Репортаж о встрече Дани и Софы, а также гендерных вопросах, плавно переходящий в коду летного сезона
Так как «дом» на иврите я запомнил мгновенно, так как это «байт», Даня решил мне в этот день дать выучить ещё и «девочку», очень уж он ждал Софочку, главную свою подружку по жизни у бабушки. Тем более, что Кубик Рубика у него теперь есть не только реальный, но и цифровой - он-лайн головоломка в планшете, которую можно «собирать» методом обычного тыка, а также батут.
Короче, полностью экипирован и к встрече готов. Вооружён и очень опасен.
Пока мама Яна не привезла Софу, мы блуждали по посёлку привычными маршрутами, который у нас называется «через четыре аптеки», причём самую близкую к дому (самую старую в посёлке) аптеку Даня называет «четвёртой» и «г-аптекой».
Футбольная площадка с кашляющим мальчиком как раз возле неё.
А если спуститься в квартал многоэтажек напротив (это как раз те, что уже возле самого соснового бора - мы мимо них каждый раз ходим в лес), там будет другая площадка с низкими крышами кооперативных гаражей, по которым местные мальчиши гоняют в салочки.
Это любимое Данино место «на посёлке»: он любит вскарабкаться на плоскую гаражную крышу и начать смотреть на чужие игры сначала со стороны, совершенно на себе не настаивая.
Мол, вы играйте-играйте, я тут, чисто с боку постою, можете меня не учитывать.
Между прочим, весьма действенная стратегия - неоднократно наблюдал, как Даня таким образом втирается в чужие коллективы, причём, как женские (с мамами лялечек на площадке), так и мужские - во время футбольной тренировки на стадионе.
Шаг за шагом, слово за слово - и вот он уже поддерживает беседу, подносит мячи, сам бьёт, попадая в штангу, сам же радуется своему промаху.
Но ещё проще Даня выходит из игры. Вот только что ураганом нёсся он по площадке, причём совершенно непонятно догоняя кого-то или же убегая от преследователей, кричал, широко расставив ноги: «Я вызываю дождь!»
И тут же наступал на косиножку, а стоило его позвать и напомнить про Софию, взгляд его уходит внутрь и он идёт к коляске, в которой Мика деловито рассуждает про биби-каноны (колёса машины), совсем как заговорённый, когда нет в человеке ни покорности, но и желания.
Да и зачем теперь вызывать дождь, когда и так, без всякой причины льёт через день, точно пигментными пятнами покрывая посёлочные дороги и просеки лужами, в которых трава, стоявшая в рост, заваривает ароматные (или, «аромашковые», как Даня говорит про мой утренний чай) и густо горчащие, терпкие настои из лебеды, крапивы и конопли, подвязанных лопухами да украшенных пучеглазым репьём.
Всё это время мы мечтали сделать секретики в земле (Даня снова не знал, что это такое), но теперь всё раскисло и вряд ли просохнет до нашего отъезда.
Август сломался и ковыляет вовсю к сентябрю - осыпая с кустов малину и смородину, а с неба - тревожные зарева закатов над Шершнями, высушивая вишню прямо на дереве и разбрасывая по саду лепестки тигровых лилий, гладиолусов и роз, сжавшихся в предчувствии ближайших похолоданий, которые - вопрос времени.
Всего ведь пары-другой дней.
Для меня большой и важный вопрос, что Даня помнит из прошлого года и как работает его память, обкатывая да присваивая новые понятия, прорастающие в нём очередным знанием.
Сегодня, проходя мимо дома Ольги Бережной, вспомнили и про неё и про экспедиции к железной дороге, возле которой в этом году мы ещё не были, так как с Микой в коляске с ней по поселковой распутице не подберёшься.
А, ведь, между тем, пустырь на месте снесённых двухэтажных кварталов улицы Чачана обнесли забором и во всю мастырят фундамент и подземные коммуникации новых небоскрёбов.
