Вдоль путей. Новый виток экспедиционного движа: как Даня и Мика плывут внутри своей временной реки
Будучи в «Монетке», допустил огромную ошибку, назвав Мику «малышом», когда Даня рвался помогать мне выбирать продукты, я отправил его набирать лимоны и мандарины, предложив взять с собой «Малыша Мику».
Мика услышал.
Дождавшись, покуда расплатимся и выйдем из магазина, в жанре легкой и ненавязчивой раздумчивости Мика решил уточнить кто это из нас всех «малыш».
- А что, качок, что ли? - Даня решил поучаствовать в дискуссии у светофора: ждали, когда загорится зеленый и Данель решил меня поддержать.
- Если по математике, то и качок, можно и так сказать, - Мика был скромен, но непреклонен.
Теперь мы зовем его «математический качок», но изредка и сугубо по-доброму.
Надо сказать, что Мика качок не только по математике, но и по свойствам памяти, которая работает у него во все направления едва ли не с младенчества - по крайней мере, места, в которые мы отправились в самую первую нашу экспедицию шесть лет назад, он вспоминает мгновенно.
Возможно, это были самые яркие его воспоминания о визитах на Урал в недавнем младенчестве, но, подойдя к железнодорожным рельсам, он радостно заголосил «би-би каноны» («автомобильные колеса»), раз уж рядом с насыпью расположилась автостоянка стоянка жилого комплекса «Ярославский».
Раньше мы путешествовали здесь с коляской, в которой Мика ехал, а Даня вновь хотел в ней оказаться, чтобы не идти, но «кататься младенчиком», а теперь идем в даль светлую, навстречу закату у линии горизонта, своим пешим ходом.
Мама Лена решила, что вечерние прогулки должны стать ежевечерним украшением каникул, дабы у семьи возникала возможность передышки и подготовки к следующему рабочему дню.
К тому же, набегавшись и напрыгавшись по рельсам, да по шпалам, малышня засыпает как только добредает до кроватей: экспериментальным способом было установлено, что отсутствие экспедиций во второй половине дня удлиняет худшее растягивает ритуал перехода ко сну на пару другую часов…
…тем более, что нам ведь вновь важно экономить «последние силы»: после череды дождливых, пасмурных дней, скомканных выходных и двух дней рождений, возвращается южный антициклон, нам предстоит «веселая» неделя, а то и все десять беспощадного (для меня, разумеется), знойного солнца.
Сегодня дважды собирали бассейн. Оба раза на сборке отличился Данеля - он рукастый в папу. Мыслит инженерно и неформатно, зрело и творчески. А еще разрисовал мелками все заборы и твердые огородные поверхности в стиле ар-нуво так, что любой Эрте позавидует.
Значит, Мика у нас качок по абстрактному мышлению, а Даня - по конкретности жизнеобеспечения. У него и разговоры всегда такие же конкретные, по большей части крутятся вокруг денег, конфет и паркура.
Вечером мы втроем дошли до конечной троллейбусов, где стада спящих машин с опущенными рогами, уткнувшись носами друг в друга, уже дремали в ожидании утренней смены, не обращая никакого внимания как Даня показывал нам всякие приемы скалолазания на первой же случайной перекладине у конца 12-го маршрута.
Я-то хотел повести парней на игровую площадку нового жилищного комплекса, где и снаряды пожирнее и горки понаряднее, а в песочнице, построенной в виде средневекового замка, мы не раз находили беспризорные игрушки…
Но Мика про такое богатство еще не знал, а Даня уже не помнил, вот и зависли у самой ближайшей к рельсам девятиэтажки, между мусоркой и стройкой.
Раньше тут была одна из окраин поселка, переходившего в зону отчуждения, складские и предзаводские пустоты, но теперь почти все вокруг посносили, воткнули букет человейников для чердачинского среднего класса и местность поменяла судьбу и социальный ландшафт радикально.
Правда, парней это соседство былой бедности и новых кварталов, защищающих свои игровые территории кодовыми замками, совсем не смутило.
Даня доходчиво объяснил нам с Микой, что для бывалого паркурщика невозможного нет.
- Что ты видишь здесь? - Спросил он, указывая на три старых и толстых тополя, покрытых корой, напоминающей чешую дракона постпенсионного возраста, сбоку от спортивных снарядов.
Я неизобретательно промямлил что-то про деревья, так как пристально наблюдал за Микой, который обдирал с репейного куста колючки: математический качок решил выложить на собственной майке самый улыбчивый смайлик во всем окружающем мире.
Для широты и размаха улыбки Мике не хватало пары-другой репьёв, вот он и ринулся искать их в сторону помойки со строительным рвом и объявлением «Опасная зона».
