Ольхон. Часть 2: Ольхонские ворота
Ольхон - крупнейший в России пресноводный остров (730 км²), закономерно омываемый водой Байкала - главного озера страны. Живёт здесь 1740 человек и 13 богов: как Вайгач для ненцев, для бурят Ольхон подобие Олимпа, обитель самых могущественных духов Земли. Попадают туда через Ольхонские ворота - узкий скалистый пролив, отделяющий остров от показанной в прошлой части Тажеранской степи. И сегодня полюбуемся Ольхонскими воротами сверху, переправимся через них на пароме да погуляем среди пустошей на той стороне, вспомнив, как за 1000 лет сменились на Ольхоне три народа - курыкане, буряты и русские.
За Бродягой с сумой на плечах, что с 2013 года стоит на перевале, где закончили мы прошлую часть, Ольхонский тракт снижается, словно глиссада аэропорта. В двух с половиной сотнях километров от Иркутска дорога упирается в маленькое разноцветное село Сахюрта (260 жителей) на берегу Байкала:
2.
Вернее, никто из местных так его не называет, да и любому туристу, хоть минимально готовившемуся к поездке, селение на проливе известно как МРС:
3.
От этой аббревиатуры пахнет рыбой - как сын моряка, я детства знаю о мэрээсках ("малых рыболовных сейнерах" вроде того, что стоит в Музее мирового океана в Калининграде), но в данном случае МРС - это моторно-рыболовная станция. Или, ещё вариант - Маломорская рыболовная станция, в общем - порт промысловых судов, среди которых к концу советской эпохи были даже достаточно крупные сейнеры. Советская власть взялась делать Приольхонье центром байкалского рыболовства, и в 1930-х годах на Малом море выросла целая система из рыбзаводов в Хужире, Онгурёне и Сарме и, с 1943 года, базы промысловых катеров в Сахюрте. В постсоветские годы, конечно, экологические и экономические причины погубили предприятие, и всё же о былом напоминает музей рыболовства, открывшийся в 2018 году в местной библиотеке:
4.
Он стоит на Центральной улице, которой Сахюрту пересекает Ольхонский тракт. На ней же - самый скромный памятник Великой Отечественной, что я когда-либо видел:
5.
Нынешний МРС не столько село, сколько конгломерат турбаз, среди которых обычные дома едва заметны, а зачастую вплетены в турбазы как хозяйское жильё:
5а.
На турбазе и было решено заночевать - искать по окрестным сопкам место для палатки не хотелось, а утром я рассчитывал как можно раньше пойти на паром. Спросить, где тут можно остановиться недорого, мы зашли в магазин, и продавщица тут же вызвонила свою знакомую, которая вскоре ждала нас у ворот через пару кварталов. Её турбаза, название которой я не запомнил, в конце октября официально уже закрылась на зиму, но фактически это выражалось только в отсутствии воды (кроме рукомойника на улице), удобств городского типа и столовой, за окном которой на клеёнчатых столах печально стояли солонки. Свет, однако, горел, электрические обогреватели в комнатах включались, а турпоток к Ольхону хоть и усох по осени до тоненького ручейка, но не прервался совсем - по 300-500 рублей с носа мы были здесь даже не единственные постояльцы.
6.
Ну а расположившись, перекусив и полюбовавшись с крыши турбазы на берег Базарной бухты, мы поняли, что дотемна остаётся ещё три-четыре часа. Которые хотелось, конечно же, потратить с толком:
7.
