Армавир. Часть 1: Прочный окоп, Армянский аул, улица Кирова
Первый ход игры в города, тёзка столицы древнего армянского царства, Армавир (206 тыс. жителей) на Кубани в 200 километрах восточнее Краснодара интересен не только названием. Зародившись как колония целого сошедшего с гор народа, к началу ХХ века с многоэтажными домами в духе рационального модерна он числился крупнейшим в России селом. Здешние уроженцы, чьи родословные ведут то в Армению, то в Германию, то в Ассирию, вершили московский Серебряный век и американскую Эру Джаза. В российской промышленности Армавир был флагманом целых отраслей, а местные купцы грезили железными дорогами то за перевалы Кавказа, то через Берингов пролив. Армавир называли "Одессой в миниатюре, где проживают все народы мира", вот только писателей этот мирок увековечить не нашлось. Революция превратила Армавир в заурядный рабочий город, а война безвозвратно искалечила его вид.
Возвратом "самого городского села" из забвения много лет занимается кандидат исторических наук Сергей armavi Ктиторов, ну а мне повезло увидеть "Кавказскую Москву" и "Кубанскую Америку" его глазами. И потому рассказ об Армавире, как и показанном в прошлых частях Мичуринске, займёт 3 огромных поста, в первом из которых пройдёмся по оси города.
Рассказ об Армавире начнём в Старой Станице (6,5 тыс. жит.), лежащей за Кубанью против города примерно там, где начинают набирать высоту опаленные яры Ставропольской возвышенности. На эти яры, увенчанные часовней Александра Невского, и повёз меня Сергей, свернув с асфальта на грунтовку.
2
Вот внизу блеснула Кубань, здесь не столько уже, сколько ещё серьёзная река шириной в сотню метров. Теперь сложно представить проходившую по ней границу, которую Россия со времён Петра I отодвигала с Дона на Евфрат.
3
На степном правобережье Кубани веками простиралась лишь дикая степь, последними кочевниками которой были ногайцы (см. пост про Карачаево-Черкесию), лояльные Крымскому ханству и вместе с ним в 1783 году оказавшиеся в составе России. После нескольких месяцев кровавых боёв с непобедимым Александром Суворовым, с гибелью мурз нескольких орд, большинство ногайцев ушли в Османскую империю, которая начиналась прямо за Кубанью. И - не теряла надежды взять реванш. В 1784 году командующий войсками на Кавказе генерал Павел Потёмкин основал у последнего по течению реки кубанского брода крепость Прочный Окоп, черкесам известную как Апрошинэ (в переводе - "подступы"). Под крепостью в 1794 году образовалась Прочноокопская станица донских казаков (до учреждения Кубанского войска было ещё далеко), в 1820 перенесённая чуть ниже по Кубани. И лишь в 1920-х, начавшись с дач и огородов, возникло нынешние селение на Старой Станице.
