ИСТОРИЯ - ПУТЧ: Владимир ПАСТУХОВ: Гибель Империи. Воспоминание о будущем
25 лет спустя, вспоминая неудавшийся мятеж советской номенклатуры, большинство моих соотечественников испытывает чувство плохо скрываемого разочарования. Одни - в связи с тем, что он не удался тогда, 25 лет тому назад. Другие - в связи с тем, что он все-таки достиг своей цели, но, правда, с задержкой в 25 лет. Среди этих преисполненных ностальгией людей я снова, как и четверть века назад, чувствую себя одиноким: я не разочарован сегодня, потому что не был очарован тогда.
Дурные предчувствия
Каждому воздастся по вере его. В конечном счете, я имею сегодня возможность наблюдать в России именно то, что тогда ожидал увидеть. Мои личные впечатления от победы над ГКЧП были весьма неоднозначны. Я, как и многие москвичи, не желал ГКЧП ничего хорошего.
Но тогда же я понял, что за попытку выбросить из русской истории 70 лет, как будто их не было, рано или поздно придется дорого заплатить. Я почувствовал, что маятник, качнувшийся вдруг очень сильно в сторону безудержного русского западничества, рано или поздно с не менее сокрушающей силой двинется в обратную сторону, сметая все на своем пути. Не надо было обладать глубоким умом, чтобы предсказать, что попытка одним рывком оказаться в Европе снова отбросит Россию в "Азиопу", если не дальше.
Сегодня меньше всего мне хочется заниматься ретроградной аналитикой: это требует другого формата, да и времени на самом деле по историческим меркам прошло слишком мало, чтобы делать окончательные оценки. Но мне бы хотелось освежить свою ассоциативную память и вспомнить о том, что произвело на меня в те дни наибольшее впечатление, в существенной степени повлияв на дальнейшую эволюцию моих политических взглядов.
Это только кажется, что теории рождаются из других теорий, как паровозик из готовых деталей конструктора "Лего". Теории рождаются из наблюдений за жизнью, которые потом просеиваются через сито накопленного ранее теоретического знания, и еще неизвестно, какая именно из этих двух составляющих имеет большее значение.
Формула "от созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике" не стала ошибочной только из-за того, что на ней "отдохнул" В.И.Ленин. Я возвращаюсь к созерцанию того, что осталось далеко в русском прошлом, но в любой момент может обернуться русским будущим.
Своей реакцией я горжусь до сих пор: "Нет ни объективных, ни субъективных предпосылок для победы - это авантюра"
Дома: а была ли революция?
В 6 утра 19 августа 1991 года нас с женой разбудил телефонный звонок мамы нашего приятеля Андрея Кутейникова - в то время блестящего сотрудника Института США и Канады Академии наук СССР. Она и поведала нам о том, что по проспекту Вернадского едут танки, а по телевизору идет "Лебединое озеро". Своей реакцией я горжусь до сих пор: с трудом продирая спросонья глаза и слушая сбивчивый доклад жены (естественно, она была первой у телефона), я произнес: "Нет ни объективных, ни субъективных предпосылок для победы - это авантюра".
Конечно, это был голос подсознания, так как мое сознание еще продолжало спать. Но, когда оно, наконец, окончательно проснулось, то после непродолжительных размышлений согласилось с подсознанием; на то были весьма веские причины.
1991-й год почему-то принято считать годом очередной русской революции (по-видимому, четвертой) и отсчитывать от него начало посткоммунистического летоисчисления России. Я так не думал тогда и не считаю так сегодня.
Настоящая революция произошла в России в 1989-1990 годах, когда по инициативе группы Горбачева были снесены два главных основания советской системы - легитимность партийной ("внутренней") власти и агрессивно-изоляционистский вектор внешней политики.
Символами посткоммунистической революции являются вовсе не баррикады у стен "Белого дома", а слом Берлинской стены в 1989 году и миллионная демонстрация за отмену 6-й статьи советской Конституции (о руководящей роли партии) в 1990 году - как теперь мы знаем, инспирированная самим Горбачевым и либеральным крылом в Политбюро ЦК КПСС.
