Снова про деньги и шлягеры этого лета, появившиеся на территории аномального творчества
Мике нужно спать после обеда, а укладывается он с большим трудом. Уложить его в коляску и укатать до провала в сладкую дрёму, а потом и в крепкий сон - один из важнейших аттракционов каждого дня без перерывов на выходные.
Засыпает ребёнок от мерного покачивания коляски по поселковым дорогам.
Тут главное везти его всё время вперёд и не обращать внимание на первоначальное возмущение, когда Мике становится обидным, что сон его похищает в самый что ни на есть расцвет общественной деятельности, когда он, подобно Петру Первому, способен строить плотины, прорубать окно хоть в Европу, хоть в Азию и без конца носиться с Данелем по улице.
И тут, конечно, нужно стать специалистом совсем уже узкого профиля - вот как кашеваром, от которого требуется исполнение всего-то пары требований, но исполнение точное и безукоризненное.
Случай помог мне стать таким кашеваром, сочинив попутно, может быть, самые действенные свои тексты - по крайней мере, другие мои произведения не влияют на людей так быстро и отчётливо.
В тот солнечный день Мика вёл себя особенно капризно, никак не хотел угомониться в коляске, мурзился и постоянно вскакивал.
После того, как его уложили, вновь садился, вертел головой по сторонам, требовал кипячёного молока, хотя мы уже не на раз прошли всю улицу Печерскую и вышли к автомобильной стоянке возле бывшей фабрики глухонемых.
Ну, то есть, дошли уже практически до психбольницы.
А где стоянка - там автомобили, пожалуй, главный Микин интерес после кипячёного молока.
Можно, впрочем, сказать и так: молоко - оно же ради живота своего, тогда как к машинам у Микаэля интерес духовный.
А тут он ревел во всё горло и требовал продолжения банкета, мимо ехал какой-то жигулёнок, поднимая пыль, Мика увлёкся его движением, проводил глазами, пока тот аккуратно перебирался через ухабы и выбоины, замолчал на пару мгновений, чтобы я успел вставить: Вот синяя машина…
Тут Мики посмотрел на меня с интересом, точно только сейчас обнаружил моё существование, которое, впрочем, тут же ему наскучило, потому что с другой стороны дороги открылась автомобильная площадка и мне ничего не оставалось, как продолжить петь о том, что я теперь видел. А вот чёрная машина,
А вот белая машина,
Вот зелёная машина,
А это жёлтая машина
А вот машина цвета мокрый асфальт…
Возле входа в тренажёрный зал «Бомбер», разместившийся на втором этаже бывшей фабрики глухонемых, действительно стояла машина цвета мокрый асфальт и из неё вышел парень со спортивной сумкой на плече.
Главное уложить «цвет мокрый асфальт» в размер, а интонация пришла сама собой - протяжная и немного жалостливая, как у сиротских песен. Обобщающая умонастроение засыпающего человека, насильно вырванного из привычной ему дневной активности, когда игры и развлечения сменяют друг друга на бешенной скорости.
Возле «Бомбера» мы завернули за угол и нам открылась другая автостоянка, полностью забравшая внимание Мики, человека, между прочим, весьма податливого влиянию музыкального ритма.
Тем более, что здесь нам открылся совсем новый мир других машин, цвет которых чередовался в шахматном порядке. Вот чёрная машина
Вот белая машина
Вот чёрная машина
И снова белая машина,
И серая машина,
И белая машина,
И синяя машина опять…
Синяя машина всегда стоит между остановкой маршруток «Больница» и круглосуточным продуктовым в стене пятиэтажного дома, в котором весь посёлок покупает пиво из кег.
Это значит, что мы прошли «Бомбер», дворы со складами бывшей фабрики глухонемых и приближаемся к площадке у «Глухарей», а там уже и до местного «Магнита» недалеко.
Тут налетел ветер, я потянулся, чтобы поправить у коляски шезлонг и закрыть окошко сверху (оно делает Микино средство передвижения похожим на автомобиль с открытым верхом) и тут заметил, что ребёнок спит.
Количество пропетых автомобилей, каждый из которых следует, видимо, зафиксировать внутренним взором, срубил парня так, что даже соска выпала.
Экспромт оказался крайне действенным.
Каждый раз, когда я начинаю петь про цвета встреченных или умозрительных машин, Мика впадает в медитативный покой и быстро успокаивается, видимо, визуализируя каждый упомянутый автомобиль до вполне осязаемой материализации.
