Как был взят в плен капитан Герард Егер
А.Розен || « Известия» №39, 17 февраля 1942 года
Высокой наградой отмечает сегодня Родина подвиги бесстрашных сынов народа - партизан, громящих в тылу немецких войск живую силу и технику врага.
Еще крепче удары по немецким оккупантам, товарищи партизаны! Не давайте гитлеровцам покоя! Смелыми налетами уничтожайте их солдат и офицеров, нарушайте их связь, громите их обозы, мстите подлым захватчикам за разрушенные города и села, за издевательства над мирным населением.
# Все статьи за 17 февраля 1942 года.
На одном из участков Северо-Западного фронта наши артиллеристы вместе с пехотой выбивали фашистов из их опорных пунктов.
В это время на наблюдательном пункте, по соседству со штабом своего дивизиона, находился командир тяжелой немецкой батареи капитан Герард Егер.
Капитану пришлось в это утро часто менять свой наблюдательный пункт. Бойцы выбили немцев из деревни 3. Штаб дивизиона бежал, а вместе с ним и капитан. Но не успел он расположиться в другой деревне, как снова немцев настигли бойцы. И снова пришлось бежать капитану Егеру. Так в течение четырех часов капитан бежал из трех населенных пунктов. К вечеру, потеряв свой штаб, он очутился один в лесу. Словно затравленный зверь, он бродил всю ночь по снежной целине, а к утру оказалось, что пришел он к тому месту, откуда вышел. Его поймали наши бойцы.
И вот сидит, понуря голову, этот матерый фашистский волк, член гитлеровской партии с 1930 года, капитан Герард Егер, кавалер двух орденов «Железного креста».
Он рассказывает о больших потерях германской армии, особенно в офицерском составе, и о том, что многие офицеры уже не верят в победу германской армии.
Егер уныло повторяет: Гитлер ошибся, Гитлер просчитался… // Интендант 3-го ранга А.Розен. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 16 февраля.
********************************************************************************************************************
Вpaг
Добрый десяток лет в стерильно-чистых, сверкающих кафлями и стеклом лабораториях наследники Вассермана и Коха выращивали бактерии, чтобы весь мир содрогался в предвидении будущей бактериологической войны. Добрый десяток лет наследники великих химиков Бунзена и Либиха изобретали химические формулы будущих газов, которыми немцы собирались травить человечество. На дороге возле города Ипра стоит монумент, воздвигнутый в память десятков тысяч англичан и французов, которых немцы отравили ипритом на полях Фландрии. Это - каменная фигура солдата, разрывающего на себе воротник. Добрый десяток лет в дьявольских ретортах заводов Леуны, этом средоточии германской химии, немцы изготовляли газы, еще более губительные и мучительные, чем те, которые они применяли в прошлую мировую войну.
Этот арсенал уничтожения и смерти еще приберегается немцами. Еще не всё, что изобрели они, готовясь превратить Европу в пустыню, пущено ими в дело. На десятках авиационных заводов, которые принадлежали им раньше и которые они захватили в Чехо-Словакии, Бельгии, Франции, совершенствуют они модели своих самолетов, готовясь вновь обрушить на мирные города не одну тысячу бомб. Они с любовным тщанием печатают на меловой бумаге, как монографии, снимки с разрушенных ими Герники или целых кварталов в Лондоне и Ковентри, как бы предупреждая мир: вот что тебя ожидает. Целыми лентами нащелкивают офицерские «лейки» и «контаксы» все разрушения и стадии смертей, которые принесли немцы миру. Великий Гойя со своими «ужасами войны» и «компрачикосами» не живописал столь страшных и изощренных конвульсий, которые с туристическим любованием запечатлевают для альбомов воспоминаний немцы.
