[эффект_рубакова] это сладкое слово на букву "к"
ПЛЕННЫХ НЕ БЕРЕМ
Гиму
***
Приматология так и не отписалась по хоровому " Пуку 1 июля".
Там, впрочем, всё понятно, а Проект пусть накапливает понимание органически.
А органически мысль о Пуке сначала вспоминает пример употребления глагола fieri из раздела A занятия 33 общеобразовательного учебника): promissio boni viri fit obligatio.
А потом через приматологическую констатацию затруднённости веры в серьёзность намерений пукалка №1 после всех его усилий, затраченных на достижение тёпленького местечка, -- приматологическая, короче, мысль уплывает по волнам памяти.
На всякий крайний случай, чтобы предупредить дешёвую софистику: уже после Пука (кажется, ближе к сентябрю, когда была масса суеты, включая митинг молодых учёных) кто-то из академзавров, записавшихся в пукалки в числе самых-самых первых (Захаров? Васильев?), рассуждал именно об объединении академий как причине Пук-угрозы, а вовсе не о том, что западло заявление писать. Если приставят нож к горлу, мы найдём это интервью, копия должна храниться в запасниках Приматологической Коллекции, -- а до тех пор положимся на свою неплохую память.
Anyhow.
***
Очередной симпосий этого теоротдела.
Наблюдатель привычно занял место с самого края длинного стола.
Слева торец стола, за торцом никто не сидит, тут сразу дальше впереди дверь в другое помещение.
Правее двери, на стене напротив Наблюдателя, продолжаясь вправо, -- красновато-пёстрый ковёр, общим тёмным тоном контрастирующий со светом из двери; на тёмном фоне ковра хорошо рисуются симпосиасты.
Смутное воспоминание, что усажены они там низковато, на диване.
Стол тянется вправо куда-то к окну, в той стороне грохочет дуэт голосов:
Кузя, стремящийся, как обычно, монополизировать дискурс, встречает сопротивление мощной уверенности Пугалка.
Оба сидят на стороне Наблюдателя, он их не видит, врочем, туда и не смотрит, чё на них смотреть.
Его любопытство зато вызывает скромно сидящий прямо напротив незнакомый пожилой дядечка в светлой рубашке: полноватый, лысоватый, на лук типичный работник советского партхозактива, но без гонора, обычно прущего из "первых лиц" -- секретарей горкомов, директоров, ректоров и проч.
Молчаливая скромность дядечки, несмотря на практически очевидную его принадлежность номенклатуре (Наблюдатель ещё старшеклассником насмотрелся на советский "средний класс"), воспринимается симпатично.
Тост за тостом, рюмочка за рюмочкой -- выражение лица нашего визави, всё время посматривающего в сторону дуэта, всё больше смягчается, в глазах всё ярче влажный блеск.
И вот, в какой-то момент, -- уже не в силах удерживать накопившийся заряд батарейки локвации, тем более имея перед собой аудиторию-релизер, хотя и не вступая в прямой контакт с незнакомцем (внимание наших соседей справа с обеих сторон стола на протяжении всего застолья приковано в сторону голосов, так что мы с дядечкой составляем компанию в совместной тихой отделённости от остальных), -- дядечка, слегка помогая себе головой (да! да! да!), умилённо локвацирует, как бы говоря вслух сам с собой, прочувствованное удовлетворение тем, как складывается "у Валеры" "карьера".
Диссонанс этого слова, заставшего нас врасплох, с обстановкой компании учёных режет нам ухо, выдёргивая из памяти многое другое, вроде вступления в партию.
Именно в тот момент дядечка был как следует рассмотрен.
***
У нас есть одно, но совершенно отчётливое наблюдение, позволяющее сделать вывод о хороших тёплых отношениях Пугалка с отцом (случай с выбором первым подарка второму на день рождения; это было в каком-то магазине на Ленинском проспекте, мы тогда ещё в конце предложили Пугалку пройти пару троллейбусных остановок пешком -- там было недалеко; но Пугалко, с юности привыкший к ощущению цейтнота из-за хронического жонглирования комсомольско-партийно-административными делами поверх учебно-научных, решительно отказался; кстати, только Дурак-2 может верить, что в таких многолетних условиях жонглирования и цейтнота могут каким-то чудом развиться навыки Критики Смыслов; эту no go-теорему надо будет ещё обсудить).
