Два брака Николая Гумилева... Окончание
Начало: http://eho-2013.livejournal.com/703707.html
http://eho-2013.livejournal.com/704653.html
http://eho-2013.livejournal.com/705176.html
http://eho-2013.livejournal.com/706238.html
http://eho-2013.livejournal.com/708248.html
http://eho-2013.livejournal.com/710422.html
Когда в перестроечные времена было возвращено имя Гумилева, начались ожесточенные споры - был ли поэт врагом советской власти и справедливо ли его реабилитировать. Многие известные люди, например, Константин Симонов и Владимир Карпов, один из руководителей Союза писателей, были против реабилитации. Но мнение, что весь народ, как один человек, должны восхищаться партией большевиков, а те, кто позволяет себе критику или упаси Бог, неприятие революционных событий, есть заклятые враги народа, - вынесено из времен Гражданской войны и вряд ли разумно. Гумилев не был поклонником большевизма, но объявлять его врагом своей страны и своего народа? Даже для большевиков он не был по-настоящему опасен...
Вот формулировка из следственного дела, в котором попытались изложить все прегрешения Гумилева перед новой властью:
«Гумилёв Николай Степанович, 35 лет, бывший дворянин, филолог, беспартийный, бывший офицер, участник Петроградской боевой контрреволюционной организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров, получил от организации деньги на технические надобности».
Боевая организация? Готовили и проводили теракты? Участвовали в боевых действиях на стороне белых? Формировали диверсионные группы? Гумилев "содействовал" составлению прокламаций. Не составлял, как профессиональный литератор, не распространял, а содействовал... Грамматические ошибки проверил?
Обещал кого-то с кем-то связать? Скорее, поддерживал отношения с офицерами царской армии и сам был одним из них. А их с 1918 года большевики активно истребляли... "Золотопогонник" - это стало почти приговором. Деньги на технические нужды получил? 200 тысяч, которые фигурировали в деле, очень скромная сумма в условиях инфляции Гражданской войны, несколько буханок хлеба можно было купить, если повезет. ("Четыре миллиона советскими рублями, пять царских червонцев и три метра керенками...") Да и те 200 тысяч были Гумилевым не потрачены, а найдены у него при обыске, и стали единственной уликой... И едва ли не сфабрикованной - у Гумилева в доме вполне могла быть какая-то небольшая сумма его личных средств, которые объявили при обыске "полученными от организации".
В сети недавно появилась неотретушированная фотография Николая Гумилева из следственного дела. На ней явно видны следы избиений.
источник: http://erdes.livejournal.com/520827.html
Гумилев на допросах держался мужественно, даже по словам самих чекистов. Не назвал ни одного имени. Но с ним по делу проходило более 60 человек ( 61, включая двух женщин, были расстреляны), и не каждый из них обладал таким же мужеством. У кого-то выбили нужные показания... Впрочем, этот кто-то даже известен - профессор Таганцев, объявленный руководителем контрреволюционной организации. Его свидетельство о причастности Николая Гумилева к работе организации было единственным, на котором строилось обвинение.
Дело было явно сфабриковано. Ни должных доказательств, ни свидетелей, ни улик. Тем не менее, приговор суда гласил:
«Применить по отношению к гр. Гумилёву Николаю Станиславовичу (отчество переврали) как явному врагу народа рабоче-крестьянскую революционную высшую меру наказания - расстрел».
На стене Кронштадской крепости, где содержался Гумилев, были обнаружены нацарапанные на стене стихи:
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.
Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой.
За Гумилева хлопотали - друзья, ученики, литераторы, ученые... Писали письма в его защиту, добивались приема у высоких советских начальников, ходатайствовали и просили... Начальник петроградской ЧК ничего не понял и отмахнулся - что за Гумилевский, на черта он сдался, у нас свои поэты есть.
Дзержинский все понял и на вопрос: "Можно ли расстрелять величайшего поэта России?" ответил с присущим ему иезуитством:
- Можем ли мы, расстреливая других, делать исключение для поэтов?
Равенство и братство перед казнью...
Самая запутанная история получилась с Лениным. Горький ездил к нему просить за Гумилева, и тот обещал помочь. Но то ли не смог, то ли не захотел... То ли выслушал Горького с показным сочувствием и... дал за его спиой указание расстрелять (этой версии придерживался Солженицын). То ли Горький никуда не ездил и все наврал... В таком развитии событий была уверена Надежда Мандельштам. Она вспоминала:
«Недавно до меня дошёл сентиментальный рассказ Чуковского о роли Горького в попытках спасти Гумилёва. По его словам, Горький моментально рванулся в Москву к Ленину, а по возвращению в Ленинград с приказом освободить Гумилёва узнал, что Гумилёв уже расстрелян. От горя у Горького сделалось кровохарканье. На случай, если Чуковский или его слушатели написали эту брехню, цель которой - обелить Горького, сообщаю со слов Ахматовой, Оцупа и многих других, которые были тогда в Петербурге, что Горький, оповещённый об аресте Гумилёва Оцупом, обещал что-то сделать, но ничего не сделал. В Москву он не ездил. Никакого приказа об освобождении от Ленина не было».
