Долгая дорога в Мурэн, или Монгольская Швейцария
Монголия - из тех стран, где наиболее развит и благоустроен север. В аймаках вдоль Селенги, по которым прошёл наш короткий вояж, живёт больше четверти нестоличного населения, а редкая в Монголии асфальтовая дорога связует не только 2-3-й по размеру города страны ( Дархан и показанный в прошлой части Эрдэнэт), но и замыкающий пятёрку Мурэн (42 тыс. жителей) - центр центр самого людного (114 тыс. жителей) и весьма обширного (100 тыс. км²) аймака Хувсгел, или по-нашему Прихубсугулья. Название города местные выговаривают как-то даже зловеще - Морон, но история его мрачна, а главная достопримечательность пробуждает в памяти сюжеты Конана Варвара. От Эрдэнэта досюда немалые 400 километров, но зато - пасторальными, первозданными холмистыми степями, к которым изначально относилось клише Монгольской Швейцарии, ныне перекочевавшее на Хубсугул.
Хотя многоэтажный белый Эрдэнэт кажется очень компактным городом, это обманчиво: от советских микрорайонов на несколько километров расходятся "юрточные посёлки", со времён великой стройки основанные пришедшими из степи людьми и с годами превратившиеся в обычный частный сектор. Его мы дождливым неприютным утром пересекли на такси, а на выезде нас подобрала попутка. В ней ехали две потрясающе красивых, каких-то даже анимешных монголки - кажется, мать и дочь. Салон устилали коврики ярких цветов, на приборной панели дремала кошка, и всё вместе да в противоположность дождливой наруже слагало такой удивительный уют, что обменявшись дежурными фразами (даром что монголки не знали ни русского, ни английского), мы задремали.
1а.
Через полсотни километров девушки привезли нас в городок Булган (15 тыс. жит.) - центр одноимённого аймака, из которого в 1994 году и выделился в аймак Орхон индустриальный Эрдэнэт. То немудрено: в Эрдэнэте сотня тысяч жителей, а во всём Булгане, уходящем на юг к горам Хангая - вдвое меньше. Там, на юге, совсем в другой степи, родился Жугдэрдэмидийн Гуррагча, первый и пока единственный монгольский космонавт, в 1981 году летавший на "Салют-6" с Владимиром Джанибековым; ныне в аймачном центре ему посвящён музей. Оттуда же, из южных сомонов, происходил Цогто-хунтайджи Тумэнхан, в начале 17 века один из лидеров борьбы с экспансией дома Цин и участник религиозных войн (о которых я рассказывал в монастыре Амарбаясгалант) на стороне тибетской школы Кагью. И хотя поддержанную маньчжурами школу Гелуг как основу монгольского буддизма никто не отменял, всё же борьба за независимость - это святое: конный памятник Цогто стоит на главной площади Булгана. Его фото есть здесь, как и несколько кадров с улиц самого городка, основанного в 1937 году на месте монастыря Дашчинхорлон-хийд. Название которого, в свою очередь, намекает, что основать его мог ойратский тайши Дайчин, первый принявший русский протекторат хан Калмыкии, а здесь оказавшийся в 1644-46 годах во время тибетского паломничества. О советском протекторате над Монголией же в 40 километрах южнее Булгана напоминают руины городка 51-й танковой дивизии, в 1976 передислоцированной сюда из Новочеркасска и в 1989 выведенной в Бурятию. Масштаб былой мощи таков, что на поиски гулагов, спутников, погромов и пьяных медведей с балалайками туда давно возят евротуристов.
2.
Но издали Булган - городок совершенно заурядный. На выезде из него, в компании "Кумира монгольской борьбы" (так переводится табличка под этой скульптурой), мы расположились ждать следующей попутки.
3.
