Большие Коты в эру котиков
Про Большие Коты нужно знать три вещи. Первое - на самом деле они не коты, а коты. Второе - в эпоху всеобщего обожания котиков тут с правильным названием заморачивается даже не всякий старожил. Ну а третье - то, что эта деревенька в полсотни жителей, которой мы в прошлой части любовались с воды Байкала, обладает парой казалось бы взаимоисключающих свойств: здесь нет автодороги, но сюда возможно съездить одним днём из большого города. С Иркутском Большие Коты связывает ежедневный белоснежный скоростной "Восход", а с Листвянкой (24км) и Большим Голоустным (30км) - обустроенные и сказочно красивые пешеходные тропы. Поэтому немудрено, что деревенька превратилась в курорт, где отдыхающих больше, чем жителей.
В отличие от соседних мест, описанных на прошлогоднем материале, здесь мы побывали в 2021-м году, и это мой последний пост из того странного лета.
О том, каким котам обязано названием село, есть минимум три версии. Согласно самой романтичной из них, на самом деле это Большие Котты - был такой народ, родственный нынешним кетам. Последние - несколько сотен человек в трёх глухих деревнях на притоках Енисея, но их вымирающий язык не входит ни в одну семью. Кеты - остаток енисейской языковой семьи, древнейшей сибирской общности, жившей в тайге ещё до тунгусов и самодийцев. Однако и в 17 веке эта общность встретила русских десятком племён и народов. Окончательно обрусевшие в 19 веке котты, или канские татары, были самым юго-восточным из них, и на западе Иркутской области действительно встречаются коттские топонимы (самый известный - Тайшет). Но могли ли они иметь колонию на Байкале? Сомнительно... "Восход", приближаясь к берегу, проносится мимо кладбища:
2.
По другой версии, Большие Коты - это Большие Клинки: слово "кото" в эвенкийском языке означает нож или пальму. Само собой, не ту, на которой кокосы растут: пальмой в Сибири называли клинковую алебарду, аналог европейской глефы или японской нагинаты - я прежде показывал такое оружие в его якутском варианте "батыя". Эвенки - хоть и крупнейший среди малочисленных, но всё же малочисленный народ, однако их вымирающий язык господствует в топонимике Восточной Сибири. А над селением действительно нависает скала Гребешок, издали похожая на проржавевшее лезвие гигантской пальмы.
3.
Ну в путеводителях любят вспоминать, что коты или котки - это обувь типа галош, которую носили на проклятых рудниках каторжники да старатели. Такая версия хороша тем, что прекрасно стыкуется с историей: хотя Котинское зимовье известно как минимум с начала 19 века, а в 1830-х его взял в аренду некий купец 3-й гильдии Семён Бобровников, село выросло у золотых приисков, известных (по разным данным) то ли с 1842, то ли с 1856 года. Как я понимаю, в основном старатели шли сюда стихийно: внимание крупных купцов и промышленников Иркутска тогда было приковано к "сибирскому Эльдорадо" Ленских приисков. И думается, какой-нибудь мужик, поехавший за золотым фартом на Хомолхо или Вачу, там припомнил, как проверяя капканы в байкальских падях, видел точно такие же пески. Между Листвянкой и Голоустным, точнее между Чёрной падью и Кадильными мысами (см. прошлую часть) нашёлся десяток золотоносных ручьёв, а вот на кадре ниже вынесенный ими песок добывают со дна Байкала.
4.
Имена же людей, писавших историю этого уголка, теперь непросто вспомнить. Известно, что в пади Малые Коты (за Гребешком) действовал Меркурьевский прииск, названный так по фамилии владельца, а под скалой Скрипер (торчит из-за мыса на кадре ниже) вёл добычу некий купец Патушинский. Его обычно считают чуть ли не основателем Больших Котов, тем более Патушинские - крупная и разветвлённая торговая династия, в середине 19 века попавшая в Иркутск из Ачинска. Они активно участвовали в золотых лихорадках Бодайбо и Забайкалья, но видимо, походя отметились и тут. История местной золотодобычи разрознена и скудна в первую очередь потому, что сама эта добыча была мизерной - порядка килограмма в год. Самым крупным и самым загадочным из здешних промышленников стал Александр Сибиряков, именем которого назван сам мыс с кадра ниже. Один из старейших купеческих родов Сибири, основанный на рубеже 17-18 веков помором Афанасием, на Ленских приисках купцы старой закалки Сибиряковы были главными конкурентами беспринципных капиталистов-транснационалов Гинцбургов, а их поражение стало одной из предпосылок Ленского расстрела. В Больших Котах же Александр Сибиряков, перекупив участок у Бобровникова, построил, внезапно, стекольную фабрику, загадочную хотя бы тем, что здесь для неё не водилось сырья. Однако на стекло пережигают и на золото перемывают одну и ту же субстанцию - песок, что наводит на мысли о каких-то хитрых схемах. От фабрики, вероятно, остался и мощный Г-образный причал, на фотографиях 1930-х годов точно такой же:
5.
