Западный Застенный Китай: Русские подданные
Н. В. Богоявленский, бывший консул в Западном Китае. Западный Застенный Китай: Его прошлое, настоящее состояние и положение в нем русских подданных. - СПб., 1906.
Глава 28. Торговля с англо-индийскими владениями и с Россией
Глава 34. Русские подданные в Западном Китае
Ферганские купцы в саду Российского Императорского генерального консульства в Кашгаре
Глава тридцать четвертая
Русские подданные в Западном Китае. - Появление их там и постепенное улучшение их правового положения. - Русские сарты, татары, дунгане, таранчи. - Искусственное привлечение таранчей в русское подданство. - Их бегство в Китай и меры к выдворению. - Киргизы. - Бесполезность выдворения таранчей и киргизов из китайских пределов. - Коренные русские.
Среди населения Западного Застенного Китая проживает значительное число русских подданных. Это почти исключительно мусульмане - сарты, татары, дунгане, таранчи и киргизы; коренных русских очень мало. Русские подданные начинают появляться в Западном Китае с того времени, как русские и китайские владения в Средней Азии начинают сближаться между собою, то есть приблизительно с начала XIX века. Первыми пришельцами в китайскую землю являются, как и везде, торговцы. Жажда наживы, столь присущая человеку, погоня за новыми товарами и рынками, вот что всего более гонит людей в чужие края. Так было и в данном случае. Как только китайское владычество стало утверждаться в Западном крае, стала развиваться там китайская торговля, прослышали о том предприимчивые люди из русских подданных и потянулись со своими товарами в новую землю. В главе о русской торговле я уже говорил о том, как распространялась и утверждалась русская торговля в Западном Застенном Китае. Теперь скажу, как создавалось постепенно правовое положение русских подданных в этом крае.
Китайцы никогда не были благосклонны к появлению иностранцев в своих владениях; так же они отнеслись и к русским подданным. Трудно было нашим пионерам начинать сношения с китайцами. Много они претерпели и обид и притеснений как от самих китайцев, так равно и от разных кочевых народов, которые грабили и обижали в пути мирных торговцев. И только вмешательство русского правительства сделало, наконец, существование русских подданных в Западном Китае и условия торговли там более сносными. Кульджинский трактат 1851 года должен быть признан поворотным пунктом, с которого начинается улучшение положения русских подданных, проживающих в Западном Китае. Это был большой шаг вперед сравнительно с прежним бесправным положением русских подданных в китайских пределах. На основании Кульджинского трактата, русские подданные получили право торговать в Кульдже и в Кульджинском районе. Было дано право открыть в Кульдже и Чугучаке русские консульства, для защиты русских подданных и русской торговли. Но насколько тяжелы были условия торговли и жизни русских в Западном Китае даже и после заключения этого договора, видно из того, например, что и на основании этого договора русские караваны могли приходить в Кульджу только в определенное время, именно с 25 марта по 10 декабря [Ст. 8.]; купцы русские не могли отпускать китайцам товаров в кредит [Ст. 12.], не могли свободно выходить из пределов русской фактории в Кульдже в город [Ст. 9.] и тому подобное. Так как местные китайские власти нисколько не желали появления чужеземцев у себя, то правила эти, особенно первое время, исполнялись с особенной строгостью и усердием, и только защита консульства предотвращала возвращение к прежним порядкам, которые так нравились китайцам.
Во время мусульманского восстания все русские подданные должны были удалиться из пределов Западного Китая. Они появляются здесь вновь, когда китайское владычество начинает в крае восстановляться. На этот раз они не встречают уже такого враждебного к себе отношения, как прежде. Главнейшей причиной этого более благосклонного отношения китайцев должна быть признана нужда в услугах наших торговцев. Для китайской армии, занимающей край, нужны всевозможные товары и припасы, которых в опустошенной стране нет; приходится обращаться к русским подданным; а значит, приходится и относиться к ним получше. Поэтому когда в 1881 г. заключается между Россией и Китаем С.-Петербургский трактат, то в Западном Китае он уже находит довольно благоприятную почву для своего применения. Петербургский трактат, подтверждая все права, предоставленные русским подданным прежними договорами, дает еще новые. Самое главное и существенное право - это право свободно жить и торговать во всем Западном Застенном Китае, притом торговать беспошлинно. Трактат этот представлял настолько благоприятные условия для развития русской торговли в Западном Китае, что сразу же после этого русская торговля начинает заметно развиваться; вместе с тем увеличивается там и число русских подданных. Появляется много новых торговцев, которые раньше никаких дел в Западном Китае не имели. Кроме того, заявляют себя русскими подданными многие туркестанские сарты, которые давно уже, еще во времена независимости нынешнего Русского Туркестана, переселились в китайские пределы, и теперь, видя, что под русским покровительством живется лучше, решают воспользоваться этим покровительством. Таким образом, во всех более значительных городах края, а особенно в местах пребывания русских консулов, образуются значительные колонии русских подданных.
Скажем несколько слов о каждой группе русских подданных, пребывающих в Западном Китае.
Андижанец с ребенком от яркендки. Э. Чапман, 1873
Русские подданные сарты встречаются во всех городах Западного Китая, где вообще есть русские подданные, и везде в числе русских торговцев они составляют большинство; но всего больше их в Кашгаре и других городах Китайского Туркестана. Этот факт объясняется тем, что эта область граничит с Русским Туркестаном. В Кашгарии наших сартов зовут «андижанцами», несомненно, оттого, что из Андижана всего больше идет торговцев в Кашгарию. Сарты, проживающие в Западном Китае, народ совершенно некультурный и, по своему нравственному облику, малосимпатичный. В этом отношении они очень похожи на своих сородичей - кашгарлыков, так что сказанное о кашгарлыках может быть до известной степени приложено и к русским подданным сартам. Сарты отличаются большой хитростью, полагаться на них нельзя, легко обманут. Затем, сарты суетны и тщеславны: первое удовольствие для сарта - надеть хороший костюм и пройтись по базару, чтобы показать себя. Сарт будет недоедать, недопивать, а уж постарается обзавестись хорошим, пестрым халатом, а если есть средства, то и хорошей лошадью. Показная сторона у сарта на первом плане не только в костюме, но и во внутренней жизни. Сарты кажутся очень религиозными и даже фанатичными; всякие мусульманские секты, особенно такие, где главную роль играют какие-нибудь особенные обряды, привлекающие своей странностью внимание толпы, находят среди сартов усердных последователей. Так, например, сильно распространена среди сартов секта «джагриэ». Последователи этой секты по вечерам собираются вместе для молитвы, после которой хором выкрикивают разные священные слова, повторяя их без перерыва до тех пор, пока некоторые не потеряют сознания. Шум и крики на этих собраниях страшные, что привлекает внимание посторонних, так что многие, в том числе и мусульмане, приходят просто посмотреть, что тут делается, а участники собраний этим и довольны. Несмотря, однако, на весь свой видимый фанатизм, сарты, если представится случай, не прочь нарушить заповеди Магомета; например, они очень охотно выпьют и водки, конечно, потихоньку, не откажутся съесть и колбасы, будто бы не зная, что она свиная. Но, позволяя себе разные вольности, сарт жестоко осуждает всякого другого, кто будет замечен в том же самом. В семейной жизни сарты не отличаются добродетелями. Магомет разрешил правоверным многоженство, и сарты в широкой степени пользуются этим правом. Многие сарты, которым по торговым делам приходится жить в разных местах, имеют жен всюду, где они живут более или менее продолжительное время. Так, например, я сам знаю несколько случаев, когда сарт имел по 6-7 жен в разных местах. При таком обилии жен, никакой нравственной связи между мужем и женами, конечно, не существует, так что сарт иногда забывает о этих женах и прижитых с ними детях. Сартянки, в свою очередь, так же, как и кашгарлычки, верностью своим мужьям не отличаются, разводы среди сартов тоже нередкое явление, и иногда из-за неверности жены.