Хит действует неукоснительно и ещё ни разу не подводил.
Поспорить с ним может только другая июльская новинка, сочинённая мной для разнообразия как раз между «Бомбером» и «Магнитом», когда коляска с засыпающим Микой едет по улице Кузнецова мимо психушки, где все маршрутки, разъезжающиеся по Чердачинску в разные стороны, возвращаются домой.
Они сворачивают с Блюхера на Кузнецова возле автозаправки и выстраиваются в очередь друг за другом, поэтому в моём новом хите тоже возникает перечислительная интонация - я вдруг понял, что восприятие Мики не такое быстрое, как у взрослых, и если повторять одно и то же выражение пару раз подряд, то он вполне успевает объединить сразу несколько движений или высказываний в одно, ну, и нагоняет его лучом своего внимания.
А ещё Мике слово «автобус» фонетически нравится - с просторными гласными посредине, напоминающими окна в маршрутке: большие, немытые, они, тем не менее, пропускают целые омуты летнего света. А вот ещё автобус,
А вот другой автобус
А вот другой автобус
Траля-ля-ля-ля-ля…
А вот опять автобус,
А вот ещё автобус,
И вот опять автобус,
Траля-ля-ля-ля-ля…
Открою секрет. Если будете укладывать Мику под колыбельную про автобус, не манкируйте последней строчкой куплета с «траля-ля-ля-ля».
В этом зонге именно он - самое главное и петь его нужно с каким-то особенным чувством, настойчиво и проникновенно: ровно до тех пор, пока Мика не закроет глаза и не выпустит из рук бутылочку с молоком из рук.
Пока Мика отсыпается, семья живёт напряжённой и деятельной жизнью - все бросаются к недоделанным делам, Даня, например, раскладывает игрушки, извлечённые из того самого гаража, где четверо суток просидела в заточении Василиса.
Она, собственно, туда и проскользнула в тот самый момент, когда Лена извлекала из забвения коробки с игрушками прошлых сезонов - судя по куклам, еще совсем Полины.
В конце каждого лета, когда дети разъезжаются по своим городам и странам, дед собирает всю пластмассовую мелочь по двору и песочнице, чтобы отнести в гараж, а потом забывает о них за зиму.
И в начале нового сезона, возобновлением сезонного быта, мячи, тазы и ведра, пирамидки, кораблики и прочий ширпотреб заново закупаются с удвоенной силой.
А тут за мангалом пошли в гараж и вытащили на свет божий предметы минувших лет, из-за чего игрушек вдруг стало много-много.
И пока Мика спит, Даня снимает с находки все главные пенки, потому что позже придёт младший брат и разметелит предметы по околотку - в желаниях своих он пока непоследователен и совсем не стабилен.
Чаще всего Мике хочется обладать теми же артефактами, что и у брата, из-за чего возникают всяческие коммуникативные затыки, когда старший должен почему-то проявить мудрость и обязательно уступить.
Рядом с Даней, взахлёб ушедшему в корзины с яркой мелочью, сидит баба Нина и вспоминает, что, например, вот эта погремушка была у Полины в самое первое лето - она её купила, когда Поля ещё в родильном доме была.
- Специально ведь поехала в «Детский мир». Ох, тогда я ещё бегала по городу совсем как молодая…
- Баба Нина, так ты и сейчас как молодая, смотри, как хорошо всё помнишь. Значит с головой у тебя всё в порядке.
Когда Мика просыпается, общий порядок обрывается: все вновь сосредотачиваются на младшеньком. Кормят его (опять ест плохо), собирают на улицу и отправляют со мной и с Даней на площадку.
Здесь Мика, потеряв внимание в Дане и его вновь обретённым артефактам, начинает строить кольцевую дорогу для пластмассового трактора. Чертит пальцами в гравии скоростные магистрали, а потом возит по ним трактор на ниточке.
Возит и не замечает, как вихрастый мальчик с неумными глазами, с которым его старший брат тянется играть, несмотря на кислую и высокомерную физиономию, жалуется подружкам, забравшись на горку, что с ним никто не играет.
- Весь двор меня, блядь, игнорит. А знаете, как это обидно?!
