Хубсугул. Часть 2: Трансхубсугульская дорога и Ханх
У Хубсугула, огромного чистого озера, которое называют Младшим братом Байкала, странная география. На его берегах с разных концов стоят всего два посёлка - Хатгал и Ханх (он же Турта) по 2,5 тыс. жителей. Первый начинался с китайского торгового поста и асфальтовая дорога из него ведёт в Улан-Батор. Второй - с русского Косогольского острога, а асфальтовая дорога из него ведёт в Иркутск. А между посёлками, по восточному берегу - то, что даже по монгольским меркам трудно назвать дорогой: 180 километров можно преодолевать несколько дней. Хоть и тропой чайных караванов сквозь удивительный край колоссальных лиственниц и ячьих стад, осколок старой кочевой Бурятии.
В прошлой части, осмотрев Хатгал и познакомившись с оленеводами-цаатанами, что живут на другом берегу, мы проехали треть этой дороги и заночевали в юрте. Теперь - продолжим путь, чтобы покинуть Монголию!
Трансхубсугульская дорога - название хоть и не мной придуманное, но и не официальное ни разу. Скорее, так её прозвали джиперы, порой забуривающиеся в здешнюю грязь. Первые её 60 километров от Хатгала - обычная монгольская грунтовка вроде той, что мы ездили в Амарбаясгалант или по Монгольскому Алтаю, ведущая ещё к нескольким турбазам; этот участок мы в прошлой части прошли до конца. Дальше - 40 километров отборного трофи с едва ли не всем ассортиментом внедорожных преград, после дождей почти непроходимых. На последних 70 километрах перед Ханхом дорога понемногу выправляется, если не считать рек, разливающихся в дождь. По идеальной погоде и сухой земле Трансхубсугульская дорога занимает 12 часов, но чаще - что-то вроде суток.
2.
В основном дорога идёт в стороне от Хубсугула, лишь изредка сверкающего голубой водой из-за лиственниц. Добавляет сложности рельеф: весь путь проходит поперёк глубоких речных падей, каждая из которых включает следующие элементы: лес на перевале, степи на склонах и болото на дне.
3.
Через речки, однако, есть деревянные мостики, которые по спокойной воде машины объезжают вброд. У обочин стоят километровые столбы. Трансхубсугульская дорога - всё-таки не спонтанная накатанная грунтовка, она есть официально и за ней хоть немного следят.
4.
Вдоль речек же на десятки километров поднимаются колеи да грунтовки: там отличные пастбища, по которым стоят юрты, и в общем-то, кроме мрачной середины, на Трансхубсугульской дороге не так уж мало машин. Насквозь её в среднем раз в день проезжают "буханки" или что-то вроде них, в большинстве случаев - частники без расписания и тарифов. Но - всё-таки знающие о том, кто такие туристы и почему тем может вдруг приспичить ехать между Ханхом и Хатгалом. Можно добавить и то, что для иностранцев это в приницпе единственная дорога в Ханх - ведь погранпереход в Мондах открыт только для граждан Монголии и России. В общем, задавшись целью, транспорт вполне можно найти через гестхаусы в Хатгале или аймачном Мурэне. Что, впрочем, тоже не гарантия: Монголия - одна из тех стран, о необязательности жителей которых слагаются легенды, а здешнее слово на все случаи жизни - "маргааш" ("завтра"). Так примерно вышло и у нас: машина, с которой мы договорились, не приехала ни в условленное время, ни позже, и за остаток дня мы пробрались автостопом ещё 60 километров и заночевали в юрте на повороте, где нас настиг закат. Ещё не зная, что всё стойбище гуляет в соседнее юрте, куда устроились Ира и Игорь - чета велосипедистов из Мурманска, вовзвращавшихся домой после месяца скитаний. Одиночки без крутой машины и лишних понтов, они колесили от юрты до юрты, пересекали Гоби, любовались звёздами и снимали видео в весьма приятный канал на Ютубе. Наташа случайно познакомился с ними в Хатгале, отойдя в магазин, а "буханку" они застопили чуть раньше нас, так как устали продираться через грязь и больше шли пешком, ведя своих железных коней под уздцы. Они же уговорили водителя остановиться и для нас, хотя сначала он невозмутимо проехал мимо. С каждой пары буханочник взял по 5000 рублей, ну а ехать предстояло вот в таких условиях:
5.