С этого момента революция проделала немалый путь, и к 1991 году она уже набрала огромную силу инерции, справиться с которой было не так просто. Вспоминая о неудавшемся мятеже советской номенклатуры, большинство моих соотечественников испытывает чувство плохо скрываемого разочарования. Я же снова, как и 25 лет назад, чувствую себя одиноким: я не разочарован сегодня, потому что не был очарован тогда.
Именно это я в первую очередь имел в виду, говоря спросонья об отсутствии объективных и субъективных предпосылок. Огромные массы народа пришли в движение, авторитет власти был нулевой, Горбачева - революционера поневоле - в лучшем случае терпели, реакционное (а на самом деле, просто консервативное) крыло в руководстве страны не пользовалось ни в средних слоях общества, ни в массах никакой моральной поддержкой.
Мобилизационные возможности режима были на пределе. Та война, которая у России "путинской" пока еще только маячит где-то впереди, у России "горбачевской" была уже далеко позади. Она уже никого не вдохновляла и вызывала глубокое отторжение в обществе. 15 тысяч жизней считались отданными непонятно за что. Предъявить в качестве аргумента ядерную войну режим не рискнул. Объективно ГКЧП было не на что рассчитывать.
ГКЧП был не революцией, а первой неудачной попыткой советской контрреволюции. Это был заговор людей, загнанных в исторический тупик; у них не было шанса избежать своей участи. Логика истории делала неизбежным восстание контрреволюционных элементов, и эта же логика обрекала это восстание на поражение.
В конечном счете, ГКЧП помимо своей воли привел к резкому ускорению революции, спровоцировал такие ее темпы, к которым сами революционные элементы не были готовы. В 1991 году закончился управляемый период посткоммунистической революции и начался стихийный трагический ее отрезок, заведший Россию туда, где она и по сей день находится.
Революцию нельзя подготовить, но, раз начавшись, она сама уже дальше воспроизводит себя толпами поверивших в нее людей
Улица: а была ли демократия?
На баррикадах я не был. Три дня я провел в Доме кино, где "тусовались" сочувствующие. Все были заняты какой-то совершеннейшей ерундой, которая казалась тем более значительной, чем более неясным и сомнительным был смысл совершаемых действий. Какие-то бесконечные письма и обращения, какие-то звонки и переговоры с теми, кто сам ничего не решал и ни на что уже не влиял. Все это сопровождалось естественным для таких ситуаций ажиотажем.
Через пару дней, угорев от переполнявших меня и окружающих эмоций, мы вышли с женой на "революционную" улицу, пройтись по расположенной за углом Тверской. Я был ошарашен и придавлен увиденным. Вдоль всей улицы стояли танки, вокруг которых толпились праздные зеваки, делавшие снимки на память. Люди преимущественно были заняты своими привычными проблемами: гуляли с детьми, бегали по магазинам, ели, пили и с удивлением озирались по сторонам, замечая (если замечали) вокруг себя некоторую "аномальность" пейзажа. То, что несколько суток заполняло смыслом мое существование, большинству было глубоко безразлично.
Я тогда не столько понял, сколько прочувствовал, что в происходящее вовлечен ничтожно малый круг людей. Небольшая группа сограждан, настроенных враждебно против революции, попыталась разобраться с такой же небольшой группой сограждан, увлеченных революцией. Но, поскольку революция к этому моменту уже была реальностью, данной и тем, и другим не только в ощущениях, первые вторым проиграли.
Сторонники революции в 1991 году уже могли опереться на немногочисленную, но весьма организованную группу поддержки внутри общества, и у них был лидер (что в такой ситуации есть половина успеха). Контрреволюционеры, как выяснилось впоследствии, вообще не имели какой бы то ни было поддержки в обществе и, что самое главное, у них не было внятного вождя. Да что там вождя - у них даже не было персонального лица, его заменял коллективный портрет.