Ночью и днем работают для этой чудовищной машины уничтожения германские заводы Круппа и чехословацкие Шкода, и бельгийские оружейные заводы, и на всем протяжении от Метца до Парижа озаряют небо пламенем доменные печи Франции... Вся Европа, захваченная врагом в свои руки, изготовляет для него оружие. Конструкторы «Мессершмиттов» и «Хейнкелей» прибавляют скорости и маневренности этим машинам. Германия готовится к новому натиску, в ее генеральном штабе лихорадочно разрабатываются новые планы наступления, ее разведка поставляет новые сведения. Этот враг потому так опасен, что много лет, изо дня в день он готовился к военному нападению на страны Европы и на Россию. В топографическом отделении его генерального штаба вычерчивались карты, на которые были нанесены самые глухие лесные тропы и проселки. Он с восьмилетнего возраста давал мальчикам в руки кинжалы, приучая их мстить за любую обиду и воспитывая в этом «союзе гитлеровской молодежи» будущих эсэсовцев и хладнокровных преступников. Он подчинил задаче готовившегося прыжка на Европу всю мораль цинически-опустошенной части своего общества, и великие гуманисты Вассерман и Кох, приносившие человечеству облегчение страданий, взирали из рам, в которых еще сохранились их неубранные портреты, как в лабораториях выращивают культуры бактерий брюшного тифа и сибирской язвы и запечатывают их в аккуратные ампулы, чтобы посеять в свое время в рядах противника ужас смерти.
Со страниц альбомов Георга Гросса, жестокого изобразителя послевоенной Германии, сошли на сцену активного действия эти мордатые свиные жестокие рыла, которые из вчерашних спекулянтов эпохи инфляции стали сегодня штурмовиками или пропагандистами фашистских теорий.
Много лет подготовляла Германия этих опустошенных людей, для которых страдания и ужасы смерти являются законными спутниками предпринятого ими похода. Великие памятники или соборы нужны им только как ориентиры для артиллерийских обстрелов. Они растоптали старую Францию и печатали в иллюстрированных еженедельниках снимки с руин, которые остались на месте французских городов. Они вторглись в восточные равнины России, заранее заявив, что культура кончается на границах Германии и что нет ни одного ценного памятника на этих русских просторах, которые призваны они преобразовать. Кэтэ Кольвиц рисовала в своих правдивых призывных рисунках несчастья современной Германии: она рисовала голодных женщин, кормящих бесплодной грудью детей, и тощие фигурки этих скорбных заморышей. Немцы превратили почти всех женщин в Европе в эти голодные скелеты, и сотни тысяч детских могил, - умерших от голода и эпидемий детей Франции или Бельгии, или Чехо-Словакии, - покрыли кладбища Европы. К ним прибавилась теперь не одна тысяча могил наших детей, убитых или замученных на путях жестокой германской машины уничтожения.
На подмосковных полях они получили первый удар. Вся Европа, весь мир ждали этого первого удара по немцам. Как непроницаемой завесой тумана, обволокли они свои армии легендой об их непобедимости. В дьявольских лабораториях, подготовляя войну, они, как газ из реторты в реторту, перегоняли формулы психического воздействия, приспособляя для этой цели изученные ими нравы и характеры людей и степень легкой возбудимости романских народов, вытравляя в то же время в душе современного германца все нравственные начала, как это делают укротители, ожесточая животных голодом. Потом, приучая постепенно к еде, можно заставить их выполнить любое желание.
Они ошиблись в анализе души русских. Получив ответный удар, они наспех стали мастерить теорию о коварстве и упорстве характеров, с которыми пришлось им столкнуться на восточных равнинах. Мы нанесли им первый удар, мы отбросили их от Москвы, мы развеяли дым славы армии, которая побеждала, пока ей не сопротивлялись всерьез. Они перекидывают на советско-германский фронт испытанные полки и дивизии, в послужных списках которых значатся Дюнкерк, Фермопилы и Крит, и дивизии эти тают на русских полях, ибо здесь впервые они встретили настоящего противника. Враг стоял возле самой Москвы, в подмосковных дачных местностях бродили уже его автоматчики, и он отброшен теперь на много десятков километров и будет еще дальше отброшен.
