…часто ездить - это же как часто проводить на себе хирургические операции. Отрезание-пришивание. Только успеваешь начать приращивание - снова отрезаешь. Пора бы и перестать, тем более, что регенерационные способности психосоматического организма с годами точно убывают.

(Хотя, конечно, некоторая часть меня ещё вгрызается, хочет вгрызаться в мир, ( Read more... )

Молодость кричит - даже не раскрывая рта: поступками ли, внутренними ли движениями - есть разные модусы крика, - и от бессмысленного избытка сил (вот когда понимаешь вторичность смысла по отношению ко всему остальному. Давно уже поняла), и от незнания собственных границ, и от отсутствия потребности в них / от неосознания этой потребности (есть же ( Read more... )

Как не устаёт показывать опыт, выводы о том, что книги перестали или перестают вводить меня в исступление, очередной раз оказались сильно преувеличенными и значительно преждевременными. Они не только вводят в исступление, они в него ввергают - и раздирают обещанием сразу-всего. Заглянув в Фаланстер, немедленно нахватала лютое количество книг на ( Read more... )

А молодость со всеми её подробностями случается с человеком затем, чтобы всё последующее, всё оставшееся время можно было думать о ней, перетолковывать её, отчасти и повторять её - на новых носителях, но в какой-то мере ведь и на старых (о, это пластинка для бесконечного проигрывания), воссоздавать её. Чтобы она во всю остающуюся жизнь была ( Read more... )

Старые вещи драгоценны уж тем, что в них - нерастворимые, неизъемлемые капельки молодости (которая, как известно, самоцельная, самовластная и жгучая субстанция и пропитывает всё, к чему ни прикоснётся). Раз ставши частью жизни человека, пропитываясь этой жизнью, вещь необратимо меняет свой химический состав - и, глядь, вот уже состоит в гораздо ( Read more... )

Не хочется уже никаких литературных (как, впрочем, и иных) мероприятий, вообще всего этого театра жизни

(из всего связанного с упомянутым театром самое интересное мне теперь, пожалуй, - рассматривать материал, из которого сооружены его - неминуемо грубо-условные - декорации, деревяшки, из которых они сколочены, гнутые ржавые гвозди, которыми они ( Read more... )

Как бы банально это ни звучало (в конце концов, есть вещи, перед лицом которых можно не бояться банальности, они настолько больше её и противоположного ей «оригинального», «глубокого» и т.д., что ничего такого не замечают), в апреле волшебно всё, волшебен сам воздух. В самом воздухе апреля есть что-то (глубоко, изнутри) освобождающее (тебя, ( Read more... )

Пока можно было ездить в Прагу (в любой, по существу, момент, когда вздумается, а хоть бы и не в любой) и оттуда ещё, вскочив в автобус на автововокзале, ездить в любую сторону Евросоюза, куда только позволят время и деньги (не то чтобы они многое позволяли, но кое-что всё-таки да), - была (оказывается) молодость - одна из последних её стадий (знаю ( Read more... )

Молодость с избыточной её восприимчивостью дана нам затем, чтобы вычувствовать глубину вещей, уязвиться ею, пронзиться ею, - и вся последующая жизнь - затем, чтобы эту глубину понять. Всю жизнь потом толковать, прояснять эти матрицы ( Read more... )

Подобно тому, как ум мой в основную - ныне уже миновавшую - часть моей интеллектуальной биографии, главным образом в начале её - влёкся к сияющим вершинам Универсального и Всечеловеческого, туда, туда, где несть ни еллина, ни иудея, с величайшим оттолкновением от (как бы то ни было понятого) местного, неизменно мнившегося тёмным, вязким и глухим ( Read more... )