Так же вспомнили и мадам Кетчуп, питающуюся песком, которая превратилась в какого-то монстра из девочки, лопавшей столько шоколада, что у неё однажды попа слиплась.
Ну, то есть, однажды, год назад, мы тем же самым составом шли мимо стадиона, от «Монетки» к «Проспекту» и ждали на светофоре зелёный свет вместе с девочкой, уплетавшей батончик за батончиком, потом долго фантазировали, что может из этого выйти при хорошей погоде имени Даниила Хармса.
Девочка постепенно (а, главное, незаметно) мутировала в мадам Кетчуп со странными пищеварительными привычками, позволяющими нам сочинять про неё песенки и стишки, ну, или просто частушки.
В этом году мы часто ходили по Елочной улице мимо детского сада, заставая на прогулке его воспитанников, из-за чего почти автоматически начала развиваться мифология бешенных детей (на Ёлочной любят выгуливать собак, из-за чего, под улюлюканье Мики, не пропускающего ни одной сучки, мы некоторое время обсуждали бешенство и его последствия), бросающихся на прохожих.
Что поделать, если воспитанники этого дошкольного учреждения и правда ведут себя иногда странным образом.
Пока одни из них, укрывшись за тылами веранды демонстрируют подружкам свои неокрепшие писюны, другие с разбегу буквально (!) кидаются на панцирные решетки, выкрашенные зелёным, требуя от прохожих каких-то там конфет.
Стреляют их примерно также, как голодные солдатики в конце 90-х выпрашивали сигареты. Хотя, конечно, и без такого задора, который мы с Даней оценили, как проявление бешенства.
Потому что, разумеется, ему хочется колбаситься вместе с ними, ходить строем на обед и полдник с запеканкой и киселем, мутным и непрозрачным, а, вместо этого, он ходит со мной, рассуждая про, например, живую или неживую природу.
Или про «право» и «лево». Или же про болячки у птиц, бактерии и звёздное небо над головой.
Или про то, что такое «Страшный суд», как жить правильно и не бояться последствий.
О том, что такое "едодой", которое мы кричим в бору, когда Микина бричка идёт в гору или цепляется за корявые стволы сосен: "Едодой, биби-каноны!", что на нашем братском означает: "Вперёд, и с песней!"
У такого существования вне официальных институций и очевидной социальной интеграции, конечно же, есть свои бонусы - например, после того, как Дима купил помидоры у таджиков (местные люди уже написали мне в комментах, к одному из прошлых текстов, что лидерами уличной торговле в посёлке являются не узбеки, но таджики), мы зайдём в «Сбар» или в «Монетку», или в один из «Магнитов» (а то и сразу в оба «Магнита») и Даня выберет себе шоколадный батончик.
Или же какие-нибудь леденцы.
Или же круглые конфетки, облитые глазурью и похожие на конфетти.
Или же печённые палочки, облитые шоколадом.
Или же саму шоколадную пасту.
Или же пломбир на палочке, когда особенно жарко.
Но всё это суета сует и всяческая суета, потому что маленькому человеку для счастья нужны другие люди - те, в ком он будет отражаться.
Батутные возможности Софа оценила мгновенно, скинула обувь и они пошли с Даней прыгать до изнеможения и постепенно нарастающей экзальтации.
Но сначала они поздоровались самым тщательнейшим образом, как бы вспоминая друг друга (всё-таки, год прошёл) и свои собственные ощущения годичной давности, связанные с прежними встречами - так собачки подробно обнюхиваются при встрече, прежде чем контактировать. Вспоминают.
- Ну-ка, быстренько пароль.
- На горшке сидит король.
А дальше уже хором.
- А рядом королева. Писает налево.
Вспомнили. Ключ вошёл в замок. Ну, и понеслась.
- А скажи «туалет»?
- Туалет. А у тебя папа - туалет.
- Ну, и не смешно, потому что не в рифму. Например, туалет - у тебя полно конфет. Вот скажи «самолёт».