Подружки утешают вихрастого мальчика с неумными глазами (он немногим старше Данеля, но выше его на две головы), что они-то всегда с ним рядом, вот даже девочка, известная песней про мир пауков.
Сегодня у неё другая тема и она объясняет общественности, сгруппировавшейся на крыше горки, что нужно есть корни растений, это, мол, крайне полезно.
Молнией срывается она с горки, несётся к бордюру, вырывает какой-то сорняк, с ним снова взлетает на горку и вот уже требует от всех, чтобы попробовали. Вихрастый мальчик хоть и с неумными глазами, но корень дикой ромашки в рот не сует, а вот товарка её (главная Данина симпатизантка) мгновенно засовывает ромашку, с которой подруга заботливо стряхнула песок и дёрн, между зубов и даже начинает жевать.
Если долго гулять на детской площадке - вот как мы сегодня - то кино можно увидеть целиком, сразу же всю серию: через какое-то время мы с Микой отвлекаемся от строительства окружной дороги на дикий крик.
Пьяная тётка кричит на весь микрорайон что-то об аллергии, явно работая на публику.
- А если бы ты начала задыхаться? А если бы твоя подружка сказала бы тебе спрыгнуть с крыши, ты бы тоже спрыгнула? Ты же аллергик! Про отёк Квинке слышала?
Ну, то есть, пьяная мамка вышла с хахалем во двор, а дочка кинулась к ней с рассказом про полезные свойства корня ромашки, за что и отгребает по полной программе.
Рядом с этой громокипящей мамкой, замечаю Даню на корточках.
Он приземлился рядом с подружкой-отравительницей и внимательно слушает истошные женские крики. Разве что не конспектирует. Потом бежит ко мне, удивляться странному поведению чужой матери, вслух.
- Понимаешь, Данель, она пьяная. Ты уже давно хотел узнать, что такое быть пьяным - вот и посмотри, как она кричит. Пьяный человек никого и ничего не стесняется, видишь? И может кричать на других людей во все горло на всю улицу.
Мика продолжает прокладывать дорогу. Упорно и неуклонно, продлевает пути к отдалённой скамеечке за ясенем, на которой занимается китайской гимнастикой странный человек с бородой.
Уже не первое лето наблюдаю за этим эпизодическим гимнастом в возрасте, возникающим со своими плавными, танцующими упражнениями в разных концах посёлка.
Катишь, порой, коляску по Калининградской, мимо стадиона, и он там, где-нибудь в углу, подобно коту, тянется вбок.
Или на площадке у школы для дураков его встречали, творящего нелогичные пасы руками, или вот у «Глухарей», где он живёт в тени высоких деревьев.
Таких стихийных дзен-буддистов в Чердачинске много.
Надо сказать, что Николай Фёдорович Болдырев, главный буддист земли южноуральской, тоже ведь когда-то проживал в нашем посёлке АМЗ в двухэтажке по улице Омской, где мы с ним ещё в прошлом веке и познакомились.
Но Николай Фёдорович Болдырев свои морально-этические и религиозные искания превратил в творчество, слава о котором разошлась по всей Руси великой, а нынешний бородач никак на себе особенно не настаивает - качается в разные стороны у кустов боярышника, подобно тени, молчаливый и самоуглублённый.
Кажется, он не выходит из транса, даже когда строительство скоростной магистрали упирается ему прямо в ноги - внезапно он обнаруживает рядом с собой упорного младенца, улыбается ему в глаза (Мика требовательно смотрит на бороду, мол, уступи дорогу) и вновь погружается в транс.
На скамейке рядом, я замечаю коньячный шкалик и восхищаюсь дядечкой, стараясь при этом не упустить Мику из виду, ещё сильнее - в отличие от Болдырева Н.Ф. дяденька не идёт вслед за Кришнамурти и Ошо, но синтезирует собственный «русский дзен», соединив медитацию с дубильными веществами.
Борода замирает, стоя на одной ноге, чтобы под другой Мика мог построить ещё один участок скоростной магистрали, по которой в будущем помчат скоростные составы и караваны дальнобойщиков, а мне начинает казаться, что вот, ещё мгновение, и он зависнет над землей, дабы не мешать инженерным работам.
Или же растворится в воздухе без следа - вот как Мика: пока я ожидал немедленной левитации бороды, он исчез.
Кручу головой - а Мика уже на другой стороне площадки, возле горки трётся: Даня-то с неё скатывается, а Мике наверх одному нельзя.
