Кнайпхофские вигилии. № X\2. С обратной стороны. Архивариус и Длань.
(Продолжение. Начало:
Вступление http://popadin39.livejournal.com/47159.html
Вигилия 1: "Мёд и разные сладкие штуковины" http://popadin39.livejournal.com/48282.html
Вилигия 2: "Студиозус" http://popadin39.livejournal.com/47865.html
Вигилия 3: "Голландский трактир" http://popadin39.livejournal.com/48707.html
Вигилия 4\1 "Две покражи" http://popadin39.livejournal.com/48519.html
4\2 "Вор и русалки" http://popadin39.livejournal.com/50787.html
Вигилия Х\1 "С обратной стороны: Иссекновенье вод" : http://popadin39.livejournal.com/49584.html
Вигилия 5: "Медовый мост и уловление детей" http://popadin39.livejournal.com/47411.html
… … …
Рассвет золотил шпиль Королевского замка, но утро всё не решалось наступать и медлило, медлило, будто какая-то небесная канцелярия заснула и не подала вовремя сигнала рассветать - между волком и петухом много может уместиться времён!
Неспокойно было на реке, ходили по ней безветренные волны, будто кто-то подводный рыскал и не мог найти пропажу; качались спящие баркасы рыбаков у Рыбного рынка, а напротив, на острове, под кустом бузины, лежала на берегу Кнайпхофская Длань. Волна мелко плескалась рядом, иногда вливая в её раструб струйку, и никак не могла её наполнить, будто бы вся река могла уместиться в Длани, со своими баржами и пароходами, парусами и русалками, моряками, кабаками, камышами - Прегель-Прегель! Замедленный рассвет заполнял собою воздух, пустой от необычного беззвучия, в котором были слышны крики рыбаков, идущих сверху по течению с Куршского залива на лодках, полных рыбы. Они вставали по своим часам и не могли слышать тишины, поразившей Кнайпхоф. И в этот час безвременья и в минуту безвечности кусты раздвинулись, и на берег Кнайпхофа выглянул архивариус Саламгорст.
- Так вот ты где, голубушка! - сказал он Длани. Присев на корточки (он был без парика, а одежда его была в беспорядке, какой, наверное, бывает у короля, когда его внезапно навещает тёща), он задвинул нижний клапан раструба Длани, деловито сполоснул голубушку (это только показалось ему, что из воды на него взглянули очи и мелькнула тонкая бледная рука - или?...) и, стряхнув с неё капли, замотал в тряпку и сунул в мешок. Оглянувшись, архивариус просочился в закоулок меж домами и через минуту уже открывал боковой вход в Кафедральный собор.
Пройдя тёмными коридорами, он поднялся по узкой винтовой лестнице к помещению библиотеки Валленродов. Перед дверью Саламгорст ещё раз оглянулся, будто в тесном коридоре со стрельчатым потолком кто-то мог быть, кроме него, - и вошёл в библиотеку.
Пахло свечами, пылью и вековыми загадками. Сквозь витраж сочился жидкий квант. Зажегши свечу, архивариус поставил её на стол, за которым недавно читал латынь студент Ансельм, переместил туда же горшок, стоявший на полке, поднял его крышку и заглянул внутрь. В горшке сидела и смотрела на него пристально лягушка; корона на её голове освещала горшок изнутри. В этом свете архивариус, подсвеченный от ноздрей, переменился лицом и выглядел в точности, как выглядят студиозусы, в первый раз по ошибке создавшие гомункулуса и не знающие, что теперь с ним делать. Библиотечный паук по кличке Фридрих, сидящий с незапамятных времён в углу и являющийся бессловесным свидетелем библиотечной жизни, в предощущении чего-то страшного перебежал за глобусы, за самый дальний стеллаж и спрятался между "Le rozier des guerres" и томом ботанического описания трав и мандрагор. Мышь, третий день в редакторском порыве грызущая старинный талмуд, оторвалась от своего занятия, прислушалась к музыке Сфер, а после шмыгнула в свою норку в углу библиотеки. Огромная декоративная змея потупила свои глаза из агата и не сдвинулась с места, но постаралась выглядеть маленькой. Преображённый архивариус улыбнулся лягушке и, не отрывая от неё взгляда, вынул из мешка Длань, размотал и выкинул тряпку, отворил нижний клапан и надел Длань на правую руку. Лягушка открыла рот, будто желая что-то сказать.
