«Главным дьяволом был не еврей, а Ленин!» (3)
Часть-1 Часть-2 Часть-3 Часть-4
«Новое русское слово» №28330, 1 мая 1990 | Владимир Козловский
«Главным дьяволом был не еврей, а Ленин!»
Русские писатели в Вашингтоне
«Я хотела бы обратиться с очень коротким вопросом ко всем журналистам, поскольку вы из разных областей, - сказала русская женщина из зала, обращаясь к писателям, лишь один из которых живет не в Москве. - Будьте любезны, скажите нам, есть ли какая-то надежда в народе, что можно сейчас выйти из этого страшного кризисного положения без гражданской войны?».
«Дайте я отвечу», - сказал своим товарищам Рыбас, который до сих пор молчал, но его перебила дама, сидевшая рядом с вашим корреспондентом: «У меня только один вопрос к господину Михайлову, - начала она с акцентом, изобличающим давнее пребывание на чужбине. - Почему вы считаете честью для себя печатать свои произведения в "Огоньке"? И почему вы отказываетесь с таким отвращением от других журналов? В чем честь этого "Огонька"? Вы так сказали с гордостью: "Мои произведения - только в "Огоньке!"».
Михайлов, ничего такого не говоривший и, наверное, не ожидавший нападки справа, потянулся было к микрофону, но сперва дали слово Рыбасу для ответа на первый вопрос.
«Чем закончится нынешняя ситуация в России - я думаю, это самый главный вопрос, который сейчас владеет умами, - начал он. - Мы не можем назвать себя пророками, но можем обратиться к исторической аналогии. Это не первая реформа, которую переживает Россия. Была эпоха Великих реформ Александра II, была реформа Петра Аркадьевича Столыпина, была радикальная перестройка после гражданской войны в Советском Союзе и вот теперь горбачевская перестройка. Надо сказать, что Горбачев по сравнению с реформами своих предшественников очень сильно запаздывает. Но основные источники оптимизма, с одной стороны, и тревоги, с другой стороны, - это реформы в отношении собственности. Они сейчас наконец-то вошли в решающую стадию. Хочу напомнить слова Столыпина, которого многие считали в свое время антисемитом, но который предложил, тем не менее, Николаю II проект отмены черты оседлости и вообще всех ограничений, касающихся евреев. Но слова его касаются другого вопроса: "Свободен человек только тот, который владеет собственностью". И вот сейчас, когда эйфория по поводу гласности, по поводу пробудившейся свободы в Советском Союзе достигла, пожалуй, пика и стала даже спадать, обнаружилась очень сильная усталость народа, связанная как раз с нерешаемостью декларированных проблем.
И вот эта усталость проникла так глубоко даже в стан леворадикапов, что эта группировка раскалывается - на людей, которые желают жить в состоянии эйфории, и людей, которые желают заниматься делом. И я думаю, что Россия наконец-то получает четвертую возможность. Первые три не были использованы: в первых трех случаях леворадикальные силы отказывались войти в сотрудничество с правительством, - сейчас же эти силы, по-видимому, входят в сотрудничество с правительством на здоровой основе. Поэтому есть надежда, что обстановка будет стабилизироваться».
«Я добавлю еще, что пессимизм прогрессивнее оптимизма, - добавил Михайлов. - Я немножко по-другому, чем мой коллега, смотрю на будущее и буду счастлив, если я ошибусь, потому что это будет ошибка в лучшую сторону. Моя жена все время говорит: "Давай уедем!". Я говорю: "У нас нет Израиля! И нам придется оставаться". Когда я говорил об "Огоньке", я говорил о том, что стихи напечатал там Куняев. Я в "Огоньке" очень давно не печатаюсь.. Это просто ошибка произошла слуховая, может быть, в переводе ошибка. Я очень давно не печатаюсь ни в "Молодой гвардии", ни в "Огоньке". Это просто, знаете, испорченный телефон».
Рубл предоставил слово вашингтонскому экономисту Игорю Бирману. «Игорь Бирман ждет давно и терпеливо, - заметил он, - а те, кто знает Игоря, знают, что это на него не похоже». Бирман ждал своей очереди, чтобы сказать следующее:
«Я русскоязычный американский налогоплательщик, - начал он. - Ваша поездка стоила нам, американским налогоплательщикам, 60 тысяч долларов. Позвольте мне за эту цену кое-что вам сказать. Во-первых, Станислав Куняев спорил насчет значения слова "нацист", "плагиат" и так далее. Простите, пожалуйста: вы вместе с Южно-Африканским союзом представляете только две страны в современном мире, где людей различают не по вероисповеданию, а по расе. И если вы стоите на этой позиции, если вы считаете, что еврей определяется еврейской кровью, а не по тому, что он верит в Иегову, то вы расист. Позвольте вам это сказать».