Маршрут я сочинил мгновенно, хотя в общем-то и понимал, что он может оказаться слишком смелым - в 7 километрах от Сахюрты высится гора Тан-Хан (989м), высшая точка Тажеранской степи, а за ней скрыта Долина Каменных Духов со множеством причудливых скал. Я прикинул, что налегке мы за пару часов достигнем вершины, полюбуемся оттуда Байкалом и Ольхонскими воротами, и дальше, если позволит время - навестим каменных духов, а если нет - то пологими склонами спустимся к Бродяге и поймаем машину до МРС. Сказано-сделано, и вот уже мы втроём, - я, привычная Оля и жизнерадостная иркутянка Аделина, - брели по просёлке, постепенно отходя от трассы и села. Я рассказывал Аделине о том, что не поделили с азербайджанцы и армяне - новости о Второй Карабахской войне дошли до меня как раз тогда, когда Аделина решила проведать нас на съёмной квартире в Иркутске, и с той поры мы успели сходить на Кругобайкалку, а далёкая война превратиться в триумф "Байрактаров". Темой Закавказья же я пропитался в 2020-м с ног до головы, по итогам 3-месячного путешествия в последний доковидный год написав крупнейшую серию постов в истории своего блога. Рассказом о делах кавказских я увлёкся так, что память моя теперь даёт причудливую аберрацию - когда нас подхватил грузовичок с фермерского вида четой в кабине, я запомнил, будто это азербайджанцы везли нас над Каспием по выжженным холмам Апшерона, и только разумом теперь могу себе напомнить, что на самом деле ехали мы с бурятами по сопками Тажеран над Байкалом.
8.
Грузовик скакал по колдобинам, мы вперемешку с мешками зерна катались по его кузову, а на крутых поворотах было страшно вылететь за борт да укатиться прямиком в Байкал. Небо же заволокли низкие тучи, не очень-то характерные для Приольхонья, где пасмурно бывает в среднем 48 дней в году, а снег выпадает не каждую зиму. От этих туч сумерки явно наступали досрочно, и мы поняли, что в Долину Каменных Духов нам уже не успеть. Грузовичок ехал на ферму у подножья Тан-Хана, и на высшей точке его дороги мы сошли на довольно крутой и лишённый троп склон:
9.
Но когда на ледяном ветру да под свинцовым небом карабкаешься наверх по холодным камням, совсем не удивляет перевод бурятского названия этой вершины - Князь Тьмы:
10.
Справа взгляд упирается в мрачный скалистый мыс Орсо:
11.
Слева же как на ладони Ольхонские ворота, за которыми и сам Ольхон распластался тёмной степью:
12.
Ближе виднеется переправа, по которой полз далеко не последний в тот вечер паром:
13.
На карте Ольхонские ворота выглядят характерной "ёлочкой", верхушка которой смотрит в Большой Байкал, а по мере приближения к Малому морю всё шире расходятся ветки заливов. На тажеранском берегу это облепленные турбазами Базарная бухта, Коркут и Мухор, на ольхонском - пустые и мрачные Загли (кадр выше) и Хул. Между ними в пролив вдаётся широкий и довольно унылый Уляхтинский полуостров, но куда заметнее отделяющая Ольхонские ворота от Малого моря длинная Кобылья Голова с острым мысом Хорин-Ирги. За ней просматривается целая свита мелких островков-спутников: справа налево длинный бугристый Огой (второй по величине остров в архипелаге); круглый, как мультяшный кит, Хубын; крошечные скалы Борга-Даган и Шарга по разные стороны похожего на крейсер острова Ольтрек и выглядывающий из-за левого края кадра мыс Уюга, привязанный к берегу лишь песчаной косой. Над островами же стоит стеной Приморский хребет, тянущийся от самой Листвянки, и в снежной дымке скрывается Трёхглавый Голец (1746м) - его высшая точка:
14.
