Эсперанто в Игре престолов
Сегодня мой друг написал мне о новом (для него) методе изучения иностранного языка. Суть метода заключается в том, что надо просто повторять за носителями языка их фразы -- повторять именно так, как они их произносят. Мой друг акцентировал эту мысль, высказав предположение, что только так и можно по-настоящему освоить чужой язык.
При этом он сделал важное замечание: поступая таким образом при изучении, например, английского языка, ты де-факто ставишь себя в подчинённое положение по отношению к носителям этого языка. Буквально в положение ребёнка по отношению к взрослым.
Я в ответ на это вспомнил Шестова, который именно таким образом и преподаёт английский язык. Вообще-то Шестов изучал методы обучения умственно-отсталых детей. А потом он обнаружил, что некоторые используемые там методики можно удивительно эффективно применять при обучении взрослых иностранным языках. Дело в том, что между взрослым и умственно-отсталым ребенком есть нечто общее.
Нормальный ребенок до определённого возраста способен улавливать новые языки буквально на лету. И делает он это именно "методом Шестова" -- просто-напросто старательно проговаривая (про себя) всё, что ему говорят. Повторяя и повторяя до тех пор, пока не уяснит для себя смысл сказанного. Однако с началом пубертата (~12 лет) ребёнок вдруг отказывается от этого способа коммуникации. Он как бы считает себя уже слишком большим для того, чтобы просто тупо повторять то, что слышит. И вот с этого момента утрачивает присущую каждому здоровому ребёнку естественную способность с поразительной лёгкостью усваивать новые языки.
Шестов обнаружил также, что его метод обучения языкам можно применять также и для осваивания новых дискурсов. Метод Шестова состоит в том, что взрослому человеку предлагается несколько сот красивых, выразительных и грамотных, образцовых предложений из числа тех, которые используют "высокопоставленные" носители данного языка или дискурса. Представители элиты, в отношении которых взрослому человеку не стыдно ощутить себя немножко ребёноком -- и у него вдруг воскресает некогда убитая гордыней пубертата способность к обучению.
Рассказав об этом, я вспомнил по ассциации об Эсперанто. На страницах моего ЖЖурнала я уже не раз рассказывал моему дорогому читателю об этом удивительно красивом и выразительном языке. На этот раз я выразил свою мысль так: Эсперанто это единственый язык, который можно освоить, не используя метод Шестова. Его можно выучить обычным "школьным" методом. Зазубрить 500-1000 самых частых морфем (корней) и понять правила, по которым из этих корней складываются слова, а из слов складываются предложения. И можно начинать общаться! (См. Словообразование в Эсперанто)
Именно так я и поступил в своё время. ( Как я выучил Эсперанто) Я решил для пробы говорить на Эсперанто так, как будто это русский язык -- используя привычные мне обороты речи -- только при помощи слов языка Эсперанто. И с удивлением обнаружил, что действительно -- меня все понимают. И самое удивительное -- я всех понимаю, хотя обороты речи для меня странны и удивительны. Оказалось, что на Эсперанто каждый может оставаться в привычном ему дискурсе -- однако быть при этом понятным для тех, кто сам этот дискурс не использует.
Немец говорит на Эсперанто по-немецки, а русский говорит в ответ по-русски. Для каждого из них речь другого звучит странно, но при этом она понятна! А дальше начинается естественный процесс выработки общего дискурса -- ничем не отличающийся от всем нам знакомого процесса поиска "общего языка" между двумя людьми, в общем-то и так вроде бы говорящими на одном и том же языке. Собственно, пресловутый "общий язык" это и есть дискурс (подробнее см. в заметке Язык и дискурс).
То есть, на Эсперанто говорить с иностранцем так же легко и так же трудно, как с иным соотечественником. Основная проблема взаимопонимания уже не в языке, а в психологии, в образе мыслей...
Эсперанто это язык, изучая который не обязательно становиться ребёнком.
...Впрочем, методом Шестова Эсперанто тоже можно освоить -- и на это уйдёт в десять раз меньше времени, чем на освоение таким же методом любого другого языка...
Это всё была присказка, не сказка.
Сказка только начинается.
В Вене я очень хотел испить кофе "по-венски".
Заглянул в кофейню.
Подходит официант, выглядящий как представитель
дипломатической миссии Австро-Венгрии году эдак в 1898:
- Was wollen sie?
Я говорю:
- Мне бы кофе, по-венски.
Он так бровь поднял:
- И какой желаете?
- По-венски.
А он:
- Вы в Вене, здесь весь кофе по-венски.
(Nikolay Batrakov)
[Собственно сказка]Я свободно говорю на Эсперанто. Лексика Эсперанто в основном романская, и поэтому я хорошо чувствую романские языки. Латынь, французский, итальянский звучат для меня почти понятно, как польский или чешский для любого русского человека. Звучание основных романских корней у меня прямо ассоциируется с их смыслом. И прежде всего, речь о французском, конечно. Французском письменном. Они пишут почти на Эсперанто, а вот говорят невнятно: устная речь сильно изменилась за последние несколько веков. Письменный язык всегда более консервативен. Польский письменный тоже намного понятнее, особенно если записывать кириллицей.
Но видя близость Эсперанто к французскому, конспиролог может легко сделать совершенно неправильный вывод относительно природы Эсперанто, посчитав его избретением французов. Это совершенно не верно. Реальная ситуация намного сложнее. Дело в том, что Эсперанто был раскручен отнюдь не французами, а именно д'Австрией! и мишенью Эсперанто была именно Франция.
Это был культурный таран Габсбургов, направленный в самое сердце романского мира. Этому разноязычному миру Габсбурги предложили красивый и внятный почти-романский язык, который французу или итальянцу и учить-то почти не нужно, язык полноценный и выразительный, поэтический и в то же время предельно регулярный, как рифмованные строки. Эсперанто можно освоить до уровня свободного владения за год-два, а не за десять-двадцать лет, необходимых для того же французского. Этот язык - ОБЩИЙ для всех европейцев, он насквозь пропитан духом Европейской цивилизации. Стилистически, Эсперанто это XIX век, век высшего культурного взлёта Европы. Если бы не катастрофа Первой мировой, Габсбурги объединили бы Европу мягкой силой, незаметно растворив Францию в эсперантоязычном море Единой Европы как ложку соли в стакане воды. И никто бы не смог сопротивляться. Потому что Эсперанто не покушается на национальный язык и культуру как таковые, а просто выявляет их провинциализм. Освоив Эсперанто, я ясно понял, к примеру, что у нас в русском языке и мышлении европейское, а что местное, экзотическое.
Противопоставить этой страшной перспективе Франция могла только Сараевское убийство и русскую артиллерию.
Вот и судите сами, что означает для меня "д'Франция" -- подчинение французскому дискурсу или завуалированную атаку на этот дискурс.
Kochergin Alexey:
То есть д'Австрия сейчас ответочку им залепила (и, похоже, всё-таки доведёт начатое до конца)?
