100 книг (101-110)
Как я и предостерегал, сотней дело не ограничится и обещает дойти до 150.
100 книг (1-25)
100 книг (26-50)
100 книг (51-64)
100 книг (65-75)
100 книг (76-85)
100 книг (86-95)
100 книг (96-100)
101. Черчилль. История англоязычных народов
Черчилль был лауреатом Нобелевской премии по литературе. И не зря. Он действительно яркий писатель, великий оратор и прекрасный стилист, хотя и склонный к некоторому многословию. Много раз переиздавалась его Вторая Мировая Война (которую я разумеется читал), но она, как и большинство мемуаров, написана скорее для сокрытия истины, чем для ее сообщения. Великолепна его книга о 1МВ - "Мировой кризис". Но у нас ее издавали только 5 том о послевоенном периоде Сейчас переводят его ранние работы - Речная война и др. А я еще с упоминавшейся в этом списке биографии Черчилля мечтал прочесть его Историю англоязычных народов. Мало того - начал ее читать по-английски, но не продолжил. В 2000- ные начал выходить перевод 1 том "Рождение Британии" и 2-й "Британия в Новое время". Сейчас уже перевели и издали весь 4-томник. Я прочел 3 том и предвкушаю 4-й. Книга эта интересна не только как увлекательный очерк английской истории, но и как образец национальной истории вообще. Черчилль обладает удивительным искусством делать светлыми даже самые мрачные и грязные страницы истории. Что особенно заметно в 1 томе. Если король хороший, то он приносит славу Англии и англичанам, если король плохой, как гомосек Эдуард II - англичане учатся не зависеть от королей и образовывать крепкое гражданское общество. Если битва выиграна, то ура. Если проиграна, то англичане получили возможность заняться своими делами, а в бывших врагах получили будущих друзей. Короче я не помню ни единой страницы в этой книге, которая была бы написана злостью и желчью. И тут есть чему поучиться. Хотя, не спорю, писать так когда еще памятно могущество величайшей империи после Рима - это не то же самое, что писать так из унижения и ужаса подобных нашим.
102. Маколей. История Англии
Величайший английский историк с подробной историей рубежа 17-18 вв. и, прежде всего, Славной Революции. Я мечтал об этой книге много лет и вот в прошлом году на нонфикшене в антикварном отделе ухватил два тома из которых один - о чудо - оказался 1-м томом Истории Англии Я прочел с восторгом и с тех пор мне супруга заказывает букондеменды том за томом. Маколей единственный из историков Нового Времени сумел писать так как древние историки - с их образностью живостью человеческих картин и характеристик деятелей, с эмоциональным накалом, картинами битв и интриг. При этом его социология тоже недурна весьма. Больше ни одному народу так не повезло. У французов одновременно сухость и пафос, у немцев педантизм и сентиментализм, у нас у Карамзина риторика, от Соловьева мухи дохнут, а у Ключевского уже нет истории как повествования... Так что англичанам и тут страшно повезло, поскольку Маколея еще и продолжил его племянник Тревельян. А еще Тойнби, Черчилль. Английская историография это почти не наука, но для воспитания нации нужна прежде всего повесть для джентельменов изложенная хорошим слогом. Маколей конечно дико пристрастен порой на грани клеветы. Очень смешно читать его выпады против "грязных и грубых ирландцев" (шотландцы к которым принадлежит МакКоули - потомки ирландских завоевателей севера Британии). Черчилль полжизни потратил на то чтобы отмыть Мальборо от его нападок. И не то чтобы успешно. Но, на мой взгляд, партийная историография это хорошо, лишь бы она была у всех партий.
103. Бурстин. Американцы
Очень хорошая энциклопедичная книга об американской цивилизации Обязательна к прочтению Для тех, кто смотрит американское кино, но не бывал в Америке. Практически все явления этой далекой от нас цивилизации расшифровываются и получают свой подлинный контекст. Например у меня есть любимый фильм с Чарльзом Бронсоном: Жажда Смерти Там тихий ньюйоркский архитектор после зверского убийства гопотой жены и дочери отправляется в Техас где понимает что такое оружие и начинает отстреливать эту гопоту. В нашем переводе его называют Мститель. Но на экране газеты, где написано Vigilant. И вот у Бурстина во 2 томе есть целая глава про виджилянтизм - то есть ситуацию когда гражданин берет на себя роль закона там где закон не действует. Он описывает интереснейший случай как на Диком Западе граждане схватили, судили и повесили шерифа, который был преступником и фактически главой банды. Из книги я узнал как начали добывать лед для охлаждения, как нашли применение нефти, как перегоняли скот и кто такие на самом деле ковбои, как Форд боролся против патентного права и много что еще.