Сарты любят торговлю, и можно даже сказать, что каждый сарт торговец в душе, но крупные дела в их руках как-то не ладятся. Прежде всего, у сартов-торговцев мало инициативы, а затем - нет уменья правильно организовать дело. Мне много раз приходилось близко знакомиться с ведением дела крупными торговцами из сартов, и я поражался тем беспорядком, который царствовал в делах. Говоря о русской торговле в Западном Застенном Китае, я уже отметил, как плохо наши сарты ведут свои торговые дела.
Хотя наши сарты давно уже стали русскими подданными и давно уже имеют дела с коренным русским населением, однако русского они усвоили очень мало. По-русски говорят из них немногие, не говоря уже о русской грамоте. Обыкновенно все знание русского языка ограничивается несколькими простейшими фразами, необходимыми в обиходе. К коренным русским, и вообще к христианам, сарты относятся недружелюбно, видя в них прежде всего неверных «кяфиров»; ввиду этого, они представляют прекрасный материал для проповеди панисламизма. Враждебное отношение сартов к русским проявляется и на деле, особенно там, где это не грозит им дурными последствиями. Например, по отношению к консульству сарты почти всегда стоят в оппозиции, но только тайно; открыто свою враждебность русским властям показывать они не решаются. Зато по отношению к коренным русским, не стоящим у власти, они не стесняются выражать свои чувства. Мне известен не один случай, когда сарты старались оказывать всякое противодействие русским, желавшим начать какое-либо дело в Западном Китае. Дело доходило, например, до того, что сарты ни за что не хотели отдавать внаймы русским совершенно свободные помещения, и только потому, что наниматели были русские; приходилось поэтому мне самому выступать на защиту русских, и только тогда дело улаживалось. Хорошо то, что у сартов и между собой нет достаточного единодушия и сплоченности, а то с оппозицией их приходилось бы серьезно считаться.
С другими мусульманами, особенно с татарами, сарты ладят плохо. Себя они считают истинными мусульманами, в полном смысле слова правоверными, а правоверие других мусульман у них находится в сильном подозрении, и потому на остальных своих единоверцев они смотрят свысока. Татар, например, они считают совсем плохими мусульманами за то, что те водят знакомство с русскими и вообще стараются жить по-европейски. Такое высокомерное отношение сартов, конечно, не может привлекать к ним симпатии других мусульман, которые, ввиду этого между прочим, сартов не любят и при случае довольно зло подсмеиваются над ними.
Кульджа. Татарская мечеть. А. П. Маратканов, 1910-е
Татары, торгующие и проживающие в Западном Китае, выходцы или из средних губерний Европейской России, или из городов Сибири. Долгая совместная жизнь с русским народом и постоянные сношения с ним не остались без влияния на татарское население. Если нельзя сказать, что татары совсем обрусели, то во всяком случае многое заимствовали уже у русских; а жизнь в Китае, среди чуждого и для них китайского населения, заставляет их еще более держаться всего русского и считать себя частью великого Российского государства. В России они, быть может, и более чуждались бы всего русского, и более чувствовали племенную и религиозную рознь с коренным русским населением, а на чужбине эта рознь как-то сглаживается и исчезает; по крайней мере, так это наблюдается в большинстве случаев. Все татары говорят по-русски. Обстановка домов тоже русская. Более состоятельные и культурные из татар выписывают даже русские газеты. Многие из них детей своих обучают русской грамоте, и находят это безусловно необходимым. Русского общества татары не чуждаются, и уж никакой враждебности ни к чему русскому не проявляют. Есть, конечно, среди татар и исключения; есть и фанатики, ненавидящие всех неверных; но по большей части это или муллы, или старики, которые больше всего заботятся уже о спасении души. К сожалению только, при сближении с русскими татары нередко усваивают и дурные стороны русской жизни, именно: любовь к спиртным напиткам, а иногда и к картам. Пиво пьют они все открыто, и это не считается у них дурным, потому что, по их словам, Магомет запретил пить только вино, а не пиво. Но кто пьет пиво, тот обыкновенно не откажется и от водки, что и бывает часто в действительности, так что среди татар попадаются горькие пьяницы.
В отношении религии татары правоверные мусульмане, но фанатизмом не заражены. Разные мусульманские секты, вроде упомянутой «джагриэ», находят среди них мало последователей, они даже подсмеиваются над последователями этой секты, хотя открыто этого, конечно, и не делают.
В семейной жизни татары также лучше сартов. Они почти совсем не пользуются правом брать по несколько жен. Они находят это практически неудобным, и оттого у большинства татар мы видим обыкновенно одну жену, только у мулл всегда по несколько жен. Жена у татар пользуется известным уважением со стороны мужа и некоторым авторитетом в семье. Затворничество женщины далеко не такое строгое, как у сартов, и тем оно меньше, чем богаче татарин. Поэтому у татар не редкость, что жена выходит к гостям своего мужа, только не к мусульманам.
В торговых делах татары обнаруживают большую практическую сметку. Самые крупные и серьезные русские подданные купцы в Западном Китае из татар. Конечно, нельзя рассчитывать на то, что татары много могут содействовать развитию русской торговли, но, во всяком случае, среди мусульман, торгующих в Западном Китае, это более надежный в торговом отношении элемент.
Дунгане появились в числе русских подданных после сдачи нами Кульджи китайцам, то есть в начале восьмидесятых годов минувшего столетия. Часть кульджинских дунган, боясь мщения китайцев за восстание, пожелала переселиться в русские пределы и принять русское подданство. Эти дунгане были поселены в пределах Семиреченской области, где проживают и в настоящее время.
Ворота в дунганский двор в Пржевальске. Георгий Алмаши, 1900
За двадцать с лишком лет своего пребывания в русских пределах дунгане, конечно, усвоили кой-что русское, но такому влиянию своих новых соотечественников, какому подверглись, например, татары, они подвергнуться не могли. Двадцать лет слишком маленький срок в жизни народности, в особенности же такой устойчивой, как дунгане. Тем не менее русское влияние все-таки сказывается. Многие дунгане-мужчины умеют говорить по-русски, а те, которые прошли русскую школу, знают и русскую грамоту. Но обыкновенный разговорный язык дунган китайский. Обычаи и нравы у русских дунган те же, что и у китайских, так что то, что сказано выше о последних, относится и к первым. Только русские дунгане стали как-то мягче и открытее китайских; вероятно, в этом сказывается влияние более справедливого в отношении дунган и мягкого русского режима. В них нет этой замкнутости и подозрительности, которые наблюдаются у китайских дунган. По внешнему виду русские дунгане также отличаются от китайских. Китайские носят китайское платье и косу, как знак подданства Дайцинской маньчжурской династии, русские же дунгане косы не имеют и в костюме подражают русским мусульманам - татарам и сартам, то есть носят халат, голову бреют и покрывают ее маленькими шапочками-тюбетейками. Русские дунгане народ спокойный, и отлично уживаются со своими соседями, как русскими, так и мусульманами. В русских пределах занимаются они главным образом земледелием. В китайские пределы дунгане приезжают или для торговли, или в качестве возчиков, с обозами. В китайских пределах русские дунгане проживают главным образом в Илийском округе, откуда они к нам и переселились. В других местностях Синьцзянской провинции русские дунгане встречаются редко. Это объясняется тем, что крупной торговли русские дунгане в Западном Китае не ведут, а для мелкой торговли им достаточно и Кульджинского района. Кроме того, тут играет, кажется, некоторую роль также и недоверие дунган к китайцам и взаимная их антипатия.