Посмотрим. Если бы мы с Вами заранее могли предсказать исход войны, то тем более они. А если бы они знали исход войны заранее, они бы войну не начинали, а сразу бы договорились.
Причина войн - наше неведение будущего.
Если бы будущее было известно, какой идиот начал бы войну, в которой ему суждено проиграть?!
Alexey Matveev:
Если что-то я знаю об австрийцах, то это то, что они пытаются хорошо жить во всех аспектах: носятся с Моцартом, пьют кофе, имея для него свою номенклатуру названий (по сути свой язык), типа несуществующего нигде кроме как у них Меланж, старательно одеваются. Наверное, неплохо было бы им начать подражать в этом.
palaman comments:
bohemicus сказал мне, что д'Австрийцы это итальянцы по культуре. (Речь шла об элите, но яблочко от яблони...)
Я назвал их пожалуй-немцами, но мне кажется, Богемик ближе к истине.
Nik Gaenserich:
В Вене я очень хотел испить кофе "по-венски".
Заглянул в кофейню.
Подходит официант, выглядящий как представитель дипломатической миссии Австро-Венгрии году эдак в 1898:
- Was wollen sie?
Я говорю:
- Мне бы кофе, по-венски.
Он так бровь поднял:
- И какой желаете?
- По-венски.
А он:
- Вы в Вене, здесь весь кофе по-венски.
palaman comments:
Спасибо! Великолепная миниатюра, в которой больше смысла, чем в длинной статье.
Slavic Liberty:
Радикальное видение вопроса. Может вы влюблены в эсперанто и это делает ваш подход предвзятым?
Растворить французскую культуру, что до этого 200 лет господствовала в мире и все остальные литературы и языки создавались по французскому лекалу... Смелая, гипотеза. Смелая, в своей дерзости...
Неужели эсперанто так велик и белорусский еврей из Белостока был ТАК гениален, что создал идеальный инструмент изменения мира?
В конце 17, 18 и 19 веках Франция культурно доминировала. В конце концов общеевропейским языком элиты и культуры был французский, а не австрийский немецкий.
Немецкая писательница Ульриха по совместительству- мать Екатерины Второй и сестра короля Швеции писала свои произведения на французском.
Символ немецкого национализма -- Фридрих Великий -- говорил в быту на французском, писал стихи на французском, пытался писать на немецком, но плохо. Не получалось -- язык был еще недоразвитым и искусственным. Не пришло время...
palaman comments:
> Может вы влюблены в эсперанто и это делает ваш подход предвзятым?
Может быть. Не мне судить. Такие вещи лучше видно со стороны.
Я попытаюсь обосновать свою позицию, а дальше Вы уж сами судите.
> Растворить французскую культуру, что до этого 200 лет господствовала в мире и все остальные литературы и языки создавались по французскому лекалу... Смелая, гипотеза. Смелая, в своей дерзости...
Сейчас попытаюсь описать технологию, при помощи которой, как мне кажется, всё-таки можно решить эту (казалось бы, неразрешимую) задачу.
Сложность (и вроде бы неразрешимость) задачи я осознаю. Французскую культуру не недооцениваю.
> Неужели эсперанто так велик и белорусский еврей из Белостока был ТАК гениален, что создал идеальный инструмент изменения мира?
В подавляющем большинстве случаев и сторонники, и противники Эсперанто в равной мере не понимают, в чём состоит настоящая сила этого языка. Одни считают его идеальным, другие усматривают в нём недостатки и пытаются его улучшить, а третьи отвергают саму идею "искусственного языка" с таким отвращением, словно речь идёт о какой-то невыносимо гадком сексуальном извращении.
Суть дела вовсе не в идеальности Эсперанто, а в его абсолютной реальности. Он реален как телефон, как аэроплан, как фотоаппарат или паровоз. Он создан в ту же эпоху и несёт на себе тот же неуловимый, но отчётливый след, который несут на себе все вещи той эпохи. Он конкретен и прост, как любая из них. И так же, как любая из этих вещей, он нейтрален. Нейтрален как нож, который остаётся ножом и в руках хирурга, и в руках убийцы.
> Символ немецкого национализма- Фридрих Великий говорил в быту на французском, писал стихи на французском, пытался писать на немецком, но плохо- не получалось- язык был еще недоразвит и искусственно.
Всё правильно. Ни австрийская, ни тем более немецкая литература тут просто ни при чём. Эсперанто не годится для того, чтобы навязать одному народу культуру другого народа. Он для этого не предназначен и не приспособлен.
Попытаюсь теперь описать, как я понимаю принцип действия культурного тарана, изобретенного Габсбургами. Ещё раз подчеркну, что дело тут не в каких-то уникальных и удивительных качествах Эсперанто. В принципе, можно было бы взять на вооружение любой плановый язык, но обязательно плановый язык, и ни в коем случае не национальный. Эсперанто действительно хорош в своём роде и даже, может быть, действительно идеален, но в очень специфическом смысле. А именно: Эсперанто это почти идеальный компромисс между противоположными друг другу и логическими несовместимыми требованиями, которые можно было бы предъявить плановому языку, подходя к проблеме создания такого языка с той или другой стороны. (Например, можно требовать от языка поэтичности, а можно - логической точности выражения. Совместить одно с другим невозможно в принципе, потому что поэтичность невозможна без многозначности, метафоричности слова. Поэтическое слово говорит сразу и то, и другое, и третье одновременно. А логика требовала бы разделить эти вещи: либо то, либо другое: мухи отдельно, котлеты отдельно.) Нет ничего проще, чем улучшить Эсперанто, и этим не занимался только ленивый. Беда, однако, в том, что будучи улучшенным в каком-то одном смысле, язык тут же ухудшается в каком-то другом, противоположном.
Итак, почему именно Эсперанто? Да потому, что Эсперанто это компромисс, реально учитывающий сразу все (несовместимые между собой) требования одновременно. Это работающий инструмент, вот и всё. Может ли компромисс быть идеальным? Или идеальный компромисс это оксюморон? Оставим этот вопрос эсперантистам и их противникам, отстаивающим иные лингвопроекты.
Я в данном случае выделю лишь одну черту Эсперанто, которая кажется мне наиболее важной для этого языка как (потенциального) инструмента культурного доминирования Габсбургов (не состоявшегося по причине поражения Австровенгрии в Первой мировой войне).
Эта черта может быть выражена сочетанием слов "нейтральность" и "гибкость".
Слово нейтральность означает, что Эсперанто сам по себе никакой. Слово гибкость означает, что Эсперанто какой угодно. Эти два смысла легко соединяются между собой. В заметке Язык и Дискурс я подробно рассматриваю это качество Эсперанто.
Позволю себе обширную цитату оттуда.
Между прочим, начав разбираться с дискурсами (а это неизбежное развитие теории Власти), я обнаружил, что теперь могу объяснить, чем мне так нравится Эсперанто и почему английскому языку в роли международного за Эсперанто никогда не угнаться. Раньше я это чувствовал, но как собака сказать не мог.
