Пьеро Синатти. "Судьба Шаламова в Италии" (окончание)
( начало здесь)
С тех пор в Италии больше не говорили о Шаламове - если не считать нескольких статей, появившихся в связи с его смертью в 1982-м, - вплоть до начала девяностых годов*. Правда, уже в 1978-м в Лондоне, в издательстве Overseas Publications Interchange (OPI) вышла первая большая подборка «Колымских рассказов» (103 текста) на русском языке, с пространным и содержательным предисловием Михаила Геллера - историка-эмигранта, специалиста по литературе о концентрационных лагерях. Почти сразу же появились французская и английская публикации, в издательствах «Масперо» (Париж, 3 тома) и «Нортон» (Нью-Йорк-Лондон).
Однако лишь после крушения Берлинской стены и распада СССР у итальянских издателей вновь пробудился интерес к Шаламову.
В 1992-м исполнилось десять лет со дня смерти Шаламова; и в России после первых авторизованных сокращенных изданий конца восьмидесятых годов появилось наконец полное собрание «Колымских рассказов» в двух томах, подготовленное Ириной Сиротинской для «Русской книги».
* В качестве дополнения. Из книги Michael Arthur Ledeen. "Freedom betrayed", - AEI Press, 1996
В том же году в Италии маленькая подборка «Колымских рассказов» вышла в издательстве «Селлерио», в Палермо: всего тринадцать текстов (семь из них уже публиковались издательством «Савелли»). Ценность этой книжке придает прежде всего предисловие, написанное историком и социологом Виктором 3аславским, эмигрантом «третьей волны», обосновавшимся в Италии. Заславский, в частности, пишет: «В мировой литературе трудно найти аналог осуществленному Шаламовым почти что клиническому анализу того, как в лагере утрачивается способность воспринимать окружающий мир, какие человеческие чувства исчезают первыми <...> и как, в редких случаях возвращения к жизни, они появляются вновь <...>, как в человеке опять просыпается способность отличать себя от мира объектов, вспоминать слова и снова привязывать их к определенным объектам и феноменам.
А в конце 1992 года в римско-неаполитанском издательстве «Теории» вышла подборка шаламовских текстов, опубликованных по-русски в 1989-м, в 12 номере журнала «Новый мир».
Порекомендовал эти важные тексты сотрудникам «Теории» я, и я же написал предисловие к книге, составителем и переводчиком которой стала славистка Лаура Сальмон.
В этом томе появился ключевой для понимания шаламовской поэтики текст: письмо Шаламова Сиротинской, 1971 года. Там писатель формулирует мысли о литературе; концепцию «лаконичной» прозы и представление о своем рассказе как «эмоционально окрашенном документе» и «пощечине по сталинизму». Для человека, выжившего в «последнем круге гулаговского ада», роман-вымысел - после Освенцима и Колымы - уже невозможен21.
Спустя год миланская издательница Розеллина Аркинто опубликовала ценную маленькую книжечку, с предисловием Лучаны Монтаньяни: туда вошла переписка (1952-1956) Шаламова с поэтом, бесконечно им уважаемым, Борисом Пастернаком, а также рассуждения писателя из Вологды о поэзии, разбор «Доктора Живаго» и воспоминания о личных отношениях и встречах с великим поэтом, ставших более редкими, а потом и совсем прекратившихся из-за нарастающего взаимного непонимания. Шаламов пишет: «...я считал его богом, пророком, по крайней мер. Ни богом, ни пророком он не был».22
____________________
17 Леви П. Из сталинского лагеря // "Tuttolibri", 25 сентября 1976. Эта рецензия не включена в двухтомное издание Сочинений Примо Леви, опубликованное под ред. М. Бельполити в издательстве «Эйнауди» в 1997-м.
18 Прести Ло В. Наесться, вернуться, рассказать/интервью с П. Леви // "Lotta Continua", 18 июня 1979. Интервью было опубликовано в посмертно изданном сборнике: Примо Леви, Беседы и интервью, 1997.
19 Джакомони С. Волшебник Мерлин и homo faber/интервью с П. Леви // "La Repubblica", 24 января 1979.