«Второе, что нужно вам сказать, - продолжал Бирман. - Вы достаточно образованные люди, чтобы понимать, что если вы ссылаетесь на Протоколы сионских мудрецов и не оговариваетесь, что вы знаете, как знает весь мир, что это подделка, то вы присоединяетесь к авторам Протоколов сионских мудрецов. Третье: вы очень убедительно и правильно, мистер Сафонов, говорили об опасностях национальной и межплеменной вражды в СССР. Я готов вам был зааплодировать. Если бы... если бы я не читал ваши откровенно антисемитские заявления в советской печати. И позвольте это вам тоже сказать!».
«И последнее, - сказал Бирман. - Вы знаете (не говорите, что вы отстали от Америки), что такое сионист. Сионист - это человек, который хочет, чтобы евреи жили в Израиле. Никакого другого значения у этого слова нет! Когда вы говорите, что вы за евреев, но против сионистов, это по меньшей мере неубедительно».
«Позвольте мне ответить!» - громко сказал Сафонов, явно накаляясь и не давая Тарановскому перевести, но тот, как всегда, оказался молодцом и перевел мгновенно. «Позвольте мне сразу ответить! - повторил Сафонов, и по его лицу я решил, что он сейчас же вызовет Бирмана на дуэль. - Как мне это ни прискорбно, ни печально говорить (нехорошо, будучи гостем, произносить какие-либо неприятные, тяжелые слова), но я должен сказать со всей ответственностью, что господин Бирман в его словах по отношению ко мне - человек бесчестный и можно было бы найти эпитет похлеще. Я объясняю это тем, что ни одного моего устного или печатного заявления антисемитского характера не существует. Более того, я должен вам сказать, что на протяжении лет трех-пяти я не опубликовал в советской печати ни одного заявления, ни одной статьи. И очень сожалею, что господин Бирман, услышав от меня такой ответ, поспешил удалиться. Дискуссия закончена».
На середине этой тирады Бирман действительно поднялся с места и начал протискиваться между рядов. Я обрадовался, что сейчас произойдет потасовка, которая внесет разнообразие в наше повествование, но не тут-то было: Бирман попрощался со знакомыми в публике и вышел из зала.
«Так что очень плохо, - продолжал между тем редактор «Литературной России», - когда ваш такой прекрасный, хороший сегодня диспут омрачен провокационной выходкой!».
«Господа американцы! - очень тихим голосом начал Леонид Бородин, который из советских гостей был больше всех похож видом на иностранца. - Я был в некотором шоке в течение первого часа, начал сомневаться, в Америке ли я! По-моему, или так мне казалось, что главным качеством характера американца является отзывчивость на беды, на несчастья во всем мире, потому что Америка - это люди со всего мира, и вот, наверное, в силу этого обстоятельства они сохранили в себе чувство отзывчивости. Да знаете ли вы, что у нас сегодня происходит в стране? Мне вот показалось, что совершенно не знаете! По нашим бесконечным просторам, по нашим вымершим деревням ползают умирающие старухи! В наших бесконечных поселках, малых и больших, люди гибнут от пьянства. У нас на Кавказе ежедневно, и в эту минуту, когда мы с вами сейчас говорим, гибнут люди. На грани катастрофы громадная страна, которая, если она взорвется, отразится на вас и на ваших налогообложениях!
О чем мы здесь говорим? Люди умирают у нас. Я тридцать лет назад открыл для себя русскую деревню. Вы этого не видели - что такое русская деревня 50-х годов! Первый раз меня забирали в 56-м, и тридцать лет в моих глазах стоит эта первая увиденная нищая, обездоленная русская деревня! Которая на моих глазах вымерла за эти тридцать лет. Вот эта боль мною лично двигала все тридцать лет, водила меня и в лагеря, и в ссылки, куда угодно. Эта боль! Я - плохо ли, хорошо ли - знаю всех, здесь сидящих. И если бы я в ком-нибудь из них отклика на эту мою боль не увидел, если бы я не увидел союзника по этой боли, я бы здесь не сидел!
Нас сюда послала надежда... Я, конечно, извиняюсь за налоги, которые увеличились за счет нас, возродившаяся Россия возместит вам убытки!