3а
В 1829 году очередная победа над Турцией отбросила границу аж до Риони, но настоящая война для Прочного Окопа была лишь впереди. Ведь с незапамятных времён на Западном Кавказе, в его похожих на вьетнамские джунгли лесах, жил народ, греческим историкам известный как зихи, русским летописцам как касоги, генуэзским капитанам как черкесы, а сами себе - как адыги. Несколько десятков племён с единых языком, бытом, воинским искусством да учением Хабзы, которое включало и религию, и философию, и кодекс чести, и этикет. В своих горах адыги растили просо, охотились на зубров, пасли овец... и постоянно с кем-то воевали. Со времён греческих полисов основой горской экономики были набеги и работорговля, на Ближнем Востоке из черкесов получались лучшие мамлюки (воины-невольники), но главным врагом адыга был другой адыг. Недолгое объединение Черкесии князем Иналом Светлым в 15 веке обернулось лишь исходом часть князей в Кабарду. Турки в жизнь адыгов вмешивались разве что проповедями ислама, который хорошо лёг на Хабзу с её культом единого непостижимого бога Тхьа. И думается, уступая врагу побережье, султан Махмуд II прятал в усах злорадную усмешку, понимая, что царь не обрадуется новым подданным. В 1833 году наводить на Кубани порядок прибыл вестфальский немец, русский генерал Григорий (Георг Отто Эвальд) фон Засс:
4
Так Апрошинэ стала для черкесов Тёмной Цитаделью: прошедший Наполеновскую войну, а накануне командовавший казаками Моздока и покорявший чеченские аулы фон Засс быстро нажил среди горцев репутацию шайтана. Он делал ставку на разведку и психологическую борьбу: пластуны (казачий "спецназ") и осведомители из местных (о них - позже) докладывали ему почти в реальном времени, чем живёт каждый аул, а нападал Засс всегда внезапно, например упреждая готовящийся набеги. Хитрости его порой были по-настоящему изощрёнными: так, одной из самых масштабных карательных операций в 1838 году предшествовала инсценировка тяжёлой болезни и скоропостижной кончины. О репутации шайтана он прекрасно знал, и порой показывал их горцам хитроумные фокусы с отскакивающими пулями и превращением пороха в золотой песок. В иностранной прессе Засс слыл чуть ли не людоедом: немец действовал с изощрённой, демонстративной жестокостью, порой уничтожая целые аулы. У входа в крепость стояли пики с головами абреков, и бороды их вились по ветру жуткими флагами. Однажды, поговаривают, некие гости застали фон Засса за котлом, в котором он увлечённо варил головы адыгов - как с гордостью объяснил генерал, он отправляет черепа знакомым немецким учёным. Однако вовсе не кровожадность обеспечила Зассу победу...
4а
Прочный Окоп его эпохи был фактическим центром Западного Кавказа. Иные офицеры привозили сюда семьи или невест, и "крепостные дамы" скрашивали своим видом гарнизонные будни да мотивировали на безрассудную храбрость влюблённых бойцов. Порой тут даже давались балы, но хлопки фейерверков и пробок часто сменяли выстрелы - горцы не дремали, и каждая прогулка за стенами могла закончиться (особенно для дам) пленом или рабством. Проездом сюда заглядывали Александр Пушкин и Михаил Лермонтов, образ доктора Вернера из "Героя нашего времени" списавший с гарнизонного врача Николая Майера. В 1847 году же сюда попал по службе Николай Пирогов (см. здесь), а позже краеведы сочинили миф, будто именно в Прочном Окопе он делал первые в мире наркозы. От капитальных зданий крепости, Дома кордонного начальника, казарм, лазаретов, цейхгаузов, теперь не осталось следа - в 1920-х годах их разобрали на камень для ближайшего хутора Форштадт. Бывшие эспланады заполнило кладбище, но рисунок валов с Кубанскими и Ставропольскими воротами Апрошинэ сохранила как ни одна русская крепость Западного Кавказа. Вот в кадре стена, треугольный бастион да курган смотровой вышки:
5
В ясную погоду Черкессия отсюда просматривалась до самого Кавказа - дымка скрывает горную цепь и двуглавый Эльбрус:
6
Армавир распластался по равнине - немаленький в общем город досадно лишён доминант, кроме умирающих промзон на окраинах.