В кузове без сидений, наполовину занятом горой тюков в потолок, мягкие части рюкзаков (то есть - с тряпьём и спальниками) стали сидениями, и раз в пару часов мужская и женская половины команды менялись местами. Канистра - тоже не случайна: она не для бензина, а для воды, так как за время пути буханка кипела 7 раз, причём если это случалось ближе к вершине перевала - оставалось 20-30 минут ждать, пока сама остынет. Ну а довершали картину две монголки, в тряске и грохоте невозмутимо спавшие, а на стоянках выносившие свою лежанку в траву. Совершенно сибирский по виду лиственничный лес Прихубсугулья радует полным отсутствием комарья и мошки (по крайней мере в июле-2022 года) и удивляет необычной формой стволов старых даурских лиственниц (это другой вид, чем в Сибири), колоколом расширяющихся к земле.
6.
Границей Трансхубсугульской дороги ощущается мост через вытекающую их Хубсугула реку Эгийн-Гол чуть не доезжая Хатгала. И я не знаю точно ни во сколько наша машина выехала из Мурэна, ни во сколько пересекла Эг-реку. Нас монголы подобрали около 12 в третьей от Хагтала пади. На прошлых кадрах - особенно глубокая 4-я падь меж невысокими, но действительно крутыми перевалами Их-Хилэнгийн-Даба и Модын-Даба. Ну а в пятой пади, у большого заколоченного дома, водитель объявил привал.
7.
Что немудрено - дорога тут подходит к озеру вплотную. Напротив бухточки висит Далайн-Модон-Хуйс - крупнейший (3,2 на 1,8км) остров Хубсугула, на карте почти правильный овал, а с берега - почти правильная пологая пирамида. За ним - неприступная стена хребта Харьдол-Сарьдаг (до 3093м), скрывающая Дархадскую котловину с последними оленеводами и сильнейшими шаманами Монголии... впрочем, об этом всём была прошлая часть. Да и западным берегом вытянутого почти строго с юга на север Хубсугула лучше любоваться утром.
8.
Пока народ раскладывал пайки, я спустился к воде:
9.
Которая тут впечатляюще прозрачна:
10.
Засмотревшись на волны, я вернулся к машине лишь когда оказалось, что всё тут ждут одного меня. После гостеприимной бухты дорога снова идёт в гору, и с высоты хорошо видна мелководная лагуна, где и купаться, наверное, не холодно:
11.
По разные стороны дороги - типичное для Прихубсугулья овоо в виде шалаша и маленький белый обелиск. Он порядком меня озадачил - ведь не было здесь войны, хотя по стилю очевидная красноармейская могила. Ответ нашёлся у Рудольфа Кавчика, чей блог о походе вокруг озера - пожалуй, лучшие путевые заметки из Прихубсугулья. Ведь на своих двоих можно было и подойти к стеле, и зайти в какую-нибудь юрту да спросить монголов, что же именно тут приключилось. На табличке - два русских имени: майор-инженер Николай Старцун и старлей Владимир Сорокин, погибшие 16 апреля 1973 года. Местные рассказывают легенду о колонне Советской Армии из 200 грозных машин, включая танки, и конечно же - о том, что все они провалились под лёд и покоятся теперь в 250-метровых пучинах. На самом деле военные и правда ездили по своим делам по замёрзшему Хубсугулу, и эти два офицера действительно погибли, провалившись у острова Далайн-Модон-Хуйс. Ну а для переброски действительно крупных колонн в 1979 году Советы обустроили на месте старой караванной тропы эту дорогу:
12.
