Алексей Сурков. Ненависть
Ал.Сурков || « Известия» №179, 31 июля 1941 года
СЕГОДНЯ В ГА3ЕТЕ: ПЕРВАЯ СТРАНИЦА. Указ Президиума Верховного Совета СССР. Соглашение между СССР и Польшей. Прием Председателем Совнаркома СССР тов. И.В Сталиным г-на Гарри Гопкинса, Личного Представителя Президента США г-на Франклина Д. Рузвельта. К пребыванию г. Гарри Гопкинса в Москве. От Советского Информбюро. Оружие правды. П.НИКИТИН. В станице Буденновской. Граждане города Москвы. В фонд обороны страны. ТРЕТЬЯ СТРАНИЦА. На фронтах великой отечественной войны. Р.КАРМЕН. Боевая жизнь полка. Ал.СУРКОВ. Ненависть. В.ПОЛТОРАЦКИЙ. В поисках «языка». В.БЯЛИК. Командир и комиссар. И.ШУСТЕР. Разговор с пленными солдатами. А.СКЛЕЗНЕВ. Крылатые помощники. ЧЕТВЕРТАЯ СТРАНИЦА. Подписание советско-польского соглашения. Горят нефтяные районы Румынии. Движение солидарности с Советским Союзом в Англии. По столбцам иностранной печати. Испания под фашистским ярмом.
# Все статьи за 31 июля 1941 года.
Впечатления этого дня надолго останутся в моей памяти. Накануне вечером, после нескольких сот километров пути по тряским проселкам и пыльным «большакам», мы добрались до места назначения. Добрались во-время. На 22 часа было назначено контрнаступление на город В., сутки тому назад захваченный частями германского мотокорпуса.
В 22 часа с обеих сторон заговорили батареи. В басовый хор орудийных выстрелов ворвались воющие ноты летящих мин. На широком пространстве изрезанного холмами и оврагами поля боя затрещали пулеметные и ружейные выстрелы. Наступающие роты, полукольцом обтекая город, под вражьими осветительными ракетами медленно, неуклонно, от одного огневого рубежа к другому, приближались к намеченной цели.
По следу бегущего врага части Красной Армии ушли за город, ломая по пути сопротивление автоматчиков, засевших на чердаках городских зданий, чтобы огнем прикрывать отход.
Ранним утром по Т-цкому тракту мы в'ехали в город. В разных концах поднимаются к небу над пожарищами черные клубы дыма. Город безлюден. Только кое-где стоят на перекрестках улиц патрульные красноармейцы. Иногда, осторожно прижимаясь к забору, промелькнет и скроется за углом одинокая женская фигура. Это жители, прятавшиеся во время хозяйничанья фашистов в пригородных оврагах и перелесках, возвращаются домой.
Пожилая женщина с лицом, серым от тревоги и бессонницы, заходит в палисад маленького домика на окраине. Нагибается над грядками и выносит бойцам, сидящим на грузовике, полную пригоршню свежесорванных огурцов. На огурцах блестят крупные капли росы.
- Возьмите, родные! Спасибо вам... Прогнали их, окаянных...
- Спасибо, мать, спасибо.
Свежие огурцы вкусно хрустят на крепких зубах бойцов.
В другой части города, прислонившись к столбу обгорелых ворот, другая мать рассказывает сумрачно насупившимся бойцам:
- Похватали девчат, что убежать из города не успели. Насильничали, мучили, увели куда-то - как в воду канули. Моей-то Танюшке тринадцатый недавно пошел...
Из об'езда города и окрестностей, из разговоров с одиночками-жителями, остававшимися в городе, перед нами во всей наготе предстала отвратительная картина 36-часового хозяйничанья арийских « культуртрегеров».
Везде, в центре и на окраинах, оставили насильники и грабители свои дымящиеся кровью следы. Следы слепой жестокости и корыстолюбия ночных воров.
Все витрины городских магазинов зияют разбитыми стеклами. В тихих квартирах выбиты двери, вырваны оконные рамы, содраны занавески. В беспорядке разбоя раскиданы пожитки. Трусливые воры торопились: скорее! скорее! скорее!