Перед расстрелом Гумилев держался с большим мужеством. Даже на чекистов произвел сильное впечатление... Георгий Иванов записал рассказ одного из них:
«...Он сказал небрежно, точно о каком-нибудь пустяке: «Да... Этот ваш Гумилёв - нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж, свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны...»
Панихиду по Николаю Гумилеву служили в Казанском соборе. Имя поэта не называлось, но все прекрасно понимали слова священника об убиенном рабе Божием Николае...
Анечка Энегельгардт плакала и вскрикивала порой: "Коля, Коля!"
Ахматова стояла одна, в стороне, с окаменевшим лицом, и всем казалось, что настоящая вдова она.
После гибели Гумилева вышел сборник Ахматовой "Anno Domini MCMXXI" ("В год нашей эры 1921"). Все стихотворения сборника адресованы Николаю Гумилеву. В том числе стихотворение, написанное за месяц до расстрела, когда Анна мучилась дурными предчувствиями.
Не бывать тебе в живых,
Со снегу не встать.
Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять.
Горькую обновушку
Другу шила я.
Любит, любит кровушку
Русская земля.
Анна Ахматова на "гумилевской скамье" в Царском Селе. 1926 год
Анну Энгельгардт смерть мужа почти уничтожила. Она оставила дом свекрови, с которой начались нелады, обосновалась в Петрограде и танцевала в нэпманских кабаках... Позже ей удалось пристроиться в кукольный театр. Оклад был небольшой, и она, непрактичная, еле сводила концы с концами. У нее была репутация доступной женщины. Вторую дочь Анна родила от соседа по коммуналке.
Дочери Гумилева Елене Анна не смогла дать хорошее образование. Девушка работала счетоводом, а Гумилев был уверен, что его дочь станет поэтессой, хотя видел ее совсем крохой ("Она даже кричит ритмично", - говорил он).
Во время блокады в эвакуацию удалось отправить только младшую дочь. В 1942 году Анна потеряла карточки и семья Энгельгардтов умерла страшной смертью от голода.
А Ахматова осталась Ахматовой. И ее имя навсегда связано с именем ее первого мужа...
Еще не раз вы вспомните меня
И весь мой мир волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.
Он мог стать вашим тоже и не стал,
Его вам было мало или много,
Должно быть, плохо я стихи писал
И вас неправедно просил у Бога.
Но каждый раз вы склонитесь без сил
И скажете: "Я вспоминать не смею.
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею".
(Николай Гумилев)
http://eho-2013.livejournal.com/704653.html
http://eho-2013.livejournal.com/705176.html
http://eho-2013.livejournal.com/706238.html
http://eho-2013.livejournal.com/708248.html
http://eho-2013.livejournal.com/710422.html
Когда в перестроечные времена было возвращено имя Гумилева, начались ожесточенные споры - был ли поэт врагом советской власти и справедливо ли его реабилитировать. Многие известные люди, например, Константин Симонов и Владимир Карпов, один из руководителей Союза писателей, были против реабилитации. Но мнение, что весь народ, как один человек, должны восхищаться партией большевиков, а те, кто позволяет себе критику или упаси Бог, неприятие революционных событий, есть заклятые враги народа, - вынесено из времен Гражданской войны и вряд ли разумно. Гумилев не был поклонником большевизма, но объявлять его врагом своей страны и своего народа? Даже для большевиков он не был по-настоящему опасен...
Вот формулировка из следственного дела, в котором попытались изложить все прегрешения Гумилева перед новой властью:
«Гумилёв Николай Степанович, 35 лет, бывший дворянин, филолог, беспартийный, бывший офицер, участник Петроградской боевой контрреволюционной организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров, получил от организации деньги на технические надобности».
Боевая организация? Готовили и проводили теракты? Участвовали в боевых действиях на стороне белых? Формировали диверсионные группы? Гумилев "содействовал" составлению прокламаций. Не составлял, как профессиональный литератор, не распространял, а содействовал... Грамматические ошибки проверил?
Обещал кого-то с кем-то связать? Скорее, поддерживал отношения с офицерами царской армии и сам был одним из них. А их с 1918 года большевики активно истребляли... "Золотопогонник" - это стало почти приговором. Деньги на технические нужды получил? 200 тысяч, которые фигурировали в деле, очень скромная сумма в условиях инфляции Гражданской войны, несколько буханок хлеба можно было купить, если повезет. ("Четыре миллиона советскими рублями, пять царских червонцев и три метра керенками...") Да и те 200 тысяч были Гумилевым не потрачены, а найдены у него при обыске, и стали единственной уликой... И едва ли не сфабрикованной - у Гумилева в доме вполне могла быть какая-то небольшая сумма его личных средств, которые объявили при обыске "полученными от организации".
В сети недавно появилась неотретушированная фотография Николая Гумилева из следственного дела. На ней явно видны следы избиений.