С которой, сквозь тонированное стекло, я успел заснять показавшуюся из-за следующей горы Бетонную юрту Максаржава. Выходец уже не с юга будущего аймака Булган, а с севера, Хатан-Батор Сандагдоржийн Максаржав - потомственный монгольский военный, в 1911-13 годах бравший Кобдо на западе Монголии (тот район традиционно входил не в Халху, а в земли ойратов под прямой властью Пекина), а в 1917-18 оборонявший восточные рубежи от баргутов Шударга-Батора Бавужава. В тех же боях сержант Сухэ стал Батором, и когда в 1921 году собранное в Кяхте ополчение под его началом перешло границу и заняло Алтанбулаг, союзник Азиатской дивизии Романа Унгерна-фон-Штернберга (то есть - белых) Максаржав перешёл на сторону красных монголов. Что в общем и определило исход Монгольской народной революции, а начавшаяся почти сразу грызня между группировками бурят-монгольских коммунистов обошла Хатан-Батора стороной: в 1927 году он умер на малой родине от последствий инсульта. В 1970 году его перезахоронили близ столицы аймака, построив необычный музей-мавзолей в виде юрты.
4.
На этот раз нас подобрали двое людей из глубинки - бесхитростных и столь общительных, что никакой языковой барьер не смог им помешать. В переполненной барахлом машине ехал крепкий мужчина в компании ружья и полнотелой, пышноволосой монголки средних лет - как мне показалось, скорее любовницы, чем жены. И - смог нам рассказать о том, что они едут из Булгана куда-то в степь отдыхать и охотиться, а когда Наташа вопросительными жестами изобразила волка и медведя, показал на телефоне несколько фото добытых тарбаганов. Ну правда - крупную дичь поди выследи, да и что потом с ней делать, а вот жирных сурков в степи немерено, добывать их легко, а готовить - вкусно. И даже то, что именно так в Монголии обычно начинается чума, никого не останавливает.
5.
Так мы проехали километров 30 до перевала, больше похожего на стихийную парковку в час-пик:
6.
Левая сторона дороги отвечала за архаику - загорелые араты (скотоводы) в дээлах (кафтанах) продавали ааруул (сушёный творог, о который можно сломать зубы) и айраг (кумыс) из архадов (бурдюков):
7.
Правая же (тут кадр снят назад, поэтому не удивляйтесь инверсии) сторона отвечала за прогресс - к субургану и юртам примыкает пара кафе с интерьерами хипстерского вида и безупречной чистотой:
8.
В одной из них мы пообедали позами, которые у монголов совсем не такие, как у бурят:
8а.
А постояв в ожидании попутки ещё с часок, мы вдруг заметили, что метрах в ста впереди остановилась машина, а из неё вышла красивая, явно столичного-интеллигентная молодая монголка в кружевной шали да медленно-медленно направилась к нам. Поравнявшись, она как-то смогла объяснить, что едет в Мурэн, и забегая вперёд - это было единственное, что мы смогли обсудить сквозь языковой барьер: дальше не помогали ни русский, ни английский, ни гуглоперевод, ни жесты. В машине за рулём сидел парень с монашеской стрижкой и в национальных кожаных сапогах с загнутыми носами, а в переполненный багажник мы смогли впихнуть только один рюкзак - другой оставшиеся 320 километров предстояло везти на коленях. Но всё это была ерунда в сравнении с мыслью о том, что сегодня нам больше не придётся ловить попутки.
9.
Дорога спускалась с перевала в местность с забористым названием Уран-Тогоо Тулга-Уул - здешнюю Долину Вулканов:
10.