Click to viewКуда же делось награбленное?
Его рассовали в кузова автомобилей, на повозки, в тесные боевые отделения танков, на багажники мотоциклов. Прямо как предки этих рыцарей с большой дороги - средневековые ландскнехты. А то, что можно было выпить, - выпили. То, что можно было сожрать, - сожрали.
На южной окраине города, на гребне холма, во ржи - кучи стрелянных гильз разных калибров. Здесь стояли артиллерийские батареи. А рядом - батареи пустых бутылок из-под вина с этикетками «Портвейн белый, крепкий, Дагвинтреста». Тут же, во ржи потерянные коробки советского зубного порошка, мелкая галантерея. В полукилометре от огневой позиции, у крайнего домика, на кромке ржаного поля - подбитый, соскочивший с гусениц танк. Его охраняют красноармейцы. Подходим. Щелкаем затворами фотоаппаратов. Бойцы улыбаются:
- Вот с виду вы его сняли - натуральный танк получается. А теперь в люк загляните - тут целый универмаг Мосторга.
Заглядываем в темную утробу танка. Там рядом с разваленными в беспорядке снарядами, патронными пулеметными кассетами - модельные дамские туфли, трусы, какие-то трикотажные изделия, бутылки нарзана и опять пустые бутылки из-под портвейна. Видно, что бравые гитлеровские танкисты орудовали по испытанному принципу «доброму вору все впору».
* * *
Если грабительство - первый параграф воинского кодекса нацизма, то жестокость, палаческая кровожадность - второй параграф этого кодекса убийц и насильников.
Вот окруженные забором двухэтажные дома железнодорожного городка. Проходная будка. У внутренней двери на дворе два трупа рабочих. На одном черная рабочая куртка, на другом серый замасленный комбинезон. Первому, что лежит у порога лицом кверху, выстрелили в упор в живот. Стрелянная гильза, немой свидетель расправы, валяется тут же, рядом. Второму палачи приставили винтовочное дуло к затылку. Пуля раскроила череп. За что их убили? Они мертвы. Они молчат. Очевидно, за то, что их рабочие руки покрыты трудовыми мозолями.
По той же улице, метрах в пятистах, у края шоссе, стоит разбитый санитарный автофургон. Распахнуты двери шоферской кабинки и пассажирского отделения. Два трупа забинтованных раненых красноармейцев лежат внутри фургона. Их застрелили, не дав выбраться из кузова. Труп третьего, скрюченный, обгорелый, валяется ничком в придорожной канаве. Забинтованные ноги обожжены. Обгорели бинты, обуглилось мясо. За что этих беспомощных и безоружных людей замучили палачи? Никто не дает ответа. Трое мертвых молчат. Живых свидетелей нет.
Переходим шоссе. Палисадник в цветах и кустарнике. Примяты цветы. Поломан кустарник. На крыльце домика, где был красноармейский лазарет, неподвижно сидящий человек. Подойдите поближе. Он мертв. На забинтованной груди свежее кровяное пятно.
Улица ведет вверх, к центру. На углу дымятся руины городской почты. Рядом, на пожарище соседнего дома, два обгорелых трупа. Остатки обмундирования и клочья бинтов свидетельствуют о том, что это трупы раненых красноармейцев. Это не случайные жертвы пожара. Их позы, их положение на пожарище убеждают в том, что садисты со свастикой на кокардах, предали полуживых, не способных сопротивляться людей страшной, мучительной смерти в огне.
Патрульный красноармеец идет вдоль тротуара. Он смотрит на своих замученных товарищей. Его пальцы впиваются в ложе винтовки. Тихим голосом он говорит, обращаясь к тем, что на рассвете удрали по Н-скому шоссе:
- Будьте вы прокляты!
Испепеляющий жар ненависти, которую только может вместить человеческое сердце, бьет из серых глаз этого красноармейца.
Ненависть! Твои огни я видел в глазах людей, идущих по улицам города В., оскверненного грязной пятой гитлеровских палачей.