Ещё в бухте навстречу нам проехало три джипа и мотоцикл, а когда люди из них выходили - мы слышали русскую речь... и ловили брезгливые взгляды. Да, так бывает: джиперы (или скорее - пассажиры недёшёвого джип-тура) смотрели на нас как на нищебродов, а мы на них - как на чей-то коммерческий груз, который ничего не увидит и не поймёт. Видимо, в бухте они тоже пообедали и вскоре ехали назад: в следующие несколько часов мы с ними то и дело нагоняли друг друга. Ну а дорога здесь начинается такая, что равны перед ней все. Сначала - поверху, где буханка то и дело с грохотом проваливалась в метровые колеи, звучно ударяясь об их края бортом:
13.
Затем - через топи в дельте речки Их-Далбайн-Гол, где впечатляюще сидел грузовик, ушедший в грязь на всю высоту одного из колёс. Рядом ждал водитель, с которым наш буханочник конечно чуть-чуть перетёр, и по жестам я понял примерно, что за ним едут и он сидит-ждёт.
14.
Не желая повторить его судьбу, мы и джиперы преодолевали дай бог километр болот битый час, перед каждой лужей останавливаясь, выходя, осматривая её и пересекая пешком вслед за буханкой.
15.
Забравшись на перевал с каким-то прямо-таки английским названием Анджистын-Даба, монголы встали на полчасика передохнуть после самого тяжёлого участка, ну а мы не упустили возможности пройтись по сказочному лесу среди колоколообразных стволов:
16.
И какой мягкой казалась его трава после тряски дороги! Но с дороги было видно небо за другой опушкой, и мы вышли на обрыв, хорошо заметный издали на позапрошлом кадре. С его высот топь кажется совсем не страшной:
17.
Но больше, чем все панорамы, на Хубсугуле впечатляет прозрачность невозможно бирюзовой воды:
18.
Едем дальше! Подпрыгивая на рюкзаках, упираясь в пол затёкшими ногами, вздрагивая от особо сильных ударов по днищу и укатываясь то к двери, то друг на друга у поворотов. Встретить Иру и Игоря было удачей ещё и потому, что долгий и муторный путь легче было коротать из разговорами. Ну а опытным путешественникам, конечно, всегда находится о чём поговорить. Тем более чета Николаенко путешествовали именно так, как я считаю идеальным: сворачивая с туристических троп в жизнь непарадной глубинки. Как бы не чаще Монголии мурманчане вспоминали Вьетнам, где прорвались сквозь фасад глобализованных мегаполисов в рисовую глушь, в которой люди мотыжат поля, не теряют веру в коммунизм, страшно гордятся победой над армией Штатов и помнят, кого сбил лётчик Ли Си Цин над их деревней. Монголия же впечатлила велосипедистов тем, что ночлег они без труда находили в любой юрте, а там, где могли преодолеть языковой барьер - к нему прилагались и интересные разговоры. Особенно мне почему-то запомнилась выжимка того, что монголы говорят про Чингисхана: не простое "знай наших!", а странная гордость за то, что у каждого человека в Евразии среди дальних предков может быть монгол.
19.
И от тряски казалось, что буханка мчится по ухабам птицей-тройкой, но на самом деле мы еле ползли. Заметьте - выехали мы в полдень, к болоту спустились ещё когда солнце было высоко, выкарабкались из болота заметно под вечер, а вот уже пошёл и предзакатный "режимный свет". Но тяжелейшая часть пути пройдена: в степях вновь начали появляться юрты и стада, а за очередным перевалом, в устье речки Сэвоулийн-Гол, вдруг показалась большая турбаза. На карте отмеченная как "кемпинг Агарта", это северный аналог показанного в прошлой части Алагцара... и первое предвестие Ханха.
20.
Ещё немного - и начался феерический закат над гольцами Харьдол-Сарьдага. Напротив - как раз его высочайшая часть (до 3093м):
21.
В первые минуты сумерек мы пересекли Ноён-Гол - последнюю серьёзную преграду: в дождь и высокую воду её пойма становится непроходима. Водители это знают: наш остановился, прошёл пешком деревянную гать, и только убедившись, что ловушек нет - поехал. Над устьем Ноён-Гола нависают самые северные дюны Монголии, которая с ними ассоциируется определённо больше, чем с болотами и тайгой:
22.