104. Большаков. История Халифата
Бесподобная книга, равной которой в России уже точно не появится, поскольку теперь любой автор пишущий об исламе и, тем более, его основателе вынужден будет отвешивать бесконечные реверансы "традиционной конфессии", а если не отвешивать, могут ведь и того, чик-чик. Крупный отечественный востоковед Большаков был свободен от такого страха поскольку писал и начал издавать книгу еще в СССР. В результате появилось спокойное нелицеприятное основанное на массе источников повествование сначала об основании ислама, потом об его экспансии при первых халифах, о расколе Омейядов и шиитов и наконец об Аббасидской революции, свергнувшей Омейядов. К тому как автор написал до этого момента он состарился и начал слепнуть поэтому продолжения, увы, не будет. Главная мысль которую автор проводит очень последовательно показывая подвиги и преступления деятелей раннего ислама это то что он был инструментом империалистического племенного господства арабов. "без хараджа нет ислама" Мухаммад не отпускал из плена без выкупа даже родственников. Убийство халифа Османа было вызвано финансовыми конфликтами, Постоянные перемещения и мятежи, скачки разных деятелей между фракциями также продиктованы были вопросом о деньгах. Ну и наконец показана разница между Омейядами - по сути светскими правителями, терпимыми к христианам и озабоченными прежде всего деньгами и немножко поэзией представителями _арабской_ империи и Аббасидами которые решились создать собственно исламскую империю именно тогда произошла исламизация масс на востоке, которая до того сдерживалась, поскольку принятие ислама означало отказ от уплаты джизьи. Большаков великолепно знает источники и описывает мельчайшие детали конфликтов войн интриг мятежей и приключений
105. Поршнев. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства
Из книг Поршнева что-то одно выбрать трудно - это был человек почти универсальной одаренности и большой экстравагантности. Первая же его крупная работа - "Народные восстания во Франции перед Фрондой" получила европейское признание, а сам Поршнев был на равных принят в сообщество французских историков и к тому были все основания: серьезная работа с источниками причем новооткрытыми (архив канцлера Сегье), глубокий анализ механизмов приведших к Фронде включая феномен "сеньоров-народолюбцев", то есть феодалов горячо защищавших народ от ограбления фискальными чиновниками кардинала Ришелье (поскольку там где прошел сборщик податей - сеньору уже собирать нечего). Прекрасен и анализ самого механизма бунта - Поршнев показывает, что, по сути, не очень дорогой ценой нескольких десятков или сотен жизней крестьяне добивались достаточно продолжительного облегчения своего положения. То есть "обмен" был вполне рациональный. Затем Поршнев настроил против себя всю корпорацию советских историков-медиевистов выступив как амбициозный теоретик и всколыхнув этот затхлый мирок. Били его дружно. Ногами. Он отбивался. Цитатами из Сталина На самом деле на теорию феодализма большинству участников дискуссии было наплевать. Просто в их мирке теоретик значило Главный Раз Поршнев теоретизирует - значит хочет всеми командовать. Ату его. Между тем если смотреть на спор о феодализме теоретически то идеи Поршнева были очень глубокими и в свободно конкурентной научной среде получили бы большой резонанс. Он указывал на то что в ходе народных движений восстаний и революций основными выгодополучателями были не народные массы, а высшие слои. Идеи Поршнева были представлены в его книге "Феодализм и народные массы". Поскольку с политической оттепелью ученому стало можно быть со странностями в 1960-е Поршнев перестал скрывать свою главную страсть - интерес к происхождению человека. Он стал лидером движения по поискам йети в СССР, писал об этом книги, но его главный труд: "О начале человеческой истории" вышел лишь после его смерти и сокращенным. Полное издание появилось недавно. В предельно примитивном пересказе концепция Поршнева выглядит так: в какой-то момент на земле появились существа которые овладели суггестией то есть умением контролировать рефлексы других существ, через сцепленные с основными дополнительные рефлексы. Чтобы обеспечить себя питанием эти существа занялись каннибализмом и вырастили себе специальный скот: нежный, тонкий, чувствительный к суггестии но этот скот сам сделал эволюционный скачок и освоил контрсуггестию - умение не подчиняться, говорить Нет. Это и были люди принципиально отличающиеся и от животных и от своих создателей троглодитов, каковых Поршнев и искал в виде йети. То "животное", которое изживает в себе человек - жестокое, грубое, людоедское, на самом деле не животно, а его полная противоположность - троглодит. Концепция мягко говоря спорная но в теоретической основе продуктивная. А уж идея контрсуггестии принадлежит к выдающимся достижениям социальной мысли. Так или иначе, советская научная среда требовала от Поршнева продолжать работать специалистом по истории Франции. И тут опять же достиг крупных успехов в области истории европейской внешней политики. Сперва вышла работа "Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII в.", а после смерти вышла самая блистательная его книга как историка - "Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства". Это увлекательный дипломатический детектив о становлении русско-шведского союза против католического блока в 30летней войне, о воздействии на этот союз дипломатии Ришелье, о значительном протестантском влиянии при дворе патриарха Филарета. Об интереснейшей фигуре кальвиниста Русселя, который затевал великую унию протестантов и православных, склонил к ней константинопольского патриарха Лукариса и кажется заинтересовал ею патриарха Филарета (не оттуда ли растет странный _пуританский_ дух позднейшего старообрядчества?). Об итоговой неудаче этого союза поскольку России он нужен был против Польши, а Ришелье напротив помирил Польшу и Швецию, чтобы направить Густава-Адольфа против Империи. Клубок этот распутывается так ярко и интересно, что Оторваться невозможно. Хотя вживую я этой книги никогда не видел - скачал себе файл дежавю, конвертировал в пдф и читал с айпада. Поршнев был конечно великий человек и был бы многажды более великим если бы не странные амбиции преуспеть в советской системе. Ферро описывает как он лихорадочно выкидывал из корректуры французского издания книги о Фронде цитаты из Сталина заменяя Хрущевым А умер по слухам, после известия об очередном неизбрании в членкорры АН СССР Хотя все отлично понимали что академиками по истории делали не за научные заслуги. Очень жаль.
