Откуда есть пошли Пишпек и Алматы. 4. Действия отряда капитана Проценко
И. Ф. Бабков. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири. 1859-1875 г. Разграничение с Западным Китаем 1869 г. - СПб., 1912.
Другие части:
1. Занятие Заилийского края и Зачуйская экспедиция
2. Пекинский трактат
3. На джунгарской земле
4. Действия отряда капитана Проценко
5. «Неправильный взгляд на дело»
6. Открытие переговоров. Наши предложения по линии границы
7. «Владение Зайсаном составляет для нас насущную потребность»
8. Переговоры в Чугучаке
9. Неприязненные столкновения на границе
10. Пекинская дипломатия
11. Возобновление переговоров
12. Финал
В. В. Верещагин. Китайские всадники
Пользуясь позволением императора правления Цянь-Лунь кочевать на востоке от озера Балхаша, киргизы начали постепенно распространять свои стойбища и далее в восточном направлении. Чтобы остановить поступательное движение киргизских племен на восток, удержать их от перехода вовнутрь Западного края, т. е. Тарбагатайского и Илийского округов, и, в то же время, оградить безопасность и спокойствие в крае, китайское правительство находило необходимым расположить на западных пределах своих владений пикеты или караулы, заняв их местными войсками. Все караулы разделены были на два отдела:
1) Пограничные, по направлению которых делались объезды или осмотры границы. Эти пикеты имели для нас особенную важность в том отношении, что ими как бы определялась западная граница, назначенная самим китайским правительством для своей империи. А потому эти пикеты называются постоянными (чан-чжу-карунь) и никогда не переносятся с одного места на другое.
2) Переносные, или отводные пикеты, поставленные, большей частью, в начале XIX столетия для надзора на время в каком-либо глухом месте или для захвата некоторых местностей степной территории, принадлежащих киргизам, для чего эти пикеты и были выдвинуты за линию постоянных пикетов. Понятно, что переносные караулы, как показывает и самое их название, переносились с одного места на другое или выставлялись только на известный период времени, например, на летние месяцы, а потом снимались. Вследствие чего образовалась впереди постоянных пикетов новая цепь передовых караулов.
Эта двойная линия пикетов в особенности резко выделялась на той части пограничного пространства, прилегающего к западным пределам Китая, которая образует собою зайсанский участок границы, т. е. местность, лежащую по северную и южную стороны озера Зайсана. Так, от г. Чугучака к северу шли две линии пикетов: одна от Шиботу и Больцир шла через Бургусутайский проход от Шиботу и Больцир шла через Бургусутайский проход в Тарбагатайских горах прямо на север через пикеты: Улан-Булак (Чиликты), Чаган-Обо, Одон-гол (Уйдене), Кууламан (Улясуту), Ган-чиган-модо (Кос-Агач) и Олан-булак (Кизыль-каин) к р. Черному Иртышу, который пересекала при пикете Маниту-Гатул-Хан (Ак-Тюбе) и затем следовала в северо-восточном направлении в следующем порядке: Галчжор-баши, Табэн-Больцир, Чингистай, Урлу, Циндагату, Укэк, Гаруту, Ойхор, Сойок и Кок-Нор. Передовые же, или переносные пикеты, расположенные от Чингистая на запад, были следующие: Нарын, Кулан-ацзирха, Хони-Майлаху (на правом берегу р. Иртыша) и Хой-Майлаху (против него, на левом берегу Иртыша).
По-видимому, местное китайское начальство в Чугучаке еще с давнего времени, с целью распространения своих владений, решило возвести цепь передовых пикетов, которая от Тарбагатайского хребта направлялась на северо-запад и, огибая с западной стороны озеро Зайсан и Белый, или Нижний Иртыш, пересекала последний при пикетах: Хой-Майлаху (тарбагатайского ведомства) и Хони-Майлаху (кобдинского ведомства). Переходя затем в долину реки Нарыма и Верхней Бухтармы, цепь передовых караулов соединялась с линией постоянных пикетов при пикете Чингистай. С возведением передовых караулов в описанном направлении прирезывалась к китайской территории восточная окраина нынешнего Кокпектинского округа, находившаяся во время заключения Пекинского трактата в сфере русского влияния.
Еще с начала XIX столетия, китайцы, чтобы установить свои права на эти земли и упрочить свое влияние на местных киргиз, начали ежегодно производить осмотр границы по направлению линии не постоянных, а передовых пикетов. С этою целью, с наступлением весны, отряды их под начальством помощников местных губернаторов выступали из городов Кобдо, Чугучака и Кульджи и, следуя вдоль линии передовых пикетов и даже далее к западу, причем путь следования этих отрядов образовал особую линию, захватывавшую собою восточную окраину Семиреченского и Заилийского края. Встретившись на меже своих округов, означенные отряды, по принятому обычаю, менялись таблицами. Впоследствии, по мере распространения русского владычества и влияния в Киргизской степи, когда уже были построены укрепления Копальское (1847 г.) и Верное (1855 г.), китайцы, хотя и продолжали по-прежнему высылать отряды для осмотра границ, но уже не могли проникнуть к западу от пикетных линий в пределы наших владений. Это происходило от того, что при всякой попытке их пройти за пикетную линию и, вместе с тем, передвинуть свои передовые пикеты вовнутрь киргизских земель, тотчас же высылались навстречу китайским пограничным командам, составлявшим конвой амбаней или других высших чиновников, осматривавших границу, наши казачьи отряды, которые останавливали шествие китайцев и не пропускали их далее. В таких случаях китайцы, после продолжительных возражений, споров и пререканий всякого рода, возвращались в свои пределы.