Всё это - самое опасное место Байкала, ибо ещё левее, за островами Большой и Малый Тойнак, хорошо видно устье Сармы. По ней в 1643 году спустились, перевалив через Приморский хребет из Верхоленска, 75 казаков под началом Курбата Иванова, первыми из русских людей пившие воду Байкала. Оттуда же, с верховий Лены, через хребет переваливают и холодные ветры Якутии, устремляющиеся в аэродиномическую трубу узкого Сарминского каньона и высоких Ольхонских ворот. Так рождается сарма - самый злой ветер Байкала, разгоняющийся до 40, а порой и до 60 м/с (более 200км/ч - это половина скорости в стенках смерча!), причём - за считанные минуты. Сарминский каньон похож на Большую пушку из каких-нибудь космоопер: несколько часов над ним сгущаются облака характерной грибовидной формы, а затем происходит "открытие ворот" - в тучах возникает просвет, и в течение получаса уарган буквально выстреливает в Малое море. Налетая внезапным ударом, однако, зимой сарма может задуть и на пару недель, сметая весь снег с здешних сопок и ломая деревья на них. 15 октября 1901 года сарма разбила о Кобылью Голову буксир "Яков", тянувший из Нижнеангарска пассажирские суда "Потапов", "Могилёв" и "Шипунов", а без недели год спустя таким же образом погиб буксир "Александр Невский" с караваном рыбацких барж, возвращавшихся с путины. В бешеных волнах и ледяной воде никто не выжил - в катастрофе 1901 года погибло 178 человек, в 1902-м - 172 человека, а уж сколько рыбацких лодок выстрелы Большой пушки отправили на дно - известно разве что 13 владыкам... Туристам же аэродинамическое чудовище, внезапно, друг - ведь даже в самые снежные зимы от устья Сармы до Ольхонских ворот можно любоваться чистым байкальским льдом с его неповторимой текстурой.
15.
С другой стороны от Князя Тьмы, среди скал Долины Каменных Духов, покоится Вещий Дед, или старец Варнашка - так русские прозвали бурятского странника Бернашхэ из Тункинской долины, на прошлом рубеже веков оставившего множество пророчеств. Одно из них гласило, что скоро в России будут убивать богатых, а выживут лишь бедняки, и что Белого Царя похитят каторжане и убьют вместе с семьёй в далёких горах - хотя наверное о таком развитии событий можно было догадаться задолго до 1917 года. Другое пророчество умершего в 1924 году Варнашки гласит, что ровно сто лет спустя после его смерти через Ольхонские ворота будет воздвигнут железный мост, и тогда придёт беда из-за моря на востоке, а бурятам придётся искать себе новый дом в Монголии. Байкал же в пророчествах Вещего Деда и вовсе должны вот-вот вычерпать и перелить в другое место, чтобы со дна его добывать некое "чёрное золото" - но тут уже напрашивается вопрос, где тут пророчества бурятского старца, а где - приписываемые ему страхи наших дней... Мы же, спустившись сквозь огонь осенних лиственниц, были подхвачены на склоне тем же самым грузовичком и вскоре грелись на МРСовской турбазе.
16.
А по утру покинули её да побрели вдоль тракта на паром. Турбазы заполнили руины моторно-рыболовецкой станции, а место промысловых катеров у её причалов давно уже заняли прогулочные:
17.
МЧСовская "подушка" ждёт зимы - спасать рыбаков, отрезанных от берега "становыми трещинами":
18.
Но самые интересные суда в Базарной бухте появляются летом. Вот например "Галсан", построенный в 2011 году в Иркутске круизный катамаран VIP-класса, вмещающий целую микро-флотилию из сап-досок, скутеров и моторной лодки и периодически пугающий жителей прибрежных селений дискотеками и фейерверками на воде.
19.
Лучший вид на МРС и Базарную бухту открывается с мыса, хорошо заметного на кадре №2. Сам он на имеющихся у меня картах не подписан, но предположу, что именно к нему первоначально относилось название Сахюртэ - Кремневый Яр. Нависающий над переправой, мыс успел обрасти памятниками, заметнее всего среди которых стела "Байкальским Воздухоплавателям", поставленная в 2012 году в память о поёлте воздушного шара "Святая Русь". На нём в 2007-м Валентин Ефремов и Владимир Исайчев, впоследствии тем же транспортом впервые в мировой истории покорившие Северный полюс, оседлав сарму успешно пересекли Байкал от мыса Зама на Малом море до Усть-Баргузина на восточном берегу. Впрочем, просто перелететь через Байкал - может и сложно, но интересно разве что ценителям воздухоплавания, поэтому отдельно табличка поясняет, что полёт проходил сквозь аномальную зону.