106. Крупник. Арктическая этноэкология
Увлекательнейшее исследование хозяйства азиатских эскимосов и чукчей. Книга чрезвычайно интересна тема что фактами опровергает миф о "рациональном природопользовании и демографии" первобытных народов. Охотники на морского зверя забивают китов, моржей, тюленей и прочих в количестве превышающем их потребности многократно. Охотники на морского зверя живут по принципу то густо то пусто. И то же самое с демографией. Никакого усреднения - мор в голодные годы и взрывная сврхрождаемость в годы обильные пищей. Никакого минимализма - напротив балансирование на лезвии ножа. Но при этом фактически охотники на морского зверя уничтожают сами себя, подрывают свою пищевую базу, что ведет к полной гибели конкретных общин. Крупник прослеживает такую судьбу эскимосских зверобоев, общины которых то переживают расцвет, когда строятся. Огромные святилища из китовых костей, то все это приходит в полный упадок. Все это прописано с цифрами с фактами и выглядит очень доказательно. Тут есть пдф
107. Зомбарт. Буржуа
Знаменитый немецкий социолог и отчасти научный побратим Макса Вебера написал антивеберовскую книгу о происхождении капитализма Зомбарт поставил себе задачу опровергнуть мифологизирующую спекуляцию Вебера о протестантской этике и духе капитализма. Прежде всего Зомбарт указывает на иррациональные источники капитализма - жажду золота, страсть к обогащению и тд. У Зомбарта есть Еще отличные работы - тоже переведенные на русский в зеленом многотомнике изд-ва Владимир Даль, где он указывает на вклад в становление капитализма роскоши - ренессансной моды содержать любовниц и военной экономики раннеабсолютистских государств с другой стороны Зомбарт показывает, что этика католицизма времен Аквината больше благоприятствует капитализму чем протестантизм Колоритные цитаты из протестантских проповедников обличают процент, проклинают богатство, прославляют бедность. То есть исключают главное на чем строится капитализм - накопление. Зомбарт показывает также, что для рационального хозяйства куда больше сделали не баптистские проповеди, а бухгалтерия. Так или иначе для исторического изучения капитализма Зомбарт сделал гораздо больше Вебера. А Вебер, точнее не он сам, а неовеберианская секта, много сделала для психологической обработки жертв западного империализма. Именно через веберовскую концепцию жертвам внушалось: все ваши традиции, религия, учреждения мусор, который мешает вам создать эффективную экономику В полные странноватыми экспертами 90-е был такой культуролог Яковенко, который все призывал Россию принять протестанизм поскольку другого пути чтобы стать Западом у нас просто нет. Над ним кавайно издевался Вадим Цымбурский. Так или иначе вебернутым нужно непременно давать Зомбарта для выправления мозга по средней линии. У Зомбарта есть и еще одна знаменитая книга о роли Евреев в формировании капитализма, которую он склонен считать решающей Книга эта была популярна и у евреев и у антисемитов. Поэтому я решил ею себе мозги не загружать. С моей точки зрения все наоборот Капитализм - попытка вытащить еврейские финансовые техники из под евреев - сначала по этому пути пошли итальянцы, потом остальные Зомбарта иногда пытаются обвинить в нацизме итд. Это ложь. Он был представителем немецкого национального социализма. И именно за это его гитлеровцы не любили, его книг в рейхе не печатали и он умер в 1941 в фактической изоляции
108. Эйзенштадт. Революция и преобразование обществ
Крупнейший израильский социолог писавший о модернизации, империях и революциях. Оказал на меня существенное влияние, хотя некоторые доброхоты предупреждали: что доброго может быть из Израиля? Но то-то и оно, что он был профессором не в Берлине или в Москве, где еврейские интеллектуалы часто лоббируют интересы своей общины в ущерб нашей нации, а в Иерусалиме, где он создавал социологию для _своей_ нации. Концепция Эйзенштадта синтетическая и этим интересна. Он объединяет идеи Ясперса, Леви-Стросса, Шилза и многих других. Центральное понятие - это ясперсовское Осевое Время - эпоха когда во всех великих цивилизациях благодаря деятельности философов и пророков образовалось представление о разрыве между реальным и идеальным бытием: есть наш мир и есть лучший идеальный миропорядок. И наш мир должен уподобляться этому лучшему миру - и в личной этике человека - осевое время рождает этические системы от Сократа до Конфуция, и в политической организации - где появляются великие империи идея которых состоит именно в том, что империя это центр выхода к сакральному, связь между Небом и Полисом. Продолжение и противоположность Осевому времени - эпоха Великих Революций, когда на место трагизма неустранимого разрыва трансцендентного инобытия и нашего мира приходит идея "Царства Божия на земле". Центральную роль в революциях играют хилиастические секты верящие в то что такое царство Божие здесь возможно и реально наш мир - стройплощадка небесного града. Лично мне показалось логичным что этими двумя матрицами дело не исчерпывается. Этика Осевого времени - золотое правило, не делай другим чего не хочешь себе, этика эпохи Революций - категорический императив Канта: делай то что может послужить другим образцом - сведи небо на землю в своем поведении. Но мыслим и еще один этический вариант - не дай вопреки всему свести тебя в ад, Не делай как все, не позволяй делать с собой - о чем писал Крылов в Поведении. По сути это этика партизана, который не дает спустить в ад то царство Божие что есть внутри него. Это один из мотивов моей работы Атомное Православие. Еще у Эйзенштадта прекрасные работы о модернизации. Вместо всемирноисторического парового катка он предлагает различать две вещи Модернити - конкретную реальность созданную развитием Запада и модернизационные якоря в традициях других народов которые позволяют им развить или усвоить современные технологии и социальные институты без культурного и психологического коллапса. Если бездумно взрывать тоадицию то никакой модернизации не получится. Напротив - получится постсовременный неоварвар. Стиль Эйзенштадта конечно очень тяжелый и абсолютно на любителя.
