Илья Эренбург. О патриотизме

[0gnev]

И.Эренбург || « Правда» №165, 14 июня 1942 года

Народы Советского Союза горячо приветствуют заключение Договора с Великобританией и подписание Соглашения с Соединенными Штатами Америки. Великие демократические державы об'единяют свои усилия для полного разгрома гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе. Сегодня, в День Об'единенных Наций, свободолюбивые народы продемонстрируют свою солидарность в совместной борьбе с фашистской агрессией.

# Все статьи за 14 июня 1942 года.




Нелегко вырастить плодовое дерево: много оно требует труда и забот. А чертополох невзыскателен. Гитлер, создавая свою « гитлеровскую молодежь», потворствовал самым низким инстинктам человека. Он не воспитывал, - он натаскивал, науськивал. Нельзя назвать патриотизмом мироощущение немца гитлеровской формации. Патриотизм обозначает любовь к своей стране, к своему народу. Как всякая большая любовь, патриотизм расширяет сознание. Подлинный патриот любит весь мир. Нельзя, открыв величье родной земли, возненавидеть вселенную. Безлюбые люди - плохие патриоты. А лжепатриотизм фашистов покоится на презрении к другим народам, он суживает мир до пределов одного языка, одного типа людей, одной масти.

Давно, еще до первой мировой войны, будучи подростком, я попал в Германию. Я восхищенно глядел на чудеса немецкой техники. Как-то я оказался в небольшом загородном ресторане. Был воскресный день. В беседке сидели немцы, сняв пиджаки, пили пиво и, привставая, что-то пели. Я прислушался, слова песни были - «Германия превыше всего». В ту самую минуту я понял, что, несмотря на опрятность берлинских улиц, несмотря на все достижения немецкой полиграфии или механики, Германия не «превыше всего», что в ее самоутверждении есть страшные низины человеческого духа.

Гитлер нашел подходящую почву для своей «расовой теории». Он легко внушил молодым немцам (сыновьям тех самых, что пели в беседке), будто они и только они - люди, а кругом - «низшие расы», «недочеловеки». Приказчику из сигарного магазина Вольфа было лестно почувствовать себя «сверхчеловеком», влезть на ходули и оттуда пренебрежительно взглянуть на мир. Что Париж? Магдебург лучше. Что Оксфордский университет? Прусская казарма почтенней. Что Толстой? Эверс пишет занятней.

Горизонт самого просвещенного немца, воспитанника современной Германии, определяется границами «рейха». Один немецкий офицер, человек с высшим образованием, разговорился со мной в Париже. Он был не только оккупантом, но и туристом: осматривал город. Меня он принял за француза, и он поставил мне забавный вопрос; «Как вы ухитряетесь придавать вашей отсталой стране видимость культурной страны?» Этому начитанному дикарю не приходило в голову, что он оказался в действительно культурной стране.

Немцы всегда дорожили видимостью. Поэтому их не смутили фашисты, заменившие антологию мировой литературы, книги Шекспира, Сервантеса, Гюго изображениями идеальных производителей германской расы. В Германии продавали скверные папиросы в изумительных металлических коробках. Как-то табачный фабрикант мне рассказал, что упаковка обходится ему дороже табака. Не так ли немцы, воспитанные Гитлером, ставят выше всего форму человеческого черепа, не интересуясь тем, что в этом черепе помещается?




Все знают, что гитлеровцы уничтожают национальную культуру других народов. Но необходимо отметить, что они обкарнали, принизили национальную культуру немецкого народа. Миллионы сердец освещала поэзия Гейне, ее романтическая ирония была солью в стране, приученной к пресному хлебу. Гитлеровцы нашли, что череп Гейне неустановленного образца, и новое поколение Германии не знает даже имени Гейне. Так Гитлер, присоединив к «рейху» польскую Познань или французскую Лотарингию, отлучил немцев от источника немецкой поэзии.

Ограничив понятие национальной культуры рамками языка или условным определением «расы», Гитлер способствовал национальному одичанию Германии. Из немецких музеев гитлеровцы удалили произведения новой французской живописи и тем самым надели шоры на глаза молодых немецких художников. Современная архитектура в Германии заменена рабской стилизацией старого немецкого зодчества, причем гитлеровцам не приходит в голову, что, копируя готический собор, нельзя создать вокзал. Немецкая литература не знала настоящего большого романа, ее поглощала поэзия: Гете, Шиллер, Ленау, Гейне, Рильке. Немецкие писатели двадцатого века учились на иноязычном романе: на «Лавке древностей», «Отверженных», «Отце Горио», «Войне и мире». Какие учителя оставлены писателям современной Германии? Геббельс?