20 V. Shalamov, I racconti della Kolyma, Sellerio, Palermo, 1992, предисловие В. Заславского, стр. 17.
21 Этот текст, озаглавленный «(О моей прозе)» (стр. 143-160), опубликован в книге: Шаламов В. В лагере нет виноватых (V. Shalamov, Nel lager non ci sono colpevoli, Theoria, Roma-Napoli, 1992), предисловие П. Синатти. Тексты из этой подборки почти все относятся к циклу «Перчатка, или КР-2», позже перепечатанному в издании «Эйнауди» 1999 г., - за исключением текста, давшего название книге издательства «Теория», который потом был опубликован в книге «Вишера» (\/ishera, Adelfi, 2010). На сборник издательства «Теория» написал рецензию - как всегда, острую - В. Страда, см.: В. С., «Варлам Шаламов. Писатель в аду», в: "II Согrierе de la Sега", 5 декабря 1992.
22 V. Shalamov, В. Pasternak, Parole salvate dalle fiamme - Ricordi e lettere, Rosellina Archinto, Milano
____________________
В ОЖИДАНИИ ПОЛНОГО ИЗДАНИЯ
Предисловие к сборнику, вышедшему в «Теории», я закончил словами: «Пришло время, чтобы и в Италии узнали "Колымские рассказы" в их целостности». Пришло время, чтобы Шаламов нашел, наконец, издателя с большой буквы.
Во второй половине восьмидесятых Гвидо Черонетти порекомендовал миланскому издательству «Адельфи» (одному из самых авторитетных в Италии благодаря высокому качеству его книг) опубликовать Шаламова - подчеркнув тот факт, что на Западе уже появились первые серьезные издания «Колымских рассказов». Предложение было принято, и «Адельфи», как и следовало поступить, приобрело авторские права у Сиротинской. СССР тогда был уже на пороге катастрофы.
Однако перевод и публикация рассказов в «Адельфи» готовились долго, с задержками, что побудило Сиротинскую уступить права издателю Джулио Эйнауди, теперь тоже пожелавшему опубликовать Шаламова: это был тот же человек, который в 1975-м отверг предложение Страды. Но времена существенно изменились.
В 1995-м книга издательства «Адельфи» наконец увидела свет, при значительной поддержке со стороны средств массовой информации. О ней писали почти все главные итальянские газеты и даже еженедельник Ватикана «Оссерваторе романо». Заслуживают упоминания прежде всего рецензия Витторио Страды и предварительная публикация одного из самых значимых рассказов, «Заклинателя змей»23.
Тем не менее, книга, вышедшая в «Адельфи», принесла разочарование. Прежде всего, в результате неожиданного и неоправданного отбора число опубликованных рассказов сократилось до пятидесяти пяти, тогда как в издании Сиротинской их было больше ста сорока. Кроме того, нам показался небезупречным сам перевод, особенно - фундаментальных терминов и жаргонизмов24.
Книга успешно продавалась: разошлось около 5000 экземпляров. Это много - если иметь в виду, что речь идет о русском писателе, к тому же столь суровом и столь далеком от ментальности и вкусов итальянцев, которые, как правило, предпочитают трагедии комедию или мелодраму.
ПОЛНОЕ ИЗДАНИЕ «ЭЙНАУДИ» 1999 ГОДА
Наконец, благодаря большой личной заинтересованности Анны Раффетто - русистки, переводчицы и сотрудницы издательства «Эйнауди», ответственной за сектор славистики, - в июне 1999 года осуществилось то, чего уже давно заслуживал Варлам Тихонович: публикация полного издания, всех ста сорока пяти «Колымских рассказов» - в том порядке, в каком их хотела расположить Сиротинская, в соответствии с волей автора. Книга предназначалась для самой престижной серии «Эйнауди» - «Тысячелетия», в которой появлялись великие классические произведения мировой литературы, историографии и философской мысли. «Рассказы» курировались уже помянутой Раффетто и были доверены для перевода Серджио Рапетти. Они должны были сопровождаться обширным предисловием историко-литературного характера, а также воспоминаниями Сиротинской об авторе. Книгу объемом 1300 раниц - в тканевом переплете, помещенную в элегантный футляр, - решили дополнить Приложением, включающим детальную хронологию жизни Шаламова, репродукции картин русских художников XX века и богатый глоссарий25. Эту «эйнаудиану» без тени сомнения можно считать самым красивым изданием тех, которыми наша планета воздавала честь творчеству Шаламова. За короткое время было продано 2150 экземпляров: очень много, если иметь в виду чрезвычайно высокую цену книги (140 тысяч лир). В том же году появилось более дешевое издание. А через шесть лет пришел черед второго дешевого издания (в «Карманной серии Эйнауди»), двухтомника.