109. Шмитт. Политическая теология
Немецкий правовед и политический философ, оказавший большое влияние на политическую мысль в ХХ веке и чрезвычайно популярный в России сейчас. Принадлежал к немецким консервативным революционерам, пытался сотрудничать с гитлеровцами, которые его послали, как послали всех до одного умных людей пытавшихся с ними сотрудничать. Я вообще не очень люблю представителей консервативной революции первой половины ХХ века, но для Шмитта делаю исключеие в виду его оригинального теоретического ума и независимой ценности того, что он писал. Любопытный факт - самая популярная работа Шмитта "Понятие политического" многократно переведена на русский, но ни разу не издана. Прям как будто какой-то запрет. Она доступна только в разного рода сокращениях. Основная мысль трактата в том, что политика - это сфера различения друга и врага до полной ясности. Долгое время мне казалось что это некая тавтология до тех пор пока позанимавшись немного политикой я не понял, что мысль Шмитта в основе довольно проста. В политике есть друг и враг. И их нельзя путать. Нельзя предпочитать врагов друзьям .Нельзя пытаться умиротворить врагов за счет друзей получишь двух врагов. В работе "Диктатура" Шмитт рассматривает различные формы чрезвычайной власти, развивая свою теорию суверена. Суверен это тот кто имеет право принять решение о чрезвычайном положении, не вывести норму из других норм, а создать её. Честно говоря, наши квази-правые с бесконечным завыванием "О, диктатура! о, диктатура! Шмитт! Шмитт! Шмитт!" меня изрядно раздражают. Работа Шмитта о Диктатуре совсем не о том как нужна абсолютная власть и как правильно и весело всех мучить. Она о том, что для защиты Права необходим отказ от правового формализма, то есть от представления о праве как механически самодействующей системе порождающей порядок. Чтобы получить порядок, на деле нужно периодическое и точное вмешательство чрезвычайной власти, которое создает или воссоздает право там, где оно отсутствует. Проблема в том, что слишком зыбка граница между _диктатурой_ и _тиранией_ при всей их противоложности (для раннего Рима диктатура была инструментом против тирании, а потом ее характер изменился на противоположный). Огромное влияние на меня оказала на меня работа Шмитта "Теория Партизана", опираясь на которую я предложил концепцию Партизан порядка - тех людей земли, кто противостоит глобальной "мятежевойне" по Месснеру. Внимания заслуживает так же работа Шмитта "Номос земли" посвященная, вопреки исходящему от Дугина мифу, отнюдь не геополитике, а о правовых порядках, вытекающих из сухопутного и морского существования. Суша это место устойчивости, права, уважения к государству, место войны как дуэли равных - морской "номос" англосаксов превращает в море как место презрения к границам, агрессии, "дискриминирующей" войны в которой одна из сторон объявляется "преступной". В работе Политическая теология, с которой началась публикация книг Шмитта в России, он отстаивает тезис, что в основе каждой политической идеи лежит идея богословская, определенное боговидение - один из ключевых для понимания агиополитики. Этот тезис, кстати, Шмитт заимствовал у другого яркого мыслителя испанца Доносо Кортеса, чьи труды тоже изданы на русском.
110. Макиавелли. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия
Для меня Флорентиец - эталон политического мыслителя. Настолько, что оказавшись всего на несколько часов во Флоренции, я наплевал на Уффици и много что еще и бросился в Санта-Кроче к надгробию Макиавелли. Меня привлекает в нем антиутопизм, исключительная политическая наблюдательность и твердая опора на исторический материал. Но для того чтобы правильно понять Макиавелли ни в коем случае нельзя сделать роковую ошибку. Нельзя начинать читать его с «Государя». Во-первых, огромное количество людей которые думают что читали у Макиавелли «Государя» на самом деле его не читали, а им Рабинович напел. Этот труд расхватан на цитаты и, что еще хуже, на псевдоцитаты почти как Библия Во-вторых место «Государя» в творчестве Макиавелли весьма специфично - это своеобразный аналог платоновых "Законов" изложения "второго после наилучшего" государственного устройства Параллельно с Рассуждениями, где сказано о том как строить национальное республиканское государство на принципах свободы, Макиавелли написал небольшой трактатец для глуповатых амбициозных аристократов "легкий способ стать успешным тираном". В силу примитивности политического мышления большинства людей "легкий способ" стал бесконечно более популярен хотя бы потому что короче. Что до меня - я вообще запретил бы издавать Государя оставив его "для научных библиотек" Не потому что книга вредна, а в качестве аффирмативной акции для Рассуждений, каковое переиздается настолько редко, что к примеру в рунете не отыскать полного текста. Рассуждения - это цепь небольших политических эссе и комментариев, вместе составляющих увесистую книгу. тема эссе - те или иные примеры из первых 10 книг истории Рима Тита Ливия, посвященных становлению римской республики. То, что Макиавелли оценил Ливия по достоинству само по себе нетривиально. Обычно его хают за риторику и выспренность. Между тем я сам в прошлом году убедился читая ту же декаду, что это потрясающая книга о внутренней политике равной которой в античности нет. Макиавелли исходит из того, что римляне создали величайшее государство, значит их техника наиболее подходит для создания государства. И он тщательно фиксирует и осмысляет эту римскую технику, сопоставляя ее с примерами из истории современных ему итальянских войн. Глубина суждений Маккиавелли и его умение вычленить политические инварианты таковы что периодически вскакиваешь как ужаленный - настолько современно и остро звучат его суждения. В Макиавелли ценно именно то, что наиболее раздражает его критиков: так называемый «цинизм», который является банальным реализмом, умение видеть тот факт, что очень часто добрые намерения плохо кончаются, а из зла напротив проистекает благо. Наконец его простые и ясные политические идеалы: свободная жизнь свободного гражданина в свободном государстве. То есть возможность жить в соответствии с добродетелью, не принуждаемым ни к каким гнусностям, собственность огражденная справедливыми законами и жизнь огражденная силой национального государства. Это для Макиавелли цели. Всё остальное - средства, которые, как он прекрасно знает простыми не бывают и здесь действуют принципы меньшего зла, лжи во спасение, превентивной жестокости, льва и лисицы и прочего что глупые люди называют "макиавеллизмом", хотя любой человек знающий реальную политическую историю и древности и средневековья и позднее отметит у Маккиавелли как раз советы не полагаться чрезмерно на хитрость и подлость. Его главная идея: государь должен избегать общей ненависти и не унижать людей. Думаю что изрядная часть антимаккиавеллизма придумана лицемерами подлецами, которым не нравилось именно обнажение приема. К примеру, Фридрих II Великий, написал трактат «Антимаккиавелли» и при этом вел себя как политический циник худшего разбора. Вот несколько моих записей как раз на тему Рассуждения: О демократии; Об умиротворении народа; О пользе гражданских смут. Штудируя Рассуждения не надо также забывать и его прекрасные книги о военном искусстве. Историю Флоренции интересно сопоставлять с Гвиччардини и Виллани.