- Теперь осталось найти того, кто тебя правильно поцелует! - с этими словами архивариус сунул Длань в горшок, дотянулся до лягушки и снял с неё корону, чем изумил её страшно: она запрыгала в горшке, не находя себе места. Далее произошло совсем уж невообразимое: когда архивариус стал вытаскивать Длань с добычею наружу, днище горшка потянулось за ним и, вынув вожделенную светящуюся корону, архивариус обнаружил, что невзначай вывернул горшок наизнанку, причём каким-то неведомым способом горшок превратился в подобие бутыли, горлышко которой воткнуто в саму себя. Лягушка теперь прыгала вокруг бутыли, пытаясь заскочить внутрь, и даже заскакивала в горлышко, но снова непостижимым образом оказывалась снаружи. Понаблюдав за танцем земноводной, архивариус в удивлении покачал головой, поставил бутылку на полку заместо горшка, спрятал Длань назад в мешок, взял корону и, держа её над собою в качестве светильника, подошёл к одному из стеллажей и сдвинул его в сторону. За ним оказалась маленькая дверь. Отворив её, архивариус с поднятой рукою очутился в часовой башне.
Странно и гулко было в ней. Тёмное молчание и эхо царили здесь, и только лишь малая толика ожиданья иной звуковой плотности выдавало неправильный ход вещей. Всё пространство башни, обычно заполненное близким присутствием колокольного звона, поверх которого тикал часовой механизм, нынче пахло бесполезным металлом; сверху шуршали голуби, а снизу дул сквозняк. Архивариус Саламгорст в свете короны поднялся по деревянной стропильной лестнице, и на площадке с часовым механизмом и изнанкой трёх уличных циферблатов, напоминающих круглые карты неведомой планеты, сделал остановку. Опустив мешок на дощатый пол, он осветил короною неработающий механизм. Затем покачал головою, продел руку сквозь корону, превратив её во временный браслет, и двумя руками отринул какой-то рычаг, повернул зубчатое колесо, разобрал фрагмент часов на части. Извлекши деталь, по форме разительно напоминающую корону, что болталась сейчас у него на рукаве, он рассмотрел её поближе, просвистел мотив «Анхен из Тарау», и упрятал её в мешок. Затем снял с руки корону, вставил на место вынутой детали и полюбовался делом рук своих. Корона изнутри подсвечивала весь механизм и даже будто заражала соприкасающиеся с нею детали: они тоже светились, правда, не так сильно, как «деталь», отобранная у лягушки. Полюбовавшись и сказав сам себе: «Ай, да молодец!» - архивариус Саламгорст выглянул в маленькое слуховое окошко башни. Снаружи ночь, которой давно пора было закончиться, никак не могла это сделать и смениться рассветом, которому давно пора было начаться. «Примерно шесть утра», - сказал опять сам себе архивариус. Подхватив специальный рычаг, что лежал на полу возле изнанки одной из «карт», он перевёл застывшие стрелки на «без пятнадцати шесть» на всех трёх циферблатах, а затем крутанул маховик часового механизма, оживляя зубчатую передачу.
Вмиг затикали маховички, задвигались шестерёнки, огромное тело часов ожило. Покачав ещё раз удовлетворительно головой, архивариус вытянул из мешка сильно помятый парик, шляпу и, частично облачившись в дневной свой облик, схватил мешок подмышку и стал на ощупь спускаться по лестнице. У него было меньше пятнадцати минут, чтобы покинуть башню, которая вскоре заполнится снизу доверху раскатистым звуком, от которого впору оглохнуть, - а ещё нужно было успеть вернуть Длань в сейф-шкап Шрёдингера.
Вернувшись в библиотеку, архивариус запер за собою дверцу, задвинул стеллаж и воззрился на лягушку, что сидела с надутым от обиды горлом на столе возле свечи. Похоже, она настолько привыкла к короне, что не понимала, что теперь делать - как жить! - без неё. Немного подумав, архивариус осторожно перенёс лягушку в карман своего кафтана, закинул мешок за плечо, и со свечою в руке пустился в обратный путь.