...Я был уверен, что ехать нам два дня и где-то по дороге, с началом сумерек, монголы встанут ночевать. Но кажется, водитель спешил - за Ноён-Голом стемнело совсем, а буханка, светя фарами, продолжила скакать по буеракам. На оставшихся 48 километрах джиперы в своих отчётах называли главной проблемой поперечные уклоны так до конца и не врезанной в склон дороги, но то ли местные просто умеют их обходить, то ли мы ничего не заметили после того, что уже прошли - ведь под колёсами был теперь мягкий и сухой песочек. В целом, на условные 10 километров я бы не назвал Трансхубсугульскую дорогу худшей в моей жизни - годом ранее "Уралом" из Орлика до Хойто-Гола на границе Бурятии и Тувы ехалось гораздо тяжелее, а буханкам та дорога в принципе не по зубам. Но там - 70 километров, а тут - 180 и вдвое дольше по часам. Финиш приближался медленно-медленно, и после первых огоньков посёлка мы успели свыкнуться с тем, что видимо это мираж... Дома и заборы за окнами буханки начались как-то очень внезапно, и когда мы завернули в очередной двор, я испытал даже странное разочарование: снова, понимаешь ли, привыкать к миру без родео на рюкзаке и непрерывной тряски! На часах была почти полночь: буханкой мы ехали 12 часов, а с учётом прошлых машин от Хатгала - и все 16, если считать без ожидания, прогулок и ночлега, но с остановками по дороге. На участке, куда мы заехали, сразу сделалось шумно и людно, и лишь порой из образовавшейся толпы кто-то подбегал ко мне и на ломанном русском напоминал заплатить. Мурманчане начали ставить палатку, а вот я в палатке спать отчаянно не хотел, и глянув на карту да поняв, что мы на самой окраине довольно обширного Ханха, начал против своего обыкновения требовать отвезти нас куда-нибудь, где сдают номера. Монголы хоть и не сразу, но сочли требование справедливым, и вот уже я отдавал буханочнику оранжевую бумажку, а хозяин дома пригласил нас в свою легковушку. Минут пять пыльными тёмными улицами - и вот мы снова оказались перед таким же забором, внутри которого стояли такие же срубные дома. Вопреки ожиданиям от живущего русским туризмом посёлка, хозяйка "великим и могучим" не сказать чтобы владела, тем более что мы явно её разбудили. Впрочем, последнее вряд ли повлияло на цену - нас хотели заселить по 800 рублей с человека и убеждали, что здесь так у всех, но в конце концов уступили, согласившись взять 800 за двоих. В общем-то, вторая цена адекватнее: мы получили номер с печкой-буржуйкой и сельский сортир во дворе. Но кровать в номере не ходила ходуном, и этого было довольно: мы завалились спать в уверенности, что это надолго...
23.
...да только рано утром что-то подняло меня, и выглянув на веранду, я принялся будить Наташу со словами "Всю красоту проспишь!":
24.
Над косыми заборами и старыми избами стояла тайга, а над тайгой - грандиозные серые горы во главе с пиком Мунку-Сардык (3491м) - высочайшей вершиной Восточной Сибири:
25.
Наспех собравшись, мы вышли на косогор, от края которого нашу гостиницу отделяла лишь наклонная поляна. Под горой - исторический центр посёлка и скромная ривьера из десятка обширных турбаз. Справа видны сбегающий туда серпантин да грузный мыс, скрывающий оконечность Хубсугула:
26.
Под ногами - остатки порта, и хотя советские грузы для монгольских трудящихся через Хубсугул давно не возят, рядом и теперь российский флаг. Причал кажет на тёмный Долон-Уула (Семигорье) - младший брат не Ольхона, а Святого Носа, крупнейший (17 на 9км) полуостров Хубсугула, точно так же прилепленный топкой низиной к заозёрным горам.
27.