- Самолёт.
- Снимай трусы, иди вперёд.
- А в полёте пусто, выросла капуста.
- Нет, Данель, это из другой оперы. Лучше скажи «фонтан».
- Фонтан.
- А теперь твои трусы вон там.
Софа самозабвенно солирует. Даня пытается соответствовать, но не поспевает за ней. Он же ещё не в курсе, что самая лучшая импровизация - заранее заготовленная, вот и пытается рифмовать в честную, да опыта не хватает.
- Даня, скажи «скорая»!
- Скорая!
- У тебя мама голая.
- Даня, скажи «носок».
- Носок.
- У тебя на голове растёт цветок.
Тут Дане надоедает отставать и он разворачивается ко мне.
- Дима, скажи «носок»!
- Зачем, Данечка?
- Ну, скажи.
- Да не хочу я. Что за бред, сам подумай...
- Ну, тогда скажи «Скорая».
- Ну, скорая.
- Твоя мама голая.
- Между прочим, Даня, моя мама - это твоя бабушка Нина.
Он видит, что со мной каши не сваришь: у меня какая-то иная логика, не такая, как у них с Софочкой.
Тут, правда, возникает другая проблемка - конечно, они с Софочкой серфингуют на одной волне, однако, девочка серьёзно обгоняет мальчика и догнать её нет никакой возможности. Точно она все входы и выходы заранее знает, отрепетировала.
- Хочешь, Софа, я покажу тебе саблю?
- Какую саблю?
- Настоящую. Из стали. Мне деда Вова показывал - ему саблю на юбилей подарили.
- Зачем?
- Я сейчас сбегаю к маме и спрошу можно ли показать тебе, Софа, саблю.
Юбилейный подарок Софочку так и не заинтересовал. Она даже из вежливости не стала делать вид, что ей интересна какая-то сабля.
- Софа, скажи «носок».
- Носок.
- У тебя на голове платок.
- Ну, ничего так, нормально для первого курса.
Яна, Софочкина мама, работает с первокурсниками на английском факультете ПедАкадемии, поэтому дочка знает, что говорит.
А я вижу, как Даня теряет голову. На батут они залезают полностью преображённые своей дружбой, возобновившейся год спустя и это очень похоже на то, как взрослые мужчины теряют голову от красивых женщин, потому что, с какого-то момента, Даня перестаёт реагировать на любые внешние раздражители, кроме Софы.
А она, в свою очередь, становится для него чем-то внутренним и важным, вроде сиамского близнеца. Даня отражается в глазах Софочки и, поэтому, существует особенно чётко.
С батута они выползают раскрасневшиеся и измождённые, чтобы отдышавшись, забраться на сетку снова и снова. Яна успевает сообщить им, что завтра они идут в цирк на «Шоу бегемотов» и этой новости радуются не только дети, но и я: вот уже некоторое время моя мама, которая по некоторым версиям должна быть сегодня голая, внушает мне через чувство ответственности, сводить мальчика на представление.
- Ты только представь себе, Даня никогда не был в цирке!
Бороться с этим невозможно: как твой дед, который водил тебя ещё на шоу Юрия Никулина и как твой отец, который, став дедом, водил в цирк Полину аж на «Водную феерию», ты должен встроиться в этот неотвратимый ряд, хотя бы и с исследовательской или же просветительской целью. Ведь детское счастье и ребячий восторг бесценны!
Но теперь я могу увильнуть от своей миссии, перепоручив её Софочке - пусть первый раз у Дани случится именно с ней!
Тем более, что на следующий день он придёт из цирка несколько разочарованный клоунами.
Да, они его смешили как могли, но стать одним из них Даня не захотел. Сказал, что боязно.
Так бывает, что иногда страхи переходят в чувство собственного достоинства.
Я сам слышал, как Даня объяснял Мике, что на секцию бокса стоит ходить только если тебе нравится каждый день получать по носу. Инстинкт самосохранения - это нормально до тех пор, пока он не загустевает до состояния махрового эгоизма и не начинает сыпаться, как песок из мадам Кетчуп.