В конечном счете, решающую роль сыграло то, что у революции к тому моменту уже были в запасе те самые магические "два года", о которых без устали сегодня твердит Ходорковский как о времени, необходимом для того, чтобы перезапустить политический движок. Как минимум, с 1989 по 1991 год в стране "пуганых идиотов" успело появиться на свет достаточное количество "непуганых идиотов" (Илья Ильф).
В тени Горбачева и команды подросли и окрепли те, кому новые "правила игры" пришлись по душе, а то и по карману. Революцию нельзя подготовить, но, раз начавшись, она сама уже дальше воспроизводит себя толпами поверивших в нее людей.
Историческая роль Ельцина в событиях видится мне колоссальной. Если бы не он, вся эта разноплеменная масса так и осталась бы нереализованным потенциалом революции. Ельцин был абсолютно чужд духу этой революции, но именно поэтому он сумел с ней совладать. Когда сегодня я слышу скептические отзывы о перспективах Ходорковского, попрекаемого его олигархическим прошлым, я невольно улыбаюсь, вспоминая о Ельцине - "демократе до мозга костей".
Надо честно признаться, что к Ельцину я относился настороженно с тех самых пор, как впервые услышал о нем после "исторического" Пленума ЦК КПСС, на котором он бросил вызов Горбачеву и после которого был бесславно разжалован. Впрочем, настороженность эта имела чисто литературное происхождение: Ельцина в моем сознании добил роман Юрия Полякова "Апофегей", в одном из главных героев которого Ельцин угадывался без труда. Сила искусства была столь велика, что до конца своих дней Ельцин ассоциировался у меня исключительно с райкомовским популистом "БМП".
Нужно было обладать немалым воображением, чтобы в номенклатурном карьеристе областного масштаба разглядеть демократа. Ельцин был плоть от плоти старой системы, но парадоксальным образом именно поэтому он лучше всего подошел на роль ее могильщика. Могу только лишний раз восхититься мудростью Андрея Кончаловского, написавшего когда-то, что победу революциям обеспечивают "предатели своего класса".
Путч был подавлен переметнувшейся на сторону революции старой коммунистической элитой, использовавшей в качестве пушечного мяса успевший к этому моменту расплодиться до необходимой критической массы революционный планктон. Случись это контрреволюционное восстание раньше или позже, у него, возможно, были бы шансы. Путчисты выступили в самый неподходящий для себя исторический момент.
23 августа 1991 года - один из самых невыносимых дней в моей жизни. Тогда я увидел лицо победившей революции и отшатнулся
Площадь: а была ли свобода?
23 августа 1991 года - один из самых невыносимых дней в моей жизни (разве что первая неделя октября 1993 года была еще хуже). Тогда я увидел лицо победившей революции и отшатнулся. Легче всего, конечно, вспомнить беснующуюся толпу на Лубянке, громившую памятник Дзержинскому, к личности которого, видит Бог, я не испытываю никаких симпатий. Но вспоминается другое: мгновенное "политическое колерование", массовое превращение "Савлов" в "Павлов", начавшееся буквально повсюду. С тех пор я знаю точно наперед - бессмертны только "Соловьев" и "Киселев": именно они будут отпевать тот режим, которому раньше пели колыбельные песни.
Собственно, мне в считанные дни стало понятно, что в России победил не либерализм, а новое (второе) издание большевизма. Об этом очень важно помнить сегодня, когда на наших глазах верстается третье издание, которое обещает быть самым крутым. Все то, что потом воплотилось в разгоне парламента, в криминальной приватизации, в посткоммунистическом авторитаризме и даже в неототалитаризме, тогда уже можно было разглядеть в зародыше.
Не только в массах, но и у подавляющей части элиты не было и доли понимания свободы как ответственности и как самоограничения. По сути, произошла сшибка коммунистического правового нигилизма с антикоммунистическим. В те напряженные дни, как никогда, было очевидно, что крайности действительно сходятся. Все это не предвещало России ни прямых путей, ни легкого будущего. К огромному моему сожалению, самые пессимистические мои ожидания тех дней воплотились впоследствии в жизнь.