Если кратко, Эсперанто идеально подходит для перевода дискурсов. Он для этого и создан.
Поясню подробно.
Один и тот же дискурс может быть реализован в разных языках. Если очень кратко, что сделал Пушкин? Он перевёл на русский язык все основные дискурсы великой французской литературы XVIII века. Не литературу перевёл, а дискурсы, что гораздо интереснее. И русские люди вдруг увидели, КАК можно писать на русском! Как можно писать!! Это всех потрясло, поразило до глубины, и машина русской литературы закрутилась и поехала.
(Напомню, что дискурс это и есть КАК. То есть, тропос. См. цикл заметок Античная философия. Уровни онтологии.)
Освоить чужой дискурс это Проблема. Проще выучить чужой язык.
Говорить на родном языке в чужом дискурсе труднее, чем говорить на чужом языке, но в родном дискурсе.
И это беда! Вот настоящая беда с английским языком: мало его выучить, надо ещё освоить чужие дискурсы. Пока этого нет, выученный язык не то чтобы совсем бесполезен, он просто неудобен как костыль.
А Эсперанто? На нём говоришь, не меняя дискурса. Прямо так и шпаришь, как говорил бы по-русски. А слушатель хоть и ошарашен, но всё понимает. Язык-то один и тот же, как не понимать. Но отвечает тебе, не парясь, в своём собственном дискурсе. И ты его понимаешь, хотя и удивляешься: ох ты, вот они латиносы КАК говорят, оказывается. И в этих условиях люди очень быстро находят общий... чуть не написал "общий язык"... конечно же, общий дискурс. И вдруг оказывается, что их культуры не так далеки друг от друга, как казалось. Но с каждым новым собеседником этот поиск "общего языка" приходится проделывать заново... как и при беседе на родном языке. Разница исчезает. (См. заметки Единство человечества и Универсальные черты Человека)
Эсперанто -- инструмент перевода дискурсов.
> "Нейтральный язык"
Да, именно. И вот что это значит: язык, не навязывающий тебе никакого дискурса. Гибкий и послушный. Всегда готовый вобрать в себя, усвоить твой собственный дискурс, каким бы он ни был.
Валентин Мельников (vmel) однажды сравнил Эсперанто с гостиницей, в которой можно чувствовать себя как дома, только "заплати" (выучи ~800 базовых корней, из которых потом складываются по ходу дела >5000 слов). А национальный язык это чужой дом, в котором ты все равно остаёшься гостем (см. подробнее). Мне всегда нравилась эта метафора. Но только вот теперь через теорию дискурса я осознал её смысл. "Дома" или "в гостях" это свой или чужой дискурс.
Всё просто. Язык это дом. Но для жильца-то важен не сам дом, а КАК в нём организована жизнь.
Фишка в том, что дискурс это не только способ или образ речи, но ещё и образ мысли. И по сути мы привязаны к нему глубже, чем собственно к языку. По-настоящему усвоить чужой дискурс значить стать иной личностью. Кому нравится, когда это ПРИХОДИТСЯ делать? Эсперанто позволяет разделить эти две по сути разные задачи: освоение собственно языка и освоение новых дискурсов. Мухи отдельно, котлеты отдельно. При этом, освоив этот язык, ты получаешь возможность осваивать дискурсы иных народов сквозь него, не изучая их языки.
> В эсперанто нет души. Он, как бейсик или паскаль, но только не для машин, а для людей.
У Эсперанто нет обязательной для всех души, и потому каждый с легкостью вкладывает в него свою душу. Поэтому на Эсперанто не только переведена вся мировая классика, но и написана куча оригинальной литературы, причём высокого качества. Почему? Потому что русский спокойно пишет на Эсперанто, вкладывая в него русскую душу. А американец - американскую душу.
Именно поэтому нет более душевного языка чем Эсперанто.
В этом-то и сила Эсперанто, что он не навязывает тебе никакой души.
> Я ж и говорю, что это машинный язык для человека.
Типа смартфона. Как мы с Вами сейчас общаемся посредством бездушного железа?!
А с женой? Можно ли с любимой женщиной говорить по бездушному телефону, когда трубка холодит ухо?!
А теперь длинная цитата из заметки Тайные причины первоначального успеха Эсперанто:
Андерсон считает, что возникновение и усиление феномена "наций" не случайно совпало по времени с ослаблением и даже исчезновением влияния религиозного фактора. Чем в большей степени люди в своей осознавали себя венграми, русскими, поляками, украинцами и тп, тем в меньшую роль играла для них принадлежность к той или иной конфессии - католичеству, православию, лютеранству и проч.
А это означит, что ту душевную энергетику, которая раньше заставляла людей вести религиозную жизнь, отправляться в крестовые походы, отстаивать свои религиозные ценности порой ценой своей жизни, теперь стало возможным канализировать в другом направлении - что открыло новые необъятные возможности для политтехнологов. Первой жертвой этой работы стала, как уже было сказано, Испанская империя, потерявшая свои колонии. Здесь языковой фактор почти не играл роли, ключом стала логистика Нового Света, что подробно разбирает Андерс. Затем та же технология была применена в Европе для разрушения Австровенгрии и Российской Империи.
Вообще говоря, языковой фактор вовсе не является единственным фактором национализма. Однако в Старом Свете удобнее всего было опираться именно на этот фактор. И вот на протяжении XIX века внезапно осознают своё (воображаемое) единство огромные массы людей, которые читают газеты, написанные на одном и том же языке. Границы языков, которые никогда раньше не играли настолько важной роли, чтобы всерьез учитываться в политике, внезапно становятся зловещими границами между озлобленным друг на друга массами, которые вдруг осознают себя разными народами.
Габсбурги прекрасно осознавали опасность этой политтехнологии для своего господства. Они были людьми тонкими и бесконечно изобретательными, и они экспериментировали в самыми разными техниками противостояния этому новому злу. Среди прочих идей всерьез рассматривалась также и идея международного языка. Если языковые барьеры становятся опасными трещинами на теле Империи, почему не попробовать создать новое воображаемое сообщество - сообщество людей, говорящих на международном языке. Здесь важно понимать, что для того, чтобы замутить серьезное политическое движение, на первом этапе совершенно необязательно вовлекать в него массы. Гораздо важнее и перспективнее вовлечь в него интеллектуалов, придать этому движению респектабельность.
Первым экспериментом Габсбургов стал воляпюк - и этот язык сразу получил просто фантастическое распространение. Но создатель воляпюка казался слишком уж фанатичными католиком, в это грозило возможностью, что Ватикан на каком-то этапе перехватит контроль над движением. (Надо сказать, что власти Германии ревниво следили за всеми шевелениями со стороны Вены - впоть до того, что Шлееру пришлось даже посидеть в тюрьме.) А кроме того, Воляпюк казался слишком громоздким проектом, что должно было вызвать трудности на втором этапе, когда движение должно было распространиться вниз, на народные массы.
