«Главным дьяволом был не еврей, а Ленин!» (4)
Часть-1 Часть-2 Часть-3 Часть-4
«Новое русское слово» №28333, 4 мая 1990 | Владимир Козловский
«Главным дьяволом был не еврей, а Ленин!»
Русские писатели в Вашингтоне
«Какую роль вы отдаете в процессе возрождения в России Православной церкви? - спросили из зала. - И второй маленький вопрос: каково ваше отношение к деятельности советского патриарха Сергия?».
«Россия свой национальный идеал тысячу лет назад выбрала, - сказал Павел Горелов. - С этого начинается повествование нашей национальной летописи, "Повести временных лет". В лице князя Владимира Россия выбрала свой путь. Это христианство, Православие. Истинная Россия - это страна милости, а не ненависти. И когда мы говорим о великой России, мы говорим не об узко националистической России».
«Нам здесь упомянули про 60 тысяч долларов, - продолжал Горелов, имея в виду названную Игорем Бирманом сумму, в которую обходится ЮСИА поездка писателей по Америке. - Но это не значит, что мы покупаемся и продаемся».
«Мы продали часть России Соединенным Штатам, - вставил Михайлов. - Очень дешево».
«Замечательно писал Бунин однажды: "Кто смеет учить меня любви к родине? - продолжал Горелов. - Но есть нечто выше родины: это мой Бог и моя душа. Святой Михаил Черниговский, продолжает Бунин, шел в Орду ради России. Но даже ради России он не захотел поклониться идолам в ханской ставке!" Только одно маленькое уточнение к Бунину: Михаил Черниговский именно потому и не поклонился идолам в ханской ставке, что он хотел не временных интересов России, а вечных! Потому что наша родина и душа - одной природы. Нельзя продать родину и спасти душу!».
«Я хотел бы внести оптимистическую ноту, - поднялся пожилой американец, попытавшийся увести разговор от «Повести временных лет», души и иных тонких материй в свой позитивистский мирок.
- Как и все американские ученые мы восхищались академиком Сахаровым и имели честь принимать его в этом городе всего полтора года назад. Мы скорбим по поводу его кончины. В Советском Союзе много блистательных ученых, которые говорят о свободе, о демократии, о защите прав человека и способны внести большой вклад в прогресс вашей страны. Вы что, не верите, что ваша страна, с ее наукой и техникой, а также ресурсами (в отличие от Японии, которая была разрушена и представляет собой небольшой островок), способна в течение десяти-двадцати лет встать на ноги и стать одной из богатейших стран мира? Если вы будете слушать таких людей, как Сагдеев, академики Амбарцумян, Виталий Гинзбург и других, которые стремятся к созданию прогрессивного Советского Союза с высоким уровнем научно-технического развития».
Американец положительно не понял, с кем имеет дело, хотя дискуссия к тому времени тянулась уже третий час, и Тарановский очень хорошо переводил все, что говорили гости.
«Этот вопрос, по-моему, был связан с предыдущим вопросом, - начал Михайлов, хотя, на первый взгляд, связи особой не было. - Наш Валентин Распутин очень много занимался Байкалом, спасал омуль. Однажды я, встретив его, сказал: "Валентин Григорьевич, твоя задача - спасти меня, мою душу, ибо по Писанию сказано, что ты должен быть ловец душ человеческих, и если ты спасешь меня, то я спасу омуля". И поэтому, конечно, мы чего-то достигнем, если мы вернем духовность, которая немыслима без Церкви».
Не знаю, как отнесся американский ученый к такому экологическому средству. Но они явно говорили с гостями на разных языках: он им про то, чтобы слушать Гинзбурга и создавать прогрессивный Советский Союз, а они ему - про духовность и Православную церковь, а еще раньше - про державность и борьбу с русофобией и сионизмом.
«Мы скорбим, если видим, что некоторые князья Церкви позволили себе очень тесно соединиться с бюрократическим партийным аппаратом. Но когда мы встречаемся со средним, обычным духовенством, таким же, как и мы, простые люди-миряне, мы видим, что Церковь жива, что она едина, и, несмотря на Карловацкий собор и несмотря ни на что, мы видим впереди единую Православную церковь, которую ничто не будет разделять. И если нам удастся войти в этот храм, мы, конечно, сможем стать богатыми, здоровыми и счастливыми».
Пока Тарановский переводил, Сафонов шепотом напомнил Михайлову, что надо бы и про технический прогресс. «Конечно, - добавил Михайлов, - технический прогресс да приложится, главное все- таки - душа! Эммануил - с нами Бог!». Аплодисменты.
«Товарищу , который, - начал Куняев и тут же поправился: - господину, который задал вопрос о Церкви, я хочу ответить, что в четвертом номере "Нашего современника" будет одна уникальная и необычная публикация: там будут напечатаны все речи, обращения и послания к народу патриарха Тихона, последнего святого русского, в период революции и гражданской войны. В качестве исторического комментария к этим публикациям будет напечатано тайное и до сих пор не опубликованное у нас письмо Ленина о необходимости уничтожения Православной церкви. А что касается вопроса о нашем научном потенциале и вере в него, я, например, верю в научный потенциал, на котором зиждится научно-технический прогресс наш в ближайшем будущем. Верю в наших ученых, у нас очень много блестящих ученых, ученых, благородных по своему существу и преданных науке. Таким, в частности, является Игорь Ростиславович Шафаревич, который был беззаветным правозащитником, движением за права человека и единственным из академиков вступился и написал резкое письмо против гонений на академика Сахарова в разгар этих гонений!».