ГУСТАВ ХЕРЛИНГ-ГРУДЗИНСКИЙ И ОТВЕРГНУТОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
К сожалению, неприятный инцидент омрачил это великое событие в сфере книгоиздания: внезапное решение, накануне отправки книги в типографию, выбросить предисловие, которое было заказано Густаву Херлинг-Грудзинскому, по совету Анны Раффетто все тому же Джулио Эйнауди. Последний гарантировал польскому писателю максимальную авторскую свободу.
Херлинг-Грудзинский в свое время провел более двух лет в суровом лагере Ерцево, на северо-западе Архангельской области: он был арестован, когда ему не исполнись еще и двадцати, в оккупированной советской армией Литве, откуда пытался бежать во Францию, чтобы сражаться с нацистами. Освобожденный в 1942 году, вступил в польскую армию генерала Андерса. Сражался против немцев, помимо прочих мест и в Италии, где окончательно поселился в 1955-м, в Неаполе, решив не возвращаться в Польшу из-за своей неприязни к коммунистическому режиму. Он женился на младшей дочери (Лидии) крупнейшего итальянского философа века Бенедетто Кроче.
Херлинг-Грудзинский рассказал о Ерцево в уже упоминавшейся книге «Иной мир». Опубликованная - и снискавшая успех - в Лондоне в 1951 году, эта книга издавалась в Италии в 1957-м (Бари: Латерца) и 1964-м (Милан: Риццоли), но обе публикации прошли почти незамеченными.
Тема советских лагерей была тогда нежелательной. Дескать, лагеря существовали лишь у нацистов. Для ИКП, в то время пользовавшейся большим влиянием в сфере издательского дела и среди итальянской интеллигенции, обсуждение советских лагерей находилось под негласным запретом, за редкими исключениями.
Херлинг-Грудзинский любил и хорошо знал русскую литературу XIX и XX веков26.
____________________
23. Страда В. "Архипелаг ГУЛАГ" - Кто прогнется первым // "II Corriere della sera", 25 марта, 1995; без указания имени автора: "Шаламов в колымском аду" - "Заклинатель змей", с заметкой Б. Спинелли, "Крик против забвения", "Ла стампа", 25 января 1995. См. также: Джартозио Т. Вдоль реки Колымы, за пределами "континента" // "Il Manifesto", 11 мая 1995
24. Например, фундаментальный лагерный термин "доходяга" был передан по-итальянски как scoppiato (дохляк), то есть с помощью жаргонного слова, которое употребляется применительно к спортсменам. злоупотребляющим допингом, или людям, страдающим наркозависимостью. Я высказал эти критические замечания в своей рецензии "Репортаж с Колымы - белый крематорий".
25. См. прим. 3. В Приложение включены репродукции произведений Эль Лисицкого, Лабаса, Грищенко, Штеренберга, Софроновой, Никритина, Анненкова, Стржеминского, Медунецкого.
26 Херлинг-Грудзинский, между прочим, относился к числу тех редчайших в Италии людей, которые знали произведения и биографию Шаламова; в 1970-м он написал о Шаламове статью для «Коррьере делла сера». Писателя из Вологды он упоминал, странным образом отождествляя себя с ним, также в своем «Дневнике, писавшемся ночью», который был опубликован в Италии (в форме антологии) издательством «Фельтринелли» в 1992 г. См. «Шаламов и протез души» (запись от 15 января 1979) и «Печать. Последний колымский рассказ» (апрель 1982) в упомянутой антологии, на стр. 115-117 и 165-170.