7
Вот в кадре - самый центр, все примечательные здания которого мы ещё увидим вблизи. Но заметнее многоэтажек - армянская Успенская церковь. Мост через Кубань выводит к ней:
8
Дорусский Кавказ был странным миром, до четверти обитаталей которого составляла военная знать (у черкесов называвшаяся уорки), а большинство - крестьяне (здесь - тфокотли) и рабы (унауты). Однако между беспощадным воином и бесправным чабаном не могло не быть тех, чьей ролью первые брезговали, а вторые не имели возможности её обрести - купцов. На восточном Кавказе эту нишу занимали горские евреи (см. Красная Слобода), а на западном... В ауле Бжедугхабль ещё живёт несколько десятков урымов - православных адыгоязычных "черкесских греков", но в обозримом прошлом опорой адыгономики были черкесогаи. То есть - адыгские армяне, ухитрившихся найти приют в злых горах. В основном - с 15 веке из покорённого турками Крыма, с которым, однако, не теряли связь. Адыгономика работала примерно так: уорк пошёл в набег, взял пленника и продал его черкесогаю, а тот отвёз его на невольничий рынок в Кафу, там накупил сукна, серебра, пороха и патронов да продал это всё тому же уорку. В общем, богатством и числом крепостных черкесогаи превосходили князей. За века жизни в горах армяне стали черкесами почти во всём - языке и внешности, одежде и обычаях, и даже христианство их было номинальным: церквей в аулах не строили, священников не держали, а к Богу черкесогай обращался, крестясь и повторяя "Аллах акбар" в сторону Мекки. Тут стоит добавить, что сама Черкессия отличалась веротерпимостью: хабзиты, джерыдже (православные), ферренкардаши (католики) и мусульмане (в основном родня мамлюков) тут могли жить в соседних домах. Лишь в 18-19 веках турецкие эмиссары и русские враги привели адыгов в ислам, и с этого момента для черкесогаев наступило тяжёлое время. Иные бежали под защиту станиц, основав за Кубанью аулы Ушкундипс (1830) и Домбайтук (1838), в горах же христиане сделались осведомителями Засса и его армянского пристава Георгия Атарщикова.
9
Ещё в 1815 году среди черкесогаев поселился донской армянин Карапет Арцивян, ставший их вардапетом (духовным наставником). В 1832 году он перебрался в Екатеринодар, но продолжил звать земляков под крыло Двуглавого Орла. И вот 21 апреля 1839 года на землю, которую Засс выделил за Кубанью напротив своей крепости, в сопровождении солдат и казаков прибыли первые черкесогаи, а за десятилетие сюда спустился как бы не весь этот небольшой народ. Да и не только: до 40% жителей Армянского аула поначалу составляли черкесы, крепостные и рабы армян, после 1861 года отселившиеся выше по Урупу. Атарщиков возглавил аул, а Арцивян стал первым священником Успенской церкви, под стенами которой и упокоился в 1866 году в возрасте 102 лет.
10
Для адыгов исход черкесогаев означал экономическую смерть: уже в 1840 году в аулах начал голод, вызвавший жесточайшие набеги на русские крепости у Чёрного моря. В той стороне горцев пытались снабжать англичане и турки, а вот на Кубани всё затихло ещё до окончания войны. Аул рос, и уже в 1840-42 годах в нём появилась деревянная церковь. Нынешний храм возвели в 1857-61 годах, и одновременно он был цитаделью - обратите внимание на крепостную стену, разобранную лишь в 1930-х годах.
11а
Оставаясь сердцем города, Успенский храм не закрывалась при Советах, и более того - окормлял тогда две конфессии. Под куполом молились армяне (к тому времени забывшие черкесскую речь), а в трапезной - православные, о чём напоминают хоры, совершенно не типичные для армянского зодчества:
11
Безымянное селение фигурировало в документах как просто Армянский аул, искать название которому Засс подрядил ставропольского священника Петроса Патканяна. Самое логичное Хайкашен (Армянск) не прокатило, так как по-черкесски звучало бы примерно как Собаченск. Патканян засел за манускрипты, и наконец нашёл в них Армавир - древний город, основанный урартийским царём Аргишти I как крепость Аргиштинили. Её и выбрал в 331 году до нашей эры своей резиденцией Ерванд II, персидский сатрап, назвавшийся царём и так основавший первое армянское государство. Позже возникло ещё несколько государств - Малая Армения, Коммагена, Софена, и всеми ими в разные времена правили Ервандиды. Их потомками считали себя Багратиды (Багратионы) - величайшая фамилия Закавказья, разветвившаяся по Армении и Грузии, а на рубеже 10-11 веков правившая Анийским царством. На карту самой Армении, однако, Армавир вернулся лишь в 1992 году, но так и остался невзрачным городком у станции. В России же идею оценили, и в 1848 году Армянский аул стал Армавирским аулом, в 1876 году поменяв статус на село. Исторически он делился на районы-землячества Егерухай, Хатукай, Гяурхабль и отдельно Хакуцухабль для переселенцев с дальних мест.