Таким образом подобный осмотр границ постепенно, с течением времени, сделался одною лишь формальностью и иногда даже совсем не производился.
Но с 1862-го года, когда должны были открыться переговоры в Чугучаке между нашими и китайскими комиссарами, китайцы снова возобновили с небывалою дотоле настойчивостью и энергией осмотр границы на всем пространстве приграничной полосы от озера Зайсана до озера Иссык-Куль. По полученным сведениям, с началом весны 1862 года, довольно значительные отряды китайцев, из коих некоторые, как, например, Кульджинский, простирались до 800 китайцев, к которым на пути их следования примкнули несколько сот киргизских джигитов, выступили из городов Чугучака и Кульджи и направились к нашим пределам. По-видимому, китайцы имели в виду, под предлогом осмотра границ, выказать свои права на большую часть киргизских земель и отодвинуть границу по возможности на самое дальнее расстояние к западу от главных двух административных центров Западная Китая - Чугучака и Кульджи. Движением же по киргизским землям они надеялись выказать свою власть и влияние над сим народом и склонить его на свою сторону. В видах скорейшего достижения этой цели, китайцы, в то же время, высылали своих тайных агентов в киргизские кочевья и в значительном числе распространяли прокламации между султанами Большой и манапами Дикокаменной орды. С тою же целью, еще зимою 1862 года илийское (кульджинское) начальство дозволило киргизам Большой орды, рода атбан, кочевать на север от р. Или, даже за городом Хоргос по направлению на восток к г. Кульдже и на юг от р. Или за р. Чарын, чего прежде никогда не допускалось. Кроме того, илийское начальство старалось водворить своих калмыков в стране верховьев р. Текеса и выслало туда тех, которые уже давно поселились в окрестностях г. Кульджи, тогда как прежде верховья р. Текеса всегда занимались кочевьями дикокаменных киргиз рода Богу, а калмыки кочевали далее на восток. Сведения об этих действиях китайцев, доставленный нашим генеральным консулом в Кульдже И. И. Захаровым, согласовались и с донесениями о том же начальника Алатовского округа и киргиз Большой орды полковника Колпаковского. По его распоряжению для наблюдения за китайцами был выставлен казачий отряд, близ границы, на р. Каркаре, под начальством штабс-капитана Блюменталя.
Ввиду этих тревожных известий, полученных с китайской границы, я поспешил выехать ранней весной 1862 года из Омска на китайскую границу, чтобы на месте руководить производством съемочных работ и наивыгоднейшим размещением отрядов на границе. Путь мой пролегал на этот раз через Семипалатинск и Сергиополь на Копал. Отсюда я предполагал направиться прямым путем на китайскую границу, вблизи которой, в Коксуйском пограничном казачьем поселении (в 1400 верстах от Омска), должно было состояться, по предварительному обоюдному соглашению, свидание мое с нашим генеральным консулом в Кульдже И. И. Захаровым. По пути моего следования я заметил со стороны встречавших меня киргизских султанов и почетных людей некоторую сдержанность в разговорах со мною, что и служило подтверждением приведенных выше сведений о происках китайцев в среде приграничных киргиз. При таком положении дел, вооруженное занятие границы оказывалось вполне необходимым. Нам неотступно следовало заблаговременно занять войсками важнейшие местности приграничной полосы, которые нам необходимо было удержать за собою как долженствующие отойти к владениям России на основании Пекинского трактата.
Кроме того, ввиду появления значительных китайских отрядов в наших пределах под предлогом осмотра границ, необходимо было не допустить китайцев переходить за линию их постоянных пикетов на том основании, что по Пекинскому трактату этою линиею собственно и обозначается государственная граница. Следовательно, переход за линию постоянных пикетов мы имели некоторое основание признавать как бы за нарушение русской территории. Но прежде чем распоряжения о расположении наших военных отрядов по всему протяжению границы с Западным Китаем со стороны Семипалатинской области [В то время в район Семипалатинской области входила и вся нынешняя Семиреченская область.], т. е. от озера Зайсана до Иссык-Куль, были приведены в исполнение, китайские отряды, высланные по распоряжению илийского цзянь-цзюня из Кульджи, успели проникнуть с одной стороны к озеру Иссык-Куль, а с другой к р. Караталу, с намерением двинуться к укреплению Верному и г. Копалу. Действия китайских отрядов, из коих к первому присоединилось до 300 вооруженных калмыков, были явно враждебны. Попытка проникнуть в наши пределы одного из этих отрядов под начальством генерала Хабцисяня <…> была остановлена благоразумными и решительными действиями нашего отряда под начальством Генерального штаба капитана Проценко. Означенный офицер обуздал дерзость и наглую настойчивость китайского начальника и без выстрела заставил значительный китайский отряд удалиться из наших пределов. Чтобы объяснить более подробно действия отряда капитана Проценко на юго-востоке Заилийского края близ озера Иссык-Куль, должно сказать, что ранней весной 1862 г. Хабцисянь с отрядом силою до 800 человек, перейдя линию постоянных китайских пикетов, направился к р. Каркаре, которая, как известно, по соединении с р. Кегеном образует р. Чарын. Незначительный отряд наш, стоявший на р. Каркаре под начальством штабс-капитана Блюменталя, был окружен значительным китайским отрядом. Успев привлечь на свою сторону адбановского бия Саурука, китайцы заставили его вооружить до 200 киргиз, которыми и были заняты все подступы к позиции, занимаемой нашим отрядом. Это было сделано с тою целью, чтобы перехватывать почту и отбивать продовольствие, доставляемое в наш отряд для находящихся при нем наших мирных киргизов. Наконец, зная, что при нашем отряде находятся султаны и почетные люди из киргиз Большой и Дикокаменной орды, китайцы неоднократно пытались, обложив отряд со всех сторон, захватить султана Тезека и манапа Сарпека. Но попытки эти не удались и китайцы, получив сведение о движении наших войск к р. Каркаре на подкрепление стоявшего там отряда штабс-капитана Блюменталя, снялись с занимаемой ими позиции и поднялись вверх по р. Каркаре к горам и затем круто повернули на Кумурчи и Текес. Войска, двинутые на подкрепление отряда штабс-капитана Блюменталя, составляли отряд капитана Проценко.