С этим феноменом Байкальского рифта я уже был знаком в России: ведь Славное море потому и глубокое такое, что в нём зарождается океан. Иными словами - Байкал растёт вширь, поэтому земля тут неспокойна, как на иных границах тектонических плит. Первые люди, придя в Хангай и Саяны, застали в сердце континента весьма опасный для жизни вулканический район. От потухших 9-13 тыс. лет назад вулканов Тункинской долины остались лишь поросшие тайгой холмы-лепёхи, а вот дым над вулканами безлюдной долины Хи-Гол на стыке Бурятии и Тувы могли видеть издалека воины Чингисхана, а трава ещё не выросла над лавой вдоль реки Жамболок. Там остались правильные конусы с глубокими безжизненными кратерами, ну а булганские вулканы, вероятно, извергались 3-4 тысячи лет назад - снаружи они почти такие же, как на Хи-Голе, однако склоны их кратеров покрыла густая трава и языки леса спускаются к лежащим на днем озёрам. По крайней мере так устроены и вулканы Тулга, на кадре выше скрытый за руинами какого-то бокового кратера, и крупнейший в долине (280м) вулкан Уран-Тогоо (дословно Изящный Котёл) с кадра ниже, который трасса огибает полукругом.
11.
Где-то за кадром остались ещё "просто" Тогоо (Котёл) и Джалавач, а в южной части аймака Булганское вулканическое поле продолжает долина Хануй-Гол в предгорьях Хангая.
12.
Дальше дорога уходит в необычайно живописную местность, для которой кисть художника определённо подходит лучше, чем фотоаппарат:
13.
И взбирается на небольшой перевал:
13а.
За которым, километрах в 180 от Эрдэнэта, нас встречает старая знакомая - Селенга, чьё русло от Сухэ-Батора проходило севернее нашего маршрута. Там, в Сухэ-Баторе, она принимает Орхон, а уже на территории России - Чикой, лишь после его устья из длинной, мелкой и извилистой степной реки превращаясь в широкую спокойную сибирскую реку.
14.
...Засняв вулканы, мы задремали, уверенные, что трудности позади и часа через 3 мы будем осваиваться в Мурэне. Проснувшись, я смутно почувствовал - что-то не так, и это ощущение подтвердил взгляд на часы и карту. Я проспал около часа, а проехали мы всего-то километров 30! Впереди - более 200... И по-хорошему, где-то тут стоило выйти и ловить другую попутку, но... нам словно тоже передались монгольские спокойствие и пофигизм, только как-то извращённо - в действиях, в то время как эмоции и ощущения остались вполне себе тревожно-русским.
15.
Ещё час от моста через Селенгу и приречного села Хутаг-Ундэр - и мы пересекли границу Хубсугульского аймака. За ней натурально сразу же поменялся пейзаж - к привычным юртам в зелёной степи вдруг добавилось весьма многочисленное деревянное зодчество: мосты на второстепенных дорогах (кадр выше), кошары на склонах...
16.
И даже жилые дома под дерновыми крышами. Их мрачный средневековый вид впечатляюще дополняют солнечные батареи и спутниковые тарелки:
17.
По этой красоте и ползли мы, продолжая тихо офигевать: парень с монашеской стрижкой держал скорость 30-40 километров в час, лишь на спусках с перевалов разгоняясь до 60-70. Наташа предположила, что вероятно он совсем недавно получил права и просто ездит очень осторожно, и лишь позже мне пришло в голову более логичное объяснение: мы ехали на "Приусе", у которого видимо был пустой бензобак и полный аккумулятор.
18.
Увидев впереди каменные дома и трубы, я уже было понадеялся, что цель близка - но нет, на кадре выше ещё только огромное (4,1 тыс. жит.) село Тосонцэнгэл, а до города ещё 60 километров... Не добавляла оптимизма и погода, которая вдруг стремительно начала портиться:
19а.
Однако ливень хлестнул узкой, как кнут, полосой, и на несколько минут залепив крупными каплями окна, кончился так же резко, как и начался. Наперегонки с мокрой отарой мы спускались к озеру Анимаг-Нур:
19.
А с сопки над ним глядела на нас то ли стела, то ли овоо в форме чума, вновь напоминая про особый хубсугульский колорит. До города - ещё 25 километров...
20.
Парень определённо нервничал, а мы с ужасом думали, каково за 6 часов дороги его ногам в высоких сапогах. Я прикидывал, что мы сегодня уже НЕ увидим и тревожно глядел на часы, а вместе с тем и понимал, что не может быть претензий к людям, которые нас подвезли. И в общем когда напряжение в салоне "Приуса" стало приближаться к пику, за очередным поворотом и парой стел с фигурами оленей вдруг показался Мурэн:
21.