Советский патриотизм - естественное продолжение русского патриотизма. Русским всегда было чуждо пренебрежение к другим народам. Петра не унизило то, что он учился корабельному делу в Голландии, от этого он не перестал быть «Великим». Гений Пушкина, столь органически русский, столь связанный всеми корнями с русской историей и с русской речью, был в то же время всечеловеческим гением. Пушкин страстно любил и восемнадцатый век Франции, и Шекспира, и Байрона, и Гете, и Мицкевича. Молодые русские патриоты, сражавшиеся против Наполеона, нашли в Париже еще теплую золу Французской революции, - так подготовлялось 14 декабря 1825 г. Мечников учился у Пастера, как у Мечникова учились многие ученые Запада. Опыт рабочего движения Франции, Германии, Англии помог русской «Искре» стать пламенем.

В самые тяжелые времена русский народ не отчаивался в судьбе своей родины, горячо любил ее, отважно ее защищал - без злобы к другим народам, без дешевого зазнайства, без мнимо-горделивых, а по существу рабских выкриков: «Мы превыше всего».

Наша советская родина досталась нам нелегко: мы ее оплатили кровью лучших, ожесточенным трудом целого поколения. Сколько нужно было распахать целины, застроить пустырей, преодолеть косности! Мы не закрывали глаз на трудности. Мы знали и знаем, что многие деревья приносят плоды пятьдесят лет спустя после того, как они посажены.

Мы не ждали чудес, но верили в человеческую волю. И страна менялась у нас на глазах. Как дети радуются обновке, мы радовались всему - и помидорам под Архангельском, и постановке «Гамлета» в колхозном театре. Мы видели, как растут наши города, но пуще всего радовались росту человека. Легко воспитать десять тысяч избранных за счет других, противопоставить просвещенной знати многомиллионное невежество. Мы хотим другого: света для всех. Мы были пионерами, а путь прогресса не шоссе с верстовыми столбами - его приходится прокладывать с топором в руке среди девственного леса. Но перед нами был свет, и мы неизменно выходили на верную дорогу.

Советский патриотизм освещен большой внутренней радостью: наш народ справедливо гордится своей исторической миссией. Советский патриотизм в то же время прост, органичен, как привязанность птицы к воздуху, рыбы к воде: мы любим ту стихию, вне которой нам не жить.

Каждый русский писатель самозабвенно любит русский язык. Но разве эта любовь мешала и мешает нашим писателям понять красоту, силу других языков? Мы знаем, какую роль сыграл Кавказ в русской поэзии - от Пушкина и Лермонтова до Маяковского. Фашист ненавидит человека, у которого волосы другого цвета, который говорит на другом языке. Нас радует многообразие мира. Мы гордимся многообразием нашей родины.

В дни сурового испытания народы нашей родины показали, что такое подлинное родство. Весть о первом убитом ребенке Белоруссии пробудила сибирские села. Русские и украинцы, армяне и грузины, евреи и узбеки - все народы нашей страны сражаются, чтобы освободить плененные советские города. Сыновья Украины показывают чудеса храбрости в далекой Карелии, и забайкальские дивизии бьются за родную Украину.

Старший брат в советской семье - русский народ достиг уважения других народов не самоутверждением, но самоотверженностью: он шел впереди, он идет впереди других по той дороге, где человека встречают не только цветы, но и пули. Вот почему таким почетом окружен русский народ и русский язык. Мы говорили в мирное время: это язык Пушкина и язык Ленина. Мы скажем теперь: это язык боя.

Когда мы говорим «Россия», мы этим не выделяем того или иного народа. Слово «Россия» теперь не название государства, а нечто глубоко внутреннее, связывающее нас с нашей историей, вторую отечественную войну с первой, молодого красноармейца с Суворовым, колыбели детей с могилами предков.