Он тогда что учудил: когда брат демонстративно съехал перед ним раз в третий или в четвёртый, подкрался к нему на самом съезде и стащил с него тапки.
Стащил и побежал по кругу победы - точно в соревнованиях каких-то рекорд поставил, а теперь вместе со всем стадионом радуется.
Потому что сегодня на стадионе, то есть, на площадке в центре «Глухарей» аншлаг: все лавочки заняты мамами, их подругами и няньками, а все снаряды оккупированы детьми - лето же, тепло, дни длинные и кажется, что нет им ни конца, ни края, а детство, расплескиваемое у качелей с каруселями, будто бы заразно.
Ему хочется поддаться, его можно подхватить воздушно-капельными способом или, как минимум, подпитаться, начав строить руками в песке собственный автобан.
Набегавшись по кругу, Мика сам приносит Дане тапки, так как всё заканчивается - не только вот эта конкретная игра или гимнастика у бороды, но и целое лето, ещё вчера казавшееся почти бесконечным.
По дороге с площадки мы опять идём мимо «Бомбера» и всех его автостоянок.
Здесь, у истока улицы Печерской, действительно аномальное место повышенной творческой активности, когда в голове начинают ворочаться стихи и самые необычные мысли.
Причём, судя по всему, не только у меня.
Внезапно Даня ловит за хвост странную интенцию, которую разворачивает вот в такой диалог.
- Вот бы весь мир состоял бы из денег и тогда можно было брать денег сколько угодно.
- А зачем тебе нужны деньги?
- Чтобы быть богатым.
- Богатство должно быть в голове, Данель. Если человек не богат в голове, то ему никаких денег не хватит, сколько бы у него не было, а всё будет мало.
- Как это богатый в голове?
- Ну, это ведь так и говорится - «духовно богатый человек», который делает хорошие дела, чтобы мир стал лучше. Который самостоятелен и умеет всё делать своими руками, поэтому не зависит от других людей. Тот, с кем интересно говорить и который умеет трудиться.
- Мда, как же тогда богата тогда моя мама!
К следующему лету забудутся все подробности нынешнего сезона - все игры и шлягеры, сочинённые на ходу, товарищи по площадке и особенности погоды. Будет что-то другое, а мелочь дед соберёт и сложит в гараж. Чтоб не помнили.
Засыпает ребёнок от мерного покачивания коляски по поселковым дорогам.
Тут главное везти его всё время вперёд и не обращать внимание на первоначальное возмущение, когда Мике становится обидным, что сон его похищает в самый что ни на есть расцвет общественной деятельности, когда он, подобно Петру Первому, способен строить плотины, прорубать окно хоть в Европу, хоть в Азию и без конца носиться с Данелем по улице.
И тут, конечно, нужно стать специалистом совсем уже узкого профиля - вот как кашеваром, от которого требуется исполнение всего-то пары требований, но исполнение точное и безукоризненное.
Случай помог мне стать таким кашеваром, сочинив попутно, может быть, самые действенные свои тексты - по крайней мере, другие мои произведения не влияют на людей так быстро и отчётливо.
В тот солнечный день Мика вёл себя особенно капризно, никак не хотел угомониться в коляске, мурзился и постоянно вскакивал.
После того, как его уложили, вновь садился, вертел головой по сторонам, требовал кипячёного молока, хотя мы уже не на раз прошли всю улицу Печерскую и вышли к автомобильной стоянке возле бывшей фабрики глухонемых.
Ну, то есть, дошли уже практически до психбольницы.
А где стоянка - там автомобили, пожалуй, главный Микин интерес после кипячёного молока.
Можно, впрочем, сказать и так: молоко - оно же ради живота своего, тогда как к машинам у Микаэля интерес духовный.
А тут он ревел во всё горло и требовал продолжения банкета, мимо ехал какой-то жигулёнок, поднимая пыль, Мика увлёкся его движением, проводил глазами, пока тот аккуратно перебирался через ухабы и выбоины, замолчал на пару мгновений, чтобы я успел вставить: Вот синяя машина…
Тут Мики посмотрел на меня с интересом, точно только сейчас обнаружил моё существование, которое, впрочем, тут же ему наскучило, потому что с другой стороны дороги открылась автомобильная площадка и мне ничего не оставалось, как продолжить петь о том, что я теперь видел. А вот чёрная машина,
А вот белая машина,
Вот зелёная машина,
А это жёлтая машина
А вот машина цвета мокрый асфальт…
Возле входа в тренажёрный зал «Бомбер», разместившийся на втором этаже бывшей фабрики глухонемых, действительно стояла машина цвета мокрый асфальт и из неё вышел парень со спортивной сумкой на плече.
