По ту сторону себя
Маячок-то, к которому нужно выйти, - это время, временность. Хайдеггер делает этот переход через вникание в трансценденцию. При этом он сразу оговаривает, что исконное значение этого слова для него путеводительственнее, чем философское употребление, которым он не пренебрежет, но намерен от него уходить.
Вот это исходное значение, ареал значений transcendere: п(е)реступать, перебираться, проходить (сквозь), иногда - превосходить.
Согласно популярному философскому пониманию, трансцендентное - это потустороннее, часто имеют в виду Бога. Или (в теории познания) вещи в себе, то, что лежит по ту сторону сферы субъекта. Вступить в отношение с трансцендентным значит, таким образом, для Dasein трансцендировать, выступить за пределы самого себя. Вещь никогда не трансцендирует. И - тут Х. уже, оттолкнувшись, отплывает от расхожего понимания - вещь не трасцендентна в подлинном смысле слова. Преступающее, т.е. сущее, чей способ бытия состоит в трансцендировании, есть Dasein.
Почему так? Потому что, прежде (не в хронологическом, а в онтологическом смысле), чем Dasein встречает вещи мира, объекты, им заранее понят мир, бытие внутри которого принадлежит его фундаментальному устроению. Даже для расхожего понятия трансценденции мир трансцендентен, потусторонен, но это потустороннее есть определение Dasein как бытия-в-мире. Экзистировать - а это способ бытия и Dasein, и мира - и значит трансцендировать. Если мир - трансцендентное, то собственно трансцендентное - это Dasein. Таков подлинно онтологический смысл трансценденции.
Трасцендентное - это преступающее как таковое, а не то, куда я ступаю, преступая. Dasein в своем бытии - преступающее и тем самым совсем не имманентное. Dasein как конституированное бытием-в-мире есть сущее, чей способ быть есть быть по ту сторону самого себя. Epekeina (греч. "по ту сторону") "Его самой собственной бытийной структуре принадлежит epekeina" (греч. "по ту сторону").
Как бы предвосхищая обвинения а неадекватном, спесивом антропоцентризме (см. комменты к предыдущему посту), Х. настаивает: "Неверно, что Dasein есть сначала некоторое Я-Сам, которое потом нечто преступает", сама "самость Dasein имеет основание в его экзистенции". То же относится и к совместному бытию с другими: дело не обстоит так, "что Dasein экзистирует поначалу некоторым загадочным образом, чтобы потом пере-ступить через самого себя и выступить вовне к другому" - со-бытие с другими принадлежит самому экзистированию. "Открытость принадлежит его бытию".
Лейбниц в своей монадологии усмотрел подлинный феномен, когда высказал положение об отсутствии у монад окон. Но, руководствуясь традиционным понятием субстанции, он неправильно его истолковал: Dasein как монаде не требуется окон, чтобы высматривать нечто вне себя, не потому, что они самодостаточны, имея все сущее внутри себя, но потому что монада-Dasein в соответствии со своим способом быть (трансценденцией) "уже - снаружи, т.е. - при другом сущем, а это значит - всегда при самом себе".
Dasein как таковое есть бытие-себе, совместное \-бытие с другими при подручном и наличном. Единство этих отношений, в которых заключен "сквозной характер пре-ступания, трансценденции", Х. обозначает термином "бытие-в" (In-Sein).
Еще и еще раз Х. повторяет свою мантру: "Dasein как самость есть ради самого себя. ... Но оно есть оно само только как бытие при подручном, т.е. при таком сущем, которое оно понимает из взаимосвязей "для того, чтобы". Отношения "для того, чтобы" коренятся в "ради". Единство этих, относящихся к "бытию-в" структурных целостностей есть мир. Бытие-в есть бытие-в-мире".
Ну и, наконец, привлечение времени. Специфический характер преступания, присущий Dasein, - трансцендентность и тем самым мир - возможны в силу экстатического характера времени. "Тут мы приходим к центральному определению мира и временности - экстазисы временности (наступающее, бывшее и настоящее) суть не просто отстранение к..., не отстранение как бы в ничто, но как отстранение к... на основании их всегдашнего экстатического характера они имеют некий предначертанный модусом отстранения, т.е. модусом наступающего, бывшего или настоящего, принадлежащий самому экстазису горизонт. ... Мы называем это "куда" экстазиса горизонтом или, точнее, горизонтальной схемой экстазиса. ... И подобно тому, как экстазисы образуют в себе единство временности, так же и экстатическому единству временности отвечает всякий раз некое единство горизонтальных схем. Трансценденция бытия-в-мире в ее специфической целостности имеет основание в исходном экстатически-горизонтальном единстве временности".