Н. Н. Каразин. Конвойная служба казаков во время оккупации Илийской долины в 1881-1882 гг. Следование таранчей в русские пределы
Таранчи так же, как и дунгане, достались нам после сдачи Кульджи. Тогда их переселилось к нам в Семиреченскую область свыше пятидесяти тысяч душ. Главная причина переселения была та же, что и у дунган, т. е. боязнь мести со стороны китайцев за участие в восстании. Но большую роль тут сыграло и влияние нашей местной администрации, которая старательно уговаривала таранчей принять русское подданство. Почему именно администрации понадобилось привлекать таранчей в русское подданство, трудно сказать с полной достоверностью. Говорят, главнейшим мотивом было желание сделать неприятное китайцам, именно обезлюдить край и хоть этим отомстить им за сдачу Кульджи, где нашим администраторам жилось так хорошо и спокойно и которую им так не хотелось оставлять. Хотя это мотив, по-видимому, и невероятный, однако современники и свидетели сдачи Кульджи упорно это утверждают. Другой же причиной искусственного привлечения таранчей в наши пределы, и это более правдоподобно, было желание тотчас же заселить отошедшую к нам по Петербургскому договору часть Семиречья. Но то или другое соображение было главнейшим мотивом привлечения таранчей в русское подданство, это было с нашей стороны большой ошибкой, и вот почему. Прежде всего, достаточного количества орошаемой земли в Семиречье не оказалось, и потому существовать таранчам с самого начала стало трудно; а затем, таранчи сами по себе настолько малосимпатичный и потому маложелательный элемент, что появление их в числе русских подданных едва ли было для нас выгодным приобретением, а скорее наоборот. Говоря в своем месте о китайских таранчах, я должен был сделать очень нелестную для них характеристику. Русские же подданные таранчи нисколько не лучше китайских, а, по моему мнению, даже хуже. За свое двадцатилетнее пребывание в русском подданстве они не сделались более культурными, чем были в Китае; они, мне кажется, даже опустились ниже. Дело в том, что в то время, как оставшиеся в китайском подданстве таранчи получили в свое пользование большие земельные наделы, освободившиеся после ухода части таранчей в русские пределы, так что экономическое положение китайских таранчей несколько даже улучшилось, русские же таранчи, получив маленькие наделы, в массе стали жить беднее, чем в Китае, а голодному человеку где же усваивать какую-либо культуру.
Таранча-зеленщик. Семиреченская область. Начало XX в.
Недостаток земли, а оттуда недостаток средств для существования скоро же, в первые же годы по переселении таранчей в Россию, заставил их вспомнить о родных местах, где было им так привольно и жилось в последнее время сравнительно хорошо. И вот целая масса таранчей, с женами и детьми и со всем убогим скарбом потянулась назад в Кульджу. Их тянуло туда также и то, что у многих из них остались в Кульдже близкие родственники, потому что, при переходе таранчей в русское подданство, часто случалось так, что отец или один из братьев оставался в китайском подданстве, а сын или другой брат принимал русское и уходил в русские пределы. И такое разделение семей поощрялось даже нашими властями с целью, якобы, через родственные связи поддерживать русское влияние в Кульджинском районе. Цель эта, как скоро же и показал опыт, нисколько не достигалась, а только оказалась лишняя приманка для возвращения таранчей на родину, в китайские пределы. Те таранчи, у кого в Илийском округе были родственники, очень скоро снова там устраивались, иногда даже на прежних своих пепелищах. Но и не имеющие родственников могли, при некотором старании, сносно устроить свою жизнь, так как китайские власти не только не препятствовали этому, а, наоборот, поощряли возвращение таранчей в Китай. Благодаря этому покровительству, таранчи свободно могли заниматься земледелием и вообще всем, чем им было угодно. Вследствие этих самовольных переселений, число русских таранчей в Илийском округе скоро дошло до десяти с лишком тысяч человек.
Кульджа. Таранчи. Н. А. Креков, 1870-е
Но как только таранчи стали бежать в Китай, наши пограничные власти стали принимать меры к их возвращению в Россию. Меры эти принимались ввиду того, что, с уходом таранчей в Китай, на таранчинских обществах начали накапливаться податные недоимки, так как уходящие в Китай, разумеется, не находили нужным посылать оттуда подати. Стали поступать в наше консульство в Кульдже требования о розыске и высылке таранчей; стали посылаться по временам даже целые экспедиции для розыска и выдворения беглых таранчей; и консульство изнемогало от переписки и хлопот по делам о выдворении таранчей. Благодаря всем этим мерам, часть таранчей наконец выдворялась в русские пределы, в место их приписки, и, таким образом, казалось, что цель как будто достигалась. Но что же из этого получалось на практике? Сами выдворяемые часто совершенно разорялись, так как приходилось бросать в Китае на произвол судьбы все хозяйство, а иногда и обработанные уже поля, идти с женами и детьми и со всем имуществом, под конвоем, в свою деревню, где не было ни родных, ни даже помещения, где бы жить; где, поэтому, сразу же по возвращении приходилось голодать. Понятно поэтому, что как только выдворенные приходили на место приписки, так сейчас же или бежали, или уже задумывали бежать, несмотря на все принимаемые против этого бегства меры. Таким образом, выдворение таранчей с самого начала цели не достигало и не достигает, а, наоборот, имеет безусловно вредные результаты: оно разоряет выдворяемых и дает нам в лице их нищих, что, конечно, совсем уж нежелательно; вызывает расходы со стороны казны и таранчинских обществ на розыски и выдворение таранчей; совершенно без пользы обременяет консульство в Кульдже полицейскими обязанностями, а наконец, и главное, - озлобляет против нас таранчей. Ввиду всего этого, по моему мнению, принудительное выдворение таранчей из китайских пределов должно быть оставлено. Желающим из таранчей должно быть предоставлено право перейти в китайское подданство; тех же таранчей, которые китайского подданства принять не пожелают, можно оставить в китайских пределах с тем, чтобы они посылали в их волости причитающиеся с них в русских пределах подати, что и теперь иногда делается. Но если даже и все таранчи, проживающие теперь в китайских пределах, пожелают принять китайское подданство, то оттого убытка нам никакого не будет, потому что нам лучше иметь в китайских пределах более или менее расположенных к нам китайских подданных, чем у себя дома враждебных и нищих русских подданных. В 1900 году, когда я управлял консульством в Кульдже, я представил в этом смысле официальную докладную записку; но в это время как раз начались китайские беспорядки и было уже не до вопроса о таранчах в Кульдже, так что вопрос о положении и выдворении беглых таранчей и до сих пор остается открытым.
В настоящее время в Илийском округе проживает около шести тысяч русских подданных таранчей. Небольшая часть их занимается там мелкой торговлей, а большинство - земледелием. Положение последних, однако, теперь стало значительно хуже, чем прежде, так как китайские власти теперь не находят уже нужным поощрять переселение русских таранчей в китайские пределы, а в особенности занятие их земледелием, так как земли нужны для переселенцев-китайцев. Власти заставляют таранчей или платить подати и исполнять все повинности, то есть признать себя китайскими подданными, или уходить в русские пределы. Но ни того, ни другого им делать не хочется. Часть таранчей все-таки платит подати, считаясь в то же время русскими подданными, а большая часть от платежей уклоняется; если же китайские власти начинают притеснять, то отделывается взятками, даваемыми низшим властям, что улучшает положение, конечно, не надолго. Кроме торговцев и земледельцев, среди русских таранчей в Илийском округе еще довольно много ремесленников, домашней прислуги, чернорабочих.
Экономическое положение русских таранчей, проживающих в китайских пределах, в общем удовлетворительное, особенно тех, что занимаются торговлей и земледелием. Но кроме них постоянно проживает там много бездомного люда, который живет сегодняшним днем и не имеет ни имущества, ни оседлости. Из этой группы и выходит самое большое число разного рода преступников, оперирующих в Илийском округе. Эти господа доставляют немало хлопот консульству и местной китайской администрации.