12
Их разграничивал квадрат Соборной площади. На кадре выше - Армавирское сельское правление (1889) наискось от входа в храм. На кадре ниже, через улицу Осипенко (прежде Воронцовскую) - один из старейших в городе дом Мкртыча Аладжева, как бы не ровесник аула. И - табор цыган, которыми в теперешнем Армавире представлена многонациональность.
13
Обойдём площадь по часовой стрелке. Вот - мужская армянская школа (теперь, конечно же, общая), основанная ещё в 1848 году, хотя нынешнее здание моложе где-то на полвека:
14
Со стороны Кубани площадь ограничивает улица Жукова (прежде Набережная), в приречную низину обращённая мыловаренными заводами, в начале ХХ века образовавшими товарищество "Ахтамар". Название - по острову на озере Ван с его "мыльной" щелочной водой, с берегов которого переселился в Армавир основатель самого крупного мылзавода.
15а
Завод Каспаровых (1890) в углу площади проработал до первых лет 21 века, только с мыла перешёл на краску, а особнячок хозяев заняла контора. Фронтон его украшает тавро - знаки, которыми в горах помечали скот да границы угодий, в Армавире украшают дома черкесогаев.
15
По соседству с химзаводом - онкосдиспансер, изначально физиотерапевтическая лечебница (1927):
16
С корпусом мылзавода Александра Галоянца (1916) за оградой:
17
Сама ограда - тоже непроста, но о её происхождении - позже.
17а
Дома за церковной апсидой, на тихой улице Дзержинского (Пожарной). Ещё одна "фишка" армавирского зодчества - круглые башенки на углах, как например вот тут на доме Варвары Каспаровой:
18
Чуть дальше по улице - дом Лазаря Аладжева (1911) с тавро:
19
По улице Осипенко замыкаем круг. Напротив управы - бывшее Армянское женское училище с памятником Александру Матросову (1976) во дворе:
20
Оно глядят фасадом на улицу Кирова, бывший Николаевский проспект, в этой своей части не слишком похожий на главную ось города. О том, что мы пока ещё в старом ауле, напоминает дом Степана Аладжева (1912), отмеченный знакомой тамгой:
21
С 1993 года его занимает Армавирский социальный лингвистический институт (АЛСИ):
21а
Армянский аул можно сравнить с Вецригой или Ичери-Шехером, а разросшийся вокруг него город - с "имперками" Риги и Баку. К 1875 году в Армавире жило 4,5 тыс. человек, 80% из которых были черкесогаи. Однако в тот год через аул прошла железная дорога Ростов - Владикавказ, и как часто бывало в Российской империи, буквально взорвала тихую жизнь глубинки. Уже к концу 1880-х черкесогаи стали в Армавире меньшинством, но большинство, которое представляли народы всей России от немцев до греков, тут по-прежнему слыло "иногородними". Улица Кирова - словно древесный керн, пронизавший годичные кольца - за Лермонтовской улицей меняется пейзаж. К деревьям, впрочем, тоже стоит приглядеться: как каштаны в Киеве и платаны в Одессе, примета Армавира - катальпы с их нежно-зелёной листвой и ленточками плодов, когда-то завезённые сюда из Америки.