Еврейский вопрос есть в России, есть! Есть он, ну что говорить! Есть! Есть он, этот вопрос. Я не знаю, есть ли в Америке, а у нас есть этот вопрос. Больной это вопрос? Больной! Чего об этом говорить. Но это один вопрос. Еще ни один волос не упал с головы ни одного еврея в то время, как на Кавказе люди сейчас убивают друг друга. В Средней Азии созревает такая ситуация. Понимаете? О чем мы с вами говорим?
Я знаком с представителями всех крупнейших российских патриотических объединений. Именно они, руководители этих российских патриотических объединений, более всего сегодня заинтересованы в том, чтобы в России не произошло погромов! Более всего! Потому что мы понимаем, что за это, если это произойдет - даже по дикой случайности, или по провокации, или по глупости, или по умыслу - мы заплатим Россией!
А сегодня наша задача - попытаться найти общий язык с нашими народами. И попытаться вызвать среди вас сочувствие к нашим проблемам, к проблемам России, страны сложной, громадной, запутавшейся в своих противоречиях. Спасибо, я, кажется, перебрал время» (аплодисменты).
«У меня вопрос к господину Куняеву, - сказал из заднего ряда по-английски мужчина, представившийся бывшим московским корреспондентом «Униты». - К Куняеву как к главному редактору "Нашего современника" и к господину Сафонову как к главному редактору "Литературной России". Я читал в "Нашем современнике", кажется, в октябрьском номере за 89-й год, платформу 28 народных депутатов, входящих в группу "Россия". "Наш современник" и "Литературная Россия" официально высказались в поддержку этой политической платформы, в которой написано, что русскую молодежь следует воспитывать в духе "державности": "Держава как идея, держава как сила, держава как военная мощь". Из этого явствует, что редакторы обоих органов не согласны с новым мышлением Горбачева в целом и со всей внешнеполитической линией перестройки. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее и какова ваша позиция по вопросам внешней политики?».
«Да, такое письмо было, и такая платформа действительно была, - подтвердил Куняев. - Но мы просим вас понять вот что: Россия всегда была великой державой. Она иногда теряла часть своих территорий, иногда приобретала, но всегда была все-таки великой державой. И ради Бога откажитесь от мифа, что державность России была создана только мечом и кровью. Потому что в Россию армяне пришли, спасаясь от турок, грузины - от персов, украинцы - от поляков, киргизы - от китайцев. И, принимая эти народы под свою защиту, Россия, естественно, вступала в конфликты с очень мощными соседями. Несколько раз в истории России были войны, которые называются "нашествие", с которыми одна армия справиться не могла, а приходилось воевать всему народу. Такого опыта нет, наверное, ни у одного народа в мире. А ведь история еще не закончилась. Если бы рядом с Россией была Канада или маленькая Панама, то, конечно, в этой избирательной платформе не было бы такого тезиса. Но рядом с Россией - еще волнующийся и не определившийся громадный мусульманский мир. Рядом с Россией - громадный Китай, будущее которого тоже неясно: вы помните события на центральной площади Китая в прошлом году? Объединение Германии - тоже сложная и тревожная проблема, не для США, но для России. И обо всем этом не думать и не чувствовать мы не можем. И, вообще, сила народа и государства, может быть, сейчас нужна не для войны, а для того, чтобы все-таки тебя уважали. И чтобы с тобой не разговаривали пренебрежительным тоном!»
Возможно, есть и другие способы заслужить уважение человечества. Например, сделать так, чтобы по вымершим деревням не ползали умирающие старухи, как сказал Бородин. Но Куняев здесь все больше об уважении к силе. А говорят, что его зря пригласили в Америку: мне, например, не от кого больше было услышать здесь взгляды, которые, кажется, называют «великодержавными». Дико, но любопытно. Люди умирают! - говорит Бородин, и я лично от души сочувствую, но эти пока все про свою «русофобию», «сионизм», а теперь вот чтобы не разговаривали пренебрежительно. У блатных такой подход к уважению.
«У меня встречный вопрос, - сказал Сафонов. - Неужели наш коллега считает, что Горбачев действительно против государственности и наличия необходимой военной мощи, что надлежит иметь государству? Я полагаю, Россия бы не потерпела такого президента, который занимался бы только разрушением государства и разрушением его военной мощи».