100 книг (1-25)
100 книг (26-50)
100 книг (51-64)
100 книг (65-75)
100 книг (76-85)
100 книг (86-95)
100 книг (96-100)
101. Черчилль. История англоязычных народов
Черчилль был лауреатом Нобелевской премии по литературе. И не зря. Он действительно яркий писатель, великий оратор и прекрасный стилист, хотя и склонный к некоторому многословию. Много раз переиздавалась его Вторая Мировая Война (которую я разумеется читал), но она, как и большинство мемуаров, написана скорее для сокрытия истины, чем для ее сообщения. Великолепна его книга о 1МВ - "Мировой кризис". Но у нас ее издавали только 5 том о послевоенном периоде Сейчас переводят его ранние работы - Речная война и др. А я еще с упоминавшейся в этом списке биографии Черчилля мечтал прочесть его Историю англоязычных народов. Мало того - начал ее читать по-английски, но не продолжил. В 2000- ные начал выходить перевод 1 том "Рождение Британии" и 2-й "Британия в Новое время". Сейчас уже перевели и издали весь 4-томник. Я прочел 3 том и предвкушаю 4-й. Книга эта интересна не только как увлекательный очерк английской истории, но и как образец национальной истории вообще. Черчилль обладает удивительным искусством делать светлыми даже самые мрачные и грязные страницы истории. Что особенно заметно в 1 томе. Если король хороший, то он приносит славу Англии и англичанам, если король плохой, как гомосек Эдуард II - англичане учатся не зависеть от королей и образовывать крепкое гражданское общество. Если битва выиграна, то ура. Если проиграна, то англичане получили возможность заняться своими делами, а в бывших врагах получили будущих друзей. Короче я не помню ни единой страницы в этой книге, которая была бы написана злостью и желчью. И тут есть чему поучиться. Хотя, не спорю, писать так когда еще памятно могущество величайшей империи после Рима - это не то же самое, что писать так из унижения и ужаса подобных нашим.
102. Маколей. История Англии
Величайший английский историк с подробной историей рубежа 17-18 вв. и, прежде всего, Славной Революции. Я мечтал об этой книге много лет и вот в прошлом году на нонфикшене в антикварном отделе ухватил два тома из которых один - о чудо - оказался 1-м томом Истории Англии Я прочел с восторгом и с тех пор мне супруга заказывает букондеменды том за томом. Маколей единственный из историков Нового Времени сумел писать так как древние историки - с их образностью живостью человеческих картин и характеристик деятелей, с эмоциональным накалом, картинами битв и интриг. При этом его социология тоже недурна весьма. Больше ни одному народу так не повезло. У французов одновременно сухость и пафос, у немцев педантизм и сентиментализм, у нас у Карамзина риторика, от Соловьева мухи дохнут, а у Ключевского уже нет истории как повествования... Так что англичанам и тут страшно повезло, поскольку Маколея еще и продолжил его племянник Тревельян. А еще Тойнби, Черчилль. Английская историография это почти не наука, но для воспитания нации нужна прежде всего повесть для джентельменов изложенная хорошим слогом. Маколей конечно дико пристрастен порой на грани клеветы. Очень смешно читать его выпады против "грязных и грубых ирландцев" (шотландцы к которым принадлежит МакКоули - потомки ирландских завоевателей севера Британии). Черчилль полжизни потратил на то чтобы отмыть Мальборо от его нападок. И не то чтобы успешно. Но, на мой взгляд, партийная историография это хорошо, лишь бы она была у всех партий.
103. Бурстин. Американцы
Очень хорошая энциклопедичная книга об американской цивилизации Обязательна к прочтению Для тех, кто смотрит американское кино, но не бывал в Америке. Практически все явления этой далекой от нас цивилизации расшифровываются и получают свой подлинный контекст. Например у меня есть любимый фильм с Чарльзом Бронсоном: Жажда Смерти Там тихий ньюйоркский архитектор после зверского убийства гопотой жены и дочери отправляется в Техас где понимает что такое оружие и начинает отстреливать эту гопоту. В нашем переводе его называют Мститель. Но на экране газеты, где написано Vigilant. И вот у Бурстина во 2 томе есть целая глава про виджилянтизм - то есть ситуацию когда гражданин берет на себя роль закона там где закон не действует. Он описывает интереснейший случай как на Диком Западе граждане схватили, судили и повесили шерифа, который был преступником и фактически главой банды. Из книги я узнал как начали добывать лед для охлаждения, как нашли применение нефти, как перегоняли скот и кто такие на самом деле ковбои, как Форд боролся против патентного права и много что еще.