22
Дом на заднем плане кадра выше принадлежал Сеферовым, владевшим тут землёй, а вот ближе особняк (1905) и аптека (1894) немца Виктора Вильде из Митавы. Возникнув стремительно, в основном из переселенцев с Волги, уже к 1897 году немецкая община стала 3-й в Армавире после славянской и армянской, на пике достигнув 8% населения. По данным Сергея, Армавир накануне Первой Мировой был самым немецким городом России за пределами Остзейских губерний и НемПоволжья, и уж точно - немецкой столицей Кавказа. А вот грузины тут были не столь многочисленны, зато держали свою нишу - виноторговлю и бани, лучшая из которых располагалась напротив аптеки Вильде в доме Николая Кикнадзе (1910):
23
В 1888 году Армавир стал центром Лабинского отдела Кубанской области, и по переписи 1897 года уступал в ней населением (18 тыс. жителей) Екатеринодару, Майкопу и Ейску. Уцелевшие кварталы той эпохи вызывают стойкое дежавю с Краснодаром:
24
Вплоть до кованных козырьков с дракончиками, в которых так и хочется заподозрить армянских вишапов:
24а
Похожи на Краснодар и по-южному колоритные дворики:
25
Вот только оба кадра сняты в одном месте: целых старых дворов в Армавире немного.
26
Ещё квартал - и Николаевский проспект пересекал границу аула: нынешнюю улицу Розы Люксембург, в начале ХХ века Бульварную, черкесогаи называли Къэлэчеор зытетыгэр сукъакъ. То есть - улицей Крепостного Забора, снесённого в 1859 году с упразднением Прочного Окопа, по случаю чего уже в 1863 справа вырос каменный дом. Вероятно, именно его вид возмутил католикоса Мкртича I, который навещал черкесогаев в 1895 году и пристыдил их: "Вы сами живете в больших палатах, а дети ваши учатся в хижиноподобных школах. Постарайтесь строить школы подобно вашим домам". Черкесогаи, к тому времени вспоминавшие армянские обычаи и явно болезненно относившиеся к горскому прошлому, вняли да скинулись на Александровское училище (1899). Одно из самых благоустроенных на Кавказе, оно быстро превратилось в этакий Черкесский университет: дети из общины учились тут бесплатно, но за соседними партами сидел народ со всего Западного Кавказа. Преподаватели, напротив, были частыми гостями в горах: училище сделалось крупнейшим центром черкесской фольклористики, где активно использовалась даже новейшая по тем временам звукозапись. С 1903 года в училище работал Симон Басария, впоследствии основоположник государственности Абхазии, сторонник её сближения с Северным Кавказом (а не Грузией) и первый глава.
27
В 1923 году училище превратилось в пединститут, среди доцентов которого - и Сергей, показавший мне фойе с роскошной кованной лестницей:
28
Памятник Миронычу (1952) перед училищем отмечает один из главных армавирских перекрёстков, но с улицы Кирова пока свернём:
29
Бульвар на улице Розы (хоть и Люксембург) так тенист и широк, что по факту с двух его сторон - разные улицы. На фасаде аула - дом немца Петра Зергеля (1901):
30
А вот - бывшая полиция, с 1907 года располагавшаяся в доме Егоровых. И фамилия пусть не вводит в заблуждение: как я понимаю, были то черкесогаи из Егерухая. Обратите внимания на глухие фронтоны - когда-то их украшали тавро:
31
Над другой стороной бульвара нависает Дом Быта (1984), который я в шутку прозвал Армавир-Билдинг. И не без причин!
32
Владикавказская железная дорога, так изменившая жизнь аула, была частной, да при том - одной из самых прибыльных в России. Имея монополию на вывоз северо-кавказского зерна, на пассажирские перевозки к Минеральным Водам, на окно в мир для десятка горских народов, её хозяева устанавливали тарифы как заблагорассудится и были, наверное, одними из самых ненавидимых людей на Кавказе. Рост Армавира, однако, в начале ХХ века сменился вертикальным взлётом - к началу Первой Мировой он вымахал до 60 тысяч жителей, и здешние купцы скопили достаточный капитал, чтоб бросить вызов ростовским. В 1908 году был учреждён устав Армавир-Туапсинской железной дороги, акционерами которой стали пяток банков, предприниматели вроде черкесогаев Тарасовых, крупнейший столичный промышленник Алексей Путилов, а в первую очередь - народ: до половины акций АТЖД держали казаки и крестьяне (позже их выкупил местный Северо-Кавказский банк). В 1914 первый поезд из Армавира ушёл на Туапсе, в 1919 - на Ставрополь, где я показывал когда-то брошенный вокзал и виадуки. Планы акционеров поражали: дальше линия должна была пойти на Астрахань, оттуда через казахские степи на Омск, а потом - тайгой к Берингову проливу... Наверное в своих мечтах Тарасовы уже видели себя на 75 этаже чикагского Armavir-Building за гаванской сигарой, но грянула Гражданская война.
