Большое французское путешествие - 8
Шартр - замки Луары - Ле Ман - Коннель - Дьепп - Этрета - Руан - Онфлер - Живерни - Монт-Сен-Мишель - Сен-Мало - окрестности Сен-Мало - Анжер - Черный Перигор - Сарла - Конк - долина Тарна - Ле Пюи - ночной Лион - Лион - Перуж - Бон - Дижон - Реймс - Типа трики.
Этот тип надоел нам своим назойливым присутствием задолго до того, как мы отправились в его главную берлогу. Но как можно потом объяснить людям, что неделю прожил в нескольких десятках километрах от Живерни и не заехал туда?
Серийный живописец Клод Моне поселился в Живерни в 1883 году (как раз в год трагической смерти гениального, так до конца и не понятого Эдуара Мане, заживо сгнившего от сифилиса). Видимо, уже тогда мсье Клод задумал самую большую серию изнасилований зрительского вкуса посредством пруда и кувшинок. В особо извращенной форме. Сначала он арендовал, но в 1890 году (как раз в год смерти несчастного Ван-Гога, застрелившегося в припадке безумия) у Моне скопилось достаточно денег для того, чтобы купить и дом, и прилегающую землю с прудом. Там, рисуя пруд, он прожил безмятежнейшие 43 года, пока не почил, окруженный восторгом и почитанием, в 1926 году, в возрасте 86 лет.
За оградой поместья умирали в сумасшествии и нищете гении - Лотрек, Сезанн, Модильяни, шла жуткая газовая война, погибали забритые в солдаты великие немецкие экспрессионисты Марк и Макке, русская революция ломала хребты и судьбы целой плеяде талантливейших российских художников.
А мсье Моне писал пруд. Вот этот:
вот так:
вот этот:
вот так:
вот этот:
вот так:
Не знаю, как вы, а я не могу думать об этом спокойно. Возможно, в Живерни стоило съездить именно для того, чтобы лишний раз ощутить жуткий диссонанс между трагической судьбой гения и благополучием расчетливой посредственности. Вот она, студия мэтра:
А это его творческая кухня:
Ну а это сам домик с садиком. Внутри большая коллекция дорогой японской гравюры. Хокусай, Утамаро, Хирошиге. Мэтр был явно не слишком стеснен в средствах.
Ну вот. Теперь, когда желчь излита, можно со спокойной душой переходить к более приятным вещам. Например, к городишку Вернон, в который мы заехали на обратной дороге из Живерни и не пожалели. Смотрите какую чудесную жанровую сценку поймал там Томкин объектив:
Цвет игроков соответствует цвету фигур. Да и сама площадь небезынтересна:
А в тамошнем католическом (!!!) соборе 11 века неожиданно обнаружилась в алтаре совершенно византийская икона - вылитая Богоматерь Владимирская. Как? Почему?
Во времена Всекровавой Революции церковь была переделана в так называемый "Храм Разума". А прямо напротив страшный сторожевой кот не пустил меня в магазин:
А в близлежащем Нимбуре мы попали на рынок, где живо сочувствовали обреченным на заклание уткам, голубям и кроликам:
и этим тоже:
и этим:
Правда, последних есть, вроде как, не намеревались, а просто стригли. Не то, что этих:
и этих:
Шесть юр за дюжину устриц 3-го номера! Тогда я еще не знал, что это натуральный грабеж. Тогда я даже еще не умел их открывать! Всему этому еще предстояло научиться в благословенной Бретани, которая уже маячила на нашем горизонте.
Прощай, Нормандия!
Этот тип надоел нам своим назойливым присутствием задолго до того, как мы отправились в его главную берлогу. Но как можно потом объяснить людям, что неделю прожил в нескольких десятках километрах от Живерни и не заехал туда?
Серийный живописец Клод Моне поселился в Живерни в 1883 году (как раз в год трагической смерти гениального, так до конца и не понятого Эдуара Мане, заживо сгнившего от сифилиса). Видимо, уже тогда мсье Клод задумал самую большую серию изнасилований зрительского вкуса посредством пруда и кувшинок. В особо извращенной форме. Сначала он арендовал, но в 1890 году (как раз в год смерти несчастного Ван-Гога, застрелившегося в припадке безумия) у Моне скопилось достаточно денег для того, чтобы купить и дом, и прилегающую землю с прудом. Там, рисуя пруд, он прожил безмятежнейшие 43 года, пока не почил, окруженный восторгом и почитанием, в 1926 году, в возрасте 86 лет.
За оградой поместья умирали в сумасшествии и нищете гении - Лотрек, Сезанн, Модильяни, шла жуткая газовая война, погибали забритые в солдаты великие немецкие экспрессионисты Марк и Макке, русская революция ломала хребты и судьбы целой плеяде талантливейших российских художников.
А мсье Моне писал пруд. Вот этот:
вот так:
вот этот:
вот так:
вот этот:
вот так:
Не знаю, как вы, а я не могу думать об этом спокойно. Возможно, в Живерни стоило съездить именно для того, чтобы лишний раз ощутить жуткий диссонанс между трагической судьбой гения и благополучием расчетливой посредственности. Вот она, студия мэтра:
А это его творческая кухня:
Ну а это сам домик с садиком. Внутри большая коллекция дорогой японской гравюры. Хокусай, Утамаро, Хирошиге. Мэтр был явно не слишком стеснен в средствах.
Ну вот. Теперь, когда желчь излита, можно со спокойной душой переходить к более приятным вещам. Например, к городишку Вернон, в который мы заехали на обратной дороге из Живерни и не пожалели. Смотрите какую чудесную жанровую сценку поймал там Томкин объектив:
Цвет игроков соответствует цвету фигур. Да и сама площадь небезынтересна:
А в тамошнем католическом (!!!) соборе 11 века неожиданно обнаружилась в алтаре совершенно византийская икона - вылитая Богоматерь Владимирская. Как? Почему?
Во времена Всекровавой Революции церковь была переделана в так называемый "Храм Разума". А прямо напротив страшный сторожевой кот не пустил меня в магазин:
А в близлежащем Нимбуре мы попали на рынок, где живо сочувствовали обреченным на заклание уткам, голубям и кроликам:
и этим тоже:
и этим:
Правда, последних есть, вроде как, не намеревались, а просто стригли. Не то, что этих:
и этих:
Шесть юр за дюжину устриц 3-го номера! Тогда я еще не знал, что это натуральный грабеж. Тогда я даже еще не умел их открывать! Всему этому еще предстояло научиться в благословенной Бретани, которая уже маячила на нашем горизонте.
Прощай, Нормандия!