«Можно отвечать на русском языке? - спросил италь-янец. - Я так же хорошо знаю позицию Горбачева, как и вы. Я очень внимательно читал доклад Горбачева в ООН в 1988 году. И когда читаю платформу, которую поддерживает ваша газета, то вижу, что между докладом Горбачева и вашей платформой есть огромная разница! И я ничего не скажу против вас: вы имеете право, у вас есть платформа, которая на сто процентов противоположна платформе Горбачева. Ничего страшного! Но только это надо знать!».
«Я только добавлю к этому, - сказал Сафонов, даже не дав перевести, - не будем затягивать, времени нет, но я только хочу разъяснить, что было опубликовано письмо народных депутатов, ну, скажем, конгрессменов наших, наших сенаторов. И если вы уловили в нем нечто, непохожее на то, что было в речах Горбачева, то, видимо, у сенаторов есть необходимость чуть-чуть подправить президента и подсказать ему, как действовать дальше. У нас очень молодой президент и молодое президентство, поэтому учение необходимо».
«Я бы хотел спросить у делегации, как ее члены смотрят на то, чтобы Советский Союз разделился на части, и Россия сделалась бы независимой страной, не обремененной ре-спубликами, составляющими ныне внутреннюю империю, - сказал политический обозреватель Чарльз Краутхаммер, сидевший за спиной у Тарановского в своем инвалидном кресле (несколько лет назад он сломал позвоночник, прыгая в бассейн). - Не хотите ли вы, чтобы Литва обрела независимость и Россия избавилась от бремени и обязательств, которые накладывает на нее существование Советского Союза? И еще маленький вопрос. Говоря о Протоколах сионских мудрецов, господин Куняев заметил, что ряд их предсказаний сбылся, упомянув могущество прессы и сделав также поразительное заявление о "спаивании народа". Может быть, он объяснит, что имеется в виду».
«По первому я могу ответить», - сказал Сафонов товарищам. «Недолго», - попросили они. «Ну да, - согласился Сафонов и начал: - Я думаю, что было бы преступно ставить вопрос об искусственном отделении республик от России. Кроме высоких государственных интересов, существуют чисто бытовые жизненные интересы. И когда речь идет о Литве, я думаю, что будет с моим дядей и его семьей, живущими в Литве. Когда я думаю о Грузни, я думаю о моих родственниках, среди которых есть и грузины, и армяне, и русские, живущие в Грузии. Значит, речь должна идти о двух главных направлениях в этой политике. Дать те законы, которые позволят любой республике при ее желании отделиться. Но эти законы должны быть при гарантиях защиты прав всех людей некоренного населения, живущих в этих республиках. Ситуация сейчас такая, что, я думаю, Россия не будет вводить танки, противостоять против отделения любой республики. Значит, дело разумной выдержки и разумной политики нашего правительства. Мы на это надеемся».
«Я бы сейчас чуть-чуть как бы поправил своего коллегу Эрнста Сафонова, когда он сказал, что Россия введет танки: не Россия, а центральная власть!». - «Да, да, признаю!» - согласился Сафонов. «...которая, - продолжал Куняев, - не является Россией, а является надстройкой над всеми национальными образованиями нашего союза». В зале захлопали почитатели гостей, составлявшие, на глаз, десятую часть аудитории.
«Поправку признаю, - вставил Сафонов, - но, видимо, это вызвано только тем, что мы здесь только и слышим: не Советский Союз, а Россия, Россия, Россия! Я уже по здешнему говорю...».
«И историческая несправедливость сегодняшнего момента в этом и заключается, - продолжал Куняев, - что грехи центральной власти на на протяжении всех 70 лет приписываются России только потому, что они идут из Москвь Ну, а что касается этих Протоколов, которые вам уже, наверное, надоели больше, чем мне, то, ну, там есть масса таких вещей, которые, как я написал, как будто наболтала греческая сивилла: предсказания будущих войн и революций в XX веке, еще мам всякие политические и геополитические свершения, которые в той или иной мере сбылись... А во-обще, лучше всего я их напечатаю в своем журнале и напишу: "Осторожно, фальшивка"».
Так мы присутствовали при решении напечатать Протоколы сионских мудрецов в Советском Союзе.
( Окончание следует)
Оригинал: «Новое русское слово» №28330, 01.05.1990, с.6.
Скриншот
См. также:
- 19.04.1990 Владимир Козловский. Куняев с товарищами в Вашингтоне // «Новое русское слово»
Вчера в Кеннановском институте в Вашингтоне состоялась трехчасовая встреча с прибывшей в Америку на месяц делегацией русских литераторов, которых пригласившее их Информационное агентство США характеризует как «консерваторов», а местные еврейские организации, выразившие протест против их визита, провозгласили «антисемитами» и даже «неонацистами».