Где-то на этих косогорах в 1716 году дети боярские Никита Богданов и Фёдор Кочетов поставили Косогольский острог - названный, конечно же, по озеру: ещё в энциклопедии Брокгауза и Эфрона прошлого рубежа веков Хубсугул числится Косоголом. Совсем небольшая (квадрат 40 на 40 метров) дерево-земляная крепость с башнями по углам прикрыла Тунку от набегов монгольских разбойников, но простояла недолго: ещё через пару лет об остроге прослышали в Пекине, и император Каньси, при котором дом Цин достиг своего расцвета, потребовал немедленно убрать. Со времён Албазина мир на русско-китайской границе оставался шатким, и царь уступил богдыхану, сочтя, что берег Косогола не стоит новой войны. В 1722 году Косогольский острог был снесён, его гарнизон - переведён в Тунку, а в 1727 году Кяхтинский договор закрепил русско-китайскую границу по водоразделу Байкала и Хубсугула. По факту, впрочем, перевал Мунгийн-Даба если и контролировался империей Цин, то весьма условно: китайскими воротами этой дороги стал Хатгал, да и там уже в 19 веке русские купцы торговали как у себя дома. На другой конец Косогола они попадали, конечно же, через Ханх, так что де-факто тут и без острога оставался русский берег. До постройки Кругоморского шоссе, совпавшего в 1860-х годах с упадком Великого Чайного пути, многие купцы ходили в Китай не через горы Хамар-Дабана и златокипящую Кяхту, а Тункинской долиной и берегом Косогола - такой путь был дольше на пару недель, но в целом безопаснее и легче. Трансхубсугульская дорога - прямая наследница караванной тропы, а в её песке вполне можно найти камень с мантрой, колесо от арбы, причудливые китайские монеты.
28.
Официальным поселением же, единственным на всём Хубсугуле, до ХХ века числился некий "урянхайский дацан" - вероятно, Гандан Намжаллин, основанный в 1750 году в Дархадской котловине (жителей которой тогда причисляли к урянхайцам) и 5 раз переносившийся с место на место из-за набегов и шаманских проклятий. Коммунисты сложили из его брёвен Дом культуры: нынешний Ханх - опять же русский по своему происхождению посёлок, начинавшийся со стапелей, на которых рубились из местной лиственницы корпуса пароходов "Монгол" (1911) и "10 лет Монголии" (1931). В 1934 здесь организовали порт Восточно-Сибирского пароходства, и только 1952 передали его Монголии.
29.
Официально, кстати, посёлок называется Турта, а Ханх - это сомон (волость), включающий окрестные зимовья и юрты. В Монголии такая путаница на самом деле не редкость, а у самих монголов в ходу, как мне показалось, оба названия. Типовое серое здание ордона (правления) странно стоит на задворках села, фасадом к Трансхубсугульской дороге:
30.
И в общем, оторванный от остальной страны и открытый России, Ханх легко представить непризнанным районом Бурятии. Но нет - это вполне себе аутентичная Монголия, где люди носят дээлы, ездят втроём на одном мотоцикле, едят другую еду и по-другому мыслят. Я бы даже не сказал, что тут все понимают по-русски - конечно, таких гораздо больше, чем в Хатгале или Мурэне, но вполне сравнимо с тем же Эрдэнэтом.
31.
Даже ассортимент магазинов тут вполне монгольский, с великолепной улан-баторской тушонкой, ввоз которой в Россию всё равно запрещён. Самое, пожалуй, заметное напоминание о родине - валюта: по факту Ханх находится в рублёвой зоне, и хотя тугрики тут принимают, мысленно их переводят в рубли.
31а.