Здесь, в этом устроении временности и следует искать условие возможности понимания бытия.
Трита! Не намечается ли здесь сходство с космическим планом эволюции?
Вот это исходное значение, ареал значений transcendere: п(е)реступать, перебираться, проходить (сквозь), иногда - превосходить.
Согласно популярному философскому пониманию, трансцендентное - это потустороннее, часто имеют в виду Бога. Или (в теории познания) вещи в себе, то, что лежит по ту сторону сферы субъекта. Вступить в отношение с трансцендентным значит, таким образом, для Dasein трансцендировать, выступить за пределы самого себя. Вещь никогда не трансцендирует. И - тут Х. уже, оттолкнувшись, отплывает от расхожего понимания - вещь не трасцендентна в подлинном смысле слова. Преступающее, т.е. сущее, чей способ бытия состоит в трансцендировании, есть Dasein.
Почему так? Потому что, прежде (не в хронологическом, а в онтологическом смысле), чем Dasein встречает вещи мира, объекты, им заранее понят мир, бытие внутри которого принадлежит его фундаментальному устроению. Даже для расхожего понятия трансценденции мир трансцендентен, потусторонен, но это потустороннее есть определение Dasein как бытия-в-мире. Экзистировать - а это способ бытия и Dasein, и мира - и значит трансцендировать. Если мир - трансцендентное, то собственно трансцендентное - это Dasein. Таков подлинно онтологический смысл трансценденции.
Трасцендентное - это преступающее как таковое, а не то, куда я ступаю, преступая. Dasein в своем бытии - преступающее и тем самым совсем не имманентное. Dasein как конституированное бытием-в-мире есть сущее, чей способ быть есть быть по ту сторону самого себя. Epekeina (греч. "по ту сторону") "Его самой собственной бытийной структуре принадлежит epekeina" (греч. "по ту сторону").
Как бы предвосхищая обвинения а неадекватном, спесивом антропоцентризме (см. комменты к предыдущему посту), Х. настаивает: "Неверно, что Dasein есть сначала некоторое Я-Сам, которое потом нечто преступает", сама "самость Dasein имеет основание в его экзистенции". То же относится и к совместному бытию с другими: дело не обстоит так, "что Dasein экзистирует поначалу некоторым загадочным образом, чтобы потом пере-ступить через самого себя и выступить вовне к другому" - со-бытие с другими принадлежит самому экзистированию. "Открытость принадлежит его бытию".
Лейбниц в своей монадологии усмотрел подлинный феномен, когда высказал положение об отсутствии у монад окон. Но, руководствуясь традиционным понятием субстанции, он неправильно его истолковал: Dasein как монаде не требуется окон, чтобы высматривать нечто вне себя, не потому, что они самодостаточны, имея все сущее внутри себя, но потому что монада-Dasein в соответствии со своим способом быть (трансценденцией) "уже - снаружи, т.е. - при другом сущем, а это значит - всегда при самом себе".
Dasein как таковое есть бытие-себе, совместное \-бытие с другими при подручном и наличном. Единство этих отношений, в которых заключен "сквозной характер пре-ступания, трансценденции", Х. обозначает термином "бытие-в" (In-Sein).
Еще и еще раз Х. повторяет свою мантру: "Dasein как самость есть ради самого себя. ... Но оно есть оно само только как бытие при подручном, т.е. при таком сущем, которое оно понимает из взаимосвязей "для того, чтобы". Отношения "для того, чтобы" коренятся в "ради". Единство этих, относящихся к "бытию-в" структурных целостностей есть мир. Бытие-в есть бытие-в-мире".
Ну и, наконец, привлечение времени. Специфический характер преступания, присущий Dasein, - трансцендентность и тем самым мир - возможны в силу экстатического характера времени. "Тут мы приходим к центральному определению мира и временности - экстазисы временности (наступающее, бывшее и настоящее) суть не просто отстранение к..., не отстранение как бы в ничто, но как отстранение к... на основании их всегдашнего экстатического характера они имеют некий предначертанный модусом отстранения, т.е. модусом наступающего, бывшего или настоящего, принадлежащий самому экстазису горизонт. ... Мы называем это "куда" экстазиса горизонтом или, точнее, горизонтальной схемой экстазиса. ... И подобно тому, как экстазисы образуют в себе единство временности, так же и экстатическому единству временности отвечает всякий раз некое единство горизонтальных схем. Трансценденция бытия-в-мире в ее специфической целостности имеет основание в исходном экстатически-горизонтальном единстве временности".
Здесь, в этом устроении временности и следует искать условие возможности понимания бытия.
Трита! Не намечается ли здесь сходство с космическим планом эволюции?