Но пока до этого также далеко, как до арены Чердачинского цирка.
Невинные дети отрываются на батуте, причём отрываются буквально (у вас тоже была в детстве игра «Выше ноги от земли?»), пока не начинает накрапывать и тут Даня, гордо спрыгивая на землю, говорит, что это он вызвал сегодняшний дождь, потому что это именно он раздавил паука-косиножку.
Он рассказал Софе всё самое сокровенное - и про волшебную книгу, и про невидимую воду, с помощью которой можно стать человеком-невидимкой. И про бешенных детей и про бешенных собак, и про мою аллергию на мёд.
И, конечно же, он показал ей свой Кубик Рубика, который, кажется, никто в Чердачинске не умеет собрать, но Даня собрал. Точнее, сложил на экране планшета и зарисовал на куске картона, после чего вырезал этот рисунок и приложил к делу, как свидетельство своей безусловной победы.
Тогда Софа полезла к нему обниматься, но не потому, что на неё произвели особое впечатление выдающиеся Данины достижения, просто ей выпало такое особенное обнимательное настроение.
Однако, Даня был в тот момент строг и неприступен как сказал.
- Чего ты ко мне лезешь обниматься, Софа, ведь мы с тобой неженаты.
В его голосе даже слышалась досада и поэтому София сменила тактику.
Сразу же зашла с козырей.
- Завтра мне привезут часы-телефон. Розовый. Можно звонить маме и смотреть время. Или наоборот. А ещё он шаги считает.
Даня точно не слышал. Хотя видно же, что новость его ушибла поболее других. Тем более, что Софа повторила, видимо для особо медлительных.
- Розовенький!
Что тут ещё скажешь? Я, было, попытался влезть в их расклады (тем более, что они же всё ещё неженаты), но был вежливо послан со своими глупыми инициативами куда подальше.
- Даня, может быть, пойдём в экспедицию к железнодорожным путям? Мы же в этом году ещё ни разу не ходили в экспедицию!
- Дима, ну, о чём ты?! Мы больше не пойдём с тобой в экспедицию: я - вырос.
Едодой, биби-каноны!
Короче, полностью экипирован и к встрече готов. Вооружён и очень опасен.
Пока мама Яна не привезла Софу, мы блуждали по посёлку привычными маршрутами, который у нас называется «через четыре аптеки», причём самую близкую к дому (самую старую в посёлке) аптеку Даня называет «четвёртой» и «г-аптекой».
Футбольная площадка с кашляющим мальчиком как раз возле неё.
А если спуститься в квартал многоэтажек напротив (это как раз те, что уже возле самого соснового бора - мы мимо них каждый раз ходим в лес), там будет другая площадка с низкими крышами кооперативных гаражей, по которым местные мальчиши гоняют в салочки.
Это любимое Данино место «на посёлке»: он любит вскарабкаться на плоскую гаражную крышу и начать смотреть на чужие игры сначала со стороны, совершенно на себе не настаивая.
Мол, вы играйте-играйте, я тут, чисто с боку постою, можете меня не учитывать.
Между прочим, весьма действенная стратегия - неоднократно наблюдал, как Даня таким образом втирается в чужие коллективы, причём, как женские (с мамами лялечек на площадке), так и мужские - во время футбольной тренировки на стадионе.
Шаг за шагом, слово за слово - и вот он уже поддерживает беседу, подносит мячи, сам бьёт, попадая в штангу, сам же радуется своему промаху.
Но ещё проще Даня выходит из игры. Вот только что ураганом нёсся он по площадке, причём совершенно непонятно догоняя кого-то или же убегая от преследователей, кричал, широко расставив ноги: «Я вызываю дождь!»
И тут же наступал на косиножку, а стоило его позвать и напомнить про Софию, взгляд его уходит внутрь и он идёт к коляске, в которой Мика деловито рассуждает про биби-каноны (колёса машины), совсем как заговорённый, когда нет в человеке ни покорности, но и желания.