Произошла сшибка коммунистического правового нигилизма с антикоммунистическим. Все это не предвещало России ни прямых путей, ни легкого будущего
А был ли вообще мальчик?
Вынужденно живя почти 10 лет в эмиграции, я мог бы сегодня вслед за Лермонтовым пафосно продекламировать - "теперь остынувшим умом разуверяюсь я во всем". Но, оглядываясь на те трагические дни из Лондона, я неожиданно для самого себя нахожу, что сейчас я с гораздо большей терпимостью и пониманием отношусь к происходившему, чем тогда.
В конечном счете, не дав России ни демократии, ни свободы, успешное подавление контрреволюционного мятежа создало в ней предпосылки, из которых, рано или поздно, и то, и другое может вырасти. Да, хотелось бы несколько спрямить путь, но это противоречило бы национальным традициям. Пути истории, как и пути Господни, неисповедимы.
Победа над ГКЧП подвела окончательную черту под советской страницей русской истории, сделала необратимыми итоги горбачевской перестройки. И, как бы ни казалось сегодня, что история начала двигаться вспять, это не более чем обман зрения. Возврат в советское прошлое с его коммунистической мифологией и монополией государственной собственности уже невозможен. Может быть, Россию ждут впереди еще худшие испытания, но это уже будут другие испытания.
И, в конце концов, победа над ГКЧП показала, что любая революция умеет защищаться, даже такая "чахоточная", как горбачевская перестройка. Лиха беда начало…
Владимир ПАСТУХОВ - публицист, политолог и юрист. Доктор политических наук, кандидат юридических наук. Профессор St.Antony College, Oxford.
Область научных интересов: политическая философия, цивилизационные исследования, конституционный процесс, федерализм.
Автор книг "Три времени России", "Реставрация вместо реформации", "Украинская революция и русская контрреволюция".
Известный исследователь российской политики покинул Россию в 2008 г. и уехал в Лондон в связи с участием в качестве защитника в деле Hermitage / Магнитского.
Был научным директором Института права и публичной политики; руководителем программы Института корпоративного предпринимательства ГУ ВШЭ, советником председателя Конституционного Суда РФ; членом редколлегий журналов "Полис" и "Сравнительное конституционное обозрение".
Уроженец Киева. Закончил юрфак Киевского университета.
Русская служба BBC, 21.08.2016
http://www.bbc.com/russian/blog-pastoukhov-37145659
Примечание: все выделения в тексте - мои.
СМ. ТАКЖЕ:
К 25-летию августовского путча - Политолог Владимир ГЕЛЬМАН: Бегство от свободы
http://loxovo.livejournal.com/7467867.html
К 25-летию августовского путча - Политик Владимир МИЛОВ: почему у России не получилось
http://loxovo.livejournal.com/7468142.html
ИСТОРИЯ - ПУТЧ: Троллейбус 1991 года
http://loxovo.livejournal.com/7468927.html
Социологи: Россияне забывают о путче 1991 года
http://loxovo.livejournal.com/7474664.html
Россияне не до конца понимают, что произошло в августе 1991 года
http://loxovo.livejournal.com/7474798.html
К 25-летию августовского путча - Трудная память
http://loxovo.livejournal.com/7474998.html
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: ГКЧП - это мы. Мысли 25 лет спустя
http://loxovo.livejournal.com/7475506.html
ИСТОРИЯ - ПУТЧ: Андрей КОЛЕСНИКОВ: Не помню, не знаю, был слишком мал
http://loxovo.livejournal.com/7476177.html
Максим ТРУДОЛЮБОВ: Общество умных людей
http://loxovo.livejournal.com/7476680.html
ИСТОРИЯ - ПУТЧ: Павел АПТЕКАРЬ: Лишние воспоминания
http://loxovo.livejournal.com/7476790.html
Олег ОЖЕРЕЛЬЕВ: Если бы не было ГКЧП