Весьма обширный приземистый город, центр которого в самом дальнем от въезда конце смотрелся настоящим даунтауном:
22.
Но радоваться оказалось рано - ещё час мы тащились по городу, искали заправку, заправлялись... Парень явно был чем-то очень недоволен, а девушка что-то настойчиво объясняла ему. Как мне показалось - он хотел взять с нас денег, а она объясняла примерно "если бы ты вовремя заправился и довёз нас троих с ветерком - я только за, а так гостей и свою молодую жену возить неприлично". Если серьёзно, то в разумных пределах я бы конечно заплатил, но мне действительно этого очень не хотелось.
23.
Центр Мурэна открывает Борцовский дворец (2009) со статуями трёх чемпионов по боху - монгольской национальной борьбе наподобие греко-римской - в сапогах (гутал), коротких шортах (шуудаг) и рубашке с открытой грудью (зодог). Бороться монголы, как нетрудно догадаться, любят и умеют, а в середине июля даже проводят "мужской праздник" Наадам с состязаниями в скачках, стрельбе из лука и бохе. Борются парами на выбывание в 9 или 10 раундах (даваа), то есть всего Наадам проходит от 512 до 1024 борцов. Начиная с победы в 5 даваа на борца сыплются разные титулы, а победителя в последнем раунде называют аварга - по сути Чемпион, а дословно - Исполин. Рекой Исполинов можно назвать Уйлган в Прихубсугулье - с её берегов увековеченные здесь Дарийн Дамдин, Жамсарангийн Цэванравдан и Чойжилын Бээжин:
24.
Вот проплыл мимо ещё какой-то памятник, а оказавшись среди высоких домов, мы наконец попрощались с людьми, которые везли нас 6 часов и за всё это время не перекинулись ни словом. Ну и поймите меня правильно: я согласен, что дарёному коню в зубы не смотрят и менять коня нам самим стоило уже на Селенге. Однако досада за упущенное время от этого меньше не становится... Пройдя с квартал, мы обнаружили пару гостиниц, и если в одной то ли не было мест, то ли не захотели обслуживать на языке жестов, то в другой мы за вполне разумные деньги обрели маленький уютный номер с горячем душем и пушистым ковром. А по городу гуляли уже утром...
24а.
Мурэн значит примерно Большеречье, и именно к этому монгольскому (даурском) слову восходит название Амур. Он стоит на реке Дэлгэр-Мурэн, которая за горами сталкивается в лоб с рекой Идэр-Мурэн, под прямым углом отбрасывая на восток Селенгу. Идэр чуть крупнее, но в общем обе реки масштаба совсем не амурского - соответственно, вдвое и втрое меньше Москвы-реки. Однако надо же было как-то назвать новый город, основанный в 1933 году как центр крупного и людного аймака?
25.
Откровенно говоря, из 7 виденных мной монгольских городов Мурэн - самый невзрачный. Единственное примечательное историческое здание в нём - Хубсугульский аймачный театр (1957) в стиле "ободранной сталинки":
26.