Но разгром врага только начат. С большими усилиями приходится нам выковыривать его из земли, куда глубоко, как бы на зимнюю спячку, он спрятался. Он умеет уходить в землю, он знает, как каждую подполицу в доме превратить в гнездо для своих автоматчиков, он сопротивляется с упорством отчаяния. Мы хорошо это знаем, но некоторые иногда забывают об этом. Еще на месте останутся надолго в Москве зенитные орудия, но некоторым кажется иногда, что над Москвой уже мирное небо. Враг отброшен далеко от Москвы, но он стоит еще на нашей земле. Мы отняли у него тысячи танков и орудий и десятки тысяч машин, но каждый день все его заводы и заводы Европы изготовляют для него новые. Враг потерял под Москвой не один десяток тысяч солдат, но новые возрасты призваны в Германии и Румынии в армию, и за зиму, готовясь в тылу, он формирует новые полки и дивизии. Немцы много лет готовили эту войну, они годами накапливали для нее свои силы. Железная машина войны, которую, как средневековую катапульту, двинули они на поля Европы и России, получила серьезное повреждение, но она еще не сломлена. Понадобится еще напряжение сил всего нашего народа, нам придется пережить еще не одно испытание, не одно пожарище войны увидим мы, не один залп артиллерии услышим мы, не одного товарища и друга не досчитаемся мы в наших рядах.
Мы должны быть готовыми к этому, потому что мы - великий народ. Мужественные люди смотрят навстречу опасности, и тогда опасность становится менее действенной. Враг укрепляет каждую пядь земли, которую он захватил. Мы отбрасываем его с нашей земли, но, отвоевывая землю, мы так же должны закреплять эту землю, потому что к новому прыжку готовится раненый зверь. Он не забудет ни позора, которым покрыли мы его дотоле победоносные знамена, ни десятков тысяч трупов своих солдат, которые остались на подмосковной земле, ни того, что били его русские на подступах к городу, в котором думал он зимовать. Он хотел бы сберечь свои силы. Он глубоко запрятал их в землю, в подполицы, блиндажи и землянки. Он выпустил даже новую карту своей оборонительной линии, настроив тысячи земляных укреплений с десятками подземных ходов, как крот... Он хотел спрятать для зимнего сна свою армию. Он хотел, чтобы за зиму она отдохнула, отмылась, очистилась от вшей и чтобы подготовить тем временем не один десяток новых дивизий. Мы не дали ему этой возможности. Но армия эта еще не разбита. Он дешево не сдастся, враг, он поразит мир еще не одним чудовищным преступлением, и мы должны быть готовыми к этому. Свою машину войны немцы подготовляли много лет. Много лет приспосабливали они все свои заводы для военной работы, и мы хорошо знаем, что значит завод анилиновых красок или завод, изготовляющий искусственный шелк, из которого делали дамские чулки и комбинации, или прославленную крупповскую никелевую посуду. Анилиновые краски означали беспощадную химию войны, искусственный шелк - взрывчатые вещества и никелевая посуда - артиллерию. Все заводы Европы дымят сейчас для Германии. Все силы Германии напряжены, чтобы выиграть великую битву на Востоке. Мы хорошо это знаем и помним.
Мы знаем, что подорванные силы врага организуются для нового натиска. Мы знаем, что московское небо, которое уже пахнет ранней весной и которое задумчивым и прекрасным становится к концу февраля, - это попрежнему тревожное небо войны. И попрежнему, пока нашему дому угрожает опасность, пока до конца не разгромлен враг, нет личной судьбы ни для кого из нас, а есть только всеобщая судьба великого нашего народа. // Вл.Лидин.
________________________________________________
К.Симонов: Лицо врага* || «Красная звезда» №144, 18 июня 1944 года
Наша ненависть к врагу* || «Красная звезда» №108, 10 мая 1942 года
Е.Кригер: Свидетельство врага || «Известия» №221 18 сентября 1941 года
И.Эренбург: Исповедь врага || «Красная звезда» №307, 29 декабря 1943 года
Д.Мануильский: О ненависти к врагу* || «Красная звезда» №21, 27 января 1943 года
Газета «Известия» №39 (7725), 17 февраля 1942 года