«Новое русское слово» №28330, 1 мая 1990 | Владимир Козловский
«Главным дьяволом был не еврей, а Ленин!»
Русские писатели в Вашингтоне
«Я хотела бы обратиться с очень коротким вопросом ко всем журналистам, поскольку вы из разных областей, - сказала русская женщина из зала, обращаясь к писателям, лишь один из которых живет не в Москве. - Будьте любезны, скажите нам, есть ли какая-то надежда в народе, что можно сейчас выйти из этого страшного кризисного положения без гражданской войны?».
«Дайте я отвечу», - сказал своим товарищам Рыбас, который до сих пор молчал, но его перебила дама, сидевшая рядом с вашим корреспондентом: «У меня только один вопрос к господину Михайлову, - начала она с акцентом, изобличающим давнее пребывание на чужбине. - Почему вы считаете честью для себя печатать свои произведения в "Огоньке"? И почему вы отказываетесь с таким отвращением от других журналов? В чем честь этого "Огонька"? Вы так сказали с гордостью: "Мои произведения - только в "Огоньке!"».
Михайлов, ничего такого не говоривший и, наверное, не ожидавший нападки справа, потянулся было к микрофону, но сперва дали слово Рыбасу для ответа на первый вопрос.
«Чем закончится нынешняя ситуация в России - я думаю, это самый главный вопрос, который сейчас владеет умами, - начал он. - Мы не можем назвать себя пророками, но можем обратиться к исторической аналогии. Это не первая реформа, которую переживает Россия. Была эпоха Великих реформ Александра II, была реформа Петра Аркадьевича Столыпина, была радикальная перестройка после гражданской войны в Советском Союзе и вот теперь горбачевская перестройка. Надо сказать, что Горбачев по сравнению с реформами своих предшественников очень сильно запаздывает. Но основные источники оптимизма, с одной стороны, и тревоги, с другой стороны, - это реформы в отношении собственности. Они сейчас наконец-то вошли в решающую стадию. Хочу напомнить слова Столыпина, которого многие считали в свое время антисемитом, но который предложил, тем не менее, Николаю II проект отмены черты оседлости и вообще всех ограничений, касающихся евреев. Но слова его касаются другого вопроса: "Свободен человек только тот, который владеет собственностью". И вот сейчас, когда эйфория по поводу гласности, по поводу пробудившейся свободы в Советском Союзе достигла, пожалуй, пика и стала даже спадать, обнаружилась очень сильная усталость народа, связанная как раз с нерешаемостью декларированных проблем.
И вот эта усталость проникла так глубоко даже в стан леворадикапов, что эта группировка раскалывается - на людей, которые желают жить в состоянии эйфории, и людей, которые желают заниматься делом. И я думаю, что Россия наконец-то получает четвертую возможность. Первые три не были использованы: в первых трех случаях леворадикальные силы отказывались войти в сотрудничество с правительством, - сейчас же эти силы, по-видимому, входят в сотрудничество с правительством на здоровой основе. Поэтому есть надежда, что обстановка будет стабилизироваться».
«Я добавлю еще, что пессимизм прогрессивнее оптимизма, - добавил Михайлов. - Я немножко по-другому, чем мой коллега, смотрю на будущее и буду счастлив, если я ошибусь, потому что это будет ошибка в лучшую сторону. Моя жена все время говорит: "Давай уедем!". Я говорю: "У нас нет Израиля! И нам придется оставаться". Когда я говорил об "Огоньке", я говорил о том, что стихи напечатал там Куняев. Я в "Огоньке" очень давно не печатаюсь.. Это просто ошибка произошла слуховая, может быть, в переводе ошибка. Я очень давно не печатаюсь ни в "Молодой гвардии", ни в "Огоньке". Это просто, знаете, испорченный телефон».
Рубл предоставил слово вашингтонскому экономисту Игорю Бирману. «Игорь Бирман ждет давно и терпеливо, - заметил он, - а те, кто знает Игоря, знают, что это на него не похоже». Бирман ждал своей очереди, чтобы сказать следующее:
«Я русскоязычный американский налогоплательщик, - начал он. - Ваша поездка стоила нам, американским налогоплательщикам, 60 тысяч долларов. Позвольте мне за эту цену кое-что вам сказать. Во-первых, Станислав Куняев спорил насчет значения слова "нацист", "плагиат" и так далее. Простите, пожалуйста: вы вместе с Южно-Африканским союзом представляете только две страны в современном мире, где людей различают не по вероисповеданию, а по расе. И если вы стоите на этой позиции, если вы считаете, что еврей определяется еврейской кровью, а не по тому, что он верит в Иегову, то вы расист. Позвольте вам это сказать».