Кульджа. Киргиз кызаевского рода. Н. А. Креков, 1870-е
Киргизы издавна кочевали в степях Средней Азии, занимая те земли, которые пересекает теперь граница, отделяющая Западный Застенный Китай от наших Семипалатинской и Семиреченской областей. В поисках за удобными пастбищами для своего скота, они проходили большие пространства, двигаясь то на восток, по направлению к Китаю, то на запад, к русским пределам. Никто им в этом не препятствовал, потому что ни Китай, ни Россия не имели еще прав на эти земли, где кочевали киргизы. С проведением государственной границы между Россией и Китаем, часть земель, служивших для киргизских кочевий, отошла к России, а часть к Китаю; равным образом и киргизы были поделены между двумя государствами, и одни сделались русскими подданными, а другие - китайскими. Привыкнув, однако, кочевать на обширных пространствах, переходя на далекое расстояние в ту и другую сторону от новой границы между двумя государствами, киргизы не оставили этой привычки и теперь, да, кстати, не представляли себе и значения подданства и государственной границы. Поэтому они безразлично кочевали как в русских, так и в китайских пределах. Как и прежде, в одном месте они имели свои зимние кочевья, в другом - летние, часто в пределах разных государств. Первое время, то есть в 80-х годах минувшего столетия, власти наши смотрели на это сквозь пальцы, так как интересы казны от того не страдали. Но вот с половины 90-х годов со стороны нашей пограничной администрации начинают приниматься меры к возвращению киргизов из китайских пределов и прикреплению их к отведенным им местам в русских пределах. Посылаются иногда целые партии для розыска и выдворения беглецов, одним словом, повторяется та же самая история, что и с таранчами в Кульдже. Между тем если трудно удержать на месте оседлого человека - таранчинца, то тем более трудно удержать кочевника-киргиза. И действительно, так это оказалось и на самом деле: киргизы возвращались в свои волости, конечно, только по принуждению, и при первой же возможности уходили назад в китайские пределы. И удерживать киргизов не было никакой возможности, так как, кроме причин экономических, именно недостатка свободных земель для пастбищ в русских пределах и происходящего оттуда обеднения кочевника-скотовода, выступили на сцену причины до известной степени политические, именно борьба партий в волостях из-за обладания влиятельными и доходными местами в волостном управлении и притеснения, чинимые победителями побежденной партии. Все это и гнало киргизов в китайские пределы. Перекочевка русских киргизов в китайские пределы продолжается и в настоящее время, и никакие меры не могут остановить этих перекочевок. В китайских пределах лучше пастбища и гораздо больше свободных земель для кочевок, чем в русских пределах, а это и нужно кочевнику-киргизу. Но как не следует удерживать в русском подданстве таранчей, не желающих быть русскими подданными, так не нужно удерживать и киргизов. Пусть уходят в Китай те, кому в России и тесно и худо, держать их нет пользы, а уход их будет даже полезен, так как освободившиеся после ухода их земли будут заняты оставшимися, и экономическое положение оставшихся только улучшится.
Кульджа. Кара-киргиз. Н. А. Креков, 1870-е
Всего более русских киргизов кочует в Тарбагатайском округе, затем - в Или, есть немного в прежней Чжунгарии, в Восточном же Туркестане их очень мало. Кроме этих кочующих киргизов, много их приходит в города Западного Китая на заработки. Это киргизы не кочующие - большей частью из джатаков. Большинство русских киргизов, проживающих в пределах Западного Китая, занимаются своим излюбленным делом - скотоводством. Немногие занимаются торговлей, исключительно мелкой. Крупных торговцев среди киргизов нет. Мелкие торговцы называются, по-местному, «абсатарами», что соответствует нашему «прасол». Возчики, погонщики при верблюжьих караванах точно так же киргизы. Наконец, они же являются и в роли чернорабочих, домашней прислуги и т. п., особенно в тех местах, где нет таранчей.
Tchoa, долина Текеса. Дом, где экспедиция остановилась на ночлег. Франк Мейер, 1911
Те киргизы, которые приходят в китайские пределы в поисках за лучшими пастбищами, живут довольно зажиточно, бедных, во всяком случае, среди них нет. Что же касается того класса их, который приходит для заработков, то это все страшная беднота. Ведь только одна горькая и безысходная нужда может заставить кочевника-киргиза променять свою свободную жизнь на непривычную для него жизнь в городе, а особенно в услужении. Особенно много киргизской бедноты в Тарбагатайском округе и в самом городе Чугучаке как самом ближайшем к России китайском городе, притом городе, где много мусульман. Многие киргизы приходят сюда специально для сбора милостыни и не ошибаются в своих надеждах, потому что в Чугучаке живет немало состоятельных торговцев-мусульман. которые охотно подают бедным.
Киргизское кочевье. Джунгарский Алатау. Франк Мейер, 1911
Русские подданные киргизы, так же, как и китайские, народ в общем вполне мирный и довольно симпатичный. Но вопиющая бедность, которая многих из них приводит в китайские пределы, очень нередко толкает их на путь преступлений, главнейшим из которых является посягательство на чужую собственность. Воруют по преимуществу скот, но если попадется, то крадут и другое. Но, к счастью, благодаря особым местным условиям, воров открывать бывает сравнительно легко, хотя и не всегда возможно возвратить похищенное владельцу. Ввиду этой бедности, а оттого и наклонности к воровству многих из проживающих в Западном Китае русских киргизов, остальные русские подданные относятся к ним не совсем дружелюбно, а главное - довольно презрительно, как к элементу не совсем надежному, что, однако, не мешает киргизам чувствовать себя в китайских пределах вполне хорошо, и уж, конечно, лучше, чем в своих волостях, где им приходилось чуть не умирать с голоду.
Кульджа. Солдаты русского гарнизона и капитан Нуднер на входе в крепость. Экспедиция К. Г. Маннергейма, 1906. humus
Коренных русских в Западном Застенном Китае очень мало. Здесь мы прежде всего видим небольшую группу торговцев, притом богатые среди них наперечет; затем, служащих в разных конторах и, наконец, личный состав консульств и казачьи конвои при них. Тот факт, что в Западном Китае очень мало русских торговцев, объясняется так: русские подданные встречают сильную конкуренцию со стороны элемента мусульманского, а со стороны сартов - даже враждебность и противодействие. В этой конкуренции русские большей частью уступают мусульманам. Конечно, если бы дело шло только о торговле из складов и магазинов в городах, то русские не уступили бы мусульманам, а культурный русский торговец стоит даже куда выше мусульманина. Но дело в том, что значительная часть товаров сбывается в крае развозным путем, в степи и селениях. В этом случае мусульмане находятся в более благоприятных условиях. Прежде всего, то население, в среде которого приходится торговать, в значительной части мусульманское, которое, конечно, более симпатизирует своим единоверцам, русским подданным мусульманам, чем христианам, а это значительно облегчает деятельность первых сравнительно с последними. Затем, торговцы-мусульмане оказываются менее требовательными относительно жизненных удобств, чем русские. Сарту, татарину, а тем более киргизу нисколько не трудно жить и торговать в грязной фанзе, валяться на земле в дымной и холодной юрте, спать часто под открытым небом, питаться Бог знает чем, а для русского торговца, даже для мелкого приказчика, это уже тяжело или, во всяком случае, далеко не безразлично; ему нужно и лучше помещение, и больше содержание; если он возьмется за это дело, то потребует и приличного вознаграждения, а это понижает доходность дела. Наконец, и в самой России еще так много дела, и дела выгодного, и так велик спрос на толковых приказчиков, что кому же захочется идти торговать в Западный Китай. Вследствие-то этого мусульмане и играют главную роль в нашей торговле в Западном Китае в настоящее время, оттого-то так и мало там коренного русского населения. В последние годы, однако, число русских и торговцев и служащих в Западном Китае увеличивается, и есть основание думать, что и будет увеличиваться, хотя еще долгое время, вероятно, первое место в торговле будут занимать мусульмане.