На него после часа пути по Ангаре и Байкалу с одной остановкой в Листвянке, и причаливает "Восход", а в выходные и праздники - два "Восхода" с разницей в полчаса. Из Иркутска они отправляются в 11 - так, чтобы народ мог встать без будильника и неспеша собраться: Байкал - удивительное место, где на рейсовом транспорте основной трафик обеспечивает турист. На причале кто-то раскладывает простенькие сувениры, а кто-то ждёт с табличками турбаз и турфирм. Но в общем тут так и не скажешь на глаз, кто только прибыл, а кто встречает: и работают, и отдыхают в Больших Котах в основном иркутяне.
6.
Фабрика Сибирякова остановилась в 1902 году, но площадка её пустовала недолго: в 1916 году Академия Наук в Петербурге учредила Байкальскую комиссию по изучению Славного моря. Возглавил её зоолог Николай Насонов, а первые материалы предоставил офицер Фёдор Дриженко, в 1896-1902 годах руководивший на озере гидрографической экспедицией Военно-Морского флота, нашедший, в том числе, оптимальный маршрут для железнодорожной переправы. На местности же всем руководил Виталий Дорогостайский из Тулуна - сын ставшего сибирским исследователем польского ссыльного Чеслава Дорогостайского, пошедший по стопам отца. В начале ХХ века он преподавал в Иркутской гимназии, исследовал байкальские водоросли, работал в Москве в одном из институтов и даже ездил с экспедицией в Африку. Заброшенную фабрику с жилыми домами и конторой Виталий Чеславович приметил в Больших Котах ещё в первые визиты, и именно это место предложил Байкальской комиссии.
7а.
На страну неотвратимо надвигались страшные времена, и можно вспомнить, как много нелестных слов было в нынешний год сказано про "тех, кто пытается жить так, будто ничего не происходит" - вот как раз из таких-то Дорогостайский и был. В 1916 году, при царе-батюшке, он начал обустраивать в Больших Котах первую на Байкале биостанцию, заработавшую в 1918-м при Колчаке. В 1919-м Виталий Чеславович ещё и завёл рядом с ней первый в России питомник чёрно-бурых лис, просуществовавший до 1927 года. В 1921 году, из красного Иркутска сквозь розовую Дальневосточную республику Дорогостайский слал письма в белый Владивосток с просьбой прислать для питомника ещё и пятнистых оленей, которых тамошние промышленники как ни в чём не бывало разводили на островах. В 1923 году, когда советская власть пришла уже всерьёз и надолго, Дорогостайский защитил в Омском сельскохозяйственном институте фундаментальный труд о живом мире Байкала, главным постулатом которого было то, что здешняя экосистема относительно молода и потому эволюционирует очень быстро. Что же до биостанции в Больших Котах, то с концом Российской империи была распущена и Байкальская комиссия, а новым хозяином тут сделался организованный в 1918 году Иркутский университет. В 1921 году на должность директора биостанции заступил Михаил Кожов, вряд ли знавший тогда, что прослужит в этой должности 47 лет - до самой смерти в 1968-м: в честь него названо одно из судов у причала. Наконец, в 1925-м от Байкальской биостанции отпочковалась Байкальская лимнологическая станция Академии наук, переехавшая сперва в кругобайкальский Маритуй, а 5 лет спустя в Листвянку, где в 1961 превратилась в Лимнологический институт, известный туристам своим первоклассным музеем.
7.
Байкальская биостанция действует и ныне, занимая юго-западный угол села, и тропа на кадре выше служит её набережной. Там же, на кадре выше, видна пара длинных прямых причалов. Тот, что подальше, принадлежит стационару Лимнологического института, в 1991 году вернувшегося к корням. Само собой, не целиком - в Больших Котах находится БАЛО (Байкальская атмосферно-лимнологическая обсерватория). Ближе - причал Байкальской биостанции, но только не для судов, а для водолазов. В расположенном над ним длинном позднесоветском корпусе (на кадре №3 слева) есть тёпло-ламповый Музей Байкаловедения с интерактивными экскурсиями, куда мы так и не сподобились зайти. А на причал катеров глядит главный корпус биостанции (1956), деревянная архитектура которого не вызывает ассоциаций ни с одной из эпох:
8.