Главное уложить «цвет мокрый асфальт» в размер, а интонация пришла сама собой - протяжная и немного жалостливая, как у сиротских песен. Обобщающая умонастроение засыпающего человека, насильно вырванного из привычной ему дневной активности, когда игры и развлечения сменяют друг друга на бешенной скорости.
Возле «Бомбера» мы завернули за угол и нам открылась другая автостоянка, полностью забравшая внимание Мики, человека, между прочим, весьма податливого влиянию музыкального ритма.
Тем более, что здесь нам открылся совсем новый мир других машин, цвет которых чередовался в шахматном порядке. Вот чёрная машина
Вот белая машина
Вот чёрная машина
И снова белая машина,
И серая машина,
И белая машина,
И синяя машина опять…
Синяя машина всегда стоит между остановкой маршруток «Больница» и круглосуточным продуктовым в стене пятиэтажного дома, в котором весь посёлок покупает пиво из кег.
Это значит, что мы прошли «Бомбер», дворы со складами бывшей фабрики глухонемых и приближаемся к площадке у «Глухарей», а там уже и до местного «Магнита» недалеко.
Тут налетел ветер, я потянулся, чтобы поправить у коляски шезлонг и закрыть окошко сверху (оно делает Микино средство передвижения похожим на автомобиль с открытым верхом) и тут заметил, что ребёнок спит.
Количество пропетых автомобилей, каждый из которых следует, видимо, зафиксировать внутренним взором, срубил парня так, что даже соска выпала.
Экспромт оказался крайне действенным.
Каждый раз, когда я начинаю петь про цвета встреченных или умозрительных машин, Мика впадает в медитативный покой и быстро успокаивается, видимо, визуализируя каждый упомянутый автомобиль до вполне осязаемой материализации.
Хит действует неукоснительно и ещё ни разу не подводил.
Поспорить с ним может только другая июльская новинка, сочинённая мной для разнообразия как раз между «Бомбером» и «Магнитом», когда коляска с засыпающим Микой едет по улице Кузнецова мимо психушки, где все маршрутки, разъезжающиеся по Чердачинску в разные стороны, возвращаются домой.
Они сворачивают с Блюхера на Кузнецова возле автозаправки и выстраиваются в очередь друг за другом, поэтому в моём новом хите тоже возникает перечислительная интонация - я вдруг понял, что восприятие Мики не такое быстрое, как у взрослых, и если повторять одно и то же выражение пару раз подряд, то он вполне успевает объединить сразу несколько движений или высказываний в одно, ну, и нагоняет его лучом своего внимания.
А ещё Мике слово «автобус» фонетически нравится - с просторными гласными посредине, напоминающими окна в маршрутке: большие, немытые, они, тем не менее, пропускают целые омуты летнего света. А вот ещё автобус,
А вот другой автобус
А вот другой автобус
Траля-ля-ля-ля-ля…
А вот опять автобус,
А вот ещё автобус,
И вот опять автобус,
Траля-ля-ля-ля-ля…
Открою секрет. Если будете укладывать Мику под колыбельную про автобус, не манкируйте последней строчкой куплета с «траля-ля-ля-ля».
В этом зонге именно он - самое главное и петь его нужно с каким-то особенным чувством, настойчиво и проникновенно: ровно до тех пор, пока Мика не закроет глаза и не выпустит из рук бутылочку с молоком из рук.
Пока Мика отсыпается, семья живёт напряжённой и деятельной жизнью - все бросаются к недоделанным делам, Даня, например, раскладывает игрушки, извлечённые из того самого гаража, где четверо суток просидела в заточении Василиса.
Она, собственно, туда и проскользнула в тот самый момент, когда Лена извлекала из забвения коробки с игрушками прошлых сезонов - судя по куклам, еще совсем Полины.
В конце каждого лета, когда дети разъезжаются по своим городам и странам, дед собирает всю пластмассовую мелочь по двору и песочнице, чтобы отнести в гараж, а потом забывает о них за зиму.