Перед которым, спиной к непривычно огромной администрации аймака, с 2010 года гарцует бронзовый Чингужав. В Амарбаясгаланте я рассказывал, как на рубеже 17-18 веков духовенство Гелуг и сам Далай-лама склонили восточных монголов к "цивилизационному выбору" в пользу могущественного Китая под властью маньчжурской династии Цин вместо культурно-близких ойратов Джунгарского ханства. А в 1755 году, когда оно скатилось в очередную междоусобицу, дому Цин предложил свою кандидатуру лояльного хана царевич Амурсана. Придя на родину с китайским войском и заняв тронную юрту, Амурсана приступил ко второй части плана - сговориться с Чингужавом из племени хотогойтов, потомственным военачальником Дзасагту-ханства (Западной Халхи), поднять на восстание весь монгольский мир и отбросить китайцев обратно за Стену. Но не тут-то было - заговор оказался раскрыт, монголы воевать не спешили, а ойратам просто не хватало сил. Увидев в предательстве Амурсаны casus beli, Цины просто начали племя за племенем вырезать Джунгарию, опустошив её степи до самого Иртыша. Чингужав, не успевший наделать делов на казнь, был послан в глухой Урянхай, к которому тогда относилось и Прихубсугулье, где вскоре сам поднял мятеж. Потонувший в том же болоте: перевыполнив все нормы в эру Чингисхана, монголы правда не хотели воевать. В 1756 году пленённого Чингужава казнили в Пекине, а год спустя и Амурсана умер в Тобольске от оспы и тоски. "Но я хотя бы попытался" - пожалуй, именно такие слова на самом деле скрывает манускрипт в руке мятежника.
26а.
Статуя Чингужава - уже вторая на этом месте, а до 1992 года главную площадь Мурэна украшал другой герой - Даваандорж, местный паренёк, который служил в погранвойсках и был в 1948 году убит на границе независимой в те годы Уйгурской республики. Теперь он стоит за оградой погрануправления в тихой улочке, куда мы случайно забрели с утра:
27а.
А вот к стеле героям Халхин-Гола так и ведёт продолжающий площадь бульвар:
27.
Что же до мятежников, то главных из них в Прихубсугулье был не Чингужав: в 1932 году пол-Монголии охватило Хубсугульское восстание, как бы не самое масштабное и кровавое в истории страны. Та самая партийная грызня 1920-х годов вывела во власть Монгольской Народной республики бурят - как местных, так и более образованных и политически прошитых ссыльными большевиками пришлых под началом Элбек-Доржа Ринчино с Баргузина. На старых фото у него красивое и благородное лицо чёрного мага: "Левый курс" бурятской фракции обрушился на все монгольские порядки, словно чума. Вполне искренне мечтая сделать из Монголии "вторую Японию", Ринчино со товарищи объявили главными врагами модернизации кочевничество и буддизм. "Леваки" начали громить монастыри и сгонять скот в хамтралы (колхозы), так что от бедствия наподобие казахского Ашаршылыка монголов спасла лишь прозрачность китайской границы. И в общем совсем не мудрено, что ручейки многочисленных спонтанных бунтов и беспорядков стеклись 11 апреля 1932 года в крестьянскую (точнее, аратскую) войну, которую возглавил Чимэдийн Самбуу, настоятель монастырь в сомоне Рашаант Хубсугульского аймака.
28.
Как водится в таких случаях, лидер обещал в войне с "красными демонами" помощь превосходящих сил - с одной стороны вот-вот придёт армия Японии, а с другой явится сам Панчен-лама (второй человек в Гелугпе после Далай-ламы)... и вопрос, сколько дивизий у Панчен-ламы, аратам вряд ли приходил в голоу. Самбуу взывал именно к религиозным чувствам: воевать предстояло не только за родные кочевья, но и за целую Шамбалу, и даже организация повстанцев дословно назвалась "Военным министерством Очирбата", что можно понимать примерно как "Командование, крепкое как Ваджра" (оружие богов из восточных религий). Восстание вспыхнуло, как разлитый бензин и стремительно охватило несколько самых людных аймаков, выбросив наверх из аратских толп десяток жанжинов (лидеров). Под их началом повстанцы истребляли "леваков" с демонстративной жестокостью, например заживо вспарывая им грудные клетки и вырывая сердца... но чаще все, кто мог, включая гарнизоны, вполне добровольно принимали их сторону. Сталин, взглянув на это и оценив накал антироссийский страстей, верно рассудил, что Красной Армии незачем брать на себя клеймо оккупантов, и под давлением ВКП(б) Монгольская Народная партия объявила "Новый курс" вместо "Левого курса". Боевые буряты в Монголию всё же отправились - именно буряты близких к монголам племён, которые могли бы легко прокатить за местных, да и то аккуратно растворившись в собственно монгольских частях. К ноябрю восстание было подавлено, а 18 его лидеров, включая Самбуу, схвачены и год спустя после суда в театре Улан-Батора - казнены. Затем настало время партийных чисток, одной из первых жертв которых стал командир карателей хангайский бурят Жамбын Лхумбэ. "Дело Лхумбэ" в Монголии звучит зловеще, примерно как у нас "дело врачей": бурят в МНР объявили белыми недобитками и японским шпионами, и в последующие годы репрессии затронули 9/10 бурятских семей страны. МНП, сократившись в 5 раз, была фактически пересобрана заново, ну а с двумя причинами восстания её новые лидеры (в первую очередь Чойбалсан) поступили по-разному: разгром буддизма в середине 1930-х годов возобновился с новой силой, а вот коллективизация сдала назад. И белые юрты в степи, которые теперь так радуют глаз путников, оплачены кровью повстанцев - в Казахстане, Калмыкии, Бурятии их нет именно потому, что там коллективизацию довели до конца.