Через несколько минут он выглянул из кустов бузины на том месте, где давеча подобрал Длань. На том берегу, в Альтштадте, торговки уже расставляли прилавки, баркасы причаливали к стенке, и было видно, как заработал подъёмный механизм Деревянного моста, опуская поднятый на ночь пролёт. Убедившись, что никому нет дела до него, архивариус Саламгорст осторожно достал из кармана помятую лягушку и пустил её к воде. Она тотчас прыгнула в реку, сделала круг и вновь выползла на берег, только лишь для того, наверное, чтобы вопросительно уставиться на архивариуса.
- Ты уж как-нибудь сама дальше, - сказал Саламгорст, улыбаясь. - Всё, знаешь ли, поменялось… - и с этими словами скрылся в бузине. Лягушка сидела на берегу с величавым видом, но никто в этот утренний час не замечал её, прежде царственную, - все шли мимо по утренним делам своим. И муравей, несущий заботливую соломинку, и утренние гимназисты, шедшие по Кузнечному мосту, в глазах которых ещё стоял сон, а во сне - …впрочем, все мы знаем, что стоит во снах гимназистов летним утром; шли торговки на рынок, - никто не видел лежащую под бузиной лягушку. Может, русалки видели, так кто ж их знает, этих русалок, что они видели и что у них на уме?
Чуть погодя на башне Кафедрального собора ударил утренний колокол.
(итак, друзья-читатели, за мной осталось две вигилии: №6 part 2 «Голландский трактир и далее» и №Х\3 «С обратной стороны», - и мозаика-картина сложится в достаточности. Вскоре воспоследуют!)
(Продолжение:
Вигилия 6 "Ратуша и шкап" http://popadin39.livejournal.com/49693.html)
7\1 "Боцман, бочка и папир" http://popadin39.livejournal.com/50338.html
7\2 "Боцман, дискурс и русалка" http://popadin39.livejournal.com/50573.html
8\1. Послесловие. Медовый мост, бельэтаж и странная находка http://popadin39.livejournal.com/51141.html
8\2. Послесловие. Падение в колодец, мост и недолгая вакансия http://popadin39.livejournal.com/51329.html)
Вступление http://popadin39.livejournal.com/47159.html
Вигилия 1: "Мёд и разные сладкие штуковины" http://popadin39.livejournal.com/48282.html
Вилигия 2: "Студиозус" http://popadin39.livejournal.com/47865.html
Вигилия 3: "Голландский трактир" http://popadin39.livejournal.com/48707.html
Вигилия 4\1 "Две покражи" http://popadin39.livejournal.com/48519.html
4\2 "Вор и русалки" http://popadin39.livejournal.com/50787.html
Вигилия Х\1 "С обратной стороны: Иссекновенье вод" : http://popadin39.livejournal.com/49584.html
Вигилия 5: "Медовый мост и уловление детей" http://popadin39.livejournal.com/47411.html
… … …
Рассвет золотил шпиль Королевского замка, но утро всё не решалось наступать и медлило, медлило, будто какая-то небесная канцелярия заснула и не подала вовремя сигнала рассветать - между волком и петухом много может уместиться времён!
Неспокойно было на реке, ходили по ней безветренные волны, будто кто-то подводный рыскал и не мог найти пропажу; качались спящие баркасы рыбаков у Рыбного рынка, а напротив, на острове, под кустом бузины, лежала на берегу Кнайпхофская Длань. Волна мелко плескалась рядом, иногда вливая в её раструб струйку, и никак не могла её наполнить, будто бы вся река могла уместиться в Длани, со своими баржами и пароходами, парусами и русалками, моряками, кабаками, камышами - Прегель-Прегель! Замедленный рассвет заполнял собою воздух, пустой от необычного беззвучия, в котором были слышны крики рыбаков, идущих сверху по течению с Куршского залива на лодках, полных рыбы. Они вставали по своим часам и не могли слышать тишины, поразившей Кнайпхоф. И в этот час безвременья и в минуту безвечности кусты раздвинулись, и на берег Кнайпхофа выглянул архивариус Саламгорст.