20.
Поодаль - чёрный обелиск погибшим рыбакам, а на других склонах мыса ещё и пара могилок. В них покоятся, видимо, те, чьи тела сарма выбросила на берег.
20а.
С мыса открывается и лучший вид на Ольхонские ворота в сторону Сармы, и отсюда сам пролив кажется пробитым её ветром. За "нашим" мысом просматриваются мысы Тыхтэ и Уляхта, а поодаль - Кобылья Голова, при некоторой фантазии действительно похожая на конский череп:
21.
С другой стороны - вид поперёк пролива в самом узком (2,2км) и пожалуй самом невзрачном его месте:
22.
Но именно здесь проходит путь Ольхонской переправы. Под мысом - полноценный терминал с несколькими причалами, шлагбаумами, стоянками и удобствами. Поздней осенью на пристани тихо и пусто:
23.
И совсем иначе то же место выглядят в высокий сезон:
24.
А в выходные своего парома прождать можно и вовсе несколько часов - вот так на ольхонской стороне переправы выглядит субботнее утро в начале августа. В понедельник утром, впрочем, мы без проблем уехали первым же рейсом, да и автобусы перевозят вне очереди:
25.
В это время тут, конечно же, развёртывают позные в юртах и сараях да ларьки с сувенирами:
26.
А так же дарами тайги, будь то брусника, сахан-даля с Саянских гор или прежде не знакомая мне трава "верблюжий хвост", по-научному карагана гривастая. Всё это ещё и за вполне вменяемые деньги - пипл может и схавает, да только конкуренция бешеная, словно норов сармы.
27.
А вот рыбов, которых я сам опознать не могу, Байкал в своей прозрачно-чёрной воде только показывает. Но думаю, не будете спорить, что зрелище это красивое:
27а.
Не знаю точно, когда на переправе паромы пришли на смену лодкам, но ещё в 1980-х здесь работали танкодесантные баржи вроде тех, что я не так давно показывал в Приморье. В наши дни у переправы два сезонных маршрута и четыре режима работы. Самое трудно время на Ольхоне - конечно же, межсезонье, когда на остров нечем переправить машину. В январе-феврале, пока лёд тонкий, по нему возят пассажиров "Хивусы" - скоростные катера на воздушной подушке, а в декабре-январе и апреле-мае, пока в воде плавают отдельные льдины, работает катер ледового класса. В феврале-марте севернее Кобыльей Головы прокладывается автодорога по надёжному льду...
28а.
...ну а с середины мая по конец декабря на переправе работает тройка паромов, делающих рейсы каждые 15 минут с 7:00 до 23:45 летом и с 8:00 до 21:00 поздней осенью. Что особенно удивительно, переправа на 100% дотируется из бюджета - паромы бесплатные не только для пассажиров, но даже и для машин!
28.
Три судна на первый взгляд кажутся одинаковыми, но на самом деле отличаются в размерах и деталях - это заметно, например, на кадре выше. Да и построены они были с разбросом в четверть века на трёх разных верфях: маленький "Дорожник" (на 12 легковых машин) спущен на воду в 1992 году в Улан-Удэ, "Ольхонские ворота" - в 2008 году в Иркутске, а флагман переправы "Семён Батагаев" в 2016 году в Усолье-Сибирском (оба рассчитаны на 16 машин и 96 пассажиров).
29.
В расписании больше всего рейсов у "Батагаева", меньше всего - у "Ольхонских ворот". Однако из 4 пересечений пролива трижды нас возил именно "Ольхонские ворота", единожды - "Батагаев", а "Дорожника" я каждый раз видел на ходу, но только встречным курсом.
30.
Летом паром идёт в облаке наглых чаек, а осенью - в тишине и пустоте:
31.