«Второе, что нужно вам сказать, - продолжал Бирман. - Вы достаточно образованные люди, чтобы понимать, что если вы ссылаетесь на Протоколы сионских мудрецов и не оговариваетесь, что вы знаете, как знает весь мир, что это подделка, то вы присоединяетесь к авторам Протоколов сионских мудрецов. Третье: вы очень убедительно и правильно, мистер Сафонов, говорили об опасностях национальной и межплеменной вражды в СССР. Я готов вам был зааплодировать. Если бы... если бы я не читал ваши откровенно антисемитские заявления в советской печати. И позвольте это вам тоже сказать!».
«И последнее, - сказал Бирман. - Вы знаете (не говорите, что вы отстали от Америки), что такое сионист. Сионист - это человек, который хочет, чтобы евреи жили в Израиле. Никакого другого значения у этого слова нет! Когда вы говорите, что вы за евреев, но против сионистов, это по меньшей мере неубедительно».
«Позвольте мне ответить!» - громко сказал Сафонов, явно накаляясь и не давая Тарановскому перевести, но тот, как всегда, оказался молодцом и перевел мгновенно. «Позвольте мне сразу ответить! - повторил Сафонов, и по его лицу я решил, что он сейчас же вызовет Бирмана на дуэль. - Как мне это ни прискорбно, ни печально говорить (нехорошо, будучи гостем, произносить какие-либо неприятные, тяжелые слова), но я должен сказать со всей ответственностью, что господин Бирман в его словах по отношению ко мне - человек бесчестный и можно было бы найти эпитет похлеще. Я объясняю это тем, что ни одного моего устного или печатного заявления антисемитского характера не существует. Более того, я должен вам сказать, что на протяжении лет трех-пяти я не опубликовал в советской печати ни одного заявления, ни одной статьи. И очень сожалею, что господин Бирман, услышав от меня такой ответ, поспешил удалиться. Дискуссия закончена».
На середине этой тирады Бирман действительно поднялся с места и начал протискиваться между рядов. Я обрадовался, что сейчас произойдет потасовка, которая внесет разнообразие в наше повествование, но не тут-то было: Бирман попрощался со знакомыми в публике и вышел из зала.
«Так что очень плохо, - продолжал между тем редактор «Литературной России», - когда ваш такой прекрасный, хороший сегодня диспут омрачен провокационной выходкой!».
«Господа американцы! - очень тихим голосом начал Леонид Бородин, который из советских гостей был больше всех похож видом на иностранца. - Я был в некотором шоке в течение первого часа, начал сомневаться, в Америке ли я! По-моему, или так мне казалось, что главным качеством характера американца является отзывчивость на беды, на несчастья во всем мире, потому что Америка - это люди со всего мира, и вот, наверное, в силу этого обстоятельства они сохранили в себе чувство отзывчивости. Да знаете ли вы, что у нас сегодня происходит в стране? Мне вот показалось, что совершенно не знаете! По нашим бесконечным просторам, по нашим вымершим деревням ползают умирающие старухи! В наших бесконечных поселках, малых и больших, люди гибнут от пьянства. У нас на Кавказе ежедневно, и в эту минуту, когда мы с вами сейчас говорим, гибнут люди. На грани катастрофы громадная страна, которая, если она взорвется, отразится на вас и на ваших налогообложениях!
О чем мы здесь говорим? Люди умирают у нас. Я тридцать лет назад открыл для себя русскую деревню. Вы этого не видели - что такое русская деревня 50-х годов! Первый раз меня забирали в 56-м, и тридцать лет в моих глазах стоит эта первая увиденная нищая, обездоленная русская деревня! Которая на моих глазах вымерла за эти тридцать лет. Вот эта боль мною лично двигала все тридцать лет, водила меня и в лагеря, и в ссылки, куда угодно. Эта боль! Я - плохо ли, хорошо ли - знаю всех, здесь сидящих. И если бы я в ком-нибудь из них отклика на эту мою боль не увидел, если бы я не увидел союзника по этой боли, я бы здесь не сидел!
Нас сюда послала надежда... Я, конечно, извиняюсь за налоги, которые увеличились за счет нас, возродившаяся Россия возместит вам убытки!