____________________
В Италии он завязал дружбу со знаменитым писателем Иньяцио Силоне, с чьим журналом «Темпо презенте» (демократическим и антикоммунистическим) сотрудничал - как, впрочем, и с другими авторитетными газетами и журналами национального уровня.
Его многочисленные художественные произведения, написанные по-польски, публиковались за границей, но не в Италии. Только в девяностые годы некоторые из них были переведены и опубликованы у нас; тогда же вышло и третье издание «Иного мира» (1992), которое привлекло внимание критиков и читателей и наконец принесло этой книге успех.
Остракизм, которому подвергали Херлинга-Грудзинского, прекратился, во многом благодаря усилиям полониста Франческо Каталуччо, и в те годы произведения польского автора начали публиковаться в престижном миланском издательстве «Фельтринелли», имевшем левую ориентацию. Том самом издательстве, которое в 1957-м, вызвав большой международный резонанс, осуществило первую в мире публикацию, на русском и итальянском языках, «Доктора Живаго» Бориса Пастернака, на что Кремль отреагировал с яростью.
Херлинг-Грудзинский для предисловия к «Колымским рассказам» выбрал форму диалога-интервью, которую уже успешно опробовал годом ранее, когда готовилось издание литературных произведений и эссеистики Иньяцио Силоне, одного из великих итальянских писателей XX века27.
И он выбрал меня как собеседника-интервьюера, потому что я, по его мнению, был в числе пионеров, расчищавших в Италии пути для литературной фортуны Шаламова.
Интервью-предисловие было записано весной 1999-го, в неаполитанской студии Херлинга-Грудзинского, в присутствии (что было для нас очень важно) Анны Раффетто, которая внесла в эту работу значительный вклад: она не только потом обработала запись, но и во время нашего с Херлингом разговора вставляла ценные добавления от себя.
Тем не менее, предисловие было отклонено руководством издательства перед самой отправкой книги в типографию. Сперва нам предложили сделать кое-какие купюры, но мы с Херлингом на это не согласились. Нам объяснили, что, дескать, такое предисловие не годится для серии «Тысячелетия», так как в нем перевешивает историко-политический аспект, в ущерб художественно-литературному. Короче, говорится «слишком много о лагере и слишком мало - о литературе».
На самом же деле в предисловии подробно и аргументированно рассматривались все темы, касающиеся «Колымских рассказов»: трагическая биография Шаламова; экзистенциальные, исторические, социальные, филологические аспекты публикуемого произведения, не говоря уже об аспектах литературных и поэтических - таких, например, как особенности шаламовского символизма и стиля. Проводились также важные для понимания книги параллели между лагерным опытом Херлинга-Грудзинского и Шаламова; отмечалось, что немалая часть итальянской интеллигенции, так сказать, идет на поводу у советского режима и что это не могло не отразиться на литературной судьбе - фортуне - Шаламова в Италии.
На цензорское решение, принятое руководством издательства вскоре после кончины Джулио Эйнауди в апреле 1999 года, Херлинг-Грудзинский отреагировал с возмущением и горечью: ведь он думал, что уже избавился от остракизма, от которого так долго страдал, что в прошлом осталось то время, когда ему не могли простить роман «Иной мир».
Херлинг-Грудзинский, откликнувшись на просьбу маленького неаполитанского издательства «Анкора», решил опубликовать «забракованное предисловие» как самостоятельную, внесерийную книжку, включающую и его переписку с руководством «Эйнауди».
Густав Герлинг-Грудзинский - Пьеро Синатти, "Вспоминать, рассказывать"
Так увидела свет 60-страничная книжечка, озаглавленная «Вспоминать, рассказывать» (Ricordare, raccontare). Она появилась в книжных магазинах вскоре после того, как вышло роскошное полное издание «Колымских рассказов», в последний момент лишившееся запланированного предисловия28. Вскоре на страницах ведущих газет и журналов разгорелась живейшая полемика, инициатором - в туринской «Стампе» - стал известный журналист и историк Паоло Мьели, который в статье (на целую страницу) проследил всю историю публикации шаламовских рассказов в Италии и неприятного инцидента с «Эйнауди».