- Так вот ты где, голубушка! - сказал он Длани. Присев на корточки (он был без парика, а одежда его была в беспорядке, какой, наверное, бывает у короля, когда его внезапно навещает тёща), он задвинул нижний клапан раструба Длани, деловито сполоснул голубушку (это только показалось ему, что из воды на него взглянули очи и мелькнула тонкая бледная рука - или?...) и, стряхнув с неё капли, замотал в тряпку и сунул в мешок. Оглянувшись, архивариус просочился в закоулок меж домами и через минуту уже открывал боковой вход в Кафедральный собор.
Пройдя тёмными коридорами, он поднялся по узкой винтовой лестнице к помещению библиотеки Валленродов. Перед дверью Саламгорст ещё раз оглянулся, будто в тесном коридоре со стрельчатым потолком кто-то мог быть, кроме него, - и вошёл в библиотеку.
Пахло свечами, пылью и вековыми загадками. Сквозь витраж сочился жидкий квант. Зажегши свечу, архивариус поставил её на стол, за которым недавно читал латынь студент Ансельм, переместил туда же горшок, стоявший на полке, поднял его крышку и заглянул внутрь. В горшке сидела и смотрела на него пристально лягушка; корона на её голове освещала горшок изнутри. В этом свете архивариус, подсвеченный от ноздрей, переменился лицом и выглядел в точности, как выглядят студиозусы, в первый раз по ошибке создавшие гомункулуса и не знающие, что теперь с ним делать. Библиотечный паук по кличке Фридрих, сидящий с незапамятных времён в углу и являющийся бессловесным свидетелем библиотечной жизни, в предощущении чего-то страшного перебежал за глобусы, за самый дальний стеллаж и спрятался между "Le rozier des guerres" и томом ботанического описания трав и мандрагор. Мышь, третий день в редакторском порыве грызущая старинный талмуд, оторвалась от своего занятия, прислушалась к музыке Сфер, а после шмыгнула в свою норку в углу библиотеки. Огромная декоративная змея потупила свои глаза из агата и не сдвинулась с места, но постаралась выглядеть маленькой. Преображённый архивариус улыбнулся лягушке и, не отрывая от неё взгляда, вынул из мешка Длань, размотал и выкинул тряпку, отворил нижний клапан и надел Длань на правую руку. Лягушка открыла рот, будто желая что-то сказать.
- Теперь осталось найти того, кто тебя правильно поцелует! - с этими словами архивариус сунул Длань в горшок, дотянулся до лягушки и снял с неё корону, чем изумил её страшно: она запрыгала в горшке, не находя себе места. Далее произошло совсем уж невообразимое: когда архивариус стал вытаскивать Длань с добычею наружу, днище горшка потянулось за ним и, вынув вожделенную светящуюся корону, архивариус обнаружил, что невзначай вывернул горшок наизнанку, причём каким-то неведомым способом горшок превратился в подобие бутыли, горлышко которой воткнуто в саму себя. Лягушка теперь прыгала вокруг бутыли, пытаясь заскочить внутрь, и даже заскакивала в горлышко, но снова непостижимым образом оказывалась снаружи. Понаблюдав за танцем земноводной, архивариус в удивлении покачал головой, поставил бутылку на полку заместо горшка, спрятал Длань назад в мешок, взял корону и, держа её над собою в качестве светильника, подошёл к одному из стеллажей и сдвинул его в сторону. За ним оказалась маленькая дверь. Отворив её, архивариус с поднятой рукою очутился в часовой башне.