Ворота ненадолго открываются к Большому Байкалу:
32.
У берега принюхивается, чьм духом пахнет, белая от птичьего помёта каменная крыса. Оба острова-олимпа, что Ольхон, что Вайгач, изобилуют мысами в виде звериных морд и человечьих лиц.
33.
Параллельно переправе в 2005 году был проложен донный кабель: о более привычной воздушной ЛЭП на линии сармы нечего было и думать. Доставили 40 тонн проводов и труб сюда аж из германского Ганновера (хотя сама разработка французская), а трассировку проводили зимой - сначала вешками на льду, затем буйками на вбитых в дно опорах. Кабель принёс Ольхону новую жизнь на массовом туризме - прежде тут была нищая глухомань с электричеством от дизель-генераторов по расписанию и непомерными (ибо топливо завозить дорого) ценами на всё. Так что не стоит удивляться, что в хужирском музее кабелю Ольхонских ворот посвящён целый зал:
34.
А вот асфальт и 15 лет спустя заканчивается на той стороне переправы. Ольхон же представляет собой царство тряских грунтовок, по которым обильно пылят серые советские "буханки". У островитян к перспективам реконструкции дороги отношение неоднозначное - с одной стороны, ухабы и пыль достали и их, с другой - многие тут опасаются, что с появлением комфортной дороги сюда зайдёт и крупный бизнес, который не оставит им места в туристическом буме.
35.
Здесь же продолжается Прибайкальский национальный парк, о вредности которого я подробнее рассказывал в прошлой части. Впрочем, на Южном Ольхоне он о себе напоминает лишь вот такими вот плакатами - за пределами тракта ездит по Ольхону не только всё тут перечёркнутое, но и машины потяжелее. Среди них, впрочем, нет такой, которая бы вывозила с пляжей мусор.
35а.
А вот монгольские жабы встали на пути дорожников, когда распоряжение заасфальтировать дорогу до Хужира пришло сюда аж из Москвы. Населённые пункты что на Кругобайкалке, что на Ольхоне - кость в горле для нацпарка, ведь пока они существуют - невозможно сделать любой въезд сюда платных. В попытках выжить эти деревеньки сгодится всё от запретов пасти скот и ходить в лес за грибами до бюрократических уловок о незаконной приватизации земли. Хотя конечно официально всё это делается только ради "минимизации антропогенной нагрузки".
36а.
Мы почти сразу свернули с грунтовки в лабиринт колей и троп, да побрели в сторону Кобыльей Головы, надеясь хотя бы одну ночь из предварительно оплаченных в Тажеранском визит-центре нацпарка всё-таки провести в палатке. Путь к Кобыльей Голове от переправы преграждает длинный залив Загли, сменяющийся Нурским озером, видимо лишь по низкой воде обособляющимся от Байкала:
36.
У берега - турбаза да баржа с заваренными окнами, где видимо хранится топливо на случай неполадок с кабелем:
37.
От оконечности Загли открывается впечатляющий вид на МРС и высоко торчащую слева вершину Тан-Хана:
38.
В целом же пейзажи Южного Ольхона суровы и даже мрачны. Там, где есть высокая трава, мне вспоминались глухие степи Казахстана:
39.
Там же, где растительность едва пробивается через камни, чудится скорее тундра Вайгача. Видимо, такой ландшафт что в Арктике, что в Великой Степи предпочитают боги...
40.
Ну а степь на грани полупустыни посреди пресной воды пусть не удивляет. Ведь господствуют в наших широтах западные ветры, и конфигурация хребтов у Байкала создаёт своеобразную "мёртвую зону" на западном берегу. Отсюда - потрясающая асимметрия: два берега Байкала отличаются по количеству осадков в без малого 10 раз. Если мокрее Хамара-Дабана (1300мм) в России только Черноморское побережье Кавказа, то засушливее Южного Ольхона (140мм) - только Чуйская котловина Алтая. Мы в ту осень ощутили это на себе: за несколько дней нашего похода на материке за горами успел выпасть и почти полностью растаять первый снег, а здесь так и стояли голые травы.