И вот как раз в этот момент появляется блистательный Эсперанто - язык благозвучный и легкий в изучении, язык, который мог бы при совсем небольшой финансово-политической поддержке раскручен до очень серьезного градуса. Появляется он за границей, в опасной и враждебной России, но не беда: ведь создатель Эсперанто - еврей, и потому внутри самой России эсперанто-движение легко можно будет маргинализовать как революционное и антигосударственное.
Если даже Романовы сами захотят раскрутить эсперанто внутри своей страны, они во-первых будут иметь несравненно меньшую социальную базу, ведь подавляющее большинство граждан Российской Империи (особенно образованных!) - русскоязычные! Острота национального вопроса внутри России ничтожна по сравнению с остротой этого вопроса в Австровенгрии! Таким образом, если оперативно раскрутить Эсперанто в Австровенгии, то внутри самой России Эсперанто будет играть роль не столько цемента, склеивающего разные народы, сколько культурной скрепы, заставляющей эсперантистов считать себя принадлежащими к воображаемому сообществу, большинство членов которого являются гражданами Австровенгрии.
Все это было осознано молниеносно - и началась интенсивная подковерная работа, результат которой мы и наблюдаем сегодня: лингвопроект стал полноценным живым языком. Успел стать до того, как Австровенгрия распалась, так и не доведя дело распространения Эсперанто до той критической точки, после которой венгры, сербы, чехи, германцы и евреи осознавали бы себя в первую очередь эсперантистами, а уже во вторую - венграми, сербами, чехами, германцами и евреями ... А затем пришла бы очередь поляков, литовцев, украинцев и северных немцев - подданных германской Империи. Очень уместным было в Эсперанто и преобладание романского элемента - это облегчало в перспективе выход (помимо Румынии) на Северную Италию, Швейцарию. Вообще, потенциал распростанения движения был практически неограничен, в первую очередь - на Россию и Францию.
Государство, которое вовремя осознало все эти возможности и взяло эсперанто-движение под покровительство своих спецслужб, получало в перспективе не только мощный козырь против внутреннего национализма, но и великолепные идеологические механизмы подрывной работы на территорий соседних империй. Эсперантисты России и Франции, Германии и Италии, а там глядишь Великобритании и (особенно!) её многочисленных колоний, исступленно жаждавших свободы ;up:, становились потенциальными союзниками Габсбургов.
Всё это погребла под собою Первая мировая война.
Итак, что же Габсбурги могли противопоставить блестящей национальной культуре Франции?
Какая сила на планете способна переварить невероятную мощь французской культуры?
А вот какая: совокупная культура всего человечества как единого целого.
А Эсперанто здесь это всего лишь место встречи разноязычных дискурсов. Культурная ценность самого Эсперанто равная нулю, и это хорошо. Просто русский на Эсперанто свободного говорит как русский, американец как американец, немец как немец, а француз... как француз. Каждому из них легко там, внутри Эсперанто, ощущать себя самим собой. Русский остаётся русским, немец немцем, француз французом - но при этом они понимают друг друга, имеют общий язык. И вот это страшная сила, способная сокрушить национализм как таковой, помножить на ноль главное изобретение Франции, при помощи которого она продолжает культурно доминировать в мире даже после утраты политической гегемонии.
Сила этой задумки в том, что она как бы не предполагает никакого управления процессом со стороны Австрии. Габсбурги совершенно ни при чём. Всё происходит само собой, автоматически. Просто власть ускользает из рук д'Франции, потому что выведена из строя её "армия и флот" - нейтрализовано превосходство её национальной культуры.
Ну, а что Габсбурги. Габсбурги ничего, они просто естественным образом заполняют образующуюся пустоту. Потому что власть это такая штука, как деньги: если в каком-то месте её становится меньше, то в другом месте её немедленно становится больше. Автоматически.
Это просто следующий уровень игры. Именно французской игры, культурной игры.
Габсбурги поняли, как победить Францию, играя за её же собственным столом. И французам ничего не осталось как опрокинуть стол! Пожертвовать идиллией XIX века (самого комфортного и, казалось, прочного века Европы Нового времени), опрокинув Европу в бездну Мировых войн, революций, деградации культуры и проч. и проч.
Надеюсь, я развеял Ваше недоумение. Ну, и вместо постскриптума, маленькое замечание.
Единственная организация, которая не переменила своего отношения к Эсперанто после Первой мировой, это Католическая церковь.
Итальянцы просекли фишку и продолжают держать руку на пульсе. Радио Ватикана вещает (и) на Эсперанто.
Dixi
de N East:
Уровни игры, прям как в "Мире Дикого Запада" ;)
А может ли английский язык стать заменой Эсперанто?
palaman comments:
Не потянет. Он не нейтрален и не гибок. Да к тому же, уже попробовали в XX веке. Условия были - лучше некуда. Политическое доминирование англосаксов.
И? Результаты средненькие.
Нейтральный язык должен быть ничьим. Каждый должен ощущать его своим. Это очень важное условие, иначе не взлетит.
de N East:
А что Вы думаете о будущем латыни в этом контексте?
palaman comments:
Эсперанто это и есть латынь, латынь Нового Времени.
Именно так.
Для Габсбургов это очень естественный ход мысли. Ведь эпоха культурного доминирования латыни это их золотой век.
Эсперанто это и есть реинкарнация латыни.
Заменгоф начал именно с латыни. Он думал, как адаптировать латынь для роли международного языка. Сгладить шероховатости, сделать язык более регулярным... Но в какой-то момент ему пришла в голову одна из главных фишек Эсперанто: словообразование.
Словообразование это очень-очень сильная сторона Эсперанто. Вы выучиваете несколько сот основных корней (многие из которых нам и так известны, ибо латынь) - и получаете в распоряжение несколько тысяч слов, которые складываются из этих корней. В латыни такой фишки нет.
Андрей Кайманов:
Решил послушать радио Ватикана на эсперанто. Очень красивый и понятный язык, легко ложится на испанский и латынь. Спасибо)
А вот, послушайте, как это звучит
И ещё
Да, я безусловно очарован этим языком. Насколько эти делает меня необъективным и предвзятым в рассуждениях - судить читателю.
Андрей Кайманов:
У нас в Казани было мощное движение эсперантистов до Катастрофы. И даже одна из улиц носила название Эсперанто до недавнего времени. Но недавно улицу Надежды местные сепаратисты переименовали в Назарбаева.
palaman comments:
Австровенгрия была в тот период истории враждебна России, и это наложило свой неприятный отпечаток на судьбу Эсперанто. Говорят, Троцкий благоволил эсперантистам. А вот Сталин Эсперанто ненавидел и всех эсперантистов разогнал и пересажал. То и другое - вполне логично с точки зрения теории Власти.
Продолжение:
Эсперанто в Игре престолов (окончание)
См. также заметки Что означает д' в сочетании с названиями стран?