(Продолжение следует)
Глава 28. Торговля с англо-индийскими владениями и с Россией
Глава 34. Русские подданные в Западном Китае
Ферганские купцы в саду Российского Императорского генерального консульства в Кашгаре
Глава тридцать четвертая
Русские подданные в Западном Китае. - Появление их там и постепенное улучшение их правового положения. - Русские сарты, татары, дунгане, таранчи. - Искусственное привлечение таранчей в русское подданство. - Их бегство в Китай и меры к выдворению. - Киргизы. - Бесполезность выдворения таранчей и киргизов из китайских пределов. - Коренные русские.
Среди населения Западного Застенного Китая проживает значительное число русских подданных. Это почти исключительно мусульмане - сарты, татары, дунгане, таранчи и киргизы; коренных русских очень мало. Русские подданные начинают появляться в Западном Китае с того времени, как русские и китайские владения в Средней Азии начинают сближаться между собою, то есть приблизительно с начала XIX века. Первыми пришельцами в китайскую землю являются, как и везде, торговцы. Жажда наживы, столь присущая человеку, погоня за новыми товарами и рынками, вот что всего более гонит людей в чужие края. Так было и в данном случае. Как только китайское владычество стало утверждаться в Западном крае, стала развиваться там китайская торговля, прослышали о том предприимчивые люди из русских подданных и потянулись со своими товарами в новую землю. В главе о русской торговле я уже говорил о том, как распространялась и утверждалась русская торговля в Западном Застенном Китае. Теперь скажу, как создавалось постепенно правовое положение русских подданных в этом крае.
Китайцы никогда не были благосклонны к появлению иностранцев в своих владениях; так же они отнеслись и к русским подданным. Трудно было нашим пионерам начинать сношения с китайцами. Много они претерпели и обид и притеснений как от самих китайцев, так равно и от разных кочевых народов, которые грабили и обижали в пути мирных торговцев. И только вмешательство русского правительства сделало, наконец, существование русских подданных в Западном Китае и условия торговли там более сносными. Кульджинский трактат 1851 года должен быть признан поворотным пунктом, с которого начинается улучшение положения русских подданных, проживающих в Западном Китае. Это был большой шаг вперед сравнительно с прежним бесправным положением русских подданных в китайских пределах. На основании Кульджинского трактата, русские подданные получили право торговать в Кульдже и в Кульджинском районе. Было дано право открыть в Кульдже и Чугучаке русские консульства, для защиты русских подданных и русской торговли. Но насколько тяжелы были условия торговли и жизни русских в Западном Китае даже и после заключения этого договора, видно из того, например, что и на основании этого договора русские караваны могли приходить в Кульджу только в определенное время, именно с 25 марта по 10 декабря [Ст. 8.]; купцы русские не могли отпускать китайцам товаров в кредит [Ст. 12.], не могли свободно выходить из пределов русской фактории в Кульдже в город [Ст. 9.] и тому подобное. Так как местные китайские власти нисколько не желали появления чужеземцев у себя, то правила эти, особенно первое время, исполнялись с особенной строгостью и усердием, и только защита консульства предотвращала возвращение к прежним порядкам, которые так нравились китайцам.
Во время мусульманского восстания все русские подданные должны были удалиться из пределов Западного Китая. Они появляются здесь вновь, когда китайское владычество начинает в крае восстановляться. На этот раз они не встречают уже такого враждебного к себе отношения, как прежде. Главнейшей причиной этого более благосклонного отношения китайцев должна быть признана нужда в услугах наших торговцев. Для китайской армии, занимающей край, нужны всевозможные товары и припасы, которых в опустошенной стране нет; приходится обращаться к русским подданным; а значит, приходится и относиться к ним получше. Поэтому когда в 1881 г. заключается между Россией и Китаем С.-Петербургский трактат, то в Западном Китае он уже находит довольно благоприятную почву для своего применения. Петербургский трактат, подтверждая все права, предоставленные русским подданным прежними договорами, дает еще новые. Самое главное и существенное право - это право свободно жить и торговать во всем Западном Застенном Китае, притом торговать беспошлинно. Трактат этот представлял настолько благоприятные условия для развития русской торговли в Западном Китае, что сразу же после этого русская торговля начинает заметно развиваться; вместе с тем увеличивается там и число русских подданных. Появляется много новых торговцев, которые раньше никаких дел в Западном Китае не имели. Кроме того, заявляют себя русскими подданными многие туркестанские сарты, которые давно уже, еще во времена независимости нынешнего Русского Туркестана, переселились в китайские пределы, и теперь, видя, что под русским покровительством живется лучше, решают воспользоваться этим покровительством. Таким образом, во всех более значительных городах края, а особенно в местах пребывания русских консулов, образуются значительные колонии русских подданных.
Скажем несколько слов о каждой группе русских подданных, пребывающих в Западном Китае.
Андижанец с ребенком от яркендки. Э. Чапман, 1873
Русские подданные сарты встречаются во всех городах Западного Китая, где вообще есть русские подданные, и везде в числе русских торговцев они составляют большинство; но всего больше их в Кашгаре и других городах Китайского Туркестана. Этот факт объясняется тем, что эта область граничит с Русским Туркестаном. В Кашгарии наших сартов зовут «андижанцами», несомненно, оттого, что из Андижана всего больше идет торговцев в Кашгарию. Сарты, проживающие в Западном Китае, народ совершенно некультурный и, по своему нравственному облику, малосимпатичный. В этом отношении они очень похожи на своих сородичей - кашгарлыков, так что сказанное о кашгарлыках может быть до известной степени приложено и к русским подданным сартам. Сарты отличаются большой хитростью, полагаться на них нельзя, легко обманут. Затем, сарты суетны и тщеславны: первое удовольствие для сарта - надеть хороший костюм и пройтись по базару, чтобы показать себя. Сарт будет недоедать, недопивать, а уж постарается обзавестись хорошим, пестрым халатом, а если есть средства, то и хорошей лошадью. Показная сторона у сарта на первом плане не только в костюме, но и во внутренней жизни. Сарты кажутся очень религиозными и даже фанатичными; всякие мусульманские секты, особенно такие, где главную роль играют какие-нибудь особенные обряды, привлекающие своей странностью внимание толпы, находят среди сартов усердных последователей. Так, например, сильно распространена среди сартов секта «джагриэ». Последователи этой секты по вечерам собираются вместе для молитвы, после которой хором выкрикивают разные священные слова, повторяя их без перерыва до тех пор, пока некоторые не потеряют сознания. Шум и крики на этих собраниях страшные, что привлекает внимание посторонних, так что многие, в том числе и мусульмане, приходят просто посмотреть, что тут делается, а участники собраний этим и довольны. Несмотря, однако, на весь свой видимый фанатизм, сарты, если представится случай, не прочь нарушить заповеди Магомета; например, они очень охотно выпьют и водки, конечно, потихоньку, не откажутся съесть и колбасы, будто бы не зная, что она свиная. Но, позволяя себе разные вольности, сарт жестоко осуждает всякого другого, кто будет замечен в том же самом. В семейной жизни сарты не отличаются добродетелями. Магомет разрешил правоверным многоженство, и сарты в широкой степени пользуются этим правом. Многие сарты, которым по торговым делам приходится жить в разных местах, имеют жен всюду, где они живут более или менее продолжительное время. Так, например, я сам знаю несколько случаев, когда сарт имел по 6-7 жен в разных местах. При таком обилии жен, никакой нравственной связи между мужем и женами, конечно, не существует, так что сарт иногда забывает о этих женах и прижитых с ними детях. Сартянки, в свою очередь, так же, как и кашгарлычки, верностью своим мужьям не отличаются, разводы среди сартов тоже нередкое явление, и иногда из-за неверности жены.