32а
Головной офис АТЖД был в Петербурге, а красное здание дальше по улице занимало лишь управления её строительства и эксплуатации:
33
Улица Розы Люксембург выводит на площадь, которую отмечают хачкар и армянская часовня:
34
Это памятник Георгиевской церкви, или точнее - двум церквям. В 1885-87 году армяне построили за границей аула похожую на молельный дом церковь Пысырк Чорэчэ, в приход которой входили Хакуцухабль и Гяурхабль: на кадрах выше и ниже она видна слева. В 1908 начали сооружать рядом куда более масштабную и стильную Сурб-Геворк (1908-15) в духе армянской неоготики: как вы поняли, оба названия значат одно и то же по-черкесски и по-армянски. При Советах Старую церковь превратили в барак - впрочем, снаружи она изменилась лишь отсутствием главки. Большую церковь же разрушили... хотел сказать - без следа, но это не совсем так: на кадре №17а - именно её ограда.
34а
Прошлые кадры сняты с Дукмасовской (архивный), или Комсомольской (мой) улицы, от дома врача Кудрявцева (1898):
35
И бывшей женской гимназии (1903) с мемориальной доске Татьяны Соломахи - молодой красной казачки, зверски убитой белыми в 1918 году на допросе и ставшей кумиром для Зои Космодемьянской:
36
В Гражданскую войну Армавир, один из главных красных оплотов Белого Юга, 10 раз переходил из рук в руки. Но по-настоящему фатальной для него стала Великая Отечественная война, причём даже не сама оккупация осенью 1942 года. Немцы тогда заняли руины: как железнодорожный узел, через который эшелоны с грозненской нефтью шли в прифронтовые города, Армавир нещадно бомбили. Тут не было одного грандиозного авианалёта с "огненным штормом", как на Сталинград или Дрезден, но удары наносились день за днём, разрушая дом за домом. И в общем по масштабам того, как лицо города исказила война, я бы сравнил Армавир разве что с Новороссийском и Севастополем... Несколько старых домиков в ряд, уцелевших на улице Дзержинского у перекрёстка с Комсомольской - уже удача:
37
Да и тут - например, Зимний клуб Общественного собрания (1911), в 1915 году ставший городской думой...
38а
...едва угадывается в нынешнем здании филиала КубГУ:
38
Возвращаемся на улицу Кирова, после нашей прошлой встречи превратившуюся в бульвар, постепенно расширяющийся от памятника Сергею Миронычу. Между Розы Люксембург и Комсомольской - предельно странный памятник "Поклонись матери!" (2018), в котором сложно не признать на алтарь. Но и по Хабзе черкеса на том свете ждал не рай или ад, а суд предков:
39
Слева (если идти от Армянского аула) - гостиница "Кавказ" 1890-х, летом едва выглядывающая из листвы катальп:
39а
Напротив - модерновый дом рыботорговцев Дегтярёвых (1908), запертые ворота которого скрывают настоящий двор-колодец:
40
У перекрёстка с Комсомольской - два памятника (2018) космонавту Виктору Горбатко, выходцу из этих мест. Второй - это старый платан, который герой посадил в 1969 году, оказавшись на малой родине после первого (из трёх - были ещё в 1977 и 1980) полёта. И кабы ни война, платан этот мог бы стоять посреди архитектурных красот столичного размаха:
41
На кадре выше скрыт за деревьями Армавирский машиностроительный техникум (1952-63), в котором сложно признать бывший дом Богарсуковых - от него осталась по сути лишь коробка стен:
42
Одним из богатейших людей Кубани черкесогай Никита Богарсуков стал в Екатеринодаре, а вот его сыновья Яков, Егор и Исаак решили вложиться в малую родину. И в 1914 году начали строить совершенно потрясающее здание под отель и театр, законченное лишь в 1929 году уже как Дом Советов. Вот только всю его красоту обеспечивали кованные парапеты, которые исправно пережили войну, но при восстановлении ушли в народное хозяйство. Несколько из них Сергей приметил в ограде сельхозаэродрома Красная Поляна напротив Прочноокопской: вот его подробный пост про этот дом.