104. Большаков. История Халифата
Бесподобная книга, равной которой в России уже точно не появится, поскольку теперь любой автор пишущий об исламе и, тем более, его основателе вынужден будет отвешивать бесконечные реверансы "традиционной конфессии", а если не отвешивать, могут ведь и того, чик-чик. Крупный отечественный востоковед Большаков был свободен от такого страха поскольку писал и начал издавать книгу еще в СССР. В результате появилось спокойное нелицеприятное основанное на массе источников повествование сначала об основании ислама, потом об его экспансии при первых халифах, о расколе Омейядов и шиитов и наконец об Аббасидской революции, свергнувшей Омейядов. К тому как автор написал до этого момента он состарился и начал слепнуть поэтому продолжения, увы, не будет. Главная мысль которую автор проводит очень последовательно показывая подвиги и преступления деятелей раннего ислама это то что он был инструментом империалистического племенного господства арабов. "без хараджа нет ислама" Мухаммад не отпускал из плена без выкупа даже родственников. Убийство халифа Османа было вызвано финансовыми конфликтами, Постоянные перемещения и мятежи, скачки разных деятелей между фракциями также продиктованы были вопросом о деньгах. Ну и наконец показана разница между Омейядами - по сути светскими правителями, терпимыми к христианам и озабоченными прежде всего деньгами и немножко поэзией представителями _арабской_ империи и Аббасидами которые решились создать собственно исламскую империю именно тогда произошла исламизация масс на востоке, которая до того сдерживалась, поскольку принятие ислама означало отказ от уплаты джизьи. Большаков великолепно знает источники и описывает мельчайшие детали конфликтов войн интриг мятежей и приключений
105. Поршнев. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства
Из книг Поршнева что-то одно выбрать трудно - это был человек почти универсальной одаренности и большой экстравагантности. Первая же его крупная работа - "Народные восстания во Франции перед Фрондой" получила европейское признание, а сам Поршнев был на равных принят в сообщество французских историков и к тому были все основания: серьезная работа с источниками причем новооткрытыми (архив канцлера Сегье), глубокий анализ механизмов приведших к Фронде включая феномен "сеньоров-народолюбцев", то есть феодалов горячо защищавших народ от ограбления фискальными чиновниками кардинала Ришелье (поскольку там где прошел сборщик податей - сеньору уже собирать нечего). Прекрасен и анализ самого механизма бунта - Поршнев показывает, что, по сути, не очень дорогой ценой нескольких десятков или сотен жизней крестьяне добивались достаточно продолжительного облегчения своего положения. То есть "обмен" был вполне рациональный. Затем Поршнев настроил против себя всю корпорацию советских историков-медиевистов выступив как амбициозный теоретик и всколыхнув этот затхлый мирок. Били его дружно. Ногами. Он отбивался. Цитатами из Сталина На самом деле на теорию феодализма большинству участников дискуссии было наплевать. Просто в их мирке теоретик значило Главный Раз Поршнев теоретизирует - значит хочет всеми командовать. Ату его. Между тем если смотреть на спор о феодализме теоретически то идеи Поршнева были очень глубокими и в свободно конкурентной научной среде получили бы большой резонанс. Он указывал на то что в ходе народных движений восстаний и революций основными выгодополучателями были не народные массы, а высшие слои. Идеи Поршнева были представлены в его книге "Феодализм и народные массы". Поскольку с политической оттепелью ученому стало можно быть со странностями в 1960-е Поршнев перестал скрывать свою главную страсть - интерес к происхождению человека. Он стал лидером движения по поискам йети в СССР, писал об этом книги, но его главный труд: "О начале человеческой истории" вышел лишь после его смерти и сокращенным. Полное издание появилось недавно. В предельно примитивном пересказе концепция Поршнева выглядит так: в какой-то момент на земле появились существа которые овладели суггестией то есть умением контролировать рефлексы других существ, через сцепленные с основными дополнительные рефлексы. Чтобы обеспечить себя питанием эти существа занялись каннибализмом и вырастили себе специальный скот: нежный, тонкий, чувствительный к суггестии но этот скот сам сделал эволюционный скачок и освоил контрсуггестию - умение не подчиняться, говорить Нет. Это и были люди принципиально отличающиеся и от животных и от своих создателей троглодитов, каковых Поршнев и искал в виде йети. То "животное", которое изживает в себе человек - жестокое, грубое, людоедское, на самом деле не животно, а его полная противоположность - троглодит. Концепция мягко говоря спорная но в теоретической основе продуктивная. А уж идея контрсуггестии принадлежит к выдающимся достижениям социальной мысли. Так или иначе, советская научная среда требовала от Поршнева продолжать работать специалистом по истории Франции. И тут опять же достиг крупных успехов в области истории европейской внешней политики. Сперва вышла работа "Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII в.", а после смерти вышла самая блистательная его книга как историка - "Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства". Это увлекательный дипломатический детектив о становлении русско-шведского союза против католического блока в 30летней войне, о воздействии на этот союз дипломатии Ришелье, о значительном протестантском влиянии при дворе патриарха Филарета. Об интереснейшей фигуре кальвиниста Русселя, который затевал великую унию протестантов и православных, склонил к ней константинопольского патриарха Лукариса и кажется заинтересовал ею патриарха Филарета (не оттуда ли растет странный _пуританский_ дух позднейшего старообрядчества?). Об итоговой неудаче этого союза поскольку России он нужен был против Польши, а Ришелье напротив помирил Польшу и Швецию, чтобы направить Густава-Адольфа против Империи. Клубок этот распутывается так ярко и интересно, что Оторваться невозможно. Хотя вживую я этой книги никогда не видел - скачал себе файл дежавю, конвертировал в пдф и читал с айпада. Поршнев был конечно великий человек и был бы многажды более великим если бы не странные амбиции преуспеть в советской системе. Ферро описывает как он лихорадочно выкидывал из корректуры французского издания книги о Фронде цитаты из Сталина заменяя Хрущевым А умер по слухам, после известия об очередном неизбрании в членкорры АН СССР Хотя все отлично понимали что академиками по истории делали не за научные заслуги. Очень жаль.