Наконец, для работы в здешнем туризме русский язык не сказать чтоб обязателен - ведь немалую часть постояльцев турбаз Ханха составляют буряты. Два народа перетекают из одного в другой плавно, и по факту монголы в России (кроме приехавших в последние десятилетия) числятся субэтносом бурят, а буряты в Монголии - субэтносом монголов. Я бы даже сказал, со времён коллективизации в СССР это справедливо: главным различием двух народов стала культура аратов, живущих в юртах. Не видел данных, сколько точно бурят живёт к югу от границы, но судя по всему - немало. Более того, и немалую часть истории независимой Монголии писали именно буряты. Так, в 1920-х годах они выбились наверх МНР как самая лево-радикальная группировка, ядром которой были выходцы из России, более образованные и индоктринированные ссыльными большевиками. Но если теоретик "Левого курса" Элбек-Дорж Ринчино был с Баргузина, то вызванное этим курсом Хубсугульское восстание (см. Мурэн) давил Жамбын Лхумбэ с Хангая. Московские кураторы МНР сделали из тех событий выводы, и вскоре Монгольская Народная партия взяла "Новый курс", а начатые с "леваков" чистки вскоре перекинулись на бурят как народ. Их объявили белыми недобитками и японскими шпионами, так что теперь в Монголии почти не найти бурятской семьи, чьих предков тогда не коснулись репрессии. Но и в 1990 году одним из лидеров Монгольской демократической революции стал молодой бурят Санжаасурэнгийн Зориг из Улан-Батора, по матери - внук русского географа Андрея Симукова. Его судьба тоже сложилась трагически: в 1998 Зорига в собственной квартире изрезали ножами мужчина и женщина в масках, и заказчика того убийства не нашли до сих пор. В целом, я бы сказал, буряты и монголы соотносятся как украинцы и русские, и даже синдром небратьев у них схож. Буряты глядят на монголов как на оборванцев, не видевших асфальта или унитазов, а монголы в долгу не остаются: как было сказано мне ещё в Сухэ-Баторе, "самый лучший бурят - на неделю товарищ". Там речь шла именно о "наших" бурятах: Селенга - место, где монгольские субэтносы захлёстывают в Россию. В Монголии буряты живут везде по чуть-чуть, хоринцев много в Дорнодском (Восточном) аймаке у границы с Забайкальским краем, ну а Прихубсугулье - земля хонгодоров, наименьшего из 4 главных бурятских племён, начинавшегося с ойратов, которые ушли в Саянские горы от джунгаро-маньчжурских войн и ассимилировали там оленеводов сойотов. Бурятский мир - он вообще разнообразный и даже лоскутный, и в Ханхе можно увидеть, какой была горная глубинка Прибайкалья во времена бурятского казачества и Степных дум.
32.
Найдя в Ханхе такси да заплатив ему 20 000 ("Тугриков!" - как пришлось вечером пояснять удивлённой соседке по турбазе), мы проехали степью с кадра выше на Харгинский мыс в 6 километрах от посёлка по Трансхубсугулке назад. Там стоит Арван-Гурван-обоо:
33.
То есть - архи-знакомая по Бурятии святыня 13 нойонов (духов-владык региона), как у скалы Шаманка на Ольхоне или по ту сторону Мунку-Сардыка на Оке. Под толстым слоем голубых хадаков (священны лент) скрываются сэргэ - ритуальные коновязи духовных коней, неотъемлемый символ бурят, якутов и их общего предка курыкан, что принесли эту традицию с Алтая. Однако и коновязь у юрты, где мы ночевали в прошлой части - с виду типичный сэргэ.
34.
13 Обоо на Харгинском мысе бурятский шаман освятил в 2005 году, а до 1938 года на этом месте стоял тот самый "дацан урянхайцев", из брёвен которого сделали клуб. Под ногами валяется какая-то мелочь вроде ржавых ножниц с рукояткой необычной формы, и не берусь предполагать, то подношения 13 Владыкам или остатки монастырского хозяйства.
35а.
А в ноздреватых камнях узнаётся застывшая лава - мы как раз на полпути между тункинской, окинской и булганской группами вулканов. Слава богу, благополучно потухших, а вот горячих источников вокруг Ханха полно до сих пор.
35.
Равно как и Хубсугул младший брат Байкала в самом что ни на есть прямом смысле - оба длинных и глубоких озера породил Байкальский рифт зарождающегося океана. Разница в возрасте у братьев, конечно, впечатляет: если Байкалу около 30 миллионов лет, то Хубсугулу - от 2 до 4 миллионов.
36.
Внизу высматривал добычу баклан: на Хубсугуле эти птицы не многочислены, но в отличие от Байкала, где чередуются их вымирания и нашествия - живут тут постоянно. Не знаю, какое из двух озёр чище: на Хубсугуле куда меньше людей, но и сам он уступает Байкалу объёмом на два порядка, да и живой мир его не столь самобытен. Но сама вода Хубсугула - красивее:
37.
Да и пейзаж - как будто концентрат байкальского пейзажа, где озеро уже, а горы вокруг него - выше:
38.