Следуя с вверенным ему отрядом по северному берегу озера Иссык-Куль, капитан Проценко получил сведение о затруднительном положении отряда штабс-капитана Блюменталя на р. Каркаре и о движении этого отряда, - по уходе китайцев, с р. Каркары к озеру Иссык-Куль. 18 мая оба отряда соединились на р. Карабатпаке. Здесь капитан Проценко получил через лазутчиков сведение, что все китайские войска, двинутые к границе, направились также к озеру Иссык-Куль через Сан-Ташский горный проход и уже стоят на р. Туп, впадающей в восточную оконечность озера Иссык-Куль, севернее мыса Куке-Кулусун. По получении этих известий, отряд наш снялся с лагеря на р. Карабатпаке и выступил к Сан-Ташу. Когда отряд подошел к р. Чин-Тал, где предположено было остановиться на ночлег, показалась выходящая из ближайшего ущелья на фланге отряда толпа вооруженных китайцев. Хорунжий Грязнов, посланный с сотней казаков для захвата китайцев, немедленно это исполнил и привел их в наш лагерь, где у них тотчас же было отобрано оружие. По показаниям этих пленных, они, в числе 20-ти человек при 3-х офицерах, были высланы для собрания сведений о том, где именно находится русский отряд. Из дальнейших расспросов оказалось, что китайский отряд, силою до 1 тыс. человек, из коих 800 собственно китайцев, а 200 киргиз, был направлен в наши пределы из Кульджи, под начальством известного генерала Хабцисяня.
20 мая, еще до рассвета, отряд наш в составе 2 сотен казаков, 2-х горных орудий, ракетной и конной команды, вместе с отрядом штабс-капитана Блюменталя, выступил против китайцев. В скором времени, в виду нашего отряда показались два китайских лагеря: большой и малый. Табуны лошадей и верблюдов спокойно паслись по сторонам. По всему было видно, что китайцы не ожидали нас. В то время, когда наш отряд стройно и в сомкнутом порядке двигался прямо на ближайший китайский лагерь, китайцы бросились собирать табуны лошадей и выслали вперед небольшой разъезд, который при нашем приближении тотчас же повернул назад.
Вообще внезапное появление нашего отряда произвело суету в китайских лагерях. Пользуясь этим, капитан Проценко признал необходимым безотлагательно действовать против китайцев самым решительным образом, чтобы не дать им опомниться и, в то же время, наказать их за наглые и дерзкие действия против отряда штабс-капитана Блюменталя. С этою целью предположено было, пройдя линию китайских лагерей, зайти им в тыл и затем, быстро развернув боевой порядок, ударить на китайцев и тем покончить дело.
Такой план действий представлял еще и ту важную выгоду, что, зайдя в тыл китайцам и став на единственном удобном пути сообщения с Кульджой, проходящим через Сан-Ташский горный проход, наш отряд тем самым совершенно отрезывал им отступление по этому пути, между тем как сам через это движение становился на удобнейшем сообщении с укр. Верным.
Это фланговое движение нашего отряда, в сильной степени озадачившее китайцев, было совершенно в стройном порядке: впереди шли в походных колоннах две сотни казаков, за ними горные орудия и ракетная команда, далее обоз, пехота, посаженная на лошадей, и казаки отряда штабс-капитана Блюменталя. Значительное протяжение, которое занимал наш отряд при следовании в походном порядке, отрядный обоз и довольно большое число киргиз ведения султана Тезека и манапа Сарпека, бывших при наших войсках, - все это, в совокупности, придавало русскому отряду грозную силу. Произведенное впечатление еще более усилилось, когда вся походная колонна круто повернула вправо и быстро развернулась на рысях фронтом к китайским лагерям. В первой линии расположились две сотни сибирских казаков в развернутом строе, имея в интервале между сотнями горные орудия и ракетные станки. Во второй линии стали: конная пехота, казаки отряда штабс-капитана Блюменталя и киргизы. Затем, по звуку труб, боевой порядок стройно двинулся вперед против китайцев. Занимавшие ближайший малый лагерь киргизы ведения адбановского бия Саурука и других, собравшись беспорядочными толпами впереди его, вскоре отступили перед нашим отрядом. Русский боевой строй, при звуках труб, прошел левым флангом через оставленный лагерь и по сигналу был остановлен перед большим, собственно китайским лагерем в расстоянии около 60-ти саженей, причем снявшиеся с передков орудия и установленные ракетные станки были изготовлены к немедленному открытию огня. Вслед за тем с китайской стороны выехал переводчик, из объяснений которого с нашим переводчиком сотником Бородиным, оказалось, что китайцы не имеют никаких враждебных намерений против русских. Тогда капитан Проценко немедленно потребовал выдачи передавшихся китайцам адбановского бия Саурука и других киргиз. Китайцы отвечали, что они готовы исполнить это требование, но, к сожалению, Саурук и его киргизы бежали из лагеря.