Да и зачем теперь вызывать дождь, когда и так, без всякой причины льёт через день, точно пигментными пятнами покрывая посёлочные дороги и просеки лужами, в которых трава, стоявшая в рост, заваривает ароматные (или, «аромашковые», как Даня говорит про мой утренний чай) и густо горчащие, терпкие настои из лебеды, крапивы и конопли, подвязанных лопухами да украшенных пучеглазым репьём.
Всё это время мы мечтали сделать секретики в земле (Даня снова не знал, что это такое), но теперь всё раскисло и вряд ли просохнет до нашего отъезда.
Август сломался и ковыляет вовсю к сентябрю - осыпая с кустов малину и смородину, а с неба - тревожные зарева закатов над Шершнями, высушивая вишню прямо на дереве и разбрасывая по саду лепестки тигровых лилий, гладиолусов и роз, сжавшихся в предчувствии ближайших похолоданий, которые - вопрос времени.
Всего ведь пары-другой дней.
Для меня большой и важный вопрос, что Даня помнит из прошлого года и как работает его память, обкатывая да присваивая новые понятия, прорастающие в нём очередным знанием.
Сегодня, проходя мимо дома Ольги Бережной, вспомнили и про неё и про экспедиции к железной дороге, возле которой в этом году мы ещё не были, так как с Микой в коляске с ней по поселковой распутице не подберёшься.
А, ведь, между тем, пустырь на месте снесённых двухэтажных кварталов улицы Чачана обнесли забором и во всю мастырят фундамент и подземные коммуникации новых небоскрёбов.
Так же вспомнили и мадам Кетчуп, питающуюся песком, которая превратилась в какого-то монстра из девочки, лопавшей столько шоколада, что у неё однажды попа слиплась.
Ну, то есть, однажды, год назад, мы тем же самым составом шли мимо стадиона, от «Монетки» к «Проспекту» и ждали на светофоре зелёный свет вместе с девочкой, уплетавшей батончик за батончиком, потом долго фантазировали, что может из этого выйти при хорошей погоде имени Даниила Хармса.
Девочка постепенно (а, главное, незаметно) мутировала в мадам Кетчуп со странными пищеварительными привычками, позволяющими нам сочинять про неё песенки и стишки, ну, или просто частушки.
В этом году мы часто ходили по Елочной улице мимо детского сада, заставая на прогулке его воспитанников, из-за чего почти автоматически начала развиваться мифология бешенных детей (на Ёлочной любят выгуливать собак, из-за чего, под улюлюканье Мики, не пропускающего ни одной сучки, мы некоторое время обсуждали бешенство и его последствия), бросающихся на прохожих.
Что поделать, если воспитанники этого дошкольного учреждения и правда ведут себя иногда странным образом.
Пока одни из них, укрывшись за тылами веранды демонстрируют подружкам свои неокрепшие писюны, другие с разбегу буквально (!) кидаются на панцирные решетки, выкрашенные зелёным, требуя от прохожих каких-то там конфет.
Стреляют их примерно также, как голодные солдатики в конце 90-х выпрашивали сигареты. Хотя, конечно, и без такого задора, который мы с Даней оценили, как проявление бешенства.
Потому что, разумеется, ему хочется колбаситься вместе с ними, ходить строем на обед и полдник с запеканкой и киселем, мутным и непрозрачным, а, вместо этого, он ходит со мной, рассуждая про, например, живую или неживую природу.
Или про «право» и «лево». Или же про болячки у птиц, бактерии и звёздное небо над головой.
Или про то, что такое «Страшный суд», как жить правильно и не бояться последствий.
О том, что такое "едодой", которое мы кричим в бору, когда Микина бричка идёт в гору или цепляется за корявые стволы сосен: "Едодой, биби-каноны!", что на нашем братском означает: "Вперёд, и с песней!"