106. Крупник. Арктическая этноэкология
Увлекательнейшее исследование хозяйства азиатских эскимосов и чукчей. Книга чрезвычайно интересна тема что фактами опровергает миф о "рациональном природопользовании и демографии" первобытных народов. Охотники на морского зверя забивают китов, моржей, тюленей и прочих в количестве превышающем их потребности многократно. Охотники на морского зверя живут по принципу то густо то пусто. И то же самое с демографией. Никакого усреднения - мор в голодные годы и взрывная сврхрождаемость в годы обильные пищей. Никакого минимализма - напротив балансирование на лезвии ножа. Но при этом фактически охотники на морского зверя уничтожают сами себя, подрывают свою пищевую базу, что ведет к полной гибели конкретных общин. Крупник прослеживает такую судьбу эскимосских зверобоев, общины которых то переживают расцвет, когда строятся. Огромные святилища из китовых костей, то все это приходит в полный упадок. Все это прописано с цифрами с фактами и выглядит очень доказательно. Тут есть пдф
107. Зомбарт. Буржуа
Знаменитый немецкий социолог и отчасти научный побратим Макса Вебера написал антивеберовскую книгу о происхождении капитализма Зомбарт поставил себе задачу опровергнуть мифологизирующую спекуляцию Вебера о протестантской этике и духе капитализма. Прежде всего Зомбарт указывает на иррациональные источники капитализма - жажду золота, страсть к обогащению и тд. У Зомбарта есть Еще отличные работы - тоже переведенные на русский в зеленом многотомнике изд-ва Владимир Даль, где он указывает на вклад в становление капитализма роскоши - ренессансной моды содержать любовниц и военной экономики раннеабсолютистских государств с другой стороны Зомбарт показывает, что этика католицизма времен Аквината больше благоприятствует капитализму чем протестантизм Колоритные цитаты из протестантских проповедников обличают процент, проклинают богатство, прославляют бедность. То есть исключают главное на чем строится капитализм - накопление. Зомбарт показывает также, что для рационального хозяйства куда больше сделали не баптистские проповеди, а бухгалтерия. Так или иначе для исторического изучения капитализма Зомбарт сделал гораздо больше Вебера. А Вебер, точнее не он сам, а неовеберианская секта, много сделала для психологической обработки жертв западного империализма. Именно через веберовскую концепцию жертвам внушалось: все ваши традиции, религия, учреждения мусор, который мешает вам создать эффективную экономику В полные странноватыми экспертами 90-е был такой культуролог Яковенко, который все призывал Россию принять протестанизм поскольку другого пути чтобы стать Западом у нас просто нет. Над ним кавайно издевался Вадим Цымбурский. Так или иначе вебернутым нужно непременно давать Зомбарта для выправления мозга по средней линии. У Зомбарта есть и еще одна знаменитая книга о роли Евреев в формировании капитализма, которую он склонен считать решающей Книга эта была популярна и у евреев и у антисемитов. Поэтому я решил ею себе мозги не загружать. С моей точки зрения все наоборот Капитализм - попытка вытащить еврейские финансовые техники из под евреев - сначала по этому пути пошли итальянцы, потом остальные Зомбарта иногда пытаются обвинить в нацизме итд. Это ложь. Он был представителем немецкого национального социализма. И именно за это его гитлеровцы не любили, его книг в рейхе не печатали и он умер в 1941 в фактической изоляции
108. Эйзенштадт. Революция и преобразование обществ
Крупнейший израильский социолог писавший о модернизации, империях и революциях. Оказал на меня существенное влияние, хотя некоторые доброхоты предупреждали: что доброго может быть из Израиля? Но то-то и оно, что он был профессором не в Берлине или в Москве, где еврейские интеллектуалы часто лоббируют интересы своей общины в ущерб нашей нации, а в Иерусалиме, где он создавал социологию для _своей_ нации. Концепция Эйзенштадта синтетическая и этим интересна. Он объединяет идеи Ясперса, Леви-Стросса, Шилза и многих других. Центральное понятие - это ясперсовское Осевое Время - эпоха когда во всех великих цивилизациях благодаря деятельности философов и пророков образовалось представление о разрыве между реальным и идеальным бытием: есть наш мир и есть лучший идеальный миропорядок. И наш мир должен уподобляться этому лучшему миру - и в личной этике человека - осевое время рождает этические системы от Сократа до Конфуция, и в политической организации - где появляются великие империи идея которых состоит именно в том, что империя это центр выхода к сакральному, связь между Небом и Полисом. Продолжение и противоположность Осевому времени - эпоха Великих Революций, когда на место трагизма неустранимого разрыва трансцендентного инобытия и нашего мира приходит идея "Царства Божия на земле". Центральную роль в революциях играют хилиастические секты верящие в то что такое царство Божие здесь возможно и реально наш мир - стройплощадка небесного града. Лично мне показалось логичным что этими двумя матрицами дело не исчерпывается. Этика Осевого времени - золотое правило, не делай другим чего не хочешь себе, этика эпохи Революций - категорический императив Канта: делай то что может послужить другим образцом - сведи небо на землю в своем поведении. Но мыслим и еще один этический вариант - не дай вопреки всему свести тебя в ад, Не делай как все, не позволяй делать с собой - о чем писал Крылов в Поведении. По сути это этика партизана, который не дает спустить в ад то царство Божие что есть внутри него. Это один из мотивов моей работы Атомное Православие. Еще у Эйзенштадта прекрасные работы о модернизации. Вместо всемирноисторического парового катка он предлагает различать две вещи Модернити - конкретную реальность созданную развитием Запада и модернизационные якоря в традициях других народов которые позволяют им развить или усвоить современные технологии и социальные институты без культурного и психологического коллапса. Если бездумно взрывать тоадицию то никакой модернизации не получится. Напротив - получится постсовременный неоварвар. Стиль Эйзенштадта конечно очень тяжелый и абсолютно на любителя.