Во всяком случае известно, что отношения ребёнка с родителями служат шаблоном для дальнейших отношений по жизни с другими старшими.
В данном случае -- искренняя, инстинктивная лояльность + искреннее, инстинктивное желание заслужить похвалу, о чём было уже говорено; тут всё сходится.
Этим же естественно объясняется установка на ненаучную карьеру, красной нитью проходящая у Пугалка, начиная с пубертатного возраста, хотя сам он это сладкое слово не употребляет, понимая, видимо, его неуместность в контексте предъявляемых миру претензий на научность (чтобы в университете с первого дня в полную силу бурить по комсомольской линии, разгон нужно взять ещё в школе).
***
(Upd 2015-09-01: Гипотеза переезда Пугалка в Москву не подтверждается, он сам пару раз с момента записи сообщил, что москвич. Но этот декоративный штрих для дальнейшего не является существенным. См. зато тыц.)
[удалено] факт первоначального взаимодействия ещё юного номенклатуркинда Пугалка со старшим номенклатуркиндом Л.: нам неизвестно, чтобы тот читал какой-то особый спецкурс на физфаке МГУ (обычный путь контакта студентов с будущими научными руководителями; Upd 2015-09-01: Пугалко где-то сообщил, что всё-таки читал, что, опять же, не опровергает нижеследующей гипотезы параллелограмма), и первый контакт с ним юного Пугалка должен был бы тогда произойти во вненаучной, внеуниверситетской обстановке.
Легко вообразить параллелограмм дружеских отношений, где имела место идущая по двум параллельным линиям опёка младших со стороны старшей пары.
Такая маленькая "таблица Менделеева" с одним незаполненным гнездом.
Занятно было бы его заполнить -- проверить предсказание.
***
Интересная геометрия у параллелограммов.
Ещё интересная инвариантность у протоценностей Наших Гондуrussов.
Гиму
***
Приматология так и не отписалась по хоровому " Пуку 1 июля".
Там, впрочем, всё понятно, а Проект пусть накапливает понимание органически.
А органически мысль о Пуке сначала вспоминает пример употребления глагола fieri из раздела A занятия 33 общеобразовательного учебника): promissio boni viri fit obligatio.
А потом через приматологическую констатацию затруднённости веры в серьёзность намерений пукалка №1 после всех его усилий, затраченных на достижение тёпленького местечка, -- приматологическая, короче, мысль уплывает по волнам памяти.
На всякий крайний случай, чтобы предупредить дешёвую софистику: уже после Пука (кажется, ближе к сентябрю, когда была масса суеты, включая митинг молодых учёных) кто-то из академзавров, записавшихся в пукалки в числе самых-самых первых (Захаров? Васильев?), рассуждал именно об объединении академий как причине Пук-угрозы, а вовсе не о том, что западло заявление писать. Если приставят нож к горлу, мы найдём это интервью, копия должна храниться в запасниках Приматологической Коллекции, -- а до тех пор положимся на свою неплохую память.
Anyhow.
***
Очередной симпосий этого теоротдела.
Наблюдатель привычно занял место с самого края длинного стола.
Слева торец стола, за торцом никто не сидит, тут сразу дальше впереди дверь в другое помещение.
Правее двери, на стене напротив Наблюдателя, продолжаясь вправо, -- красновато-пёстрый ковёр, общим тёмным тоном контрастирующий со светом из двери; на тёмном фоне ковра хорошо рисуются симпосиасты.
Смутное воспоминание, что усажены они там низковато, на диване.
Стол тянется вправо куда-то к окну, в той стороне грохочет дуэт голосов:
Кузя, стремящийся, как обычно, монополизировать дискурс, встречает сопротивление мощной уверенности Пугалка.
Оба сидят на стороне Наблюдателя, он их не видит, врочем, туда и не смотрит, чё на них смотреть.