Великий Эсперантист
Что-то особенное
«Путешествие в Казохинию» - попытка рецензии
И ещё, где-то близко Реванш Великой Литвы
При этом он сделал важное замечание: поступая таким образом при изучении, например, английского языка, ты де-факто ставишь себя в подчинённое положение по отношению к носителям этого языка. Буквально в положение ребёнка по отношению к взрослым.
Я в ответ на это вспомнил Шестова, который именно таким образом и преподаёт английский язык. Вообще-то Шестов изучал методы обучения умственно-отсталых детей. А потом он обнаружил, что некоторые используемые там методики можно удивительно эффективно применять при обучении взрослых иностранным языках. Дело в том, что между взрослым и умственно-отсталым ребенком есть нечто общее.
Нормальный ребенок до определённого возраста способен улавливать новые языки буквально на лету. И делает он это именно "методом Шестова" -- просто-напросто старательно проговаривая (про себя) всё, что ему говорят. Повторяя и повторяя до тех пор, пока не уяснит для себя смысл сказанного. Однако с началом пубертата (~12 лет) ребёнок вдруг отказывается от этого способа коммуникации. Он как бы считает себя уже слишком большим для того, чтобы просто тупо повторять то, что слышит. И вот с этого момента утрачивает присущую каждому здоровому ребёнку естественную способность с поразительной лёгкостью усваивать новые языки.
Шестов обнаружил также, что его метод обучения языкам можно применять также и для осваивания новых дискурсов. Метод Шестова состоит в том, что взрослому человеку предлагается несколько сот красивых, выразительных и грамотных, образцовых предложений из числа тех, которые используют "высокопоставленные" носители данного языка или дискурса. Представители элиты, в отношении которых взрослому человеку не стыдно ощутить себя немножко ребёноком -- и у него вдруг воскресает некогда убитая гордыней пубертата способность к обучению.
Рассказав об этом, я вспомнил по ассциации об Эсперанто. На страницах моего ЖЖурнала я уже не раз рассказывал моему дорогому читателю об этом удивительно красивом и выразительном языке. На этот раз я выразил свою мысль так: Эсперанто это единственый язык, который можно освоить, не используя метод Шестова. Его можно выучить обычным "школьным" методом. Зазубрить 500-1000 самых частых морфем (корней) и понять правила, по которым из этих корней складываются слова, а из слов складываются предложения. И можно начинать общаться! (См. Словообразование в Эсперанто)
Именно так я и поступил в своё время. ( Как я выучил Эсперанто) Я решил для пробы говорить на Эсперанто так, как будто это русский язык -- используя привычные мне обороты речи -- только при помощи слов языка Эсперанто. И с удивлением обнаружил, что действительно -- меня все понимают. И самое удивительное -- я всех понимаю, хотя обороты речи для меня странны и удивительны. Оказалось, что на Эсперанто каждый может оставаться в привычном ему дискурсе -- однако быть при этом понятным для тех, кто сам этот дискурс не использует.
Немец говорит на Эсперанто по-немецки, а русский говорит в ответ по-русски. Для каждого из них речь другого звучит странно, но при этом она понятна! А дальше начинается естественный процесс выработки общего дискурса -- ничем не отличающийся от всем нам знакомого процесса поиска "общего языка" между двумя людьми, в общем-то и так вроде бы говорящими на одном и том же языке. Собственно, пресловутый "общий язык" это и есть дискурс (подробнее см. в заметке Язык и дискурс).
То есть, на Эсперанто говорить с иностранцем так же легко и так же трудно, как с иным соотечественником. Основная проблема взаимопонимания уже не в языке, а в психологии, в образе мыслей...
Эсперанто это язык, изучая который не обязательно становиться ребёнком.
...Впрочем, методом Шестова Эсперанто тоже можно освоить -- и на это уйдёт в десять раз меньше времени, чем на освоение таким же методом любого другого языка...
Это всё была присказка, не сказка.
Сказка только начинается.
В Вене я очень хотел испить кофе "по-венски".
Заглянул в кофейню.
Подходит официант, выглядящий как представитель
дипломатической миссии Австро-Венгрии году эдак в 1898:
- Was wollen sie?
Я говорю:
- Мне бы кофе, по-венски.
Он так бровь поднял:
- И какой желаете?
- По-венски.
А он:
- Вы в Вене, здесь весь кофе по-венски.
(Nikolay Batrakov)
[Собственно сказка]Я свободно говорю на Эсперанто. Лексика Эсперанто в основном романская, и поэтому я хорошо чувствую романские языки. Латынь, французский, итальянский звучат для меня почти понятно, как польский или чешский для любого русского человека. Звучание основных романских корней у меня прямо ассоциируется с их смыслом. И прежде всего, речь о французском, конечно. Французском письменном. Они пишут почти на Эсперанто, а вот говорят невнятно: устная речь сильно изменилась за последние несколько веков. Письменный язык всегда более консервативен. Польский письменный тоже намного понятнее, особенно если записывать кириллицей.
Но видя близость Эсперанто к французскому, конспиролог может легко сделать совершенно неправильный вывод относительно природы Эсперанто, посчитав его избретением французов. Это совершенно не верно. Реальная ситуация намного сложнее. Дело в том, что Эсперанто был раскручен отнюдь не французами, а именно д'Австрией! и мишенью Эсперанто была именно Франция.
Это был культурный таран Габсбургов, направленный в самое сердце романского мира. Этому разноязычному миру Габсбурги предложили красивый и внятный почти-романский язык, который французу или итальянцу и учить-то почти не нужно, язык полноценный и выразительный, поэтический и в то же время предельно регулярный, как рифмованные строки. Эсперанто можно освоить до уровня свободного владения за год-два, а не за десять-двадцать лет, необходимых для того же французского. Этот язык - ОБЩИЙ для всех европейцев, он насквозь пропитан духом Европейской цивилизации. Стилистически, Эсперанто это XIX век, век высшего культурного взлёта Европы. Если бы не катастрофа Первой мировой, Габсбурги объединили бы Европу мягкой силой, незаметно растворив Францию в эсперантоязычном море Единой Европы как ложку соли в стакане воды. И никто бы не смог сопротивляться. Потому что Эсперанто не покушается на национальный язык и культуру как таковые, а просто выявляет их провинциализм. Освоив Эсперанто, я ясно понял, к примеру, что у нас в русском языке и мышлении европейское, а что местное, экзотическое.
Противопоставить этой страшной перспективе Франция могла только Сараевское убийство и русскую артиллерию.
Вот и судите сами, что означает для меня "д'Франция" -- подчинение французскому дискурсу или завуалированную атаку на этот дискурс.
Kochergin Alexey:
То есть д'Австрия сейчас ответочку им залепила (и, похоже, всё-таки доведёт начатое до конца)?
Посмотрим. Если бы мы с Вами заранее могли предсказать исход войны, то тем более они. А если бы они знали исход войны заранее, они бы войну не начинали, а сразу бы договорились.