- Ты не понимаешь, какой здесь сокрыт потенциал для опытного паркурщика, - продолжал Даня, но исследовать чешую пенсионерского дракона не стал, горизонтально повиснув на указателе с объявлением про опасную зону.
- Все-таки, на твоем месте, я висел бы в более комфортном месте…
- Например, у железнодорожных путей? - Резонерствовал Даня, - чтобы тебе было что фотографировать?
Данель был прав: предыдущие снимки мы сделали у тупичка, где рельсы уходят под асфальт, зато вокруг полно эффектных указательных знаков.
Там, где мы, совершенно случайно остановились, чтобы съесть по банану, которые мама Лена, вместе с питьевой водой, уложила к Мике в рюкзак: малыш вырос в совсем иной культуре, ничего не знающей о дедовщине, поэтому рюкзак вызвался нести сам, потребовав у мамы на прощание:
- Дай мне, пожалуйста, воду для моих приключений…
Под «приключениями» подразумевалась «экспедиция» (тоже ведь длинное слово), способная отбросить нас в прошлое на сколько-то лет назад. Во времена, когда Даня был в семье самым маленьким и это он путешествовал в коляске, а «Ярославский» лишь строился.
Потом ЖК достроили и заселили. Появились новые люди, в основном, с собаками и мобильными телефонами - видимо, одним из главных правил хорошего тона среди челябинских новоселов является одновременное выгуливание собак и бесконечные разговоры «за жизнь».
Нам, деревенским, это немного смешно, но и грустно - мы еще помним ту местность пустынной и двухэтажной.
- Разве мы - деревенские? - Обязательно спросил бы в этом месте Мика (а он и спросил)... - Как это мило, приехать к бабушке и дедушке в деревню!
Видимо, у них там, в Израиле, ну, или в детских книжках с картинками, деревня - что-то совершенно особенное, а не какая-нибудь бесцерковная слобода с медленным интернетом, заросшая лебедой да лопухами.
Накануне Лена рассказывала про экологическую направленность обучения Данеля и Микаэля, отправленных в специализированную школу продленного дня - с еженедельными экскурсиями в сафари к клеткам с животными или же экспедициями в какие-нибудь отдаленные живописные места с головастиками в лужах.
Вот почему, съев бананы на краю железнодорожного полотна, Даня торжественно забрал шкурку у брата и начал осматриваться куда бы ее зашвырнуть.
Темнело, ЖК «Ярославский» светил из-за поворота сотнями ярких окон, напоминая «Титаник» в порту Рейкьявика и Даня решил выбросить шкурки в сторону автостоянки.
- Уверен? - Спросил я.
- Так это ж органика, - не растерялся Данель. - Так меня учили в экологическом классе. Мы дружим с учителями, они дурному не учат.
Иногда ребята выражаются удивительно высокопарно, так как их русский язык законсервирован строгими семейными обстоятельствами.
- Мы тоже дружим с учителями, - начал свою песнь Микаэль. Я знаю, что и это - чистая правда: Лена неоднократно рассказывала какие трогательные и теплые отношения установились в их специализированной экологической школе и как молодые учителя поют ученикам свои любимые песни под гитару.
Я и видео про это видел. Так что банановые шкурки улетели на обочину по вполне осознанной педагогической траектории.
В этот поздний час стоянка перед «Ярославским» заполняется автомобилями, уставшими за долгий и жаркий четверг, почти без пробелов. Разъезжаясь по парковочным местам, машины выхватывают из подступающей темноты рельсы и шпалы, ну, и нас заодно.
Усталые, но довольные возвращались пионэры домой.
Ухоженные, оцепенелые легковушки стоят рядами, крыши их блестят под прожекторами (вот только что вспыхнули) разными оттенками, мы идем мимо по шпалам, по шпалам, а я вспоминаю, как укладывал Мику спать в его несознательном младенчестве. В полуденную тридцатиградусную жару какое-то лето назад.
Чтобы малыш поскорее уснул, я возил его по улицам Печерской, Железной и Столбовой, напевая, как когда-то, бесконечную песню акына:
Вот желтая машина,
Вот черная машина,
Вот красная машина,
Вот белая машина…
Вот черная машина и снова и опять…
Вот и теперь тихо запеваю себе под нос, чтобы не прерывать диалог братьев на самые жгучие и первоочередные темы, а Мика слышит стихийное это акынство, доносящееся словно бы из предыдущей жизни и глаза его, без того громадные и беспризорные, увеличиваются еще сильнее.
Сегодня снова ели пельмени и Мике достался сладкий.
- Счастливый пельмень вкусным не был, - констатировал Мика упущенную возможность с таким печальным видом, над которым десятилетия, если не века, трудилась вся обобщенная скорбь израильского, армянского и российского народов.