И в начале нового сезона, возобновлением сезонного быта, мячи, тазы и ведра, пирамидки, кораблики и прочий ширпотреб заново закупаются с удвоенной силой.
А тут за мангалом пошли в гараж и вытащили на свет божий предметы минувших лет, из-за чего игрушек вдруг стало много-много.
И пока Мика спит, Даня снимает с находки все главные пенки, потому что позже придёт младший брат и разметелит предметы по околотку - в желаниях своих он пока непоследователен и совсем не стабилен.
Чаще всего Мике хочется обладать теми же артефактами, что и у брата, из-за чего возникают всяческие коммуникативные затыки, когда старший должен почему-то проявить мудрость и обязательно уступить.
Рядом с Даней, взахлёб ушедшему в корзины с яркой мелочью, сидит баба Нина и вспоминает, что, например, вот эта погремушка была у Полины в самое первое лето - она её купила, когда Поля ещё в родильном доме была.
- Специально ведь поехала в «Детский мир». Ох, тогда я ещё бегала по городу совсем как молодая…
- Баба Нина, так ты и сейчас как молодая, смотри, как хорошо всё помнишь. Значит с головой у тебя всё в порядке.
Когда Мика просыпается, общий порядок обрывается: все вновь сосредотачиваются на младшеньком. Кормят его (опять ест плохо), собирают на улицу и отправляют со мной и с Даней на площадку.
Здесь Мика, потеряв внимание в Дане и его вновь обретённым артефактам, начинает строить кольцевую дорогу для пластмассового трактора. Чертит пальцами в гравии скоростные магистрали, а потом возит по ним трактор на ниточке.
Возит и не замечает, как вихрастый мальчик с неумными глазами, с которым его старший брат тянется играть, несмотря на кислую и высокомерную физиономию, жалуется подружкам, забравшись на горку, что с ним никто не играет.
- Весь двор меня, блядь, игнорит. А знаете, как это обидно?!
Подружки утешают вихрастого мальчика с неумными глазами (он немногим старше Данеля, но выше его на две головы), что они-то всегда с ним рядом, вот даже девочка, известная песней про мир пауков.
Сегодня у неё другая тема и она объясняет общественности, сгруппировавшейся на крыше горки, что нужно есть корни растений, это, мол, крайне полезно.
Молнией срывается она с горки, несётся к бордюру, вырывает какой-то сорняк, с ним снова взлетает на горку и вот уже требует от всех, чтобы попробовали. Вихрастый мальчик хоть и с неумными глазами, но корень дикой ромашки в рот не сует, а вот товарка её (главная Данина симпатизантка) мгновенно засовывает ромашку, с которой подруга заботливо стряхнула песок и дёрн, между зубов и даже начинает жевать.
Если долго гулять на детской площадке - вот как мы сегодня - то кино можно увидеть целиком, сразу же всю серию: через какое-то время мы с Микой отвлекаемся от строительства окружной дороги на дикий крик.
Пьяная тётка кричит на весь микрорайон что-то об аллергии, явно работая на публику.
- А если бы ты начала задыхаться? А если бы твоя подружка сказала бы тебе спрыгнуть с крыши, ты бы тоже спрыгнула? Ты же аллергик! Про отёк Квинке слышала?
Ну, то есть, пьяная мамка вышла с хахалем во двор, а дочка кинулась к ней с рассказом про полезные свойства корня ромашки, за что и отгребает по полной программе.
Рядом с этой громокипящей мамкой, замечаю Даню на корточках.
Он приземлился рядом с подружкой-отравительницей и внимательно слушает истошные женские крики. Разве что не конспектирует. Потом бежит ко мне, удивляться странному поведению чужой матери, вслух.
- Понимаешь, Данель, она пьяная. Ты уже давно хотел узнать, что такое быть пьяным - вот и посмотри, как она кричит. Пьяный человек никого и ничего не стесняется, видишь? И может кричать на других людей во все горло на всю улицу.
Мика продолжает прокладывать дорогу. Упорно и неуклонно, продлевает пути к отдалённой скамеечке за ясенем, на которой занимается китайской гимнастикой странный человек с бородой.
Уже не первое лето наблюдаю за этим эпизодическим гимнастом в возрасте, возникающим со своими плавными, танцующими упражнениями в разных концах посёлка.