41.
Впрочем, и что весь Ольхон таков, думать не стоит - северная половина острова и берег, обращённый к Большому Байкалу, гораздо влажнее и тише, и потому их покрывают роскошные сосновые леса. Но можно ли об этом догадаться в местных пустошах?
42.
Сухие травы, острые скалы, свинцовое небо и пробирающий до костей холод - таким мне запомнился Южный Ольхон в конце октября. Но всё же более канонично здесь в любой сезон яркое Солнце:
43.
Все эти кадры сняты с Хадайской горы, самой высокой на островной стороне Ольхонской ворот. Под горой как на ладони Кобылья Голова, отделяющая залив Хул от Малого моря. У основания просматривается одинокая турбаза "Чаша Чингисхана", под названием которой видимо имеется в виду Нуку-Нур - маленькое пресное озеро в глубокой карстовой воронке с очень богатой на примитивную жизнь водой. С "внешней" стороны Кобыльей Головы примечательны мысы Хельтей и Тутэрхэй, живописность которых видимо пропорциональна звучности названий, и всё же мы решили не ходить по гигантскому черепу, предпочтя берег Малого моря.
44.
Последний взгляд на Ольхонские ворота - мысы Хорин-Ирги с маячком начала ХХ века и Удан-Хада на материке действительно похожи на грандиозные двери:
45.
Пока же посмотрим под ноги. Обнажённая земля Южного Ольхона и Тажеран богата на красивые камни - тут известно почти полторы сотни минералов:
46.
Среди которых вполне можно найти древний пест, наконечник стрелы, черепок или шлак архаичной металлургии:
47.
Первые люди на Ольхоне поселились 13 тысяч лет назад, здешняя сухость отлично сохранила старейшие из известных в Байкальской стороне 4-тысячелетние могилы. Но самый распространённый пласт доисторического наследия Ольхона - сколы, маленькие каменоломни, где первобытные люди добывали себе песты и наконечники:
47а.
Чаще историю Ольхона начинают пересказывать лишь с железного века, который в 6-8 веках сюда принесли из Саянских предгорий курыкане. Явные тюрки, родня енисейских киргизов, это был народ небольшой, но воинственный и для своих времён даже высокотехнологичный. Китайские источники тех лет упоминали неких гулиганов - три племени кочевников, во главе каждого из которых стоял вождь-тегин ("сыцзинь"), один из которых, вероятно, избирался Великим тегином на время больших войн. Всего курыкане могли выставить около 5 тысяч всадников, но конница эта приводила в ужас даже арабов и их среднеазиатских союзников, у которых народ "кури" упоминался как "необузданные варвары" и даже "людоеды". У курыкан была особая порода коней, "с головы похожих на верблюда", о которых при дворе Танского императора слагали поэмы. Курыкане строили простейшие крепости, стены и дозорные посты из каменных плит без раствора, но доктрина их явно была наступательной - в первую очередь преуспели они в металлургии. В сыродутных горнах с кожаными мехами курыкане получали почти чистый (99,4%) металл, позволявший оснастись все пять тысяч всадников первоклассным оружием. Вот тут на витрине музея в Хужире слева видны схема печи, её фрагменты (включая каменный молот), шлаки и крица (пористое черновое железо), а справа - готовая продукция, будь то рыболовные крючки, оружие, конская упряжь или даже украшения: не удивлюсь, если бог стали Кром из "Конана Варвара" был вершиной курыканского пантеона.
48.