У такого существования вне официальных институций и очевидной социальной интеграции, конечно же, есть свои бонусы - например, после того, как Дима купил помидоры у таджиков (местные люди уже написали мне в комментах, к одному из прошлых текстов, что лидерами уличной торговле в посёлке являются не узбеки, но таджики), мы зайдём в «Сбар» или в «Монетку», или в один из «Магнитов» (а то и сразу в оба «Магнита») и Даня выберет себе шоколадный батончик.
Или же какие-нибудь леденцы.
Или же круглые конфетки, облитые глазурью и похожие на конфетти.
Или же печённые палочки, облитые шоколадом.
Или же саму шоколадную пасту.
Или же пломбир на палочке, когда особенно жарко.
Но всё это суета сует и всяческая суета, потому что маленькому человеку для счастья нужны другие люди - те, в ком он будет отражаться.
Батутные возможности Софа оценила мгновенно, скинула обувь и они пошли с Даней прыгать до изнеможения и постепенно нарастающей экзальтации.
Но сначала они поздоровались самым тщательнейшим образом, как бы вспоминая друг друга (всё-таки, год прошёл) и свои собственные ощущения годичной давности, связанные с прежними встречами - так собачки подробно обнюхиваются при встрече, прежде чем контактировать. Вспоминают.
- Ну-ка, быстренько пароль.
- На горшке сидит король.
А дальше уже хором.
- А рядом королева. Писает налево.
Вспомнили. Ключ вошёл в замок. Ну, и понеслась.
- А скажи «туалет»?
- Туалет. А у тебя папа - туалет.
- Ну, и не смешно, потому что не в рифму. Например, туалет - у тебя полно конфет. Вот скажи «самолёт».
- Самолёт.
- Снимай трусы, иди вперёд.
- А в полёте пусто, выросла капуста.
- Нет, Данель, это из другой оперы. Лучше скажи «фонтан».
- Фонтан.
- А теперь твои трусы вон там.
Софа самозабвенно солирует. Даня пытается соответствовать, но не поспевает за ней. Он же ещё не в курсе, что самая лучшая импровизация - заранее заготовленная, вот и пытается рифмовать в честную, да опыта не хватает.
- Даня, скажи «скорая»!
- Скорая!
- У тебя мама голая.
- Даня, скажи «носок».
- Носок.
- У тебя на голове растёт цветок.
Тут Дане надоедает отставать и он разворачивается ко мне.
- Дима, скажи «носок»!
- Зачем, Данечка?
- Ну, скажи.
- Да не хочу я. Что за бред, сам подумай...
- Ну, тогда скажи «Скорая».
- Ну, скорая.
- Твоя мама голая.
- Между прочим, Даня, моя мама - это твоя бабушка Нина.
Он видит, что со мной каши не сваришь: у меня какая-то иная логика, не такая, как у них с Софочкой.
Тут, правда, возникает другая проблемка - конечно, они с Софочкой серфингуют на одной волне, однако, девочка серьёзно обгоняет мальчика и догнать её нет никакой возможности. Точно она все входы и выходы заранее знает, отрепетировала.
- Хочешь, Софа, я покажу тебе саблю?
- Какую саблю?
- Настоящую. Из стали. Мне деда Вова показывал - ему саблю на юбилей подарили.
- Зачем?
- Я сейчас сбегаю к маме и спрошу можно ли показать тебе, Софа, саблю.
Юбилейный подарок Софочку так и не заинтересовал. Она даже из вежливости не стала делать вид, что ей интересна какая-то сабля.
- Софа, скажи «носок».
- Носок.
- У тебя на голове платок.
- Ну, ничего так, нормально для первого курса.
Яна, Софочкина мама, работает с первокурсниками на английском факультете ПедАкадемии, поэтому дочка знает, что говорит.