Причина войн - наше неведение будущего.
Если бы будущее было известно, какой идиот начал бы войну, в которой ему суждено проиграть?!
Alexey Matveev:
Если что-то я знаю об австрийцах, то это то, что они пытаются хорошо жить во всех аспектах: носятся с Моцартом, пьют кофе, имея для него свою номенклатуру названий (по сути свой язык), типа несуществующего нигде кроме как у них Меланж, старательно одеваются. Наверное, неплохо было бы им начать подражать в этом.
palaman comments:
bohemicus сказал мне, что д'Австрийцы это итальянцы по культуре. (Речь шла об элите, но яблочко от яблони...)
Я назвал их пожалуй-немцами, но мне кажется, Богемик ближе к истине.
Nik Gaenserich:
В Вене я очень хотел испить кофе "по-венски".
Заглянул в кофейню.
Подходит официант, выглядящий как представитель дипломатической миссии Австро-Венгрии году эдак в 1898:
- Was wollen sie?
Я говорю:
- Мне бы кофе, по-венски.
Он так бровь поднял:
- И какой желаете?
- По-венски.
А он:
- Вы в Вене, здесь весь кофе по-венски.
palaman comments:
Спасибо! Великолепная миниатюра, в которой больше смысла, чем в длинной статье.
Slavic Liberty:
Радикальное видение вопроса. Может вы влюблены в эсперанто и это делает ваш подход предвзятым?
Растворить французскую культуру, что до этого 200 лет господствовала в мире и все остальные литературы и языки создавались по французскому лекалу... Смелая, гипотеза. Смелая, в своей дерзости...
Неужели эсперанто так велик и белорусский еврей из Белостока был ТАК гениален, что создал идеальный инструмент изменения мира?
В конце 17, 18 и 19 веках Франция культурно доминировала. В конце концов общеевропейским языком элиты и культуры был французский, а не австрийский немецкий.
Немецкая писательница Ульриха по совместительству- мать Екатерины Второй и сестра короля Швеции писала свои произведения на французском.
Символ немецкого национализма -- Фридрих Великий -- говорил в быту на французском, писал стихи на французском, пытался писать на немецком, но плохо. Не получалось -- язык был еще недоразвитым и искусственным. Не пришло время...
palaman comments:
> Может вы влюблены в эсперанто и это делает ваш подход предвзятым?
Может быть. Не мне судить. Такие вещи лучше видно со стороны.
Я попытаюсь обосновать свою позицию, а дальше Вы уж сами судите.
> Растворить французскую культуру, что до этого 200 лет господствовала в мире и все остальные литературы и языки создавались по французскому лекалу... Смелая, гипотеза. Смелая, в своей дерзости...
Сейчас попытаюсь описать технологию, при помощи которой, как мне кажется, всё-таки можно решить эту (казалось бы, неразрешимую) задачу.
Сложность (и вроде бы неразрешимость) задачи я осознаю. Французскую культуру не недооцениваю.
> Неужели эсперанто так велик и белорусский еврей из Белостока был ТАК гениален, что создал идеальный инструмент изменения мира?
В подавляющем большинстве случаев и сторонники, и противники Эсперанто в равной мере не понимают, в чём состоит настоящая сила этого языка. Одни считают его идеальным, другие усматривают в нём недостатки и пытаются его улучшить, а третьи отвергают саму идею "искусственного языка" с таким отвращением, словно речь идёт о какой-то невыносимо гадком сексуальном извращении.
Суть дела вовсе не в идеальности Эсперанто, а в его абсолютной реальности. Он реален как телефон, как аэроплан, как фотоаппарат или паровоз. Он создан в ту же эпоху и несёт на себе тот же неуловимый, но отчётливый след, который несут на себе все вещи той эпохи. Он конкретен и прост, как любая из них. И так же, как любая из этих вещей, он нейтрален. Нейтрален как нож, который остаётся ножом и в руках хирурга, и в руках убийцы.
> Символ немецкого национализма- Фридрих Великий говорил в быту на французском, писал стихи на французском, пытался писать на немецком, но плохо- не получалось- язык был еще недоразвит и искусственно.
Всё правильно. Ни австрийская, ни тем более немецкая литература тут просто ни при чём. Эсперанто не годится для того, чтобы навязать одному народу культуру другого народа. Он для этого не предназначен и не приспособлен.
Попытаюсь теперь описать, как я понимаю принцип действия культурного тарана, изобретенного Габсбургами. Ещё раз подчеркну, что дело тут не в каких-то уникальных и удивительных качествах Эсперанто. В принципе, можно было бы взять на вооружение любой плановый язык, но обязательно плановый язык, и ни в коем случае не национальный. Эсперанто действительно хорош в своём роде и даже, может быть, действительно идеален, но в очень специфическом смысле. А именно: Эсперанто это почти идеальный компромисс между противоположными друг другу и логическими несовместимыми требованиями, которые можно было бы предъявить плановому языку, подходя к проблеме создания такого языка с той или другой стороны. (Например, можно требовать от языка поэтичности, а можно - логической точности выражения. Совместить одно с другим невозможно в принципе, потому что поэтичность невозможна без многозначности, метафоричности слова. Поэтическое слово говорит сразу и то, и другое, и третье одновременно. А логика требовала бы разделить эти вещи: либо то, либо другое: мухи отдельно, котлеты отдельно.) Нет ничего проще, чем улучшить Эсперанто, и этим не занимался только ленивый. Беда, однако, в том, что будучи улучшенным в каком-то одном смысле, язык тут же ухудшается в каком-то другом, противоположном.
Итак, почему именно Эсперанто? Да потому, что Эсперанто это компромисс, реально учитывающий сразу все (несовместимые между собой) требования одновременно. Это работающий инструмент, вот и всё. Может ли компромисс быть идеальным? Или идеальный компромисс это оксюморон? Оставим этот вопрос эсперантистам и их противникам, отстаивающим иные лингвопроекты.
Я в данном случае выделю лишь одну черту Эсперанто, которая кажется мне наиболее важной для этого языка как (потенциального) инструмента культурного доминирования Габсбургов (не состоявшегося по причине поражения Австровенгрии в Первой мировой войне).
Эта черта может быть выражена сочетанием слов "нейтральность" и "гибкость".
Слово нейтральность означает, что Эсперанто сам по себе никакой. Слово гибкость означает, что Эсперанто какой угодно. Эти два смысла легко соединяются между собой. В заметке Язык и Дискурс я подробно рассматриваю это качество Эсперанто.
Позволю себе обширную цитату оттуда.
Между прочим, начав разбираться с дискурсами (а это неизбежное развитие теории Власти), я обнаружил, что теперь могу объяснить, чем мне так нравится Эсперанто и почему английскому языку в роли международного за Эсперанто никогда не угнаться. Раньше я это чувствовал, но как собака сказать не мог.
Если кратко, Эсперанто идеально подходит для перевода дискурсов. Он для этого и создан.