источник: http://erdes.livejournal.com/520827.html
Гумилев на допросах держался мужественно, даже по словам самих чекистов. Не назвал ни одного имени. Но с ним по делу проходило более 60 человек ( 61, включая двух женщин, были расстреляны), и не каждый из них обладал таким же мужеством. У кого-то выбили нужные показания... Впрочем, этот кто-то даже известен - профессор Таганцев, объявленный руководителем контрреволюционной организации. Его свидетельство о причастности Николая Гумилева к работе организации было единственным, на котором строилось обвинение.
Дело было явно сфабриковано. Ни должных доказательств, ни свидетелей, ни улик. Тем не менее, приговор суда гласил:
«Применить по отношению к гр. Гумилёву Николаю Станиславовичу (отчество переврали) как явному врагу народа рабоче-крестьянскую революционную высшую меру наказания - расстрел».
На стене Кронштадской крепости, где содержался Гумилев, были обнаружены нацарапанные на стене стихи:
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.
Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой.
За Гумилева хлопотали - друзья, ученики, литераторы, ученые... Писали письма в его защиту, добивались приема у высоких советских начальников, ходатайствовали и просили... Начальник петроградской ЧК ничего не понял и отмахнулся - что за Гумилевский, на черта он сдался, у нас свои поэты есть.
Дзержинский все понял и на вопрос: "Можно ли расстрелять величайшего поэта России?" ответил с присущим ему иезуитством:
- Можем ли мы, расстреливая других, делать исключение для поэтов?
Равенство и братство перед казнью...
Самая запутанная история получилась с Лениным. Горький ездил к нему просить за Гумилева, и тот обещал помочь. Но то ли не смог, то ли не захотел... То ли выслушал Горького с показным сочувствием и... дал за его спиой указание расстрелять (этой версии придерживался Солженицын). То ли Горький никуда не ездил и все наврал... В таком развитии событий была уверена Надежда Мандельштам. Она вспоминала:
«Недавно до меня дошёл сентиментальный рассказ Чуковского о роли Горького в попытках спасти Гумилёва. По его словам, Горький моментально рванулся в Москву к Ленину, а по возвращению в Ленинград с приказом освободить Гумилёва узнал, что Гумилёв уже расстрелян. От горя у Горького сделалось кровохарканье. На случай, если Чуковский или его слушатели написали эту брехню, цель которой - обелить Горького, сообщаю со слов Ахматовой, Оцупа и многих других, которые были тогда в Петербурге, что Горький, оповещённый об аресте Гумилёва Оцупом, обещал что-то сделать, но ничего не сделал. В Москву он не ездил. Никакого приказа об освобождении от Ленина не было».
Перед расстрелом Гумилев держался с большим мужеством. Даже на чекистов произвел сильное впечатление... Георгий Иванов записал рассказ одного из них:
«...Он сказал небрежно, точно о каком-нибудь пустяке: «Да... Этот ваш Гумилёв - нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж, свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны...»
Панихиду по Николаю Гумилеву служили в Казанском соборе. Имя поэта не называлось, но все прекрасно понимали слова священника об убиенном рабе Божием Николае...
Анечка Энегельгардт плакала и вскрикивала порой: "Коля, Коля!"
Ахматова стояла одна, в стороне, с окаменевшим лицом, и всем казалось, что настоящая вдова она.
После гибели Гумилева вышел сборник Ахматовой "Anno Domini MCMXXI" ("В год нашей эры 1921"). Все стихотворения сборника адресованы Николаю Гумилеву. В том числе стихотворение, написанное за месяц до расстрела, когда Анна мучилась дурными предчувствиями.
Не бывать тебе в живых,
Со снегу не встать.
Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять.
Горькую обновушку
Другу шила я.
Любит, любит кровушку
Русская земля.
Анна Ахматова на "гумилевской скамье" в Царском Селе. 1926 год
Анну Энгельгардт смерть мужа почти уничтожила. Она оставила дом свекрови, с которой начались нелады, обосновалась в Петрограде и танцевала в нэпманских кабаках... Позже ей удалось пристроиться в кукольный театр. Оклад был небольшой, и она, непрактичная, еле сводила концы с концами. У нее была репутация доступной женщины. Вторую дочь Анна родила от соседа по коммуналке.
Дочери Гумилева Елене Анна не смогла дать хорошее образование. Девушка работала счетоводом, а Гумилев был уверен, что его дочь станет поэтессой, хотя видел ее совсем крохой ("Она даже кричит ритмично", - говорил он).
Во время блокады в эвакуацию удалось отправить только младшую дочь. В 1942 году Анна потеряла карточки и семья Энгельгардтов умерла страшной смертью от голода.
А Ахматова осталась Ахматовой. И ее имя навсегда связано с именем ее первого мужа...
Еще не раз вы вспомните меня
И весь мой мир волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.
Он мог стать вашим тоже и не стал,
Его вам было мало или много,
Должно быть, плохо я стихи писал
И вас неправедно просил у Бога.
Но каждый раз вы склонитесь без сил
И скажете: "Я вспоминать не смею.
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею".
(Николай Гумилев)