Еврейский вопрос есть в России, есть! Есть он, ну что говорить! Есть! Есть он, этот вопрос. Я не знаю, есть ли в Америке, а у нас есть этот вопрос. Больной это вопрос? Больной! Чего об этом говорить. Но это один вопрос. Еще ни один волос не упал с головы ни одного еврея в то время, как на Кавказе люди сейчас убивают друг друга. В Средней Азии созревает такая ситуация. Понимаете? О чем мы с вами говорим?
Я знаком с представителями всех крупнейших российских патриотических объединений. Именно они, руководители этих российских патриотических объединений, более всего сегодня заинтересованы в том, чтобы в России не произошло погромов! Более всего! Потому что мы понимаем, что за это, если это произойдет - даже по дикой случайности, или по провокации, или по глупости, или по умыслу - мы заплатим Россией!
А сегодня наша задача - попытаться найти общий язык с нашими народами. И попытаться вызвать среди вас сочувствие к нашим проблемам, к проблемам России, страны сложной, громадной, запутавшейся в своих противоречиях. Спасибо, я, кажется, перебрал время» (аплодисменты).
«У меня вопрос к господину Куняеву, - сказал из заднего ряда по-английски мужчина, представившийся бывшим московским корреспондентом «Униты». - К Куняеву как к главному редактору "Нашего современника" и к господину Сафонову как к главному редактору "Литературной России". Я читал в "Нашем современнике", кажется, в октябрьском номере за 89-й год, платформу 28 народных депутатов, входящих в группу "Россия". "Наш современник" и "Литературная Россия" официально высказались в поддержку этой политической платформы, в которой написано, что русскую молодежь следует воспитывать в духе "державности": "Держава как идея, держава как сила, держава как военная мощь". Из этого явствует, что редакторы обоих органов не согласны с новым мышлением Горбачева в целом и со всей внешнеполитической линией перестройки. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее и какова ваша позиция по вопросам внешней политики?».
«Да, такое письмо было, и такая платформа действительно была, - подтвердил Куняев. - Но мы просим вас понять вот что: Россия всегда была великой державой. Она иногда теряла часть своих территорий, иногда приобретала, но всегда была все-таки великой державой. И ради Бога откажитесь от мифа, что державность России была создана только мечом и кровью. Потому что в Россию армяне пришли, спасаясь от турок, грузины - от персов, украинцы - от поляков, киргизы - от китайцев. И, принимая эти народы под свою защиту, Россия, естественно, вступала в конфликты с очень мощными соседями. Несколько раз в истории России были войны, которые называются "нашествие", с которыми одна армия справиться не могла, а приходилось воевать всему народу. Такого опыта нет, наверное, ни у одного народа в мире. А ведь история еще не закончилась. Если бы рядом с Россией была Канада или маленькая Панама, то, конечно, в этой избирательной платформе не было бы такого тезиса. Но рядом с Россией - еще волнующийся и не определившийся громадный мусульманский мир. Рядом с Россией - громадный Китай, будущее которого тоже неясно: вы помните события на центральной площади Китая в прошлом году? Объединение Германии - тоже сложная и тревожная проблема, не для США, но для России. И обо всем этом не думать и не чувствовать мы не можем. И, вообще, сила народа и государства, может быть, сейчас нужна не для войны, а для того, чтобы все-таки тебя уважали. И чтобы с тобой не разговаривали пренебрежительным тоном!»
Возможно, есть и другие способы заслужить уважение человечества. Например, сделать так, чтобы по вымершим деревням не ползали умирающие старухи, как сказал Бородин. Но Куняев здесь все больше об уважении к силе. А говорят, что его зря пригласили в Америку: мне, например, не от кого больше было услышать здесь взгляды, которые, кажется, называют «великодержавными». Дико, но любопытно. Люди умирают! - говорит Бородин, и я лично от души сочувствую, но эти пока все про свою «русофобию», «сионизм», а теперь вот чтобы не разговаривали пренебрежительно. У блатных такой подход к уважению.
«У меня встречный вопрос, - сказал Сафонов. - Неужели наш коллега считает, что Горбачев действительно против государственности и наличия необходимой военной мощи, что надлежит иметь государству? Я полагаю, Россия бы не потерпела такого президента, который занимался бы только разрушением государства и разрушением его военной мощи».
«Можно отвечать на русском языке? - спросил италь-янец. - Я так же хорошо знаю позицию Горбачева, как и вы. Я очень внимательно читал доклад Горбачева в ООН в 1988 году. И когда читаю платформу, которую поддерживает ваша газета, то вижу, что между докладом Горбачева и вашей платформой есть огромная разница! И я ничего не скажу против вас: вы имеете право, у вас есть платформа, которая на сто процентов противоположна платформе Горбачева. Ничего страшного! Но только это надо знать!».