Иркутяне же так любят Хубсугул ещё и потому, что он похож на Байкал 30-летней давности, когда берега Славного моря ещё не облепили похожие на помойки турбазы. Впрочем, убегая, люди часто тащат причину бегства за собой - низина от Харгинского мыса до Ханха заполняется кэмпингами, глэмпингами и гостевыми юртами.
39.
С Харгинского мыса - роскошный вид и на Мунку-Сардык, грандиозные каменные реки на склонах которого напоминают две руки. Со стороны Монголии расположенная на границе двух стран твердыня Абай-Гэсэра (героя бурят-монгольского эпоса) гораздо доступнее, чем со стороны России: склон тут пологий, а до высоты 2200 метров можно доехать УАЗом. И только представьте себе, как выглядит длинный и стиснутый горами Хубсугул с тех гребней:
40.
Вдоль хубсугульского берега, с привалом на "помочить ножки" у галечного пляжа, мы побрели обратно в посёлок. Под горой - местная ривьера, и о том, что мы не в России, в ней напоминает немногое:
41.
В пятницу на этих базах уже начали появляться родные лица - тут семейство с мальчишкой-отличником, там перекошенные от своих понтов небритые джиперы, а где-то парочка за ручку или шумная компания уже взявших пива подруг... Под горой быстро накрывает атмосфера байкальского курорта наподобие Больших Котов или Максимихи... с той разницей, что даже вся эта движуха не может перебить монгольской тишины.
41а.
Завлечь постояльцев хозяева пытаются разными способами, и в том числе - подобиями музеев. Вот это, может быть, и цаатанский дээл - по крайней мере такой же узор мне показывали на костюме их шамана.
41б.
По центру, как пряжка на ремне, всю эту ривьеру держит турбаза крышей-триколором и огромной деревянной юртой:
42.
На которой странно смотрятся резные наличники, заказанные, может быть, у какого-то иркутского умельца:
42а.
Внутри - эффектный интерьер и симпатичный персонал, почти безупречно говорящий по-русски:
43.
В Ханхе готовят правильные бурятские позы с их дыркой наверху, через которую пьётся бульон - при всём сходстве двух народов, в остальной Монголии таких нет. Ну а местная "фишка" - позы и хошууры (чебуреки) из мяса яка:
43а.
Сами яки живыми стогами бродят вокруг:
44.
И даже мочат копытца в воде Хубсугула:
45.
Между турбаз - некоторое количество старых домов, и типично сибирский наличник со ставеньками в сочетании с монгольским узором смотрится странно. Купеческие избы 19 века в Ханхе тоже могут быть, но чтоб прямо с уверенностью опознать их - не видел:
46.
Есть и более крупные здания, оставшиеся, видимо, со времён строительства порта:
47.
Но никакой конкретики тут уже не найти...
48.
Ещё внизу есть несколько магазинов - вроде и на туристов рассчитанные, но совершенно простецкого вида. В одном из них, суммарно на 1000 рублей, мы купили козьи шапку и перчатки и ячьи носки, которые до сих пор я ношу с удовольствием.
49.
В середине подгорья - заброшенная нефтебаза, пустые баки которой странно перекликаются с юртами:
50.
Можно выйти на бетонный причал, к которому давно уже ничего не швартуется. Хотя в общем нет причин, по которым сюда не может прийти с группой туристов монгольский флагман "Сухэ-Батор".
51.
То же в динамике. Хубсугул - озеро с самой красивой водой, что я видел:
Click to viewОдно из тех мест, куда тянет вернуться - вот только все, что я не увидел в этот раз, доступно лишь пешком или верхом - как тот же Мунку-Сардык или оленеводческие стойбища Дархада.
51а.
Из низины на косогор ведёт серпантин, как на высокогорных перевалах. Но для пешеходов есть прямая лестница мимо памятника Лувсандоржийну Гэлэгбатору - местному герою Халхин-Гола.
52а.