Сарты любят торговлю, и можно даже сказать, что каждый сарт торговец в душе, но крупные дела в их руках как-то не ладятся. Прежде всего, у сартов-торговцев мало инициативы, а затем - нет уменья правильно организовать дело. Мне много раз приходилось близко знакомиться с ведением дела крупными торговцами из сартов, и я поражался тем беспорядком, который царствовал в делах. Говоря о русской торговле в Западном Застенном Китае, я уже отметил, как плохо наши сарты ведут свои торговые дела.
Хотя наши сарты давно уже стали русскими подданными и давно уже имеют дела с коренным русским населением, однако русского они усвоили очень мало. По-русски говорят из них немногие, не говоря уже о русской грамоте. Обыкновенно все знание русского языка ограничивается несколькими простейшими фразами, необходимыми в обиходе. К коренным русским, и вообще к христианам, сарты относятся недружелюбно, видя в них прежде всего неверных «кяфиров»; ввиду этого, они представляют прекрасный материал для проповеди панисламизма. Враждебное отношение сартов к русским проявляется и на деле, особенно там, где это не грозит им дурными последствиями. Например, по отношению к консульству сарты почти всегда стоят в оппозиции, но только тайно; открыто свою враждебность русским властям показывать они не решаются. Зато по отношению к коренным русским, не стоящим у власти, они не стесняются выражать свои чувства. Мне известен не один случай, когда сарты старались оказывать всякое противодействие русским, желавшим начать какое-либо дело в Западном Китае. Дело доходило, например, до того, что сарты ни за что не хотели отдавать внаймы русским совершенно свободные помещения, и только потому, что наниматели были русские; приходилось поэтому мне самому выступать на защиту русских, и только тогда дело улаживалось. Хорошо то, что у сартов и между собой нет достаточного единодушия и сплоченности, а то с оппозицией их приходилось бы серьезно считаться.
С другими мусульманами, особенно с татарами, сарты ладят плохо. Себя они считают истинными мусульманами, в полном смысле слова правоверными, а правоверие других мусульман у них находится в сильном подозрении, и потому на остальных своих единоверцев они смотрят свысока. Татар, например, они считают совсем плохими мусульманами за то, что те водят знакомство с русскими и вообще стараются жить по-европейски. Такое высокомерное отношение сартов, конечно, не может привлекать к ним симпатии других мусульман, которые, ввиду этого между прочим, сартов не любят и при случае довольно зло подсмеиваются над ними.
Кульджа. Татарская мечеть. А. П. Маратканов, 1910-е
Татары, торгующие и проживающие в Западном Китае, выходцы или из средних губерний Европейской России, или из городов Сибири. Долгая совместная жизнь с русским народом и постоянные сношения с ним не остались без влияния на татарское население. Если нельзя сказать, что татары совсем обрусели, то во всяком случае многое заимствовали уже у русских; а жизнь в Китае, среди чуждого и для них китайского населения, заставляет их еще более держаться всего русского и считать себя частью великого Российского государства. В России они, быть может, и более чуждались бы всего русского, и более чувствовали племенную и религиозную рознь с коренным русским населением, а на чужбине эта рознь как-то сглаживается и исчезает; по крайней мере, так это наблюдается в большинстве случаев. Все татары говорят по-русски. Обстановка домов тоже русская. Более состоятельные и культурные из татар выписывают даже русские газеты. Многие из них детей своих обучают русской грамоте, и находят это безусловно необходимым. Русского общества татары не чуждаются, и уж никакой враждебности ни к чему русскому не проявляют. Есть, конечно, среди татар и исключения; есть и фанатики, ненавидящие всех неверных; но по большей части это или муллы, или старики, которые больше всего заботятся уже о спасении души. К сожалению только, при сближении с русскими татары нередко усваивают и дурные стороны русской жизни, именно: любовь к спиртным напиткам, а иногда и к картам. Пиво пьют они все открыто, и это не считается у них дурным, потому что, по их словам, Магомет запретил пить только вино, а не пиво. Но кто пьет пиво, тот обыкновенно не откажется и от водки, что и бывает часто в действительности, так что среди татар попадаются горькие пьяницы.
В отношении религии татары правоверные мусульмане, но фанатизмом не заражены. Разные мусульманские секты, вроде упомянутой «джагриэ», находят среди них мало последователей, они даже подсмеиваются над последователями этой секты, хотя открыто этого, конечно, и не делают.
В семейной жизни татары также лучше сартов. Они почти совсем не пользуются правом брать по несколько жен. Они находят это практически неудобным, и оттого у большинства татар мы видим обыкновенно одну жену, только у мулл всегда по несколько жен. Жена у татар пользуется известным уважением со стороны мужа и некоторым авторитетом в семье. Затворничество женщины далеко не такое строгое, как у сартов, и тем оно меньше, чем богаче татарин. Поэтому у татар не редкость, что жена выходит к гостям своего мужа, только не к мусульманам.
В торговых делах татары обнаруживают большую практическую сметку. Самые крупные и серьезные русские подданные купцы в Западном Китае из татар. Конечно, нельзя рассчитывать на то, что татары много могут содействовать развитию русской торговли, но, во всяком случае, среди мусульман, торгующих в Западном Китае, это более надежный в торговом отношении элемент.
Дунгане появились в числе русских подданных после сдачи нами Кульджи китайцам, то есть в начале восьмидесятых годов минувшего столетия. Часть кульджинских дунган, боясь мщения китайцев за восстание, пожелала переселиться в русские пределы и принять русское подданство. Эти дунгане были поселены в пределах Семиреченской области, где проживают и в настоящее время.
Ворота в дунганский двор в Пржевальске. Георгий Алмаши, 1900
За двадцать с лишком лет своего пребывания в русских пределах дунгане, конечно, усвоили кой-что русское, но такому влиянию своих новых соотечественников, какому подверглись, например, татары, они подвергнуться не могли. Двадцать лет слишком маленький срок в жизни народности, в особенности же такой устойчивой, как дунгане. Тем не менее русское влияние все-таки сказывается. Многие дунгане-мужчины умеют говорить по-русски, а те, которые прошли русскую школу, знают и русскую грамоту. Но обыкновенный разговорный язык дунган китайский. Обычаи и нравы у русских дунган те же, что и у китайских, так что то, что сказано выше о последних, относится и к первым. Только русские дунгане стали как-то мягче и открытее китайских; вероятно, в этом сказывается влияние более справедливого в отношении дунган и мягкого русского режима. В них нет этой замкнутости и подозрительности, которые наблюдаются у китайских дунган. По внешнему виду русские дунгане также отличаются от китайских. Китайские носят китайское платье и косу, как знак подданства Дайцинской маньчжурской династии, русские же дунгане косы не имеют и в костюме подражают русским мусульманам - татарам и сартам, то есть носят халат, голову бреют и покрывают ее маленькими шапочками-тюбетейками. Русские дунгане народ спокойный, и отлично уживаются со своими соседями, как русскими, так и мусульманами. В русских пределах занимаются они главным образом земледелием. В китайские пределы дунгане приезжают или для торговли, или в качестве возчиков, с обозами. В китайских пределах русские дунгане проживают главным образом в Илийском округе, откуда они к нам и переселились. В других местностях Синьцзянской провинции русские дунгане встречаются редко. Это объясняется тем, что крупной торговли русские дунгане в Западном Китае не ведут, а для мелкой торговли им достаточно и Кульджинского района. Кроме того, тут играет, кажется, некоторую роль также и недоверие дунган к китайцам и взаимная их антипатия.