Странно и гулко было в ней. Тёмное молчание и эхо царили здесь, и только лишь малая толика ожиданья иной звуковой плотности выдавало неправильный ход вещей. Всё пространство башни, обычно заполненное близким присутствием колокольного звона, поверх которого тикал часовой механизм, нынче пахло бесполезным металлом; сверху шуршали голуби, а снизу дул сквозняк. Архивариус Саламгорст в свете короны поднялся по деревянной стропильной лестнице, и на площадке с часовым механизмом и изнанкой трёх уличных циферблатов, напоминающих круглые карты неведомой планеты, сделал остановку. Опустив мешок на дощатый пол, он осветил короною неработающий механизм. Затем покачал головою, продел руку сквозь корону, превратив её во временный браслет, и двумя руками отринул какой-то рычаг, повернул зубчатое колесо, разобрал фрагмент часов на части. Извлекши деталь, по форме разительно напоминающую корону, что болталась сейчас у него на рукаве, он рассмотрел её поближе, просвистел мотив «Анхен из Тарау», и упрятал её в мешок. Затем снял с руки корону, вставил на место вынутой детали и полюбовался делом рук своих. Корона изнутри подсвечивала весь механизм и даже будто заражала соприкасающиеся с нею детали: они тоже светились, правда, не так сильно, как «деталь», отобранная у лягушки. Полюбовавшись и сказав сам себе: «Ай, да молодец!» - архивариус Саламгорст выглянул в маленькое слуховое окошко башни. Снаружи ночь, которой давно пора было закончиться, никак не могла это сделать и смениться рассветом, которому давно пора было начаться. «Примерно шесть утра», - сказал опять сам себе архивариус. Подхватив специальный рычаг, что лежал на полу возле изнанки одной из «карт», он перевёл застывшие стрелки на «без пятнадцати шесть» на всех трёх циферблатах, а затем крутанул маховик часового механизма, оживляя зубчатую передачу.
Вмиг затикали маховички, задвигались шестерёнки, огромное тело часов ожило. Покачав ещё раз удовлетворительно головой, архивариус вытянул из мешка сильно помятый парик, шляпу и, частично облачившись в дневной свой облик, схватил мешок подмышку и стал на ощупь спускаться по лестнице. У него было меньше пятнадцати минут, чтобы покинуть башню, которая вскоре заполнится снизу доверху раскатистым звуком, от которого впору оглохнуть, - а ещё нужно было успеть вернуть Длань в сейф-шкап Шрёдингера.
Вернувшись в библиотеку, архивариус запер за собою дверцу, задвинул стеллаж и воззрился на лягушку, что сидела с надутым от обиды горлом на столе возле свечи. Похоже, она настолько привыкла к короне, что не понимала, что теперь делать - как жить! - без неё. Немного подумав, архивариус осторожно перенёс лягушку в карман своего кафтана, закинул мешок за плечо, и со свечою в руке пустился в обратный путь.
Через несколько минут он выглянул из кустов бузины на том месте, где давеча подобрал Длань. На том берегу, в Альтштадте, торговки уже расставляли прилавки, баркасы причаливали к стенке, и было видно, как заработал подъёмный механизм Деревянного моста, опуская поднятый на ночь пролёт. Убедившись, что никому нет дела до него, архивариус Саламгорст осторожно достал из кармана помятую лягушку и пустил её к воде. Она тотчас прыгнула в реку, сделала круг и вновь выползла на берег, только лишь для того, наверное, чтобы вопросительно уставиться на архивариуса.
- Ты уж как-нибудь сама дальше, - сказал Саламгорст, улыбаясь. - Всё, знаешь ли, поменялось… - и с этими словами скрылся в бузине. Лягушка сидела на берегу с величавым видом, но никто в этот утренний час не замечал её, прежде царственную, - все шли мимо по утренним делам своим. И муравей, несущий заботливую соломинку, и утренние гимназисты, шедшие по Кузнечному мосту, в глазах которых ещё стоял сон, а во сне - …впрочем, все мы знаем, что стоит во снах гимназистов летним утром; шли торговки на рынок, - никто не видел лежащую под бузиной лягушку. Может, русалки видели, так кто ж их знает, этих русалок, что они видели и что у них на уме?
Чуть погодя на башне Кафедрального собора ударил утренний колокол.
(итак, друзья-читатели, за мной осталось две вигилии: №6 part 2 «Голландский трактир и далее» и №Х\3 «С обратной стороны», - и мозаика-картина сложится в достаточности. Вскоре воспоследуют!)
(Продолжение:
Вигилия 6 "Ратуша и шкап" http://popadin39.livejournal.com/49693.html)
7\1 "Боцман, бочка и папир" http://popadin39.livejournal.com/50338.html
7\2 "Боцман, дискурс и русалка" http://popadin39.livejournal.com/50573.html
8\1. Послесловие. Медовый мост, бельэтаж и странная находка http://popadin39.livejournal.com/51141.html
8\2. Послесловие. Падение в колодец, мост и недолгая вакансия http://popadin39.livejournal.com/51329.html)