Поясню подробно.
Один и тот же дискурс может быть реализован в разных языках. Если очень кратко, что сделал Пушкин? Он перевёл на русский язык все основные дискурсы великой французской литературы XVIII века. Не литературу перевёл, а дискурсы, что гораздо интереснее. И русские люди вдруг увидели, КАК можно писать на русском! Как можно писать!! Это всех потрясло, поразило до глубины, и машина русской литературы закрутилась и поехала.
(Напомню, что дискурс это и есть КАК. То есть, тропос. См. цикл заметок Античная философия. Уровни онтологии.)
Освоить чужой дискурс это Проблема. Проще выучить чужой язык.
Говорить на родном языке в чужом дискурсе труднее, чем говорить на чужом языке, но в родном дискурсе.
И это беда! Вот настоящая беда с английским языком: мало его выучить, надо ещё освоить чужие дискурсы. Пока этого нет, выученный язык не то чтобы совсем бесполезен, он просто неудобен как костыль.
А Эсперанто? На нём говоришь, не меняя дискурса. Прямо так и шпаришь, как говорил бы по-русски. А слушатель хоть и ошарашен, но всё понимает. Язык-то один и тот же, как не понимать. Но отвечает тебе, не парясь, в своём собственном дискурсе. И ты его понимаешь, хотя и удивляешься: ох ты, вот они латиносы КАК говорят, оказывается. И в этих условиях люди очень быстро находят общий... чуть не написал "общий язык"... конечно же, общий дискурс. И вдруг оказывается, что их культуры не так далеки друг от друга, как казалось. Но с каждым новым собеседником этот поиск "общего языка" приходится проделывать заново... как и при беседе на родном языке. Разница исчезает. (См. заметки Единство человечества и Универсальные черты Человека)
Эсперанто -- инструмент перевода дискурсов.
> "Нейтральный язык"
Да, именно. И вот что это значит: язык, не навязывающий тебе никакого дискурса. Гибкий и послушный. Всегда готовый вобрать в себя, усвоить твой собственный дискурс, каким бы он ни был.
Валентин Мельников (vmel) однажды сравнил Эсперанто с гостиницей, в которой можно чувствовать себя как дома, только "заплати" (выучи ~800 базовых корней, из которых потом складываются по ходу дела >5000 слов). А национальный язык это чужой дом, в котором ты все равно остаёшься гостем (см. подробнее). Мне всегда нравилась эта метафора. Но только вот теперь через теорию дискурса я осознал её смысл. "Дома" или "в гостях" это свой или чужой дискурс.
Всё просто. Язык это дом. Но для жильца-то важен не сам дом, а КАК в нём организована жизнь.
Фишка в том, что дискурс это не только способ или образ речи, но ещё и образ мысли. И по сути мы привязаны к нему глубже, чем собственно к языку. По-настоящему усвоить чужой дискурс значить стать иной личностью. Кому нравится, когда это ПРИХОДИТСЯ делать? Эсперанто позволяет разделить эти две по сути разные задачи: освоение собственно языка и освоение новых дискурсов. Мухи отдельно, котлеты отдельно. При этом, освоив этот язык, ты получаешь возможность осваивать дискурсы иных народов сквозь него, не изучая их языки.
> В эсперанто нет души. Он, как бейсик или паскаль, но только не для машин, а для людей.
У Эсперанто нет обязательной для всех души, и потому каждый с легкостью вкладывает в него свою душу. Поэтому на Эсперанто не только переведена вся мировая классика, но и написана куча оригинальной литературы, причём высокого качества. Почему? Потому что русский спокойно пишет на Эсперанто, вкладывая в него русскую душу. А американец - американскую душу.
Именно поэтому нет более душевного языка чем Эсперанто.
В этом-то и сила Эсперанто, что он не навязывает тебе никакой души.
> Я ж и говорю, что это машинный язык для человека.
Типа смартфона. Как мы с Вами сейчас общаемся посредством бездушного железа?!
А с женой? Можно ли с любимой женщиной говорить по бездушному телефону, когда трубка холодит ухо?!
А теперь длинная цитата из заметки Тайные причины первоначального успеха Эсперанто:
Андерсон считает, что возникновение и усиление феномена "наций" не случайно совпало по времени с ослаблением и даже исчезновением влияния религиозного фактора. Чем в большей степени люди в своей осознавали себя венграми, русскими, поляками, украинцами и тп, тем в меньшую роль играла для них принадлежность к той или иной конфессии - католичеству, православию, лютеранству и проч.
А это означит, что ту душевную энергетику, которая раньше заставляла людей вести религиозную жизнь, отправляться в крестовые походы, отстаивать свои религиозные ценности порой ценой своей жизни, теперь стало возможным канализировать в другом направлении - что открыло новые необъятные возможности для политтехнологов. Первой жертвой этой работы стала, как уже было сказано, Испанская империя, потерявшая свои колонии. Здесь языковой фактор почти не играл роли, ключом стала логистика Нового Света, что подробно разбирает Андерс. Затем та же технология была применена в Европе для разрушения Австровенгрии и Российской Империи.
Вообще говоря, языковой фактор вовсе не является единственным фактором национализма. Однако в Старом Свете удобнее всего было опираться именно на этот фактор. И вот на протяжении XIX века внезапно осознают своё (воображаемое) единство огромные массы людей, которые читают газеты, написанные на одном и том же языке. Границы языков, которые никогда раньше не играли настолько важной роли, чтобы всерьез учитываться в политике, внезапно становятся зловещими границами между озлобленным друг на друга массами, которые вдруг осознают себя разными народами.
Габсбурги прекрасно осознавали опасность этой политтехнологии для своего господства. Они были людьми тонкими и бесконечно изобретательными, и они экспериментировали в самыми разными техниками противостояния этому новому злу. Среди прочих идей всерьез рассматривалась также и идея международного языка. Если языковые барьеры становятся опасными трещинами на теле Империи, почему не попробовать создать новое воображаемое сообщество - сообщество людей, говорящих на международном языке. Здесь важно понимать, что для того, чтобы замутить серьезное политическое движение, на первом этапе совершенно необязательно вовлекать в него массы. Гораздо важнее и перспективнее вовлечь в него интеллектуалов, придать этому движению респектабельность.
Первым экспериментом Габсбургов стал воляпюк - и этот язык сразу получил просто фантастическое распространение. Но создатель воляпюка казался слишком уж фанатичными католиком, в это грозило возможностью, что Ватикан на каком-то этапе перехватит контроль над движением. (Надо сказать, что власти Германии ревниво следили за всеми шевелениями со стороны Вены - впоть до того, что Шлееру пришлось даже посидеть в тюрьме.) А кроме того, Воляпюк казался слишком громоздким проектом, что должно было вызвать трудности на втором этапе, когда движение должно было распространиться вниз, на народные массы.