Ненависть! К тебе взывали трупы замученных, руины домов, разбитые витрины разграбленных магазинов, слепые окна разграбленных квартир.
Ненависть! Ты настигнешь насильников и растлителей, собирающихся превратить весь мир в застенок и кладбище.
Ни самолеты, ни закованные в броню танки, ни мотоциклы не унесут банду грабителей и убийц от сурового и грозного возмездия.
Кладбища, в которые фашисты превращают захваченные земли, станут их могилой. // Алексей Сурков, спец. корр. «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 30 июля.
____________________________________
Истребляй гитлеровцев!* ("Известия", СССР)**
М.Шолохов: Наука ненависти ("Правда", СССР)
И.Эренбург: Оправдание ненависти ("Правда", СССР)
**************************************************************************************************************************************************
Разговор с пленными солдатами
Группа пленных обедает за длинным столом. После обеда беседуем с ними.
Вот 19-летний солдат бронедивизиона Ганс Аппельфохт. Этот молодчик пытается убедить нас, что, вступив в армию, он потерял связь с юношеской фашистской организацией «Гитлерюгенд», так как, мол, в армии никакой работы ни эта организация, ни нацистская партия не проводят.
- Так ли это?
Все молчат. Но вдруг, к большому неудовольствию молодых гитлеровцев, Курт Фанто, австриец, портной-подмастерье из Нейштадта, простодушно восклицает:
- Все, кто состоят в «Гитлерюгенде» или в партии наци, засекречены!
Другие пленные подтверждают, что в частях, не состоящих в разряде отборных, принадлежность к наци засекречивается, чтобы легче было шпионить внутри части и следить за солдатами.
Ганс Аппельфохт, который не особенно долго скрывал свою принадлежность к «Гитлерюгенду», заявляет:
- Воевать я не хотел, я против войн вообще.
- Зачем же вы пошли добровольцем в армию?
- Я думал, что мы будем только проходить через другие страны, но не воевать. Нам говорили, что у вас нет ни танков, ни самолетов.
Пожилой Альфред Нокс говорит:
- Мы измотались и давно бросили бы воевать, да вот эти... - И Нокс укоризненно тычет заскорузлым пальцем в двух рядом сидящих парней. - Они - бойцы охранных отрядов «СС», опора Гитлера и наше несчастье.
Кто же эти два белокурых парня, причесанные а ля Гитлер?
Один из них Ганс Рихард. Ему 22 года, но выглядит он значительно старше. Испитое, тупое лицо. Через левую щеку проходит широкий рубец - след бандитских похождений. Два года назад, работая продавцом в Гамбургском магазине, Ганс проворовался. За жульничество и клевету товарищи по портовой мастерской, куда Рихард сумел пробраться, избили его и приказали больше туда не показываться.
Вскоре началась война с Польшей, и в армии Рихард быстро заслужил благоволение начальства.
Расскажите о ваших подвигах.
Пленный молчит, потом раздраженно отвечает:
- Я точно выполнял приказ фюрера, вел борьбу с антигерманскими настроениями.
Все раз'ясняет друг Рихарда по роте Макс Шахт. Оказывается, активно бороться с антигерманскими настроениями - это значит уничтожать поляков, украинцев, евреев. Вместе с другими разбойниками из охранных отрядов «СС» Рихард сгонял к мосту на Висле сотни женщин и детей. На глазах у родителей он разбивал головы грудным младенцам. Он находил наслаждение в том, что подбирал растерзанные трупы и сбрасывал их с моста в воду.