Затем, перед открытием переговоров между начальниками русского и китайского отрядов, было условлено, чтобы всем китайцам, по звуку русской трубы, слезть с лошадей, что и было ими неукоснительно исполнено. Наши же казаки сошли с лошадей уже по второму сигналу. В то же время, капитан Проценко, штабс-капитан Блюменталь, все офицеры отряда и приглашенные почетные киргизы Тезек Нуралиев, Сарпек и другие, а также начальники китайских войск Хабцисянь с амбанем Ходором и их свитой съехались на середине пространства между китайским лагерем и позицией, занятой нашим отрядом. Капитан Проценко объявил Хабцисяню, что, войдя самовольно в русские пределы, китайцы этим поступком нарушили дружественный отношения с Россией, и хотя следовало бы, чтобы китайский отряд положил оружие, но на этот раз он признает возможным ограничиться только требованием не медля ни минуты в виду нашего отряда снять свой лагерь и возвратиться через Сан-Ташский горный проход в свои пределы. Тогда Хабцисянь просил выдать ему свидетельство, что капитан Проценко действительно действует согласно воле русского правительства и что действительно земли эти считаются владениями России. Изъявив на это немедленно свое согласие, капитан Проценко с твердостию заявил китайцам, чтобы они немедленно же удалились из наших пределов. Все просьбы Хабцисяня послать за приказаниями в Кульджу и отсрочить выступление хотя на сутки или только на несколько часов были решительно отвергнуты. Тогда китайцы, убедившись, что из их затруднительного положения кроме немедленного отступления не может быть никакого другого выхода, начали снимать свой лагерь и затем двинулись мимо фронта наших войск по направлению к Сан-Ташу. С песнями и при звуках труб, наши войска следовали почти в упор за китайцами.
Таким образом отряд наш преследовал китайцев до самого входа в горное ущелье Сан-Таш, где и был остановлен, когда уже обнаружилось, что китайцы безостановочно пройдут его. По остановке нашего отряда у Сан-Ташского ущелья, все киргизы, как находившиеся при нашем отряде, так и прибывшие из соседних аулов, а также из волостей Сарпека, приготовлявшихся, по проискам китайцев, действовать враждебно против русских, явились к начальнику нашего отряда с приветствиями и выражениями преданности русскому правительству.
Таковы были результаты военно-политической победы, одержанной нами над китайцами в недрах Средней Азии. Такой образ действий начальника нашего отряда, заставивший китайцев без выстрела отступить из наших пределов, как нельзя более соответствовал тогдашнему положению дел в виду предстоявших мирных переговоров в Чугучаке об установлении государственной границы на западных пределах Китая и заслужил полное одобрение Министерства иностранных дел.
Действие других китайских отрядов, высланных из Чугучака и Кульджи для осмотра границы далеко за линию постоянных пикетов, также не имели успеха. Так, отряд, выступивший из Чугучака 4-го апреля, силою до 70 человек, над начальством помощника тарбагатайского хэбэй-амбаня Болгосу, к которому на пути примкнули до 250 байджигитовских и кызаевских киргиз, следовал на юг к озеру Ала-Куль. Чтобы остановить движение этого китайского отряда и не допустить его в наши пределы, был выслан из Урджарской станицы небольшой казачий отряд под начальством есаула Баранова. Поворотив на север, китайский отряд, в сопровождении наших казаков, следовал на р. Хатын-Су, где амбань Болгосу выразил желание перейти за эту реку и побывать в станице Урджарской. Но наш отрядный начальник есаул Баранов решительно объявил, что без разрешения своего начальства он пропустить их далее не может. Хотя такое категорическое возражение и не понравилось амбаню Болгосу, но он не долго настаивал на этом и отправился со своим отрядом, в сопровождении нашего, к пикету Бахты, близ Чугучака. Простояв так несколько дней, китайцы перешли через Тарбагатайские горы и следовали к озеру Зайсану, где, по полученным сведениям, они были недружелюбно приняты окрестными киргизами. 25-го мая отряд возвратился с озера Зайсана в Чугучак.
Спустя месяц после экспедиции из Чугучака, другой китайский отряд, силою до 55-ти человек, под начальством состоящего в чине генерала Чиб-чжин-чи, выступил из Кульджи по направленно к р. Коксу. К этому отряду, для указания местности, присоединились на пути девять подвластных нам киргиз адбановского и сувановского рода Большой орды. Переправляясь через р. Коксу, в 16 верст, ниже нашего пикета того же имени, китайцы подошли к реке Караталу. Но здесь были остановлены нашими казаками, высланными из г. Копала и собранными с ближайших пикетов, и удалены обратно за реку Коксу, а потом и в свои пределы за Югенташский горный проход и реку Борохуцзир.
Продолжение: «Неправильный взгляд на дело»
Другие отрывки из книги И. Ф. Бабкова:
• Омск;
• Ковалевский, Гасфорд, Валиханов;
• Несколько слов о сибирских казаках;
• Зайсанский пост: Основание;
• Нападение кызылаяков на Зайсанский пост.