Другие корпуса биостанции, а также пара балков, которые, вероятно, зимой становятся ледовыми станциями:
9.
В ворота с кадра выше можно зайти. Вероятно, жизнь на биостанции кипит в июле, когда у студентов практика, однако в августе её территория встретила нас тишиной. Среди деревянных корпусов - технораритеты из советского прошлого...
10.
...и воззвание то ли к студентам, то ли к туристам, висящее тут с 1970-х годов:
10а.
Про главный корпус биостанции часто пишут, что это бывшая контора стекольной фабрики. По мне так это очень сомнительно, а если бывшая контора и осталась - то я бы скорее принял за неё вот эту избу. Хотя как написали мне в комментариях, на самом деле изба вполне советская:
11.
За ней скрывается небольшая часовня Петра и Павла, большую часть истории служившая беседкой, где влюблённые практиканты высматривали падающую звезду, а студент за бутылочкой самогона откровенничал с научруком. В путеводителях пишут, что такие часовни ставили байкальские поморы, чтобы при отпевании усопший глядел на родное море. Достоверно только то, что на трансреволюционной (а как ещё описать её эпоху?!) биостанции была часовня, а обратно из беседки её освятили в 2010 году. И если это одна и та же постройка - то перед нами редчайший образец зодчества Белой России:
12.
От часовни - отличный вид Больших Котов. На глаз и не скажешь, что здесь всего полсотни жителей. Впрочем, дачный посёлок на Каме из моего детства был ещё обширнее, а официально его население составляло 1 человек - большинство этих домов пустуют в межсезонья:
13.
Вот здесь очень подробный текст о становлении Больших Котов - воспоминания ветерана биостанции. У подножья её холма ещё пара старых зданий - тёмная школа (видимо, времён ликбеза) и светлая библиотека:
14.
Последняя - не что иное, как бывшая контора золотого прииска Патушинского в Сенной пади, перевезённая сюда в советское время:
14а.
Неподалёку - амбар, уж не знаю, селу принадлежавший или стекольной фабрике. Ныне в нём общежитие для практикантов:
15.
Здесь библиотека и амбар видны по разные стороны речки Котинки:
16.
Между ними есть мостик, а прямо у Байкала - только колоритный перелаз:
17.
Где-то на главной улице - избушка с кафе и террасой, крыльцо которой редко увидишь без горы рюкзаков отдыхающей тургруппы. В зале кафе - духота, и молодой парень за стойкой лениво обмахивался, поделившись с нами: "Ой, напала тут на нас мухота!". Мухи искали, как подобраться к надёжном укрытым от них пирогам с честной, обильной начинкой из ягод. Особенно хороши оказались пироги с черёмухой, которые я бы назвал деликатесом байкальских селений.
В одном из окон Больших Котов - коллекция байкальских камней и губок:
18.
А вот на чьей-то завалинке странный инструмент, который очень хочется отождествить со старателями:
18а.
На террасе кафе нам попался единственный кот - совсем не большой и столь обыкновенный, что я даже фоткать его не стал. О том, что больших котов в Больших Котах не водится, напоминает обилие птичек:
19.
Типичный котинский пейзаж:
20.
Эталон "глухой провинции у моря":
21.
Впрочем, к морю сходим позже, а пока встанем к нему спиной и пойдём вверх вдоль Котинки. Над селом эффектно нависает скала Гребешок, то самое Большое Кото пару веков как не ходивших тут эвенков. На лезвие пальмы есть удобный подъём со стороны Малых Котов по ту её сторону, а наверху оборудована смотровая площадка. Сходить туда я планировал вечером, но ближе к делу оказалось, что вид на село будет в радикально контровом свете, и я пожалел времени и сил:
22.
В этой части села добрая половина усадеб - гостиницы, турбазы и дачи. В одной из них - ещё одна, не известная Соборам.ру. домовая часовня:
23.
Буквально по соседству отдыхают физики высоких энергий - сам ОИЯИ находится в подмосковной Дубне:
23а.
У подножья Гребешка - импровизированные сад камней и деревянная сцена:
24.
Гребешок разделяет пади Большие и Малые Коты, и мы отправились вверх по Большим Котам. Дорога, хоть и с парой грязных луж, тут представляет собой подобие парковой аллеи, а на пол-пути встречают грозные таблички Прибайкальского национального парка - дальше де проход по пропускам, иначе штраф.