28а.
Не знаю точно, что за памятники на прошлых двух и следующем кадрах - но могу предположить, что хотя бы какой-то из них посвящён жертвам Хубсугульского восстания.
29.
К площади, среди китайского вида новостроек, примыкает несколько деревянных домов гипер-советского вида:
30.
Возможно - ровесники города, срубленные в том же 1933 году:
31.
Более советский, чем в Эрдэнэте или Сухэ-Баторе, вид и у мурэнских пятиэтажек:
32.
А во дворах попадаются юрты, обилием которых мне в прошлый приезд запомнились Улгий и Ховд на западном краю Монголии.
33.
Но в основном Мурэн - какой-то такой:
34.
Немного деталей. Вот тут сверху в середине силуэт озера Хубсугул, правда зеркально-развёрнутый (так как вид изнутри ворот), а что за закорючка чуть левее - я так и не опознал:
34а.
Явный бренд Хувсгела - фауна, в первую очередь олени и яки. Интересный сюжет - бой быка и яка: теоретически, як сильнее, но из-за иного телосложения шею держать ему приходится под менее удобным углом, и бык при прочих равных побеждает.
34б.
Ну и как водится - немного забавных вывесок.
35а.
На самом деле "их" - значит "великий"; "нудний шил" - стандартна вывеска магазина оптики, а вот в гостинице "Мент" я бы в любой стране ночевать поостерёгся. В целом, с инфраструктурой в Мурэне неважно, и даже где перекусить, нам пришлось основательно поискать. В единственное кафе усталого вида мы зашли вместе с парой местных семей и группой корейцев, но жаркое из конины не подвело.
35.
Там, где город обрывается болотистой поймой Дэлгэра, расположился монастырь Дандзандаржа, более всего запоминающийся длинным рядом ступ:
36.
Карусель в парке отдыха легко перепутать с пагодой:
37.
Довольно обширный и разбросанный, он был основан в 1990 году на месте Мурэнгийн-хурээ - предтечи города:
38.
Известный с 1809 году, Большерецкий монастырь уступал главным монастырям Монголии вроде того же Амарбаясгаланта, и всё-таки существенно превосходил любой монастырь Бурятии: к началу революции в Мурэнгийн-хурээ было более 60 храмов и 2,5 тыс. лам и послушников, а на всю Монголию он славился своими лекарями и мистерией Цам. Пару лет монастырь и город сосуществовали, но в 1935-37 годах всё это было разрушено без следа - даже фото вроде бы не осталось.
39.
В 1990-х близ Мурэна обнаружили огромное захоронение расстрелянных монахов - 5 тысяч человек, то есть 0,7% тогдашнего населения Монголия...
40.