Наш патриотизм помогает нам любить другие, далекие народы, понимать чужую культуру. Для нас наши боевые товарищи не только армии, но и народы, достойные почета и дружбы. В этом значение последних актов, подписанных в Лондоне и Вашингтоне. Мы ценим и древности Англии, и юношеский размах Америки. Мы знаем, что века культуры помогли англичанам отстоять свой остров от фашизма и на самолет Гесса ответить тысячей самолетов над Кельном. Для нас Париж - это не Лаваль, потому что мы помним про Вальми, мы не забыли и Гюго. Читая про то, как Гитлер сносит с земли чешские города и убивает чешскую интеллигенцию, мы чувствуем гнев: знаем, что такое Прага. Наш патриотизм раздувает в нас любовь к человечеству и к человеку.

Для фашистов нет ни дружбы народов, ни боевого союза. Гитлеровцы презирают своих «союзников». Они швыряют им ордена, как кидают собаке кости, и за это вассальные народы должны проливать свою кровь. Румынский фашист готов перегрызть горло венгерскому. Муссолини, получив пинок от Гитлера, спешит дать затрещину Павеличу. Это - пауки, которые хотят пожрать друг друга. Этому мы противопоставляем свободный мир, сложный и разнообразный, где все языки смогут прославлять жизнь, творчество, труд.

Мы не переносим нашей ненависти к фашизму на расы, на народы, на языки. Никакие злодеяния Гитлера не заставят меня забыть о скромном домике в Веймаре, где жил и работал Гете. И я не могу поверить, что жалкий комедиант Муссолини говорит на том языке, на котором говорили Петрарка и Гарибальди.

Мы знаем, что строй народа не случайность. Не случайно новая история человечества открылась на осенней петроградской ночи. Не случайно тирольскому проходимцу удалось превратить миллионы немцев в солдат кровожадной и мародерской армии. По пути истории народы идут не гурьбой, но караваном. Честь и слава тому народу, который вышел первым в путь!

Не случайно фашистские армии узнали первое поражение на русской, на советской земле - под древним Калинином и под молодым Сталиногорском. Вот почему слово «Москва» теперь вызывает дружеское отношение в Англии и в Америке. Вот почему слово « Москва» позволяет выше поднять головы измученным народам - французам и чехам, сербам и полякам. Гитлеровцы хотели завоевать весь мир, и в этой войне Германия потеряла свое лицо, свою душу. Мы вышли в бой, чтобы отстоять свой дом, свою землю, и в этой справедливой войне мы обрели любовь, признание мира. Такова сила, таково волшебство подлинного патриотизма. // Илья Эренбург.
______________________________________________
И.Эренбург: Немец ("Красная звезда", СССР)**
А.Толстой: Русский и немец ("Красная звезда", СССР)

**************************************************************************************************************************************************
СОЛОВЕЙ

Ночи и дня покачнулись весы,
В рощу пехота сходилась во мраке.
Были колени мокры от росы,
Мчались ракет разноцветные знаки,
И, ожидая начала атаки,
Юный комбат посмотрел на часы.
Начал атаку гвардейский артполк,
Бил он и ухал снарядной лавиной.
Грохот огня на мгновение смолк,
И над зеленою лунной долиной
Вдруг мы услышали щелк-перещелк.
Чистый и радостный свист соловьиный.
Был соловей иль бесстрашен, иль глух,
Что не услышал военное лихо.
Только он пел и щелкал во весь дух.
То угрожая, то ласково, тихо,
Словно пуская серебряный пух...
С пеньем смешалась огня круговерть
И улыбнулся танкист над турелью.
Дрожью весеннею вздрогнула твердь
В жилах людей пробежало веселье.
Видно, любовь посильнее, чем смерть
Жизнь говорит соловьиною трелью.
Вот уже стал горизонт лиловей,
Солнце всходило, как темное пламя,
Пел соловей, соловей, соловей -
Это отчизна садов лепестками,
Первой любовью, воспетой веками,
Чуть зеленеющих веток руками
В бой провожала своих сыновей.

Е.Долматовский.

______________________________________________
И.Эренбург: Гретхен ("Красная звезда", СССР)**
Д.Заславский: Немцы-дикари ("Правда", СССР)**
Отчет о России и русских ("The New York Times", США)
Боевой дух Красной Армии ("The New York Times", США)
Н.Тихонов: О немецком садизме ("Красная звезда", СССР)**
Солдат, который не сдается ("The New York Times", США) **
Сергей - боец Красной Армии ("The New York Times", США)
Человек, который остановил Гитлера ("The New York Times", США)
Й.Геббельс: О так называемой русской душе ("Das Reich", Германия)

Газета «Правда» №165 (8936), 14 июня 1942 года