Катишь, порой, коляску по Калининградской, мимо стадиона, и он там, где-нибудь в углу, подобно коту, тянется вбок.
Или на площадке у школы для дураков его встречали, творящего нелогичные пасы руками, или вот у «Глухарей», где он живёт в тени высоких деревьев.
Таких стихийных дзен-буддистов в Чердачинске много.
Надо сказать, что Николай Фёдорович Болдырев, главный буддист земли южноуральской, тоже ведь когда-то проживал в нашем посёлке АМЗ в двухэтажке по улице Омской, где мы с ним ещё в прошлом веке и познакомились.
Но Николай Фёдорович Болдырев свои морально-этические и религиозные искания превратил в творчество, слава о котором разошлась по всей Руси великой, а нынешний бородач никак на себе особенно не настаивает - качается в разные стороны у кустов боярышника, подобно тени, молчаливый и самоуглублённый.
Кажется, он не выходит из транса, даже когда строительство скоростной магистрали упирается ему прямо в ноги - внезапно он обнаруживает рядом с собой упорного младенца, улыбается ему в глаза (Мика требовательно смотрит на бороду, мол, уступи дорогу) и вновь погружается в транс.
На скамейке рядом, я замечаю коньячный шкалик и восхищаюсь дядечкой, стараясь при этом не упустить Мику из виду, ещё сильнее - в отличие от Болдырева Н.Ф. дяденька не идёт вслед за Кришнамурти и Ошо, но синтезирует собственный «русский дзен», соединив медитацию с дубильными веществами.
Борода замирает, стоя на одной ноге, чтобы под другой Мика мог построить ещё один участок скоростной магистрали, по которой в будущем помчат скоростные составы и караваны дальнобойщиков, а мне начинает казаться, что вот, ещё мгновение, и он зависнет над землей, дабы не мешать инженерным работам.
Или же растворится в воздухе без следа - вот как Мика: пока я ожидал немедленной левитации бороды, он исчез.
Кручу головой - а Мика уже на другой стороне площадки, возле горки трётся: Даня-то с неё скатывается, а Мике наверх одному нельзя.
Он тогда что учудил: когда брат демонстративно съехал перед ним раз в третий или в четвёртый, подкрался к нему на самом съезде и стащил с него тапки.
Стащил и побежал по кругу победы - точно в соревнованиях каких-то рекорд поставил, а теперь вместе со всем стадионом радуется.
Потому что сегодня на стадионе, то есть, на площадке в центре «Глухарей» аншлаг: все лавочки заняты мамами, их подругами и няньками, а все снаряды оккупированы детьми - лето же, тепло, дни длинные и кажется, что нет им ни конца, ни края, а детство, расплескиваемое у качелей с каруселями, будто бы заразно.
Ему хочется поддаться, его можно подхватить воздушно-капельными способом или, как минимум, подпитаться, начав строить руками в песке собственный автобан.
Набегавшись по кругу, Мика сам приносит Дане тапки, так как всё заканчивается - не только вот эта конкретная игра или гимнастика у бороды, но и целое лето, ещё вчера казавшееся почти бесконечным.
По дороге с площадки мы опять идём мимо «Бомбера» и всех его автостоянок.
Здесь, у истока улицы Печерской, действительно аномальное место повышенной творческой активности, когда в голове начинают ворочаться стихи и самые необычные мысли.
Причём, судя по всему, не только у меня.
Внезапно Даня ловит за хвост странную интенцию, которую разворачивает вот в такой диалог.
- Вот бы весь мир состоял бы из денег и тогда можно было брать денег сколько угодно.
- А зачем тебе нужны деньги?
- Чтобы быть богатым.
- Богатство должно быть в голове, Данель. Если человек не богат в голове, то ему никаких денег не хватит, сколько бы у него не было, а всё будет мало.
- Как это богатый в голове?
- Ну, это ведь так и говорится - «духовно богатый человек», который делает хорошие дела, чтобы мир стал лучше. Который самостоятелен и умеет всё делать своими руками, поэтому не зависит от других людей. Тот, с кем интересно говорить и который умеет трудиться.
- Мда, как же тогда богата тогда моя мама!
К следующему лету забудутся все подробности нынешнего сезона - все игры и шлягеры, сочинённые на ходу, товарищи по площадке и особенности погоды. Будет что-то другое, а мелочь дед соберёт и сложит в гараж. Чтоб не помнили.