И в общем бурная история ХХ века не оставила в Мурэне ничего такого, ради чего в нём стоило бы задержаться. А вот в окрестностях кое-что есть, и только бросив рюкзак в гостиницу, я пошёл на рецепшен пытаться вызвать такси в Ушкийн-Увур. Увы, администраторша то ли не знала такого названия, то ли не отождествляла с ним то, что мог выговорить я. Ничего не говорили ей и картинки, которые я загрузил по вай-фаю. В какой-то момент она позвонила в службу такси, видимо вкратце пересказала то, что сумела понять, и показала на телефоне "5 минут". В итоге мы прождали 20, и поняв, что дождёмся только темноты, вышли на главную улицу. Где нам неожиданно попался толковый пожилой долговязый "бомбила", который сразу понял, чего я хочу, примерно обозначил цену (на рубли - около 1200 за всё) и повёз коридорами меж высоких заборов. Нужная дорога проходит мимо монастыря и аэропорта совершенно советского облика в 4 километрах от города. Раз в сутки отсюда что-то летает в Улан-Батор - авиасообщение в стране худших в мире дорог в принципе развито неплохо, но вот цены по сравнению с автобусами выше в несколько раз.
41.
"Фишка" мурэнского аэропорта - памятник Хайнзангийну Гэлэнху (2010). Арат из самого южного в нынешнем аймаке сомона Жаргалант, он прожил очень странную жизнь: пошёл в ламы, был изгнан из монастыря за слишком вольные трактовки сутр; затем женился, мастерил на заказ кремневые ружья и ножи, а в юрте его появлялись и, более того, прекрасно выживали всё новые и новые дети. Обнаружив себя отцом 6 дочерей без сына-наследника, Гэлэнху ушёл из дома, несколько лет скитался по глухим долинам Урянхая и наконец привёз на родину жену-шаманку. Однако и от неё родилась дочь - слышал, что это неспособность воспроизводить мальчиков является нарушением именно в генах мужчины. В итоге шаманка ушла, и опасаясь порчи, Гэлэнху ещё глубже бросился в буддизм. На родине он оставил немало напоминаний о себе - сложил субурган из дикого камня, выбил в скалах пещеру с помощью костра и ледяной воды, а однажды старый арат услышал странное жужжание, и подняв глаза, увидел в небе огромную, гораздо больше человека, стрекозу. Ламы поведали ему об аэропланах, и осознав, что внутри стрекозы сидел человек, Гэлэнху потерял покой. То есть люди могут летать? Реально могут летать?! Старый чудак соорудил себе крылья из овчины и орлиных перьев, надел их и, разбежавшись, прыгнул со скалы Дунтэрийн.... Тут бы и конец истории, но Гэлэнху удалось спланировать на несколько десятков метров да вдобавок приземлиться на отару овец, отделавшись только ушибами. Рассудив, что крылья хороши, да голова тяжёлая, "монгольский Икар" наконец вышел на покой и в 1938 году умер. Теперь в его честь нередко называют какие-нибудь авиамодельные, планерные, парашютные клубы.
42.
Дальше мы петляли прямо по степи, спрашивая дорогу в юртах:
43.
И наконец, на грани сумерек, в 20 километрах от Мурэна и почти на берегу Дэлгэра (слева виден лес в его пойме) достигли цели - комплекса Ушкийн-Увур, когда-то бывшего сердцем степи:
44.
Древнейшими монгольскими племенами достоверно считаются плиточники - то есть, "культура плиточных могил", существовавшая около 3000 лет назад в Монголии и Забайкалье. Сами эти плиточные могилы часто тяготеют к расписным высоким стелам, которые археологи называют "оленные камни" (на вводном кадре) и керексурам - таким вот невысоким каменным курганам в кольцевых оградах.
45.