Своих покойников курыкане хоронили в чрезвычайно прочных плиточных могилах, видимо олицетворявших лодки для Реки Времён. Об их религии толком ничего не известно, но бурятское шаманство, вероятно, корнями уходит в неё. В истории курыкане занимают особое место - ведь через них буряты и якуты, два крупнейших сибирских народа, оказываются сводными братьями. С 11 века из монгольских степей на Байкал всё настойчивее проникали молодые и потому более агрессивные племена икересов (эхиритов) и хори-тумэтов, постепенно сломавшие строй трёх курыканских племён. Рассеявшись по тайге без своих тегинов, частью курыкане смешались с пришельцами, превратившись в бурят, а частью ушли вниз по Лене, где сойдясь с таёжными народами вроде эвенков стали якутами. И хотя кочевья курыкан простирались по всему Прибайкалью, лучше всего курумчинская культура (наследие курыкан и первых поколений бурят на их месте) сохранилась именно в степях Приольхонья.
48а.
Многочисленные хоринцы, эхириты из "пяти столпов Чингисхана" и пришедшие уже в его эпоху булагаты стали основной прибайкальских бурят, которые, надо сказать, и в наши дни свысока поглядывают на своих забайкальских собратьев. Те образовались в смешении прибайкальцев (в первую очередь хоринцев) с монголами и ойратами, а то и вовсе были записаны в буряты просто по факту того, что оказались к северу от русско-китайской границы, и потому прибайкальцы только себя считают настоящими исконными бурятами. На Ольхоне живут, как я понял, в основном эхириты, проникшие сюда в 11 веке по Сарме с верховий Лены. Вот главные их атрибуты - ритуальная коновязь-сэргэ, разнесённая с Алтая всё теми же курыканами, и деревянная юрта.
49.
К приходу русских здешние буряты вообще забыли о войлочных юртах, сохранив их планировку, но утратив главное свойство - мобильность. Обжившись в тайге, они и не были настоящими кочевниками - скот перегоняли по горам между летними и зимними пастбищами, а в Приольхонье как бы не важнее пастбищ была байкальская вода.
50.
Вещи с кадра выше принадлежали даже не рыбакам, а нерповщикам. Самый крупный из множества обитателей Байкала - это нерпа, питающаяся рыбой и не имеющая естественных врагов, а потому непуганая. Как и у всех ластоногих, мясо нерпы невкусное, но подстрелив добычу, нерповщик угощался свежей тёплой печенью, богатой на витамины. В первую очередь нерп добывали на шкуры, продажа которых в царские времена была основным делом ольхонских бурят. Вот так описывал нерпичью охоту в 1978 году журналист "Известий" Леонид Шинкарёв: "начинают промысел в середине апреля. Лед еще прочен, дни уже ясные, солнечные. Охотник ставит на санки белый парус с двумя отверстиями. Одно для глаз. Другое - для ружейного ствола. Сам надевает на ватную фуфайку белый маскировочный халат и скользит на санях к тем льдинам, на которых греются нерпы". Другим способом лова были специальные подлёдные сети. Нерп в Байкале живёт, однако, как бы не больше, чем людей на его берегах - я видел оценки от 40 до 100 тысяч особей, в то время как квоты на их добычу уже в 1970-е годы не превышали 3 тысяч в год. Сейчас же легальные нерповщики с квотой в несколько сотен шкур остались лишь среди эвенков в окрестностях Северобайкальска.
51.
Ещё одна необычная экспозиция хужирского музея - ганза, как называются в бурятском языке курительные трубки:
52.
Табак стал просачиваться сюда в 17 веке, когда монголы и ойраты приняли своей национальной религией буддизм и потому всё теснее взаимодействовали с Китаем. "Жёлтая вера" тогда стремительно распространялась и среди бурят, теперь фигурирующих в школьных учебниках как один из трёх буддийских народов России. На самом деле всё сложнее: буряты в подавляющем большинстве двоеверы, многих духов из шаманских культов ламы записали в махакалы и бодхисатвы, вот только пропорция двух религий совсем не одинаковая от улуса к улусу. Забайкалье можно считать буддийским полюсом пёстрого БурМира, где от шаманства остались разве что бурханы у дорог, а Прибайкалье, и в особенности Приольхонье - наоборот, шаманский полюс, где сэргэ стоят в каждом дворе, а не то что дацан, но даже небольшую ступу разрешили построить только на необитаемом острове Огой. Буддийские иконы, кодексы и флажки я видел на Ольхоне лишь в музее. И судя по этой витрине, в царские времена позиции буддизма в Прибайкалье были даже твёрже, но в постсоветскую эпоху эхирит-булагаты выстраивали свою идентичность вокруг исконного шаманства.