Эти глаза, живущие отдельным потоком, в одно мгновение способны сделать Микаэля зрелым мужчиной умудренным глобальным жизненным опытом, но уже через секунду вернуть его в безалаберное детское состояние.
Стоит ему пробудить в себе очередную, вечно дремлющую бациллу очередной каверзы.
В этом они с Даней они - близнецы-братья.
- Откуда-то я помню эту песню, - говорит он с совершенно взрослыми интонациями, словно бы прислушиваясь к внутренним резонаторам и уверенно подхватывает мотив. Разворачивая его уже как свой собственный, неотъемлемый.
Мотив, из которого он состоит как рыба из воды, дабы непрерывность развития выбралась, наконец, на поверхность, став такой же ощутимой, как свежий летний ветерок, колеблющий шторку в окне на закате.
Тот самый прохладный и чистый воздушный поток, что зовется у нас «стокгольмским», так как приносит прямиком из Вазастана картинку мансард с открытыми окнами, в которых тюль шевелится вслед за вежливыми сквозняками, а по крышам, точно по рельсам и шпалам, неспешно шествует дорогой Карлсончик, передавая приветы детишкам сразу всей Ойкумены.
- Мы в город изумрудный идем дорогой трудной, идем дорогой трудной, дорогой непрямой, - У Дани на это всегда своя песня найдется. - Дима, читал ли ты «Волшебника изумрудного города»?
- Читал, конечно, - отвечаю, так как знаю, что мальчишки, пока в Россию приехать не могли, прослушали все семь волковских аудиокниг, а затем, разумеется, с маминой помощью, закрепили «прочитанный» материал мультиками.
Очень уж долго бабушкина деревня была им закрыта, очень уж долго пришлось всем скучать, ожидая новой встречи.
Мне лишь поначалу казалось, что отсутствие коляски в этом году выбьет почву из-под экскурсионного дискурса, который я усвоил много лет назад. Тем более, что деревня-то наша особенным разнообразием не блещет - можно пойти на железную дорогу, можно на стадион.
Изредка (часто не получится) можно прогуляться на Лесное кладбище или в сосновый бор, но вечером же туда точно не пойдешь - зябко да зыбко, темно и медведи с волками рыщут, щелкая зубами. Можно, конечно, пойти по магазинам - на АМЗ работают два «Магнита», три «Пятерочки», «СПАР» и даже «Дикси», плюс местная «Монеткой», не говоря уже о россыпи аптек и хозяйственных магазинов. А есть ведь еще три или четыре «Озона», обязательный «Валберис» и «Яндекс. Лавки» (даже «Суши - кайфуши» для особых урманов), гуляй, не хочу, конечно, если деньги имеются.
«…заветных три желания исполнит мудрый Гудвин…»
Разговаривая с парнями, я стараюсь не обобщать, однако трудно не удержаться от одного наблюдения: Даня и Мика живут в режиме реального времени.
Дети полностью совпадают с ним и, видимо, это такое специальное свойство детства - идти вровень с тем, что взрослые называют, порой, « темпоральным режимом», чтобы, слегка повзрослев, разбрестись по своим собственным временам и направлениям. Когда кто-то способен опережать хронологическую колею на много или же на полшишечки, а кто-то заведомо отстает.
Взрослые любят бороться с эпохой и родным историческим периодом, бесконечно рассуждая о том, что «наше время прошло» или «мимо утекает», а то и «навсегда ушло», а общность целого «поколения потеряли» (ну, то есть, забыли, оставив позади), заставив уступить мейнстрим то ли каким-то там «пенсионерам», то ли новой, стремительно подрастающей поросли, и лишь детки ничего о времени не думают.
Даня с Микой времени не замечают, не отмечают, а попросту плывут в нем и с ним, вот конкретно сейчас - по рельсам и шпалам, раз уж его много вокруг: так много, что даже с лишком. С горкой.
И вот уже экспедиции наши устаканились, вошли в привычку у всех домашних, как будто так и надо.
А я всего-то чередую стадион с железной дорогой, отвлекаясь то влево (троллейбусная конечная), то вправо - и тогда мы спускаемся с насыпи прямо в поселок, где под каждым под кустом летом был и стол, и дом, точнее, целая россыпь детских площадок, на освоение которых можно тратить долгие летние вечера, покуда они не закончатся.
Чего-чего, а детских площадок в округе так же много, как и аптек.
Летние приключения этого года:
1.Как меня рисовали, покуда я срисовывал других или Карандаши три года спустя. Буддийское лето: https://paslen.livejournal.com/2821201.html
2.Жаба без метлы. Болезнь и аномальная жара как летняя лихорадка южно-уральской полосы…: https://paslen.livejournal.com/2821858.html
3. Вдоль путей. Новый виток экспедиционного движа: как Даня и Мика плывут внутри своей временной реки: https://paslen.livejournal.com/2822553.html