Другие части:
1. Занятие Заилийского края и Зачуйская экспедиция
2. Пекинский трактат
3. На джунгарской земле
4. Действия отряда капитана Проценко
5. «Неправильный взгляд на дело»
6. Открытие переговоров. Наши предложения по линии границы
7. «Владение Зайсаном составляет для нас насущную потребность»
8. Переговоры в Чугучаке
9. Неприязненные столкновения на границе
10. Пекинская дипломатия
11. Возобновление переговоров
12. Финал
В. В. Верещагин. Китайские всадники
Пользуясь позволением императора правления Цянь-Лунь кочевать на востоке от озера Балхаша, киргизы начали постепенно распространять свои стойбища и далее в восточном направлении. Чтобы остановить поступательное движение киргизских племен на восток, удержать их от перехода вовнутрь Западного края, т. е. Тарбагатайского и Илийского округов, и, в то же время, оградить безопасность и спокойствие в крае, китайское правительство находило необходимым расположить на западных пределах своих владений пикеты или караулы, заняв их местными войсками. Все караулы разделены были на два отдела:
1) Пограничные, по направлению которых делались объезды или осмотры границы. Эти пикеты имели для нас особенную важность в том отношении, что ими как бы определялась западная граница, назначенная самим китайским правительством для своей империи. А потому эти пикеты называются постоянными (чан-чжу-карунь) и никогда не переносятся с одного места на другое.
2) Переносные, или отводные пикеты, поставленные, большей частью, в начале XIX столетия для надзора на время в каком-либо глухом месте или для захвата некоторых местностей степной территории, принадлежащих киргизам, для чего эти пикеты и были выдвинуты за линию постоянных пикетов. Понятно, что переносные караулы, как показывает и самое их название, переносились с одного места на другое или выставлялись только на известный период времени, например, на летние месяцы, а потом снимались. Вследствие чего образовалась впереди постоянных пикетов новая цепь передовых караулов.
Эта двойная линия пикетов в особенности резко выделялась на той части пограничного пространства, прилегающего к западным пределам Китая, которая образует собою зайсанский участок границы, т. е. местность, лежащую по северную и южную стороны озера Зайсана. Так, от г. Чугучака к северу шли две линии пикетов: одна от Шиботу и Больцир шла через Бургусутайский проход от Шиботу и Больцир шла через Бургусутайский проход в Тарбагатайских горах прямо на север через пикеты: Улан-Булак (Чиликты), Чаган-Обо, Одон-гол (Уйдене), Кууламан (Улясуту), Ган-чиган-модо (Кос-Агач) и Олан-булак (Кизыль-каин) к р. Черному Иртышу, который пересекала при пикете Маниту-Гатул-Хан (Ак-Тюбе) и затем следовала в северо-восточном направлении в следующем порядке: Галчжор-баши, Табэн-Больцир, Чингистай, Урлу, Циндагату, Укэк, Гаруту, Ойхор, Сойок и Кок-Нор. Передовые же, или переносные пикеты, расположенные от Чингистая на запад, были следующие: Нарын, Кулан-ацзирха, Хони-Майлаху (на правом берегу р. Иртыша) и Хой-Майлаху (против него, на левом берегу Иртыша).
По-видимому, местное китайское начальство в Чугучаке еще с давнего времени, с целью распространения своих владений, решило возвести цепь передовых пикетов, которая от Тарбагатайского хребта направлялась на северо-запад и, огибая с западной стороны озеро Зайсан и Белый, или Нижний Иртыш, пересекала последний при пикетах: Хой-Майлаху (тарбагатайского ведомства) и Хони-Майлаху (кобдинского ведомства). Переходя затем в долину реки Нарыма и Верхней Бухтармы, цепь передовых караулов соединялась с линией постоянных пикетов при пикете Чингистай. С возведением передовых караулов в описанном направлении прирезывалась к китайской территории восточная окраина нынешнего Кокпектинского округа, находившаяся во время заключения Пекинского трактата в сфере русского влияния.
Еще с начала XIX столетия, китайцы, чтобы установить свои права на эти земли и упрочить свое влияние на местных киргиз, начали ежегодно производить осмотр границы по направлению линии не постоянных, а передовых пикетов. С этою целью, с наступлением весны, отряды их под начальством помощников местных губернаторов выступали из городов Кобдо, Чугучака и Кульджи и, следуя вдоль линии передовых пикетов и даже далее к западу, причем путь следования этих отрядов образовал особую линию, захватывавшую собою восточную окраину Семиреченского и Заилийского края. Встретившись на меже своих округов, означенные отряды, по принятому обычаю, менялись таблицами. Впоследствии, по мере распространения русского владычества и влияния в Киргизской степи, когда уже были построены укрепления Копальское (1847 г.) и Верное (1855 г.), китайцы, хотя и продолжали по-прежнему высылать отряды для осмотра границ, но уже не могли проникнуть к западу от пикетных линий в пределы наших владений. Это происходило от того, что при всякой попытке их пройти за пикетную линию и, вместе с тем, передвинуть свои передовые пикеты вовнутрь киргизских земель, тотчас же высылались навстречу китайским пограничным командам, составлявшим конвой амбаней или других высших чиновников, осматривавших границу, наши казачьи отряды, которые останавливали шествие китайцев и не пропускали их далее. В таких случаях китайцы, после продолжительных возражений, споров и пререканий всякого рода, возвращались в свои пределы.