Вместе с ним сложил оружие и 19-летний Отто Курзнер. Не так давно вместе с другими такими же молодчиками Курзнер маршировал по улицам Кенигсберга и задорно кричал: «В поход на Россию!» Плутовато поводя глазами, он изворачивается:
- Я понял теперь, что такое поход на Россию. Это - авантюра. Мы здорово ошиблись… // И.Шустер, спец. корр. «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 30 июля
_______________________________________
Письма с фронта. Пленные* ("Красная звезда", СССР)*
Признания пленных немцев ("Правда", СССР)
В лагере военнопленных ("Правда", СССР)
Пленные декабря 1941 ("Красная звезда", СССР)
Венерические болезни в немецкой армии ("Красная звезда", СССР)
**************************************************************************************************************************************************
Оружие правды
Советские листовки для немецких солдат и их действие
За фашистами тянется кровавый след по всем странам Европы. Это они расстреливают детей. Это они бомбили родильный дом в Москве, стремясь уничтожить самое зарождение жизни. Фашисты хвастливо кричат на весь мир о своей непобедимости. Но известно, что наши летчики бьют их в воздухе, артиллеристы - на земле, что «непобедимые» гитлеровские солдаты панически боятся русской штыковой атаки.
Наши самолеты сбрасывают много листовок в расположения войск противника. Изданы листовки на немецком, румынском, польском и финском языках. Командование немецкой армии боится этих листовок не меньше, чем фугасных и зажигательных бомб. Советские листовки повергают гитлеровских головорезов в панический страх.
Один фашистский фельдфебель заявил своим солдатам: «Есть много бомб, они вам все известны. Но есть один сорт, которого вы не знаете, он самый опасный. Это советские листовки. Имейте в виду, нельзя поднимать и читать листовки, нельзя притрагиваться к ним. Это яд». Почему же советские листовки столь опасны для «непобедимой» немецкой армии? Как известно, бумага не выделяет отравляющих газов, не имеет свойств фугасных бомб, не взрывает зданий, не убивает. И все же наших листовок смертельно боятся фашисты, потому что можно потушить зажигательную бомбу, можно восстановить разрушенное здание. Но как погасишь пламя правды, осветившее сердце и ум обманутого солдата? Как потушишь пожар ненависти к фашизму, как уничтожишь чувство стыда за позорные деяния, за кошмарные преступления?
Пленный Ланге, прочтя нашу листовку, сказал: «Война - это свинство. Здесь правильно написано. И рабочие так думают».
Солдат 191-го артполка Георг Виндель пишет: «Ваши листовки дошли до моего сердца; когда мне представилась возможность перейти на сторону Красной Армии, я охотно это сделал».
«Я читал советские листовки, - рассказывает Вольфганг Шорте, - и решил, что нельзя стрелять и убивать своих братьев - русских рабочих, поэтому я решил перейти на сторону Красной Армии».
23-летний крестьянин Курт Кумбортский говорит: «Из листовки солдаты знают, что в России хорошо».
Радист Г.Цопель, моторист В.Гросов, ефрейтор Гельмерт Кердель, найдя листовку, перешли к нам.
Большую опасность для гитлеровцев представляет иллюстрированная фронтовая газета, издаваемая Главным Политическим Управлением Красной Армии для немецких солдат. Им говорили, что немецкое оружие самое лучшее, что они пройдут победителями по советской земле. Но жизнь опровергла хвастливые заверения немецких офицеров. На фронте немецкая армия несет тяжелые потери, солдатские семьи голодают в Германии. И вот к немецкому солдату попадает наша иллюстрированная газета. Он видит фото разбитых фашистских самолетов, танков, захваченных нами боеприпасов.
Тут же напечатана выдержка из приказа по фашистской 18-й танковой дивизии генерал-майора Неринга: «Наши потери вооружений, оружия являются чрезвычайно высокими. Нельзя допускать такого положения вещей дальше, если мы не желаем напобеждаться до смерти».
Немецкие офицеры говорили своим солдатам, что русские в плен не берут. Немецкий солдат мог поверить, потому что в гитлеровской армии изобретены самые утонченные формы истязаний и убийств пленных и раненых. Но оказывается, что у русских все не так, И пыток нет и пленных не убивают. Ефрейтор батальона связи 3-й мотодивизии Отто Бланке пишет:
«7 июля я попал в плен. Представление, которое я имел о плене, оказалось ложным. Я был готов ко всему. Уже прощался со своей жизнью, но был приятно поражен: обращение со мной очень хорошее. Бояться плена не должен никто».