25.
Но пропусками тут вряд ли кто-то заморачивается: встреченные нами люди явно пошли в лес просто неспеша погулять и подышать сосновым воздухом. У нас же была конкретная цель - где-то в километре от сельских околиц боковая тропка приводит к застойному пруду на Котинке, в тине которого - такой вот техногенный вид:
26.
Пока на одном конце села сменялись стеклозавод и биостанция, на других продолжалась золотодобыча. Старатели мыли золотой песок дедовским способом, добычу измеряли в спичках которые клали на другую чашу весов. Золото государству в обмен на боны - специальные чеки, дававшие в том числе приоритет в покупке дефицитных товаров. В 1953 году власти прикрыли эту лавочку, сосредоточившись на промышленной добыче - в 1949 году в Большие Коты прибыли две драги, изготовленные в Ленинграде, вероятно, ещё до войны. Совсем небольшие - с ковшами по 50 литров и деревянным корпусом:
26а.
Первоначально их выпустили прямо в Байкал к подножью Скрипера, откуда драги медленно, по несколько сотен метров в год, начали продвигаться вдоль берега. К 1960-м годам дойдя до устья Котинки, они пошли вверх по реке, закрытие прииска в 1968 году встретив в 2,5 и 4 километрах от берега. И прииск вроде не был истощён, однако ведало им то же самое "Лензолото", что и гигантскими приисками на Бодайбо, где работали драги с ковшами до 600 литров. В глазах начальства Котинский прииск не то что был убыточным, а просто не стоил того, чтобы тратить на него время и бумагу. Драги, формально переданные на баланс "Иргиредмета" (головной институт золотодобывающей отрасли в Иркутске), тихо ржавели до конца советской эпохи, а затем были раскурочены на лом. Вот всё, что от них осталось, не считая многочисленных фрагментов, разбросанных по посёлку, но не попадавшихся мне на глаза:
27.
Искать вторую драгу мы уже не пошли, предпочтя спуститься к берегу и выйти на Большую Байкальскую тропу.
28а.
Про этот странный проект я уже рассказывал в прошлой части: ещё в 1970-х годах московский охотовед Олег Гусев и иркутский журналист-краевед Валентин Брянский выдвинули идею создания пешеходной тропы длиной 1800 километров, которая бы опоясывала весь Байкал. Воплощать эту идею начали лишь в постсоветскую эпоху, причём в 1997-2003 годах в этом участвовал целый USAID - простите, не буду здесь повторяться из прошлой части с шутками про информационно-психологическую диверсию. На которую вполне потянет соотношение задумки и результата: вместо "нашего ответа" Ликийской тропе и Пути Святого Якова, где можно идти день за днём без тяжёлого рюкзака от приюта до приюта получилось всего 55 километров обустроенной тропы от Листвянки до Большого Голоустного и пяток участков на дневную прогулку в других местах вроде северобайкальского мыса Лударь. С 2003 года "Большая Байкальская тропа" - это международный клуб волонтёров, возможностей которого хватает разве что на поддержание уже обустроенных участков. От Листвянки до Голоустного большая часть тропы выглядит так:
28.
Но если не думать о том, какой тропа могла быть - то здесь действительно уютно и красиво:
29.
За Малыми Котами с тропы отличный вид на мыс Сибирякова:
30.
В жутковатой тёмной Варначьей пади тропа спускается и выписывает крутой поворот - самое то для засады варнаков (беглых каторжан)!
31.
Дальше - развилка: поверху идёт старая осыпавшая тропа, а лесенку на галечный пляж обустроили те самые волонтёры. Пляж встретил нас музыкой с пришвартованного прогулочного катера:
32.
Но, обратите внимание, на пляже никто не купается - на большей части Байкала вода даже летом не прогревается до приятных температур:
33.
Позади - скалы у начала мыса Сибирякова и тёмное устье Варначьей пади:
34.
Зарисовки с тропы:
35.
Ещё одна примета байкальских берегов - ходульные сосны:
36.
Тропа вновь взбирается на мыс Сибирякова, открывая вид на скалу Скрипер:
37.