Н. Н. Каразин. Конвойная служба казаков во время оккупации Илийской долины в 1881-1882 гг. Следование таранчей в русские пределы
Таранчи так же, как и дунгане, достались нам после сдачи Кульджи. Тогда их переселилось к нам в Семиреченскую область свыше пятидесяти тысяч душ. Главная причина переселения была та же, что и у дунган, т. е. боязнь мести со стороны китайцев за участие в восстании. Но большую роль тут сыграло и влияние нашей местной администрации, которая старательно уговаривала таранчей принять русское подданство. Почему именно администрации понадобилось привлекать таранчей в русское подданство, трудно сказать с полной достоверностью. Говорят, главнейшим мотивом было желание сделать неприятное китайцам, именно обезлюдить край и хоть этим отомстить им за сдачу Кульджи, где нашим администраторам жилось так хорошо и спокойно и которую им так не хотелось оставлять. Хотя это мотив, по-видимому, и невероятный, однако современники и свидетели сдачи Кульджи упорно это утверждают. Другой же причиной искусственного привлечения таранчей в наши пределы, и это более правдоподобно, было желание тотчас же заселить отошедшую к нам по Петербургскому договору часть Семиречья. Но то или другое соображение было главнейшим мотивом привлечения таранчей в русское подданство, это было с нашей стороны большой ошибкой, и вот почему. Прежде всего, достаточного количества орошаемой земли в Семиречье не оказалось, и потому существовать таранчам с самого начала стало трудно; а затем, таранчи сами по себе настолько малосимпатичный и потому маложелательный элемент, что появление их в числе русских подданных едва ли было для нас выгодным приобретением, а скорее наоборот. Говоря в своем месте о китайских таранчах, я должен был сделать очень нелестную для них характеристику. Русские же подданные таранчи нисколько не лучше китайских, а, по моему мнению, даже хуже. За свое двадцатилетнее пребывание в русском подданстве они не сделались более культурными, чем были в Китае; они, мне кажется, даже опустились ниже. Дело в том, что в то время, как оставшиеся в китайском подданстве таранчи получили в свое пользование большие земельные наделы, освободившиеся после ухода части таранчей в русские пределы, так что экономическое положение китайских таранчей несколько даже улучшилось, русские же таранчи, получив маленькие наделы, в массе стали жить беднее, чем в Китае, а голодному человеку где же усваивать какую-либо культуру.
Таранча-зеленщик. Семиреченская область. Начало XX в.
Недостаток земли, а оттуда недостаток средств для существования скоро же, в первые же годы по переселении таранчей в Россию, заставил их вспомнить о родных местах, где было им так привольно и жилось в последнее время сравнительно хорошо. И вот целая масса таранчей, с женами и детьми и со всем убогим скарбом потянулась назад в Кульджу. Их тянуло туда также и то, что у многих из них остались в Кульдже близкие родственники, потому что, при переходе таранчей в русское подданство, часто случалось так, что отец или один из братьев оставался в китайском подданстве, а сын или другой брат принимал русское и уходил в русские пределы. И такое разделение семей поощрялось даже нашими властями с целью, якобы, через родственные связи поддерживать русское влияние в Кульджинском районе. Цель эта, как скоро же и показал опыт, нисколько не достигалась, а только оказалась лишняя приманка для возвращения таранчей на родину, в китайские пределы. Те таранчи, у кого в Илийском округе были родственники, очень скоро снова там устраивались, иногда даже на прежних своих пепелищах. Но и не имеющие родственников могли, при некотором старании, сносно устроить свою жизнь, так как китайские власти не только не препятствовали этому, а, наоборот, поощряли возвращение таранчей в Китай. Благодаря этому покровительству, таранчи свободно могли заниматься земледелием и вообще всем, чем им было угодно. Вследствие этих самовольных переселений, число русских таранчей в Илийском округе скоро дошло до десяти с лишком тысяч человек.
Кульджа. Таранчи. Н. А. Креков, 1870-е
Но как только таранчи стали бежать в Китай, наши пограничные власти стали принимать меры к их возвращению в Россию. Меры эти принимались ввиду того, что, с уходом таранчей в Китай, на таранчинских обществах начали накапливаться податные недоимки, так как уходящие в Китай, разумеется, не находили нужным посылать оттуда подати. Стали поступать в наше консульство в Кульдже требования о розыске и высылке таранчей; стали посылаться по временам даже целые экспедиции для розыска и выдворения беглых таранчей; и консульство изнемогало от переписки и хлопот по делам о выдворении таранчей. Благодаря всем этим мерам, часть таранчей наконец выдворялась в русские пределы, в место их приписки, и, таким образом, казалось, что цель как будто достигалась. Но что же из этого получалось на практике? Сами выдворяемые часто совершенно разорялись, так как приходилось бросать в Китае на произвол судьбы все хозяйство, а иногда и обработанные уже поля, идти с женами и детьми и со всем имуществом, под конвоем, в свою деревню, где не было ни родных, ни даже помещения, где бы жить; где, поэтому, сразу же по возвращении приходилось голодать. Понятно поэтому, что как только выдворенные приходили на место приписки, так сейчас же или бежали, или уже задумывали бежать, несмотря на все принимаемые против этого бегства меры. Таким образом, выдворение таранчей с самого начала цели не достигало и не достигает, а, наоборот, имеет безусловно вредные результаты: оно разоряет выдворяемых и дает нам в лице их нищих, что, конечно, совсем уж нежелательно; вызывает расходы со стороны казны и таранчинских обществ на розыски и выдворение таранчей; совершенно без пользы обременяет консульство в Кульдже полицейскими обязанностями, а наконец, и главное, - озлобляет против нас таранчей. Ввиду всего этого, по моему мнению, принудительное выдворение таранчей из китайских пределов должно быть оставлено. Желающим из таранчей должно быть предоставлено право перейти в китайское подданство; тех же таранчей, которые китайского подданства принять не пожелают, можно оставить в китайских пределах с тем, чтобы они посылали в их волости причитающиеся с них в русских пределах подати, что и теперь иногда делается. Но если даже и все таранчи, проживающие теперь в китайских пределах, пожелают принять китайское подданство, то оттого убытка нам никакого не будет, потому что нам лучше иметь в китайских пределах более или менее расположенных к нам китайских подданных, чем у себя дома враждебных и нищих русских подданных. В 1900 году, когда я управлял консульством в Кульдже, я представил в этом смысле официальную докладную записку; но в это время как раз начались китайские беспорядки и было уже не до вопроса о таранчах в Кульдже, так что вопрос о положении и выдворении беглых таранчей и до сих пор остается открытым.
В настоящее время в Илийском округе проживает около шести тысяч русских подданных таранчей. Небольшая часть их занимается там мелкой торговлей, а большинство - земледелием. Положение последних, однако, теперь стало значительно хуже, чем прежде, так как китайские власти теперь не находят уже нужным поощрять переселение русских таранчей в китайские пределы, а в особенности занятие их земледелием, так как земли нужны для переселенцев-китайцев. Власти заставляют таранчей или платить подати и исполнять все повинности, то есть признать себя китайскими подданными, или уходить в русские пределы. Но ни того, ни другого им делать не хочется. Часть таранчей все-таки платит подати, считаясь в то же время русскими подданными, а большая часть от платежей уклоняется; если же китайские власти начинают притеснять, то отделывается взятками, даваемыми низшим властям, что улучшает положение, конечно, не надолго. Кроме торговцев и земледельцев, среди русских таранчей в Илийском округе еще довольно много ремесленников, домашней прислуги, чернорабочих.
Экономическое положение русских таранчей, проживающих в китайских пределах, в общем удовлетворительное, особенно тех, что занимаются торговлей и земледелием. Но кроме них постоянно проживает там много бездомного люда, который живет сегодняшним днем и не имеет ни имущества, ни оседлости. Из этой группы и выходит самое большое число разного рода преступников, оперирующих в Илийском округе. Эти господа доставляют немало хлопот консульству и местной китайской администрации.