Но - именно что тяготеют: керексуры и буган-чулууны в степях от Байкала до Ордоса на несколько веков древнее, чем плиточные могилы. Мне нравится версия, что примерно 3300 лет назад эти степи обезлюдели из-за каких-то изменений климат и затянувшейся засухи, а когда вновь взошла сочная трава - свои стада на неё привели другие, невесть откуда пришедшие народы, унаследовав и древние святыни. Кто же создатели этих святынь - теперь точно не ясно, но сама стилистика росписей и культ оленя как проводника между миров наводит на мысли о скифах. Ну корректнее говоря - о древних ираноязычных племенах Великой Степи, среди которых скифы представляли тех, кто на другом конце степи был известен грекам. Жили ли индоевропейцы восточнее Алтая - вопрос по-прежнему спорный, но как изобретатели колеса (к которому явно отсылают керексуры!) и первые настоящие (то есть способные переселяться всем народом) кочевники, доехать сюда из предгорий Кавказа они могли вполне.
46.
И в общем, пережив столько веков и туч поднятой разными ордами пыли, нынешние оленные камни - штучная находка: прежде я показывал небольшие и невзрачные стелы в Тамчинском дацане, музее Кяхты и Верхней Берёзовке. А Ушкийн-Увур - эпицентр оленных камней: их здесь 14 штук и изукрашены они как-то особенно тонко.
47.
Когда-то их было, видимо, больше - стелы образуют две аллеи, и в восточной (ближе к воротам) их 11, а в западной только три:
48.
Один из камней разломан - остался только "пенёк":
48а.
Разложенные под камнями таблички описывают то, что и так видно глазу. Откровенно говоря, мне рассказать о каждом из них нечего - так что послушаем лучше голоса камней:
49.
50.
51.
Выделяются самая, пожалуй, красивая во всём комплексе тонкая стела с оленями (просто копии скифского звериного стиля!), луком и солнцем:
52.
И уникальный камень "с человеческим лицом", при виде которого хочется плясать половецкие пляски, крича "Да скифы, да азиаты мы!" - Збручский идол и его "земляки" (а Подолия среди славянских земель выделялась лишь тем, что камень там был доступнее дерева) выглядят его правнуками.
53.
Сперва увидев вокруг камней ограду, мы были готовы через неё перелезть, но калитка поддалась руке. Минут 40, пока свет не ушёл до шума на фотографиях, мы бродили по древнему урочищу. Когда уже собрались уходить - откуда ни возьмись прикатил пухлый улыбчивый паренёк на мотоцикле и взяв с нас, кажется, по 120 тыс. тугриков (240 рублей по тогдашнему курсу), выдал билеты. Последним впечатлением того дня стала пара журавлей на степной дороге:
54.
Утром начинался путь в Россию вдоль огромного озера Хубсугул. Но об этом - следующие 2 части.
БУРЯТ-МОНГОЛЬСКИЙ ПУТЬ-2022
Обзор поездки и оглавление серии.
Другие поездки в тот регион: 2012, 2020, 2021 (Прибайкалье), 2021 (Даурия).
Другие части маршрута: Улан-Удэ - Иркутск - Якутск и окрестности; АЯМ, низовья и верховья Лены.
БурМир. Буряты и их регионы.
Верхняя Берёзовка. Русское.
Верхняя Берёзовка. Не русское.
Нижняя Бурятия
Кударинская степь. Селенгинский и Посольский монастыри.
Хоринские степи. Ацагатский, Анинский, Эгитуйский дацаны.
Хоринские степи. Заиграево и Кижинга.
Баргузинский тракт. Турка, Максимиха, Усть-Баргузин.
Баргузинский залив. Святой Нос.
Баргузинская долина. Баргузин и скалы Суво.
Баргузинская долина. Курумканский район.
Селенга
Гусиноозёрск и Тамчинский дацан.
Новоселенгинск и Старый Селенгинск.
Кяхта. Песчаная Венеция и Город Миллионеров.
Кяхта. Старый Троицкосавск.
Кяхта. Слобода и Алтанбулаг (Монголия).
Северная Монголия
Сухэ-Батор.
Дархан.
Амарбаясгалант.
Эрдэнэт.
Дорога в Мурен.
Хубсугул. Хатгал и Алагцар.
Хубсугул. Дорога и Ханх.
P.S.
Иркутск. Красно-белые дома.
Иркутск. Разное.
Иркутск. Второй Иркутск и Левый берег.