Мьели разоблачил «неспособность некоторых итальянских издательств выработать серьезную и ответственную позицию по отношению к тому, что происходило коммунистических странах между 1917 и 1989 годами» и, по сути, обвинил руководство «Эйнауди» в том, что оно прибегло к политической цензуре.
В большинстве других статей издателей-цензоров упрекали в политической и культурной слепоте, в приверженности «сенильному коммунизму»: мол, Герлингу-Грудзинскому не простили того, что в предисловии он назвал «близнецами» гитлеровские и сталинские лагеря и соответствующие тоталитарные режимы. Но об этом можно было догадаться заранее: такую точку зрения польский писатель высказывал и раньше, причем не один раз. [См. например интервью Герлинга-Грудзинского американскому литературному журналу The Paris Review 1999 года, в т.ч. о Шаламове]
Только «Манифест» (в статьях, насыщенных язвительным академическим всезнайством) защищал решение, принятое туринскими издателями29.
Мы, тем не менее, склонны думать, что предисловие было забраковано или подвергнуто цензуре прежде всего из соображений, если можно так выразиться, издательского патриотизма. Дело в том, что Херлинг-Грудзинский в предисловии весьма нелицеприятно высказался о некоторых «кумирах» туринского издательства, начиная с Примо Леви, которого он обвинил в полном непонимании Шаламова, исходя из его (Леви) разгромной рецензии 1976 года на первое итальянское издание «Колымских рассказов». Подверглись атакам и двое других авторов, составляющих гордость «Эйнауди»: прославленный писатель Итало Кальвино, который в своем критическом разборе «Доктора Живаго» показал, что совершенно не понимает трагедию русской интеллигенции, и политический философ Норберто Боббио, долгие годы избегавший проведения каких бы то ни было аналогий или установления родства между советским ГУЛАГом и нацистскими концлагерями.
Эта полемика, однако, имела и негативное следствие: она помешала тому, чтобы внимание сконцентрировалось на самих «Колымских рассказах», впервые представленных итальянской публике полностью и во всем их разнообразии - что было неоспоримой заслугой «Эйнауди», как бы мы ни оценивали инцидент с цензурой30.
ПОСЛЕ 1999-го: «ЭФФЕКТ САВИАНО» И ВСЕ ПОСЛЕДУЮЩЕЕ
Пришло время упомянуть и другие издания шаламовских текстов. Например, автобиографическую «Четвертую Вологду» под редакцией Анны Раффетто, опубликованную издательством «Адельфи» в 2002 году и доброжелательно принятую критикой и читателями. Или - весьма достойный сборник стихотворений Шаламова, вышедший под редакцией Анжелы Сиклари, который впервые раскрыл для нас еще один, отнюдь не второстепенный аспект творчества Шаламова: его поэтические произведения, которыми прежде в Италии пренебрегали31.
После 2000 года наконец и профессиональные литературоведы занялись Шаламовым. Мы рады сообщить о появлении двух содержательных статей: автор одной - недавно скончавшийся полонист и русист Мауро Мартини, другая вышла из-под пера русиста Клаудио М. Скиро32.
Как бы то ни было, именно в результате «эффекта Савиано» итальянская фортуна Шаламова достигла своего пика, а «Колымские рассказы» обрели в Италии статус русской классики.
Что ж: лучше поздно, чем никогда33.
____________________
27 I. Silone, Romanzi е saggi, a cura di В. Falcetto, in 2 voll. Mondadori, I Meridiani, Milano, 1998. Силоне в 1921 г. стал одним из основателей и руководящих деятелей ИКП. Но через несколько лет он был исключен из рядов коммунистической партии, потому что занимал антисталинские позиции. Силоне называл себя «христианином без церкви». Херлинг-Грудзинский прилагал к Шаламову то же определение, помня, что «Силоне обожал Шаламова, которого успел прочитать в первом итальянском издании» (см.: G. Herling, P. Sinatti, Ricordare, raccontare. Conversazione su Shalamov, I'Ancora, Napoli, 1999, стр. 39).