Кульджа. Киргиз кызаевского рода. Н. А. Креков, 1870-е
Киргизы издавна кочевали в степях Средней Азии, занимая те земли, которые пересекает теперь граница, отделяющая Западный Застенный Китай от наших Семипалатинской и Семиреченской областей. В поисках за удобными пастбищами для своего скота, они проходили большие пространства, двигаясь то на восток, по направлению к Китаю, то на запад, к русским пределам. Никто им в этом не препятствовал, потому что ни Китай, ни Россия не имели еще прав на эти земли, где кочевали киргизы. С проведением государственной границы между Россией и Китаем, часть земель, служивших для киргизских кочевий, отошла к России, а часть к Китаю; равным образом и киргизы были поделены между двумя государствами, и одни сделались русскими подданными, а другие - китайскими. Привыкнув, однако, кочевать на обширных пространствах, переходя на далекое расстояние в ту и другую сторону от новой границы между двумя государствами, киргизы не оставили этой привычки и теперь, да, кстати, не представляли себе и значения подданства и государственной границы. Поэтому они безразлично кочевали как в русских, так и в китайских пределах. Как и прежде, в одном месте они имели свои зимние кочевья, в другом - летние, часто в пределах разных государств. Первое время, то есть в 80-х годах минувшего столетия, власти наши смотрели на это сквозь пальцы, так как интересы казны от того не страдали. Но вот с половины 90-х годов со стороны нашей пограничной администрации начинают приниматься меры к возвращению киргизов из китайских пределов и прикреплению их к отведенным им местам в русских пределах. Посылаются иногда целые партии для розыска и выдворения беглецов, одним словом, повторяется та же самая история, что и с таранчами в Кульдже. Между тем если трудно удержать на месте оседлого человека - таранчинца, то тем более трудно удержать кочевника-киргиза. И действительно, так это оказалось и на самом деле: киргизы возвращались в свои волости, конечно, только по принуждению, и при первой же возможности уходили назад в китайские пределы. И удерживать киргизов не было никакой возможности, так как, кроме причин экономических, именно недостатка свободных земель для пастбищ в русских пределах и происходящего оттуда обеднения кочевника-скотовода, выступили на сцену причины до известной степени политические, именно борьба партий в волостях из-за обладания влиятельными и доходными местами в волостном управлении и притеснения, чинимые победителями побежденной партии. Все это и гнало киргизов в китайские пределы. Перекочевка русских киргизов в китайские пределы продолжается и в настоящее время, и никакие меры не могут остановить этих перекочевок. В китайских пределах лучше пастбища и гораздо больше свободных земель для кочевок, чем в русских пределах, а это и нужно кочевнику-киргизу. Но как не следует удерживать в русском подданстве таранчей, не желающих быть русскими подданными, так не нужно удерживать и киргизов. Пусть уходят в Китай те, кому в России и тесно и худо, держать их нет пользы, а уход их будет даже полезен, так как освободившиеся после ухода их земли будут заняты оставшимися, и экономическое положение оставшихся только улучшится.
Кульджа. Кара-киргиз. Н. А. Креков, 1870-е
Всего более русских киргизов кочует в Тарбагатайском округе, затем - в Или, есть немного в прежней Чжунгарии, в Восточном же Туркестане их очень мало. Кроме этих кочующих киргизов, много их приходит в города Западного Китая на заработки. Это киргизы не кочующие - большей частью из джатаков. Большинство русских киргизов, проживающих в пределах Западного Китая, занимаются своим излюбленным делом - скотоводством. Немногие занимаются торговлей, исключительно мелкой. Крупных торговцев среди киргизов нет. Мелкие торговцы называются, по-местному, «абсатарами», что соответствует нашему «прасол». Возчики, погонщики при верблюжьих караванах точно так же киргизы. Наконец, они же являются и в роли чернорабочих, домашней прислуги и т. п., особенно в тех местах, где нет таранчей.
Tchoa, долина Текеса. Дом, где экспедиция остановилась на ночлег. Франк Мейер, 1911
Те киргизы, которые приходят в китайские пределы в поисках за лучшими пастбищами, живут довольно зажиточно, бедных, во всяком случае, среди них нет. Что же касается того класса их, который приходит для заработков, то это все страшная беднота. Ведь только одна горькая и безысходная нужда может заставить кочевника-киргиза променять свою свободную жизнь на непривычную для него жизнь в городе, а особенно в услужении. Особенно много киргизской бедноты в Тарбагатайском округе и в самом городе Чугучаке как самом ближайшем к России китайском городе, притом городе, где много мусульман. Многие киргизы приходят сюда специально для сбора милостыни и не ошибаются в своих надеждах, потому что в Чугучаке живет немало состоятельных торговцев-мусульман. которые охотно подают бедным.
Киргизское кочевье. Джунгарский Алатау. Франк Мейер, 1911
Русские подданные киргизы, так же, как и китайские, народ в общем вполне мирный и довольно симпатичный. Но вопиющая бедность, которая многих из них приводит в китайские пределы, очень нередко толкает их на путь преступлений, главнейшим из которых является посягательство на чужую собственность. Воруют по преимуществу скот, но если попадется, то крадут и другое. Но, к счастью, благодаря особым местным условиям, воров открывать бывает сравнительно легко, хотя и не всегда возможно возвратить похищенное владельцу. Ввиду этой бедности, а оттого и наклонности к воровству многих из проживающих в Западном Китае русских киргизов, остальные русские подданные относятся к ним не совсем дружелюбно, а главное - довольно презрительно, как к элементу не совсем надежному, что, однако, не мешает киргизам чувствовать себя в китайских пределах вполне хорошо, и уж, конечно, лучше, чем в своих волостях, где им приходилось чуть не умирать с голоду.
Кульджа. Солдаты русского гарнизона и капитан Нуднер на входе в крепость. Экспедиция К. Г. Маннергейма, 1906. humus
Коренных русских в Западном Застенном Китае очень мало. Здесь мы прежде всего видим небольшую группу торговцев, притом богатые среди них наперечет; затем, служащих в разных конторах и, наконец, личный состав консульств и казачьи конвои при них. Тот факт, что в Западном Китае очень мало русских торговцев, объясняется так: русские подданные встречают сильную конкуренцию со стороны элемента мусульманского, а со стороны сартов - даже враждебность и противодействие. В этой конкуренции русские большей частью уступают мусульманам. Конечно, если бы дело шло только о торговле из складов и магазинов в городах, то русские не уступили бы мусульманам, а культурный русский торговец стоит даже куда выше мусульманина. Но дело в том, что значительная часть товаров сбывается в крае развозным путем, в степи и селениях. В этом случае мусульмане находятся в более благоприятных условиях. Прежде всего, то население, в среде которого приходится торговать, в значительной части мусульманское, которое, конечно, более симпатизирует своим единоверцам, русским подданным мусульманам, чем христианам, а это значительно облегчает деятельность первых сравнительно с последними. Затем, торговцы-мусульмане оказываются менее требовательными относительно жизненных удобств, чем русские. Сарту, татарину, а тем более киргизу нисколько не трудно жить и торговать в грязной фанзе, валяться на земле в дымной и холодной юрте, спать часто под открытым небом, питаться Бог знает чем, а для русского торговца, даже для мелкого приказчика, это уже тяжело или, во всяком случае, далеко не безразлично; ему нужно и лучше помещение, и больше содержание; если он возьмется за это дело, то потребует и приличного вознаграждения, а это понижает доходность дела. Наконец, и в самой России еще так много дела, и дела выгодного, и так велик спрос на толковых приказчиков, что кому же захочется идти торговать в Западный Китай. Вследствие-то этого мусульмане и играют главную роль в нашей торговле в Западном Китае в настоящее время, оттого-то так и мало там коренного русского населения. В последние годы, однако, число русских и торговцев и служащих в Западном Китае увеличивается, и есть основание думать, что и будет увеличиваться, хотя еще долгое время, вероятно, первое место в торговле будут занимать мусульмане.
(Продолжение следует)