43
По другой стороне улицы не сохранилось вовсе ничего:
44
Хотя бы физически (но не эстетически) остался разве что кинотеатр "Марс" (1913), в 1937-м по случаю премьеры фильма "Ленин в Октябре" переименованный в "Октябрь":
45
Напротив, на Зассовской (так называлась эта часть Комсомольской) стоял Азово-Донской банк:
45а
На Николаевский проспект же выходил, натурально, Городок Тарасовых, где одних лишь дворцов было 8. Под казалось бы русской фамилией скрываются черкесогаи Торосяны, которым суждено было выйти даже не на столичный, а на всемирный уровень. Аслан Торосович, один из первопоселенцев Армавира, сколотил капитал, а уже его сыновья Иван, Михаил, Александр, Лазарь и Гавриил владели десяткам фабрик и магазинов в Армавире, Екатеринодаре и Москве. Домом с кадра ниже, впрочем, их всех заткнул за пояс Артемий Маркович Тарасов - представитель какой-то боковй ветви, не вышедшей за пределы родного города. Николай Лазаревич Тарасов, в 1906 году получив отцовское наследство, жил в Златоглавой на широкую ногу, так что даже в бесстрастной википедии представлен как "щёголь и ловелас". Зато он не задумываясь давал деньги творческим людям: например, выручил театр Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко, а в 1908 устроил при нём кабаре "Летучая мышь", один из символов Серебряного века. Закончил меценат также как полагалось в Серебряном веке: в 1910 году любовница-актриса Ольга Грибова попросила у Тарасова денег для своего второго любовника юнкера Николая Журавлёва, и после отказа застрелился сперва юнкер, затем актриса и наконец сам Тарасов...
46а
Но династия продолжила жить. Лев Асланович Тарасов, внучатый племянник щеголя-самоубийцы, в детстве с дедом Александром через Кисловодскую дачу и Константинополь попал в Париж, а там с 1930-х годов прославился как писатель Анри Труайя. Сестра его Ольга и вовсе подалась в Америку, где преуспела как знаменитая балерина и хореограф. Потомки Гавриила Тарасова, напротив, остались в России, и вот в Перестройку москвич Артём Тарасов оседлал кооперативное движение и стал первым легальным миллионером в СССР. Но армавирский дворец был разрушен войной, и разобрав руины квартала, на его месте разбили Сквер 50-летия Октября:
46
Недавно реконструированный по хипстерским трендам:
47
Самое в нём интересное - знак наподобие люка: хотя 45-я параллель - бренд Ставрополя и Севастополя, те города она пересекает по окраинам. Настоящая столица 45-й параллели - Армавир: она проходит не то что через центр, а через Белый дом (1977-78) - высотку мэрии:
48
Вернёмся всё на тот же Кирово-Комсомольский перекрёсток, выше которого бульвар отмечают Вечный огонь (1964), памятники кубанским морякам и воинам-"афганцам" (2000) и братская могила героев Гражданской войны (1920).
49
Левую (если идти от Успенской церкви) сторону тут занимает раскинувшаяся на целый квартал усадьба Бароновых, несколько домов которой стояли от Богарсуковых через Дукмасовскую и от Тарасовых через Николаевский проспект.