А я вижу, как Даня теряет голову. На батут они залезают полностью преображённые своей дружбой, возобновившейся год спустя и это очень похоже на то, как взрослые мужчины теряют голову от красивых женщин, потому что, с какого-то момента, Даня перестаёт реагировать на любые внешние раздражители, кроме Софы.
А она, в свою очередь, становится для него чем-то внутренним и важным, вроде сиамского близнеца. Даня отражается в глазах Софочки и, поэтому, существует особенно чётко.
С батута они выползают раскрасневшиеся и измождённые, чтобы отдышавшись, забраться на сетку снова и снова. Яна успевает сообщить им, что завтра они идут в цирк на «Шоу бегемотов» и этой новости радуются не только дети, но и я: вот уже некоторое время моя мама, которая по некоторым версиям должна быть сегодня голая, внушает мне через чувство ответственности, сводить мальчика на представление.
- Ты только представь себе, Даня никогда не был в цирке!
Бороться с этим невозможно: как твой дед, который водил тебя ещё на шоу Юрия Никулина и как твой отец, который, став дедом, водил в цирк Полину аж на «Водную феерию», ты должен встроиться в этот неотвратимый ряд, хотя бы и с исследовательской или же просветительской целью. Ведь детское счастье и ребячий восторг бесценны!
Но теперь я могу увильнуть от своей миссии, перепоручив её Софочке - пусть первый раз у Дани случится именно с ней!
Тем более, что на следующий день он придёт из цирка несколько разочарованный клоунами.
Да, они его смешили как могли, но стать одним из них Даня не захотел. Сказал, что боязно.
Так бывает, что иногда страхи переходят в чувство собственного достоинства.
Я сам слышал, как Даня объяснял Мике, что на секцию бокса стоит ходить только если тебе нравится каждый день получать по носу. Инстинкт самосохранения - это нормально до тех пор, пока он не загустевает до состояния махрового эгоизма и не начинает сыпаться, как песок из мадам Кетчуп.
Но пока до этого также далеко, как до арены Чердачинского цирка.
Невинные дети отрываются на батуте, причём отрываются буквально (у вас тоже была в детстве игра «Выше ноги от земли?»), пока не начинает накрапывать и тут Даня, гордо спрыгивая на землю, говорит, что это он вызвал сегодняшний дождь, потому что это именно он раздавил паука-косиножку.
Он рассказал Софе всё самое сокровенное - и про волшебную книгу, и про невидимую воду, с помощью которой можно стать человеком-невидимкой. И про бешенных детей и про бешенных собак, и про мою аллергию на мёд.
И, конечно же, он показал ей свой Кубик Рубика, который, кажется, никто в Чердачинске не умеет собрать, но Даня собрал. Точнее, сложил на экране планшета и зарисовал на куске картона, после чего вырезал этот рисунок и приложил к делу, как свидетельство своей безусловной победы.
Тогда Софа полезла к нему обниматься, но не потому, что на неё произвели особое впечатление выдающиеся Данины достижения, просто ей выпало такое особенное обнимательное настроение.
Однако, Даня был в тот момент строг и неприступен как сказал.
- Чего ты ко мне лезешь обниматься, Софа, ведь мы с тобой неженаты.
В его голосе даже слышалась досада и поэтому София сменила тактику.
Сразу же зашла с козырей.
- Завтра мне привезут часы-телефон. Розовый. Можно звонить маме и смотреть время. Или наоборот. А ещё он шаги считает.
Даня точно не слышал. Хотя видно же, что новость его ушибла поболее других. Тем более, что Софа повторила, видимо для особо медлительных.
- Розовенький!
Что тут ещё скажешь? Я, было, попытался влезть в их расклады (тем более, что они же всё ещё неженаты), но был вежливо послан со своими глупыми инициативами куда подальше.
- Даня, может быть, пойдём в экспедицию к железнодорожным путям? Мы же в этом году ещё ни разу не ходили в экспедицию!
- Дима, ну, о чём ты?! Мы больше не пойдём с тобой в экспедицию: я - вырос.
Едодой, биби-каноны!