Его любопытство зато вызывает скромно сидящий прямо напротив незнакомый пожилой дядечка в светлой рубашке: полноватый, лысоватый, на лук типичный работник советского партхозактива, но без гонора, обычно прущего из "первых лиц" -- секретарей горкомов, директоров, ректоров и проч.
Молчаливая скромность дядечки, несмотря на практически очевидную его принадлежность номенклатуре (Наблюдатель ещё старшеклассником насмотрелся на советский "средний класс"), воспринимается симпатично.
Тост за тостом, рюмочка за рюмочкой -- выражение лица нашего визави, всё время посматривающего в сторону дуэта, всё больше смягчается, в глазах всё ярче влажный блеск.
И вот, в какой-то момент, -- уже не в силах удерживать накопившийся заряд батарейки локвации, тем более имея перед собой аудиторию-релизер, хотя и не вступая в прямой контакт с незнакомцем (внимание наших соседей справа с обеих сторон стола на протяжении всего застолья приковано в сторону голосов, так что мы с дядечкой составляем компанию в совместной тихой отделённости от остальных), -- дядечка, слегка помогая себе головой (да! да! да!), умилённо локвацирует, как бы говоря вслух сам с собой, прочувствованное удовлетворение тем, как складывается "у Валеры" "карьера".
Диссонанс этого слова, заставшего нас врасплох, с обстановкой компании учёных режет нам ухо, выдёргивая из памяти многое другое, вроде вступления в партию.
Именно в тот момент дядечка был как следует рассмотрен.
***
У нас есть одно, но совершенно отчётливое наблюдение, позволяющее сделать вывод о хороших тёплых отношениях Пугалка с отцом (случай с выбором первым подарка второму на день рождения; это было в каком-то магазине на Ленинском проспекте, мы тогда ещё в конце предложили Пугалку пройти пару троллейбусных остановок пешком -- там было недалеко; но Пугалко, с юности привыкший к ощущению цейтнота из-за хронического жонглирования комсомольско-партийно-административными делами поверх учебно-научных, решительно отказался; кстати, только Дурак-2 может верить, что в таких многолетних условиях жонглирования и цейтнота могут каким-то чудом развиться навыки Критики Смыслов; эту no go-теорему надо будет ещё обсудить).
Во всяком случае известно, что отношения ребёнка с родителями служат шаблоном для дальнейших отношений по жизни с другими старшими.
В данном случае -- искренняя, инстинктивная лояльность + искреннее, инстинктивное желание заслужить похвалу, о чём было уже говорено; тут всё сходится.
Этим же естественно объясняется установка на ненаучную карьеру, красной нитью проходящая у Пугалка, начиная с пубертатного возраста, хотя сам он это сладкое слово не употребляет, понимая, видимо, его неуместность в контексте предъявляемых миру претензий на научность (чтобы в университете с первого дня в полную силу бурить по комсомольской линии, разгон нужно взять ещё в школе).
***
(Upd 2015-09-01: Гипотеза переезда Пугалка в Москву не подтверждается, он сам пару раз с момента записи сообщил, что москвич. Но этот декоративный штрих для дальнейшего не является существенным. См. зато тыц.)
[удалено] факт первоначального взаимодействия ещё юного номенклатуркинда Пугалка со старшим номенклатуркиндом Л.: нам неизвестно, чтобы тот читал какой-то особый спецкурс на физфаке МГУ (обычный путь контакта студентов с будущими научными руководителями; Upd 2015-09-01: Пугалко где-то сообщил, что всё-таки читал, что, опять же, не опровергает нижеследующей гипотезы параллелограмма), и первый контакт с ним юного Пугалка должен был бы тогда произойти во вненаучной, внеуниверситетской обстановке.
Легко вообразить параллелограмм дружеских отношений, где имела место идущая по двум параллельным линиям опёка младших со стороны старшей пары.
Такая маленькая "таблица Менделеева" с одним незаполненным гнездом.
Занятно было бы его заполнить -- проверить предсказание.
***
Интересная геометрия у параллелограммов.
Ещё интересная инвариантность у протоценностей Наших Гондуrussов.