Изначально я думал погулять по Ханху до обеда, а потом ехать в Россию. Но здесь было слишком красиво и хорошо, чтоы бегать бегом. Хозяева гестхауса без вопросов продлили проживание за ту же сниженную цену, а вечером нашёлся и толмач - к нам присоседилась по-восточному огромная бурятская семья из Кырена. С местными они общались свободно, хотя всё же и не совсем - есть заметная разница в произношении. Ну а мы с их помощью попросили у хозяев металлический таз и весь вечер грели на печке воду, а потом ходили в стылую баню мыться из ковша. Утром мы вышли на главную улицу посёлка, фактически представляющую собой часть российских дорог... Постояв часок у обочины, вон на той бензоколонке я нашёл говорившую по-русски монголку и попросил вызвать такси: 20 километров до границы обошлись нам в 1000 рублей.
52.
Ханх провожает маленьким деревянным дуганом:
53.
Дорога задорно петляет в степи, и уже километров за 7, после небольшого леса, становятся видны белые домики погранперехода:
54.
В Кяхте граница проходит буквально сквозь город, отделяя по сути предместье Алтанбулаг. В Мондах граница - несколько домиков на глухом ветреном перевале Мунгийн-Даба (1836м). Тем не менее, в Кяхте её можно пересекать только на машине, а в Мондах - и пешком. Обнаружить это было счастье: с обеих сторон к воротам подходили длиннющие очереди машин, хотя на въезд в Монголию - раз этак в 5 больше. Создавал затор, вопреки стереотипам о неспешных монголах, именно российский КПП: у единственной пограничницы на каждую машину уходило минут 20-30, причём работала она в реверсном режиме, пропуская по 5 машин то в одну, то в другую сторону... Все они ехали полными, а у позавчерашних джиперов хоть и явно имелись места, но брезгливости на лицах стало только больше. Вдоль очереди на российской стороне бродил какой-то монгол забулдыжного вида, задавал не вполне понятные вопросы, а потом вдруг взял - да уехал в Монды на пустой машине, и я с досадой понял, что он искал себе пассажира, но запутался в словах. Обратите внимание на лодку: в Монголии их мало и катают на них дорого, а Хубсугул славится великолепной рыбалкой на благородных рыб вроде хариуса, ленка и даже тайменя: рыбаки с Ангара и Байкала берут любимые плавсредства с собой. В конце концов нас окликнула бойкая, крепко сбитая русская таможенница: чуть раньше она оформляла водителя с большим перевесом по бензину, и согласилась забрать весь излишек на хранение, пока он не поедет обратно. В обеденный перерыв за ней приехал муж на такой же точно, как у трансхубсугульцев, буханке, а за 500 рублей взял в неё и нас...
55.
Если со стороны Монголии подъём на перевал слегка заметен, то в Россию, на фоне 3-километрового Тункинского хребта, дорога буквально падает - с края долины Иркута не видать её дна:
56.
С каждым метром спуска нарастала жара, от которой я успел отвыкнуть на холодном плато:
57.
Вскоре мы проехали развилку Окинского тракта, который, как и сами Монды, я показывал годом ранее. И поймав ещё одну машину с крепкими бурятскими парнями, помчались к Байкалу через опять же знакомые Туран и Кырен, Тунку и Зун-Мурино, Култук и Слюдянку на маленький Байкальский сход Академии Вольных Путешествий. Навстречу везли настоящего "Шерпа" - уж не знаю, Дархад покорять или Хойто-Гол. Ещё на Монгольском Алтае я слышал, что монголы называют российские трассы "ярих зам" - "Говорящая дорога". Но... а может иногда лучше и помолчать? Главное, что осталось за той границей - удивительное чувство размеренности и покоя...
58.
Впереди ждали ещё Песчаная бухта, Верхоленье и путь через Хоринские степи к аэропорту в Читу. Но об этом всём я уже рассказывал, а написать ли ещё 3 поста об Иркутске по итогам прогулок 2020-22 годов - пока думаю. Так что зимой 2024 года завершаю наконец рассказ о лете 2022-го. Уже далёком лете: осенью Наташа списалась с велосипедистской Ирой и узнала, что Игорь, отставной офицер-миномётчик Афганской войны, теперь снова воюет. Недавно даже получил медаль...
Обзор поездки и оглавление серии.