http://loxovo.livejournal.com/7477232.html
Леонид МЛЕЧИН: Загадки августа 91-го
http://loxovo.livejournal.com/7477354.html
Историк Борис СОКОЛОВ: Почему Путину неприятно вспоминать о своей роли в событиях 1991 года
http://loxovo.livejournal.com/7477698.html
!! ИСТОРИЯ - ПУТЧ: Комментируют Лев ШЛОСБЕРГ, Сергей МЕДВЕДЕВ и Константин СОНИН
http://loxovo.livejournal.com/7478891.html
ИСТОРИЯ - ПУТЧ - СОЦОПРОСЫ: Три дня в августе 1991-го
http://loxovo.livejournal.com/7484266.html
ИСТОРИЯ - ПУТЧ: Что провозглашал покойник. Дмитрий БУТРИН об экономической программе ГКЧП
http://loxovo.livejournal.com/7484473.html
Историк Владислав ЗУБОК: ГКЧП 25 лет спустя. Разрушение советского Левиафана
Начало http://loxovo.livejournal.com/7485031.html
Окончание http://loxovo.livejournal.com/7485280.html
ИСТОРИЯ - ПУТЧ - ОБЩЕСТВО: Александр ГОЛЬЦ: Победа, которую мы потеряли
http://loxovo.livejournal.com/7487917.html
Владимир ГЕЛЬМАН - Альтернативы провалу путча: ужасный конец и бесконечный ужас
http://loxovo.livejournal.com/7496023.html
ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Карен ГАЗАРЯН: Беспамятная дата
48% россиян, которые ничего не помнят и не знают про путч и победу над путчистами, - это результат практически полного отсутствия этого события в новейшей истории России.
https://snob.ru/selected/entry/112468
Михаил ХОДОРКОВСКИЙ: Все кончится, и кончится скоро
Родовая травма России никуда не делась. И вернулась путинская реинкарнация ГКЧП с ее «номенклатурными привилегиями», с расходами на защиту режима от собственного народа, превышающими расходы на образование и здравоохранение, с пропагандой, внушающей, что альтернативой клептократическому несменяемому режиму является новый кризис 90-х…
Вранье это! Кризис всегда готовит несменяемая власть. Это ее сущность.
http://echo.msk.ru/blog/echomsk/1823836-echo/
https://www.facebook.com/mbk313373/posts/1726103160989331
Правозащитник Лев ПОНОМАРЕВ: Россияне не рабы. Доказано в 1991-м
25 лет назад состоялась неудачная попытка государственного переворота в России, известная как «путч ГКЧП». Путчисты не рассчитали свои силы и потерпели поражение, потому что народ встал на защиту недавно полученной демократии и избранного Президента России Ельцина.
http://www.mk.ru/politics/2016/08/19/rossiyane-ne-raby-dokazano-v-1991m.html
*
Путч. Август. 1991 год
18 августа 1991 года группа руководителей СССР прибыла в Форос к президенту Михаилу Горбачеву. На следующий день 19 августа в СССР было объявлено о переходе власти к Государственному комитету по чрезвычайному положению, вошедшему в историю под аббревиатурой ГКЧП. В Москву и другие крупные города России были переброшены войска. Так начался трехдневный путч, который привел к запрету КПСС и в конечном счете к прекращению существования СССР.
Репортажи, хроника, воспоминания участников и очевидцев, исторические свидетельства и современные оценки тех событий - в сюжете "Ъ-Online".
http://www.kommersant.ru/doc/1752872
Баррикады августовского путча
19 августа 1991 года группа руководителей СССР во главе с вице-президентом Геннадием Янаевым и председателем КГБ Владимиром Крючковым отстранила от власти президента Михаила Горбачева и объявила о передаче власти образованному ими Государственному комитету по чрезвычайному положению (ГКЧП). В Москву и другие крупные города России были переброшены войска. В ответ граждане вышли на улицы. Переворот провалился, положив в итоге конец советской власти. Москва 19-21 августа 1991 года - в фотогалерее «Ъ».
http://www.kommersant.ru/gallery/2258875