50а
Его хозяева были из того обязательного в каждой "купеческой республике" рода, который решил не покорять далёкие столицы, а преуспел в родном краю. Основателем его, по семейным преданиям, был некий Баран - крымский мурза, из-за конфликта с ханом бежавший в черкесскую глушь. Князь того племени Индар Хатиков был вассалом Гиреев, а потому Хабза не позволяла ему ни выдать беглеца, ни дать отпор. Выход нашли: Барана оперативно покрестили у черкесогаев да поменяли им на Барон, после чего отчитались - нет у нас такого! Ну а в начале ХХ века Егора Никитича Баронова в Армавире сравнивали с Саввой Морозовым - спокойный человек с окладистой бородой, без которого в здесь не обходилось ни одно начинание или событие. Его финал в 1913 году тоже овеян легендой: якобы, в детстве Никите Баронову предсказали, что его сына погубит зеркало, и потому тот рос без зеркал. Страх забылся, Егор Никитич прожил долгую жизнь, и вот по своему обыкновению командовал конной милицией, когда город почтил визитом кубанский вице-губернатор. Вдруг лошадь понесла, и пусть и бодрого, но старика от неожиданности хватил инфаркт, ну а легенда гласит, что напугал животное солнечный зайчик от зеркала...
50
Усадьба Бароновых занимала целый квартал - за двумя фасадами доходных домов и магазинов находились склады, гвоздильный и лакокрасочный заводы, электростанция и соедняющая это всё внутриквартальная узкоколейка. В Гражданскую войну красные устроили там монетный двор, чеканивший 1, 3 и 5 рублей по штампам австрийского гравера Иосифа Задлера, заброшенного сюда Первой Мировой войной. Бумажные деньги тогда много где печатались, а вот эрзац-монеты, по данным Сергея - только в Армавире. На фото, впрочем, эрзац эрзаца - сувенирные подделки армавирских рублей:
50б
А вот Геворк (Джордж Авакян) был не черкесогаем, а сыном армянских беженцев, родившимся в Армавире в 1919 году: тогда их тут осело немало. Авакяны не задержались на Кавказе и таки добрались до американских берегов, где в 1940-х годах Джордж оказался в эпицентре свинга. Ещё даже Йелльский университет не закончив, он продюсировал Луи Армстронга, Бенни Гудмена, Майлза Дэвиса, и издавая их песни на представленных в 1948 году фирмой "Коламбия Рекордс" долгоиграющих пластинках, по сути заложил основы нынешней поп-музыкальной индустрии.
51а
Чуть дальше по улице Кирова до 1924 года стояла Никольская часовня (1897-1903). Теперь вместо неё - доска почёта:
51
Обращённая на бескрайнюю площадь Ленина, до ширины которой тут раздаётся бульвар:
52
Её правую сторону (если идти от Кубани) занимает дом электромеханического завода (1957, кадр выше) на месте Большой Московской гостиницы (1912):
52а
Напротив - Дворец Культуры (1972), который интереснее смотрится с обратной стороны:
53
От вот этих домов на улице Ленина фасадами на парк:
54
В створе улицы Кирова - Ильич (1937) на нетиповом постаменте:
55
Миновав площадь, за высоткой гостиницы "Армавир" на месте старой электростанции (1927)...
55а
...улица Кирова ныряет под исторический виадук Владикавказской железной дороги:
56
Ну а теперь, что называется, главный прикол. Итак, в Армавире были дома если не столичного, то рижско-харьковско-киевского масштаба. С 1909 года выходила столичного же уровня газета " Отклики Кавказа", на которую теперь обильно ссылается всякий историк и краевед, а с публикаций в ней по молодости начинал великий коми-американский социолог Питирим Сорокин. На всю империю были известные здешние фонографические студии и целая тусовка любителей языка идо - усовершенствованного "диалекта" эсперанто. И при всём том Армавир оставался селом! Самым большим, самым богатым, самым городским селом Российской империи, боровшимся за статус города около 30 лет. Но причина тому была проста: Армавиром управляла сельская община, то есть те самые черкесогаи сходом по 1 от 10 дворов. К тому времени их не было и 10% жителей, но такое положение, конечно же, вполне устраивало Бароновых-Тарасовых-Богарсуковых. Де-юре Армавир стал городом в 1914 году.
56а
По другим его улицам прогуляемся в следующей части.