53.
Однако нынешний Ольхон - скорее русский остров. Новая смена народов после без малого 1000 лет господства бурят началась на рубеже 19-20 столетий, когда остров охватила эпидемия проказы. Она выкосила 2/3 его населения, которое так и не успело восстановиться до советских времён. Советы же раскулачили да депортировали 13 богов и занялись обустройством Ольхона исходя из нужд народного хозяйства. Острову готовилась судьба "непотопляемой плавбазы", и на основанный в 1932 году Маломорский рыбзавод народ ехал со всего Союза, причём с 1940-х годов русских здесь дополнили украинские и литовские спецпереселенцы. Но всё же рыбаки - не заводские рабочие: Ольхон успела захватить не интернационально-городская, а именно русско-деревенская культура.
54.
Бурятские деревни Ольхона, в первую очередь степная Ялга, при этом никуда не делись, но живёт в каждой из них не больше нескольких десятков человек. Из 1700 островитян 1300 сосредоточены в Хужире, где "на глаз" буряты составляют 10-15% населения и немногим больше - полукровки.
55.
Ну а слава древнего шаманства парадоксальным образом способствует тому, что русская культура продолжает теснить здесь бурятскую: дети местных старожилов уезжают на материк в поисках лучшей доли, а приезжает на их места русская молодёжь, окрылённая высокой эзотерикой, шаманскими практиками и волонтёрскими проектами "спасения Байкала". Не говоря уж обо всех этих турфирмочках, гостиницах, сувенирных лавках и омулёвых кафе - у иркутского или ангарского бизнеса явно капиталов больше, а хватка жёстче, чем у людей из глубинки. Для жителя Ольхона нормально владеть английским, немногим реже - китайским, и в общем в доковидные времена священный остров всё сильнее дрейфовал в глобальный безнациональный мир с перспективой когда-нибудь стать планетарным центром шаманства. На то, видимо, воля 13 богов...
55а.
В следующей части вернёмся из музейных залов в просторные степи, с Ольхонских ворот перейдя на берег Малого моря.
ПРИБАЙКАЛЬЕ (2020-2021)
Обзор поездки и оглавление (2020)
Обзор поездки и оглавление (2021)
Большой Иркутск - будет позже.
Ангара
По Ангаре. Братск - Балаганск.
По Ангаре. Иркутск - Балаганск.
Иркутская ГЭС и окрестности (остатки КБЖД в городе).
По Ангаре. Иркутск - Листвянка - Большие Коты.
Кругобайкальская железная дорога
КБЖД. Порт-Байкал - Берёзовая бухта.
КБЖД. Шумиха - Киркирей.
КБЖД. Киркирей - Шаражалгай.
КБЖД. Шаражалгай - Ангасолка.
Перевальная ветка и Олхинские скальники.
Култук и окрестности.
Слюдянка и Байкальск.
Выдрино, Танхой, Бабушкин. Магистральная часть КБЖД.
Тункинская долина
Зун-Мурино, Жемчуг, Тунка и Аршан.
Окрестности Аршана.
Кырен и Нилова Пустынь.
Окинский район
Окинский тракт
Орлик.
Окрестности Орлик.
Хойто-Гол и дорога вдоль Сенцы.
Перевал Черби.
Долина вулканов.
Ольхон и Приольхонье
Усть-Ордынский Бурятский округ.
Тажеранская степь.
Ольхонские ворота.
Вдоль Малого моря.
Хужир - столица Ольхона.
Северный Ольхон.
Тайлган бурятских шаманов.