Таким образом подобный осмотр границ постепенно, с течением времени, сделался одною лишь формальностью и иногда даже совсем не производился.
Но с 1862-го года, когда должны были открыться переговоры в Чугучаке между нашими и китайскими комиссарами, китайцы снова возобновили с небывалою дотоле настойчивостью и энергией осмотр границы на всем пространстве приграничной полосы от озера Зайсана до озера Иссык-Куль. По полученным сведениям, с началом весны 1862 года, довольно значительные отряды китайцев, из коих некоторые, как, например, Кульджинский, простирались до 800 китайцев, к которым на пути их следования примкнули несколько сот киргизских джигитов, выступили из городов Чугучака и Кульджи и направились к нашим пределам. По-видимому, китайцы имели в виду, под предлогом осмотра границ, выказать свои права на большую часть киргизских земель и отодвинуть границу по возможности на самое дальнее расстояние к западу от главных двух административных центров Западная Китая - Чугучака и Кульджи. Движением же по киргизским землям они надеялись выказать свою власть и влияние над сим народом и склонить его на свою сторону. В видах скорейшего достижения этой цели, китайцы, в то же время, высылали своих тайных агентов в киргизские кочевья и в значительном числе распространяли прокламации между султанами Большой и манапами Дикокаменной орды. С тою же целью, еще зимою 1862 года илийское (кульджинское) начальство дозволило киргизам Большой орды, рода атбан, кочевать на север от р. Или, даже за городом Хоргос по направлению на восток к г. Кульдже и на юг от р. Или за р. Чарын, чего прежде никогда не допускалось. Кроме того, илийское начальство старалось водворить своих калмыков в стране верховьев р. Текеса и выслало туда тех, которые уже давно поселились в окрестностях г. Кульджи, тогда как прежде верховья р. Текеса всегда занимались кочевьями дикокаменных киргиз рода Богу, а калмыки кочевали далее на восток. Сведения об этих действиях китайцев, доставленный нашим генеральным консулом в Кульдже И. И. Захаровым, согласовались и с донесениями о том же начальника Алатовского округа и киргиз Большой орды полковника Колпаковского. По его распоряжению для наблюдения за китайцами был выставлен казачий отряд, близ границы, на р. Каркаре, под начальством штабс-капитана Блюменталя.
Ввиду этих тревожных известий, полученных с китайской границы, я поспешил выехать ранней весной 1862 года из Омска на китайскую границу, чтобы на месте руководить производством съемочных работ и наивыгоднейшим размещением отрядов на границе. Путь мой пролегал на этот раз через Семипалатинск и Сергиополь на Копал. Отсюда я предполагал направиться прямым путем на китайскую границу, вблизи которой, в Коксуйском пограничном казачьем поселении (в 1400 верстах от Омска), должно было состояться, по предварительному обоюдному соглашению, свидание мое с нашим генеральным консулом в Кульдже И. И. Захаровым. По пути моего следования я заметил со стороны встречавших меня киргизских султанов и почетных людей некоторую сдержанность в разговорах со мною, что и служило подтверждением приведенных выше сведений о происках китайцев в среде приграничных киргиз. При таком положении дел, вооруженное занятие границы оказывалось вполне необходимым. Нам неотступно следовало заблаговременно занять войсками важнейшие местности приграничной полосы, которые нам необходимо было удержать за собою как долженствующие отойти к владениям России на основании Пекинского трактата.
Кроме того, ввиду появления значительных китайских отрядов в наших пределах под предлогом осмотра границ, необходимо было не допустить китайцев переходить за линию их постоянных пикетов на том основании, что по Пекинскому трактату этою линиею собственно и обозначается государственная граница. Следовательно, переход за линию постоянных пикетов мы имели некоторое основание признавать как бы за нарушение русской территории. Но прежде чем распоряжения о расположении наших военных отрядов по всему протяжению границы с Западным Китаем со стороны Семипалатинской области [В то время в район Семипалатинской области входила и вся нынешняя Семиреченская область.], т. е. от озера Зайсана до Иссык-Куль, были приведены в исполнение, китайские отряды, высланные по распоряжению илийского цзянь-цзюня из Кульджи, успели проникнуть с одной стороны к озеру Иссык-Куль, а с другой к р. Караталу, с намерением двинуться к укреплению Верному и г. Копалу. Действия китайских отрядов, из коих к первому присоединилось до 300 вооруженных калмыков, были явно враждебны. Попытка проникнуть в наши пределы одного из этих отрядов под начальством генерала Хабцисяня <…> была остановлена благоразумными и решительными действиями нашего отряда под начальством Генерального штаба капитана Проценко. Означенный офицер обуздал дерзость и наглую настойчивость китайского начальника и без выстрела заставил значительный китайский отряд удалиться из наших пределов. Чтобы объяснить более подробно действия отряда капитана Проценко на юго-востоке Заилийского края близ озера Иссык-Куль, должно сказать, что ранней весной 1862 г. Хабцисянь с отрядом силою до 800 человек, перейдя линию постоянных китайских пикетов, направился к р. Каркаре, которая, как известно, по соединении с р. Кегеном образует р. Чарын. Незначительный отряд наш, стоявший на р. Каркаре под начальством штабс-капитана Блюменталя, был окружен значительным китайским отрядом. Успев привлечь на свою сторону адбановского бия Саурука, китайцы заставили его вооружить до 200 киргиз, которыми и были заняты все подступы к позиции, занимаемой нашим отрядом. Это было сделано с тою целью, чтобы перехватывать почту и отбивать продовольствие, доставляемое в наш отряд для находящихся при нем наших мирных киргизов. Наконец, зная, что при нашем отряде находятся султаны и почетные люди из киргиз Большой и Дикокаменной орды, китайцы неоднократно пытались, обложив отряд со всех сторон, захватить султана Тезека и манапа Сарпека. Но попытки эти не удались и китайцы, получив сведение о движении наших войск к р. Каркаре на подкрепление стоявшего там отряда штабс-капитана Блюменталя, снялись с занимаемой ими позиции и поднялись вверх по р. Каркаре к горам и затем круто повернули на Кумурчи и Текес. Войска, двинутые на подкрепление отряда штабс-капитана Блюменталя, составляли отряд капитана Проценко.