Немецкие солдаты убеждаются, что Отто Бланке сказал правду.
За последнее время наблюдаются массовые переходы на сторону Красной Армии немецких солдат с нашими листовками, с нашими пропусками. На пропуске написано:
«Немецкий солдат имеет право переходить через фронт в Советскую Россию. Пропуск пред'явить первому русскому гражданину, командиру или солдату, которые обязаны сопроводить его в ближайший штаб армии».
Это напечатано на маленьком кусочке бумаги на немецком и русском языках обыкновенным типографским шрифтом, и этого достаточно, чтобы сотни солдат «непобедимой» фашистской армии переходили на нашу сторону.
Фашистский фельдфебель по-своему был прав. Влияние советской листовки смертоносно для частей фашистской армии. Армия начинает рассуждать, сопоставлять факты. Как известно, фашисты не любят, чтобы их солдаты размышляли. Это опасно для германского государства, это чрезвычайно опасно для немецкой армии.
О чем же пишут наши листовки? Они сообщают только точные факты. 34.000 германских помещиков свободно распоряжаются землей, которая в четыре раза больше, чем земля 5 миллионов мелких крестьянских хозяйств.
Помещик генерал Браухич имеет 121.400 га, принц Гогенцоллерн - 46.000 га, принц Плес - 50.000 га.
Листовки рассказывают о том, что руководители фашистской клики предусмотрительно поместили свои, награбленные у народа капиталы за границей. На текущем счету фон-Риббентропа в заграничном банке числится 1.948 тысяч фунтов стерлингов. У Геббельса отложено на черный день 1.798 тысяч фунтов стерлингов. Гитлеровский палач Гиммлер успел перевести за границу только 527 тысяч фунтов стерлингов. Листовка рассказывает немецким солдатам о том, как Риббентроп купил у барона Ротшильда во Франции за 50 млн. манеж для скаковых лошадей, о том, как Геринг купил своей невесте в подарок бриллиантовую диадему стоимостью в 5 миллионов.
Герман Геринг - один из крупнейших капиталистов в Германии. Завоевательные войны принесли ему в подарок акционерное общество, сталелитейный завод, завод качественных сталей, акционерное общество хромовых заводов, множество машиностроительных предприятий. В Польше он завладел 24 крупными рудниками, 8 кирпичными заводами, 3 коксовыми заводами, 2 цинковыми рудниками и множеством имений и лесных угодий.
Вот за какое жизненное «пространство для немцев» борется фашистская армия, вот за что погибли сотни тысяч немецких солдат.
Наши листовки рассказывают и о том, как германское гестапо умертвило восемьдесят тысяч больных. По законам фашистской медицины полагается больным вливать яд в вены. Оно радикальнее и дешевле. Это считается легкой смертью, потому что осужденным не выкалывают глаз, не отрезают рук и ног, не ошпаривают кипятком. Но «неблагодарное» население не хочет умирать, и это вызывает много осложнений.
У военнопленного солдата К. найдено письмо. Мать пишет сыну:
«Когда убили твоего отца в прошлой войне, тебе было всего два годика. Я надрывалась в работе и никакие лишения не казались мне слишком тяжелыми, ведь надо было, чтобы из моего мальчика вышел порядочный немецкий человек, такой, каким был его отец. И теперь я себя часто спрашиваю, что же вышло из моего мальчика? Ландскнехт, который идет из страны в страну и всюду сеет смерть и отчаяние. Боже ты мой всемогущий! Сколько жизней человеческих ты уже погубил, мой мальчик! У скольких ни в чем не повинных детей отнял отцов! Ты скажешь: вам, женщинам, этого не понять, это же война, и так должно быть.
Но должна ли быть действительно война с Россией? Ты сам этому не веришь. Когда дядя Франц ездил в Россию, а потом рассказывал, что в России нет капиталистов и миллионеров и что там все решают рабочие и крестьяне, ты ведь сам был в восторге.