С берега её название не очень-то понятно, а вот с воды в прошлой части можно разглядеть четыре скальных ребра, похожих на ковш экскаватора или скрепера. Возможно, через сотни лет это название как-то причудливо эволюционирует и видоизменится, став похожим на кота в языке пока не очевидного народа, что будет к тому времени владеть Байкалом. Как эвенкам скала Гребешок напомнила "кото" (клинок), так и этот утёс напомнил старателям машину для вскрыши породы. Ну а на фото - видите людей? Самые лучшие виды Скрипера открываются не с берега и не с воды, а с его площадок и пиков. Скрывающих, к тому же, целых три пещеры - вырытую старателями Патушинского штольню да пару гротов с видом на Байкал, судя по находкам каменного и железного веков служивших сторожевым постами.
38.
Мыс Сибирякова от Скрипера отделяет широкая, пологая, местами даже топкая Сенная падь. Именно тут изначально находились основные прииски, и может быть с этой поляны перевезли в село их контору, ныне занятую библиотекой. Теперь в пади - кордон Прибайкальского нацпарка и небольшая турбаза:
39.
От которой расходятся старая и новая тропы. Старая упирается в подножье - прежде туристы обходили скалу по трудным и не всегда преодолимым бродам. Новая тропа, проложенная волонтёрами, поднимается в гору по трассе старой телефонной линии. От схождения троп на той стороне - километров 25 до Голоустного.
40.
Мы же поняли, что не успеем ни влезть на Скрипер, ни обойти его - до отправления "Восхода" оставалось 2 с небольшим часа, а возвращаться к пристани - порядка 5 километров. В контровом свете хорошо виден туман, жарким днём встающий на холодной воде Байкала:
41.
Посёлок не просматривается с тропы - лишь выступающие в Байкал причалы, у самого дальнего из которых стоит наш "Восход":
42.
Назад в Иркутск, вдоль этих берегов, он отправляется в районе 6 вечера. Напоследок приведу комментарий к этому посту от truvor, достойный быть процитированным целиком: "Какие могут быть кОты? Конечно, котЫ - капитализация брендов несравнима. На Волге есть городок Мышкин, изначально ничем не примечательный, кроме названия. Так там останавливаются все круизные суда, устроили рынок с разнообразными мышами, музей мыши, Мышкин Дом, еще пару музеев, отель Мышк.ИНН. И это какие-то мыши, а тут целые коты и такая красота вокруг. Построить марину, спа-отель с бунгало, фелинотерапией и древнекетским массажем (выписать кетов), бассейны с подогреваемой байкальской водой, поставить памятник большому коту и кошке, по древней легенде прибитым сюда штормом на оторвавшейся лодке, завести на всю деревню полсотни мейн-кунов на свободном выгуле, чтоб лежали вдоль улиц. Улицы замостить булыжником, бары, рестораны енисейской кухни - жизнь. В Черногории есть город Котор, тоже название к котам отношения не имеет, так там полно котов, и реально они это название эксплуатируют."
43.
Так в моём блоге закончился 2021 год - я опубликовал рассказы обо всём, что тогда увидел впервые. Может, не считая пары постов про Иркутск по итогам нескольких поездок. В следующей части отправимся дальше вдоль берега и вдоль времени - в Большое Голоустное зимой-2022.
БАЙКАЛ (2020-2022)
Обзор поездки и оглавление (2020)
Обзор поездки и оглавление (2021)
Обзор поездки и оглавление (зима-2022).
Обзор поездки и оглавление (лето-2022).
Разное.
Транспорт Байкала. Лето.
Транспорт Байкала. Зима.
Байкальский лёд. Что, где, когда?
Иркутская ГЭС и окрестности (остатки КБЖД в городе).
По Ангаре. Иркутск - Листвянка - Большие Коты.
Кругобайкальская железная дорога
КБЖД. Порт-Байкал - Берёзовая бухта.
КБЖД. Шумиха - Киркирей.
КБЖД. Киркирей - Шаражалгай.
КБЖД. Шаражалгай - Ангасолка.
Перевальная линия.
Олхинские скальники.
Култук и окрестности.
Слюдянка и Байкальск.
Выдрино, Танхой, Бабушкин. Магистральная часть КБЖД.
Приморский хребет.
Листвянка (2012). Запад.
Листвянка (2022). Восток.
Листвянка - Песчанка. Виды с Байкала.
Большие Коты
Большое Голоустное.
Песчаная бухта.
Бугульдейка и Тежеранская степь.
Сарма и Ольхонские ворота (зима).
Курма и Огой.Ольхон.
Тажеранская степь.
Ольхонские ворота (лето)
Вдоль Малого моря.
Хужир - столица Ольхона.
Северный Ольхон (лето)
От Хужира до Хобоя (зима).
Тайлган бурятских шаманов.