Следуя с вверенным ему отрядом по северному берегу озера Иссык-Куль, капитан Проценко получил сведение о затруднительном положении отряда штабс-капитана Блюменталя на р. Каркаре и о движении этого отряда, - по уходе китайцев, с р. Каркары к озеру Иссык-Куль. 18 мая оба отряда соединились на р. Карабатпаке. Здесь капитан Проценко получил через лазутчиков сведение, что все китайские войска, двинутые к границе, направились также к озеру Иссык-Куль через Сан-Ташский горный проход и уже стоят на р. Туп, впадающей в восточную оконечность озера Иссык-Куль, севернее мыса Куке-Кулусун. По получении этих известий, отряд наш снялся с лагеря на р. Карабатпаке и выступил к Сан-Ташу. Когда отряд подошел к р. Чин-Тал, где предположено было остановиться на ночлег, показалась выходящая из ближайшего ущелья на фланге отряда толпа вооруженных китайцев. Хорунжий Грязнов, посланный с сотней казаков для захвата китайцев, немедленно это исполнил и привел их в наш лагерь, где у них тотчас же было отобрано оружие. По показаниям этих пленных, они, в числе 20-ти человек при 3-х офицерах, были высланы для собрания сведений о том, где именно находится русский отряд. Из дальнейших расспросов оказалось, что китайский отряд, силою до 1 тыс. человек, из коих 800 собственно китайцев, а 200 киргиз, был направлен в наши пределы из Кульджи, под начальством известного генерала Хабцисяня.
20 мая, еще до рассвета, отряд наш в составе 2 сотен казаков, 2-х горных орудий, ракетной и конной команды, вместе с отрядом штабс-капитана Блюменталя, выступил против китайцев. В скором времени, в виду нашего отряда показались два китайских лагеря: большой и малый. Табуны лошадей и верблюдов спокойно паслись по сторонам. По всему было видно, что китайцы не ожидали нас. В то время, когда наш отряд стройно и в сомкнутом порядке двигался прямо на ближайший китайский лагерь, китайцы бросились собирать табуны лошадей и выслали вперед небольшой разъезд, который при нашем приближении тотчас же повернул назад.
Вообще внезапное появление нашего отряда произвело суету в китайских лагерях. Пользуясь этим, капитан Проценко признал необходимым безотлагательно действовать против китайцев самым решительным образом, чтобы не дать им опомниться и, в то же время, наказать их за наглые и дерзкие действия против отряда штабс-капитана Блюменталя. С этою целью предположено было, пройдя линию китайских лагерей, зайти им в тыл и затем, быстро развернув боевой порядок, ударить на китайцев и тем покончить дело.
Такой план действий представлял еще и ту важную выгоду, что, зайдя в тыл китайцам и став на единственном удобном пути сообщения с Кульджой, проходящим через Сан-Ташский горный проход, наш отряд тем самым совершенно отрезывал им отступление по этому пути, между тем как сам через это движение становился на удобнейшем сообщении с укр. Верным.
Это фланговое движение нашего отряда, в сильной степени озадачившее китайцев, было совершенно в стройном порядке: впереди шли в походных колоннах две сотни казаков, за ними горные орудия и ракетная команда, далее обоз, пехота, посаженная на лошадей, и казаки отряда штабс-капитана Блюменталя. Значительное протяжение, которое занимал наш отряд при следовании в походном порядке, отрядный обоз и довольно большое число киргиз ведения султана Тезека и манапа Сарпека, бывших при наших войсках, - все это, в совокупности, придавало русскому отряду грозную силу. Произведенное впечатление еще более усилилось, когда вся походная колонна круто повернула вправо и быстро развернулась на рысях фронтом к китайским лагерям. В первой линии расположились две сотни сибирских казаков в развернутом строе, имея в интервале между сотнями горные орудия и ракетные станки. Во второй линии стали: конная пехота, казаки отряда штабс-капитана Блюменталя и киргизы. Затем, по звуку труб, боевой порядок стройно двинулся вперед против китайцев. Занимавшие ближайший малый лагерь киргизы ведения адбановского бия Саурука и других, собравшись беспорядочными толпами впереди его, вскоре отступили перед нашим отрядом. Русский боевой строй, при звуках труб, прошел левым флангом через оставленный лагерь и по сигналу был остановлен перед большим, собственно китайским лагерем в расстоянии около 60-ти саженей, причем снявшиеся с передков орудия и установленные ракетные станки были изготовлены к немедленному открытию огня. Вслед за тем с китайской стороны выехал переводчик, из объяснений которого с нашим переводчиком сотником Бородиным, оказалось, что китайцы не имеют никаких враждебных намерений против русских. Тогда капитан Проценко немедленно потребовал выдачи передавшихся китайцам адбановского бия Саурука и других киргиз. Китайцы отвечали, что они готовы исполнить это требование, но, к сожалению, Саурук и его киргизы бежали из лагеря.