Ты же и сам не веришь во всю болтовню насчет «народа господ», ни в то, что Германия должна якобы освободить весь мир. Пусть все народы живут так, как им нравится. У всякого свои заботы. Ведь и в стихотворении говорится: «на земле для всех есть место». Дорогой сын, жизнь мне стала в тягость. Ведь ты единственный, что мне еще в мире осталось, и все же для меня лучше было бы знать, что ты жив и в плену у русских, чем эти вечные убийства и вечная опасность для жизни».
24 июня жена пишет мужу:
«О господи, что теперь будет? Сынишка наш такой бледный, и ножки у него, как палочки. Доктор Генрих говорит, что в России дело будет жаркое. Россия не Франция. Россия будто бы страшно богатая страна. Ужасно много самолетов и танков. Боже мой, к чему все это приведет? Ты знаешь, я ведь так чтила фюрера, но это так дальше продолжаться не может. Я все время плачу, я не вижу конца этому».
Это письмо было найдено у убитого немецкого солдата Карла Ш.
Мы говорим немецким солдатам: вы умираете за бриллиантовую диадему невесты Геринга, за конюшню барона фон-Риббентропа. А немецкий солдат, получая эту листовку, из кармана вынимает письмо своей жены и читает: «Сынишка наш такой бледный, и ножки у него, как палочки. Боже всемогущий, я все время плачу, я не вижу конца этому».
Мы говорим немецким солдатам: в Германии 80 миллионов человек, в Советском Союзе - 200 миллионов патриотов. Вместе с нами воюют против фашизма 520 миллионов граждан Английской империи, с нами все человечество. Немецкий солдат, читая эту листовку, вспоминает слова своей матери: «Ты идешь из страны в страну и всюду сеешь смерть. Для меня было бы лучше знать, что ты жив и в плену у русских, чем это вечное убийство и вечная опасность для жизни».
Мы говорим немецким солдатам: настоящие немцы не Гитлер, не Геринг, не фон-Риббентроп, а те, кто находят в себе мужество, силу бороться против этих мерзавцев, позорящих честь немецкой нации.
Группа немецких солдат пишет: «Из-за того, что страдающий манией величия Гитлер мечтает о мировом господстве, мы должны проливать свою кровь, мы должны допускать, чтобы гибли наши жены и дети. Чаша нашего терпения переполнена, пора кончать это безумие!».
Что могут противопоставить фашисты нашим листовкам, как они их могут опровергнуть? Сказать, что фашизм не есть уничтожение? Но тогда из могил Франции, Польши, Чехословакии, Норвегии, Югославии, Голландии встанут десятки, сотни тысяч замученных людей.
Гитлеровцы пытаются уверить своих солдат, что немцам предопределено жечь, уничтожать, резать славян, французов, все человечество. Но солдат Гюнтер пишет своему другу Гиршу: «Да, это ужасная война. Мы шлем проклятия тем, которые бросили нас на новую бойню».
Фашисты пытаются уверить своих солдат, что немецкая армия непобедима. Но солдат Рудольф Шпон не верит Гитлеру. Он жалуется в письме к жене: «Питание уже не такое, каким оно было в начале войны. Мы голодны, а нам дают водку и толкают в бой». Солдат Швейцер пишет своему другу: «Победа, кажется нам, столкнувшимся с русской армией, уходит все дальше и дальше. Красные вводят новые силы, наши потери растут».
Фашистский фельдфебель прав. Советские листовки, доходящие до немецких солдат, опаснее бомб для гитлеровской клики, смертоноснее яда. В них содержится правда о злодейских преступлениях фашизма.
________________________________________
А.Толстой: Убей зверя!* ("Красная звезда", СССР)
Наша ненависть к врагу ("Красная звезда", СССР)
Запомни и отомсти! ("Красная звезда", СССР)
Письма гнева ("Красная звезда", СССР)**
Вл.Лидин: Ненависть* ("Известия", СССР)
Ненависть и презрение* ("Красная звезда", СССР)
Д.Мануильский: О ненависти к врагу* ("Красная звезда", СССР)
Газета «Известия» №179 (7555), 31 июля 1941 года