И вот как раз в этот момент появляется блистательный Эсперанто - язык благозвучный и легкий в изучении, язык, который мог бы при совсем небольшой финансово-политической поддержке раскручен до очень серьезного градуса. Появляется он за границей, в опасной и враждебной России, но не беда: ведь создатель Эсперанто - еврей, и потому внутри самой России эсперанто-движение легко можно будет маргинализовать как революционное и антигосударственное.
Если даже Романовы сами захотят раскрутить эсперанто внутри своей страны, они во-первых будут иметь несравненно меньшую социальную базу, ведь подавляющее большинство граждан Российской Империи (особенно образованных!) - русскоязычные! Острота национального вопроса внутри России ничтожна по сравнению с остротой этого вопроса в Австровенгрии! Таким образом, если оперативно раскрутить Эсперанто в Австровенгии, то внутри самой России Эсперанто будет играть роль не столько цемента, склеивающего разные народы, сколько культурной скрепы, заставляющей эсперантистов считать себя принадлежащими к воображаемому сообществу, большинство членов которого являются гражданами Австровенгрии.
Все это было осознано молниеносно - и началась интенсивная подковерная работа, результат которой мы и наблюдаем сегодня: лингвопроект стал полноценным живым языком. Успел стать до того, как Австровенгрия распалась, так и не доведя дело распространения Эсперанто до той критической точки, после которой венгры, сербы, чехи, германцы и евреи осознавали бы себя в первую очередь эсперантистами, а уже во вторую - венграми, сербами, чехами, германцами и евреями ... А затем пришла бы очередь поляков, литовцев, украинцев и северных немцев - подданных германской Империи. Очень уместным было в Эсперанто и преобладание романского элемента - это облегчало в перспективе выход (помимо Румынии) на Северную Италию, Швейцарию. Вообще, потенциал распростанения движения был практически неограничен, в первую очередь - на Россию и Францию.
Click to viewГосударство, которое вовремя осознало все эти возможности и взяло эсперанто-движение под покровительство своих спецслужб, получало в перспективе не только мощный козырь против внутреннего национализма, но и великолепные идеологические механизмы подрывной работы на территорий соседних империй. Эсперантисты России и Франции, Германии и Италии, а там глядишь Великобритании и (особенно!) её многочисленных колоний, исступленно жаждавших свободы ;up:, становились потенциальными союзниками Габсбургов.
Всё это погребла под собою Первая мировая война.
Итак, что же Габсбурги могли противопоставить блестящей национальной культуре Франции?
Какая сила на планете способна переварить невероятную мощь французской культуры?
А вот какая: совокупная культура всего человечества как единого целого.
А Эсперанто здесь это всего лишь место встречи разноязычных дискурсов. Культурная ценность самого Эсперанто равная нулю, и это хорошо. Просто русский на Эсперанто свободного говорит как русский, американец как американец, немец как немец, а француз... как француз. Каждому из них легко там, внутри Эсперанто, ощущать себя самим собой. Русский остаётся русским, немец немцем, француз французом - но при этом они понимают друг друга, имеют общий язык. И вот это страшная сила, способная сокрушить национализм как таковой, помножить на ноль главное изобретение Франции, при помощи которого она продолжает культурно доминировать в мире даже после утраты политической гегемонии.
Сила этой задумки в том, что она как бы не предполагает никакого управления процессом со стороны Австрии. Габсбурги совершенно ни при чём. Всё происходит само собой, автоматически. Просто власть ускользает из рук д'Франции, потому что выведена из строя её "армия и флот" - нейтрализовано превосходство её национальной культуры.
Ну, а что Габсбурги. Габсбурги ничего, они просто естественным образом заполняют образующуюся пустоту. Потому что власть это такая штука, как деньги: если в каком-то месте её становится меньше, то в другом месте её немедленно становится больше. Автоматически.
Это просто следующий уровень игры. Именно французской игры, культурной игры.
Габсбурги поняли, как победить Францию, играя за её же собственным столом. И французам ничего не осталось как опрокинуть стол! Пожертвовать идиллией XIX века (самого комфортного и, казалось, прочного века Европы Нового времени), опрокинув Европу в бездну Мировых войн, революций, деградации культуры и проч. и проч.
Надеюсь, я развеял Ваше недоумение. Ну, и вместо постскриптума, маленькое замечание.
Единственная организация, которая не переменила своего отношения к Эсперанто после Первой мировой, это Католическая церковь.
Итальянцы просекли фишку и продолжают держать руку на пульсе. Радио Ватикана вещает (и) на Эсперанто.
Dixi
de N East:
Уровни игры, прям как в "Мире Дикого Запада" ;)
А может ли английский язык стать заменой Эсперанто?
palaman comments:
Не потянет. Он не нейтрален и не гибок. Да к тому же, уже попробовали в XX веке. Условия были - лучше некуда. Политическое доминирование англосаксов.
И? Результаты средненькие.
Нейтральный язык должен быть ничьим. Каждый должен ощущать его своим. Это очень важное условие, иначе не взлетит.
de N East:
А что Вы думаете о будущем латыни в этом контексте?
palaman comments:
Эсперанто это и есть латынь, латынь Нового Времени.
Именно так.
Для Габсбургов это очень естественный ход мысли. Ведь эпоха культурного доминирования латыни это их золотой век.
Эсперанто это и есть реинкарнация латыни.
Заменгоф начал именно с латыни. Он думал, как адаптировать латынь для роли международного языка. Сгладить шероховатости, сделать язык более регулярным... Но в какой-то момент ему пришла в голову одна из главных фишек Эсперанто: словообразование.
Словообразование это очень-очень сильная сторона Эсперанто. Вы выучиваете несколько сот основных корней (многие из которых нам и так известны, ибо латынь) - и получаете в распоряжение несколько тысяч слов, которые складываются из этих корней. В латыни такой фишки нет.
Андрей Кайманов:
Решил послушать радио Ватикана на эсперанто. Очень красивый и понятный язык, легко ложится на испанский и латынь. Спасибо)
А вот, послушайте, как это звучит
И ещё
Да, я безусловно очарован этим языком. Насколько эти делает меня необъективным и предвзятым в рассуждениях - судить читателю.
Андрей Кайманов:
У нас в Казани было мощное движение эсперантистов до Катастрофы. И даже одна из улиц носила название Эсперанто до недавнего времени. Но недавно улицу Надежды местные сепаратисты переименовали в Назарбаева.
palaman comments:
Австровенгрия была в тот период истории враждебна России, и это наложило свой неприятный отпечаток на судьбу Эсперанто. Говорят, Троцкий благоволил эсперантистам. А вот Сталин Эсперанто ненавидел и всех эсперантистов разогнал и пересажал. То и другое - вполне логично с точки зрения теории Власти.
Продолжение:
Эсперанто в Игре престолов (окончание)
См. также заметки Что означает д' в сочетании с названиями стран?
Великий Эсперантист
Что-то особенное
«Путешествие в Казохинию» - попытка рецензии
И ещё, где-то близко Реванш Великой Литвы