109. Шмитт. Политическая теология
Немецкий правовед и политический философ, оказавший большое влияние на политическую мысль в ХХ веке и чрезвычайно популярный в России сейчас. Принадлежал к немецким консервативным революционерам, пытался сотрудничать с гитлеровцами, которые его послали, как послали всех до одного умных людей пытавшихся с ними сотрудничать. Я вообще не очень люблю представителей консервативной революции первой половины ХХ века, но для Шмитта делаю исключеие в виду его оригинального теоретического ума и независимой ценности того, что он писал. Любопытный факт - самая популярная работа Шмитта "Понятие политического" многократно переведена на русский, но ни разу не издана. Прям как будто какой-то запрет. Она доступна только в разного рода сокращениях. Основная мысль трактата в том, что политика - это сфера различения друга и врага до полной ясности. Долгое время мне казалось что это некая тавтология до тех пор пока позанимавшись немного политикой я не понял, что мысль Шмитта в основе довольно проста. В политике есть друг и враг. И их нельзя путать. Нельзя предпочитать врагов друзьям .Нельзя пытаться умиротворить врагов за счет друзей получишь двух врагов. В работе "Диктатура" Шмитт рассматривает различные формы чрезвычайной власти, развивая свою теорию суверена. Суверен это тот кто имеет право принять решение о чрезвычайном положении, не вывести норму из других норм, а создать её. Честно говоря, наши квази-правые с бесконечным завыванием "О, диктатура! о, диктатура! Шмитт! Шмитт! Шмитт!" меня изрядно раздражают. Работа Шмитта о Диктатуре совсем не о том как нужна абсолютная власть и как правильно и весело всех мучить. Она о том, что для защиты Права необходим отказ от правового формализма, то есть от представления о праве как механически самодействующей системе порождающей порядок. Чтобы получить порядок, на деле нужно периодическое и точное вмешательство чрезвычайной власти, которое создает или воссоздает право там, где оно отсутствует. Проблема в том, что слишком зыбка граница между _диктатурой_ и _тиранией_ при всей их противоложности (для раннего Рима диктатура была инструментом против тирании, а потом ее характер изменился на противоположный). Огромное влияние на меня оказала на меня работа Шмитта "Теория Партизана", опираясь на которую я предложил концепцию Партизан порядка - тех людей земли, кто противостоит глобальной "мятежевойне" по Месснеру. Внимания заслуживает так же работа Шмитта "Номос земли" посвященная, вопреки исходящему от Дугина мифу, отнюдь не геополитике, а о правовых порядках, вытекающих из сухопутного и морского существования. Суша это место устойчивости, права, уважения к государству, место войны как дуэли равных - морской "номос" англосаксов превращает в море как место презрения к границам, агрессии, "дискриминирующей" войны в которой одна из сторон объявляется "преступной". В работе Политическая теология, с которой началась публикация книг Шмитта в России, он отстаивает тезис, что в основе каждой политической идеи лежит идея богословская, определенное боговидение - один из ключевых для понимания агиополитики. Этот тезис, кстати, Шмитт заимствовал у другого яркого мыслителя испанца Доносо Кортеса, чьи труды тоже изданы на русском.
110. Макиавелли. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия
Для меня Флорентиец - эталон политического мыслителя. Настолько, что оказавшись всего на несколько часов во Флоренции, я наплевал на Уффици и много что еще и бросился в Санта-Кроче к надгробию Макиавелли. Меня привлекает в нем антиутопизм, исключительная политическая наблюдательность и твердая опора на исторический материал. Но для того чтобы правильно понять Макиавелли ни в коем случае нельзя сделать роковую ошибку. Нельзя начинать читать его с «Государя». Во-первых, огромное количество людей которые думают что читали у Макиавелли «Государя» на самом деле его не читали, а им Рабинович напел. Этот труд расхватан на цитаты и, что еще хуже, на псевдоцитаты почти как Библия Во-вторых место «Государя» в творчестве Макиавелли весьма специфично - это своеобразный аналог платоновых "Законов" изложения "второго после наилучшего" государственного устройства Параллельно с Рассуждениями, где сказано о том как строить национальное республиканское государство на принципах свободы, Макиавелли написал небольшой трактатец для глуповатых амбициозных аристократов "легкий способ стать успешным тираном". В силу примитивности политического мышления большинства людей "легкий способ" стал бесконечно более популярен хотя бы потому что короче. Что до меня - я вообще запретил бы издавать Государя оставив его "для научных библиотек" Не потому что книга вредна, а в качестве аффирмативной акции для Рассуждений, каковое переиздается настолько редко, что к примеру в рунете не отыскать полного текста. Рассуждения - это цепь небольших политических эссе и комментариев, вместе составляющих увесистую книгу. тема эссе - те или иные примеры из первых 10 книг истории Рима Тита Ливия, посвященных становлению римской республики. То, что Макиавелли оценил Ливия по достоинству само по себе нетривиально. Обычно его хают за риторику и выспренность. Между тем я сам в прошлом году убедился читая ту же декаду, что это потрясающая книга о внутренней политике равной которой в античности нет. Макиавелли исходит из того, что римляне создали величайшее государство, значит их техника наиболее подходит для создания государства. И он тщательно фиксирует и осмысляет эту римскую технику, сопоставляя ее с примерами из истории современных ему итальянских войн. Глубина суждений Маккиавелли и его умение вычленить политические инварианты таковы что периодически вскакиваешь как ужаленный - настолько современно и остро звучат его суждения. В Макиавелли ценно именно то, что наиболее раздражает его критиков: так называемый «цинизм», который является банальным реализмом, умение видеть тот факт, что очень часто добрые намерения плохо кончаются, а из зла напротив проистекает благо. Наконец его простые и ясные политические идеалы: свободная жизнь свободного гражданина в свободном государстве. То есть возможность жить в соответствии с добродетелью, не принуждаемым ни к каким гнусностям, собственность огражденная справедливыми законами и жизнь огражденная силой национального государства. Это для Макиавелли цели. Всё остальное - средства, которые, как он прекрасно знает простыми не бывают и здесь действуют принципы меньшего зла, лжи во спасение, превентивной жестокости, льва и лисицы и прочего что глупые люди называют "макиавеллизмом", хотя любой человек знающий реальную политическую историю и древности и средневековья и позднее отметит у Маккиавелли как раз советы не полагаться чрезмерно на хитрость и подлость. Его главная идея: государь должен избегать общей ненависти и не унижать людей. Думаю что изрядная часть антимаккиавеллизма придумана лицемерами подлецами, которым не нравилось именно обнажение приема. К примеру, Фридрих II Великий, написал трактат «Антимаккиавелли» и при этом вел себя как политический циник худшего разбора. Вот несколько моих записей как раз на тему Рассуждения: О демократии; Об умиротворении народа; О пользе гражданских смут. Штудируя Рассуждения не надо также забывать и его прекрасные книги о военном искусстве. Историю Флоренции интересно сопоставлять с Гвиччардини и Виллани.