28 G. Herling, P. Sinatti, Op.cit. Обычно продавцы книжных магазинов советовали приобрести эту кнугу всем тем, кто покупал «Колымские рассказы». Книга «Вспоминать, рассказывать» была полностью переведена на польский язык и опубликована в Гданьском журнале "Przeglad Polityczny", п. 42, 1999, под заголовком «Шаламов, коммунизм, Россия - беседа с Густавом Херлинг-Грудзинским».
29 Лучше всего документирована статья Мьели П. Херлинг, Эйнауди и детективная история с «Предисловием» //"La Stampa', 23 мая 1999; вслед за ней появились и другие статьи: Фертильо Д. Херлинг: «Мой Шаламов подвергся цензуре» // "II Corriere della sera", 24 мая 1999; Пиветта О. Эйнауди о предисловии Херлинга: «Забраковано, а не "подвергнуто цензуре"» // "L'Unita", 25 мая 1999; Херлинг Г. ГУЛАГ как система лагерей, там же. Два интервью на эту тему, с Г. Херлинг-Грудзинским и П. Синатти, появились, вместе с обширной вводной статьей Л. Амиконе, в журнале "Tempi", п. 25, 1-7 июля 1999. Высказывания в защиту Эйнауда: Микелис Де К. ГУЛАГ и концентрационные лагеря: далекие архипелаги // "II Manifesto" 4 июня 1999; Бельполити М. Память о Примо Леви омрачена политической слепотой Густава Херлинга, там же.
30 Густав Херлинг-Грудзинский умер в Неаполе в июле 2000 г., все еще не оправившись от «обиды, которую претерпел» при последнем в его жизни столкновении с цензорами: он не ожидал, что такое оскорбление ему нанесет издательский дом «Эйнауди». В сентябре 2009 г. в Ёрцево был торжественно открыт памятник, посвященный вечной памяти польского писателя.
31 V.Shalamov, La quarta Vologda, Adelphi, Milano, 2001. «Шаламовский роман воспитания» - так охарактеризовал эту книгу Витторио Страда в статье «Колыма, ледяная сестра Освенцима», напечатанной в: "II Corriere della sera", 27 ноября 2001. Представительная подборка стихотворений опубликована в красиво оформленной книге: V. Shalamov, II destino di poeta, La Casa di Matriona, Milano, 2006. Стихотворения Шаламова появились в мае 2011-го и в журнале «Чужой» ("Lo Straniero", п. 131); а в июньском номере (п.132) тот же журнал приютил большую подборку - «оммаж Шаламову», - включающую пространную аналитическую статью Джанкарло Гаэты «Столкновение с реальной жизнью» и отрывок из отвергнутого предисловия Херлинг-Грудзинского. Главный редактор журнала, Гоффредо Фофи, был дружески привязан к Херлингу и одним из первых в Италии осуществил в своем предыдущем журнале, «Линия тени» ("Linea d'ombra"), предварительную публикацию нескольких рассказов Шаламова из книги издательства «Савелли».
32 См.: Маттини М. Шаламовский способ повествования // Oltre il disgelo. La letteratura russa dopo I'Urss, Bruno Moldadori, Milano, 2002; Скиро К. M. Ледяной ад: заметки по поводу «Колымских рассказов» В.Т. Шаламова, LC /Klvista on line del Dipartimento di Letterature e Culture Europee, Universita degli Studi di Palermo, n.2,2009.
33. За первые пять месяцев 2011 г. издательство «Эйнауди» продало более тысячи экземпляров «Колымских рассказов», хотя в 2010 г. вышла еще одна публикация этого произведения, в миланском издательстве «Б. К Далай». Книга содержит только 51 рассказ, вступление написал Леонардо Коэн. В рекламном тексте на обложке содержится ложная информация: «О "Колымских рассказах" с энтузиазмом отзывался еще Примо Леви». Sic!
* В случае со вторым из названных сборников, а именно выпущенном Морисом Надо, дело обстояло иначе - он вышел по инициативе Шаламова, но в безобразно урезанном виде. Подробности у Марка Головизнина и в объяснительной записке Мориса Надо [примечание мое - Д. Н.]