Затем, перед открытием переговоров между начальниками русского и китайского отрядов, было условлено, чтобы всем китайцам, по звуку русской трубы, слезть с лошадей, что и было ими неукоснительно исполнено. Наши же казаки сошли с лошадей уже по второму сигналу. В то же время, капитан Проценко, штабс-капитан Блюменталь, все офицеры отряда и приглашенные почетные киргизы Тезек Нуралиев, Сарпек и другие, а также начальники китайских войск Хабцисянь с амбанем Ходором и их свитой съехались на середине пространства между китайским лагерем и позицией, занятой нашим отрядом. Капитан Проценко объявил Хабцисяню, что, войдя самовольно в русские пределы, китайцы этим поступком нарушили дружественный отношения с Россией, и хотя следовало бы, чтобы китайский отряд положил оружие, но на этот раз он признает возможным ограничиться только требованием не медля ни минуты в виду нашего отряда снять свой лагерь и возвратиться через Сан-Ташский горный проход в свои пределы. Тогда Хабцисянь просил выдать ему свидетельство, что капитан Проценко действительно действует согласно воле русского правительства и что действительно земли эти считаются владениями России. Изъявив на это немедленно свое согласие, капитан Проценко с твердостию заявил китайцам, чтобы они немедленно же удалились из наших пределов. Все просьбы Хабцисяня послать за приказаниями в Кульджу и отсрочить выступление хотя на сутки или только на несколько часов были решительно отвергнуты. Тогда китайцы, убедившись, что из их затруднительного положения кроме немедленного отступления не может быть никакого другого выхода, начали снимать свой лагерь и затем двинулись мимо фронта наших войск по направлению к Сан-Ташу. С песнями и при звуках труб, наши войска следовали почти в упор за китайцами.
Таким образом отряд наш преследовал китайцев до самого входа в горное ущелье Сан-Таш, где и был остановлен, когда уже обнаружилось, что китайцы безостановочно пройдут его. По остановке нашего отряда у Сан-Ташского ущелья, все киргизы, как находившиеся при нашем отряде, так и прибывшие из соседних аулов, а также из волостей Сарпека, приготовлявшихся, по проискам китайцев, действовать враждебно против русских, явились к начальнику нашего отряда с приветствиями и выражениями преданности русскому правительству.
Таковы были результаты военно-политической победы, одержанной нами над китайцами в недрах Средней Азии. Такой образ действий начальника нашего отряда, заставивший китайцев без выстрела отступить из наших пределов, как нельзя более соответствовал тогдашнему положению дел в виду предстоявших мирных переговоров в Чугучаке об установлении государственной границы на западных пределах Китая и заслужил полное одобрение Министерства иностранных дел.
Действие других китайских отрядов, высланных из Чугучака и Кульджи для осмотра границы далеко за линию постоянных пикетов, также не имели успеха. Так, отряд, выступивший из Чугучака 4-го апреля, силою до 70 человек, над начальством помощника тарбагатайского хэбэй-амбаня Болгосу, к которому на пути примкнули до 250 байджигитовских и кызаевских киргиз, следовал на юг к озеру Ала-Куль. Чтобы остановить движение этого китайского отряда и не допустить его в наши пределы, был выслан из Урджарской станицы небольшой казачий отряд под начальством есаула Баранова. Поворотив на север, китайский отряд, в сопровождении наших казаков, следовал на р. Хатын-Су, где амбань Болгосу выразил желание перейти за эту реку и побывать в станице Урджарской. Но наш отрядный начальник есаул Баранов решительно объявил, что без разрешения своего начальства он пропустить их далее не может. Хотя такое категорическое возражение и не понравилось амбаню Болгосу, но он не долго настаивал на этом и отправился со своим отрядом, в сопровождении нашего, к пикету Бахты, близ Чугучака. Простояв так несколько дней, китайцы перешли через Тарбагатайские горы и следовали к озеру Зайсану, где, по полученным сведениям, они были недружелюбно приняты окрестными киргизами. 25-го мая отряд возвратился с озера Зайсана в Чугучак.
Спустя месяц после экспедиции из Чугучака, другой китайский отряд, силою до 55-ти человек, под начальством состоящего в чине генерала Чиб-чжин-чи, выступил из Кульджи по направленно к р. Коксу. К этому отряду, для указания местности, присоединились на пути девять подвластных нам киргиз адбановского и сувановского рода Большой орды. Переправляясь через р. Коксу, в 16 верст, ниже нашего пикета того же имени, китайцы подошли к реке Караталу. Но здесь были остановлены нашими казаками, высланными из г. Копала и собранными с ближайших пикетов, и удалены обратно за реку Коксу, а потом и в свои пределы за Югенташский горный проход и реку Борохуцзир.
Продолжение: «Неправильный взгляд на дело»
Другие отрывки из книги И. Ф. Бабкова:
• Омск;
• Ковалевский, Гасфорд, Валиханов;
• Несколько слов о сибирских казаках;
• Зайсанский пост: Основание;
• Нападение кызылаяков на Зайсанский пост.