«Я только добавлю к этому, - сказал Сафонов, даже не дав перевести, - не будем затягивать, времени нет, но я только хочу разъяснить, что было опубликовано письмо народных депутатов, ну, скажем, конгрессменов наших, наших сенаторов. И если вы уловили в нем нечто, непохожее на то, что было в речах Горбачева, то, видимо, у сенаторов есть необходимость чуть-чуть подправить президента и подсказать ему, как действовать дальше. У нас очень молодой президент и молодое президентство, поэтому учение необходимо».
«Я бы хотел спросить у делегации, как ее члены смотрят на то, чтобы Советский Союз разделился на части, и Россия сделалась бы независимой страной, не обремененной ре-спубликами, составляющими ныне внутреннюю империю, - сказал политический обозреватель Чарльз Краутхаммер, сидевший за спиной у Тарановского в своем инвалидном кресле (несколько лет назад он сломал позвоночник, прыгая в бассейн). - Не хотите ли вы, чтобы Литва обрела независимость и Россия избавилась от бремени и обязательств, которые накладывает на нее существование Советского Союза? И еще маленький вопрос. Говоря о Протоколах сионских мудрецов, господин Куняев заметил, что ряд их предсказаний сбылся, упомянув могущество прессы и сделав также поразительное заявление о "спаивании народа". Может быть, он объяснит, что имеется в виду».
«По первому я могу ответить», - сказал Сафонов товарищам. «Недолго», - попросили они. «Ну да, - согласился Сафонов и начал: - Я думаю, что было бы преступно ставить вопрос об искусственном отделении республик от России. Кроме высоких государственных интересов, существуют чисто бытовые жизненные интересы. И когда речь идет о Литве, я думаю, что будет с моим дядей и его семьей, живущими в Литве. Когда я думаю о Грузни, я думаю о моих родственниках, среди которых есть и грузины, и армяне, и русские, живущие в Грузии. Значит, речь должна идти о двух главных направлениях в этой политике. Дать те законы, которые позволят любой республике при ее желании отделиться. Но эти законы должны быть при гарантиях защиты прав всех людей некоренного населения, живущих в этих республиках. Ситуация сейчас такая, что, я думаю, Россия не будет вводить танки, противостоять против отделения любой республики. Значит, дело разумной выдержки и разумной политики нашего правительства. Мы на это надеемся».
«Я бы сейчас чуть-чуть как бы поправил своего коллегу Эрнста Сафонова, когда он сказал, что Россия введет танки: не Россия, а центральная власть!». - «Да, да, признаю!» - согласился Сафонов. «...которая, - продолжал Куняев, - не является Россией, а является надстройкой над всеми национальными образованиями нашего союза». В зале захлопали почитатели гостей, составлявшие, на глаз, десятую часть аудитории.
«Поправку признаю, - вставил Сафонов, - но, видимо, это вызвано только тем, что мы здесь только и слышим: не Советский Союз, а Россия, Россия, Россия! Я уже по здешнему говорю...».
«И историческая несправедливость сегодняшнего момента в этом и заключается, - продолжал Куняев, - что грехи центральной власти на на протяжении всех 70 лет приписываются России только потому, что они идут из Москвь Ну, а что касается этих Протоколов, которые вам уже, наверное, надоели больше, чем мне, то, ну, там есть масса таких вещей, которые, как я написал, как будто наболтала греческая сивилла: предсказания будущих войн и революций в XX веке, еще мам всякие политические и геополитические свершения, которые в той или иной мере сбылись... А во-обще, лучше всего я их напечатаю в своем журнале и напишу: "Осторожно, фальшивка"».
Так мы присутствовали при решении напечатать Протоколы сионских мудрецов в Советском Союзе.
( Окончание следует)
Оригинал: «Новое русское слово» №28330, 01.05.1990, с.6.
Скриншот
См. также:
- 19.04.1990 Владимир Козловский. Куняев с товарищами в Вашингтоне // «Новое русское слово»
Вчера в Кеннановском институте в Вашингтоне состоялась трехчасовая встреча с прибывшей в Америку на месяц делегацией русских литераторов, которых пригласившее их Информационное агентство США характеризует как «консерваторов», а местные еврейские организации, выразившие протест против их визита, провозгласили «антисемитами» и даже «неонацистами».