Я спросил, почему Куняев и Сафонов проиграли на последних выборах. Сафонов было схватил микрофон отвечать, но его перебили, и этот вопрос остался без ответа. Вернувшись из Вашингтона, я получил забавную статью из «Известий» (В. Невельский, «Рекорд патриота», 11 апреля с.г.), в которой рассказывается о том, как энтузиасты борются за подъем тиража редактируемой им «Литературной России».
Вашингтонец Александр Дворкин извинился, что забыли про Пасху, и сказал писателям: «Христос воскресе!». «Воистину воскресе!» - хором ответили писатели. После того, как Рубл поблагодарил присутствующих, Куняев начал трясти руку сидевшей рядом со мной дамы, которая не могла понять, что за честь печататься в «Огоньке», и сказал ей: «Спасибо за поддержку, она была нам очень необходима».
Я, между тем, подошел к Михайлову и спросил, как он относится к «Памяти»: он единственный из гостей ее упомянул. «Вы знаете, - сказал он, - для меня "Память" является незнакомцем с повязкой на глазах, сидящим в карете с опущенными шторками. Я видел ее один раз по телевидению, и она произвела на меня крайне отрицательное впечатление. Я имею в виду Васильева». - «Почему?». - «Потому что это очень примитивно, и, знаете ли, любая мысль, доведенная до абсурда, становится антимыслью. Поэтому если я, скажем, могу предположить, что в России будет монархия, я не могу ее принять в тех формах, в которых предлагает ее господин Васильев. Никогда!».
«Чем вам эти формы не по душе?» - спросил я. «Он предлагает тот же самый насильственный, тоталитарный способ загоняния людей куда-либо, - сказал Михайлов, - что непозволительно, даже если иметь самую благую цель. С нами это делали уже 72 года!».
«Почему вы возражаете, если ЮСИА пригласило сюда людей, у которых другая точка зрения? - спросил я после встречи у Семена Резника. - По-моему, плюрализм, который здесь все проповедуют, как раз и состоит в том, чтобы выслушивать точки зрения самых разных людей, и тем более тех, с кем вы столь резко не согласны?». «Я ни в коей мере не возражаю, что Информационное агентство США пригласило этих людей, - ответил Резник. - Но когда институт Джорджа Кеннана, институт русских исследований, объявил в своей программе, что эти люди будут представлять здесь разные этнические группы и обсуждать проблемы этнических групп в Советском Союзе, где живет больше ста разных народов, а они представляют даже не русский народ, а одно очень маленькое направление современной русской общественной мысли, то против вот такого неадекватного их представления я действительно возражаю, считаю это большой ошибкой, которая ведет к непониманию между аудиторией и этими людьми, к непониманию их точки зрения. Но я думаю, что мы задали им хорошие вопросы, они разговорились и свою позицию изложили достаточно ясно».
«Было довольно интересно послушать некоторых из виднейших выразителей неонацистских настроений в Советском Союзе, - заявил директор Союза советов борьбы за евреев СССР Майках Нафталин. - Эти люди говорят о русском национализме, о спасении деревни, выражают озабоченность по поводу пьянства. Но о чем они не говорят так это о том, что у себя на родине они печатают злобные нападки на евреев, возлагая на них вину за все проблемы, о которых они сегодня упоминали».
«Но что они конкретно сказали неонацистского?» - спросил я.
«Здесь очень мало сказали, - ответил Нафталин. - Они пытались создать известную дистанцию между тем, что они печатают и пишут на родине, и тем, что они говорили в этой аудитории. Проблема с этим форумом была та, что их представили как независимых ученых, издателей, редакторов и писателей, и они действительно видные люди у себя в стране, но их не представили теми, кто они на самом деле есть, а именно представителями самого злостного неонацистского движения - русского националистического патриотического движения, главным объединяющим мотивом которого являются антиеврейские настроения. И это настолько влиятельные люди, что Горбачеву пришлось назначить двух из них в свой кабинет, состоящий из 13 человек, который заменит Политбюро. Вот насколько сильны эти люди и их философия в Советском Союзе».
С 6 по 8 мая, перед приездом в Нью-Йорк, делегация должна была посетить Монтану и, в частности, выступить в колледже Литл Биг Хорн («Маленький Большой Рог») в Монтане, расположенном в индейской резервации. 23 апреля монтанский Совет по приему иностранных гостей отменил визит русских писателей после того, как президент колледжа Джанин Пиз-Уинди Бой заявила, что «мы решили отказать в гостеприимстве группе антисемитов, которые желают зла целой группе людей в России».
«Принимая это решение, я учитывала, что у них есть право свободно выражать свои взгляды, - говорится в заявлении, - но само существование колледжа зиждится на определенной позиции в отношении прав человека. В этом смысле мы не нейтральны. Для диалога есть много других мест».
«Диалог с этой группой людей больше не представляется возможным ввиду приставшего к ней (и, насколько я понимаю, справедливо) антисемитского ярлыка», - заявила директор Совета по приему иностранных гостей Уэнди Бей Льюис.
С другой стороны, встретиться с гостями выразила желание Американская сионист-ская организация. Ее представитель сообщил автору этих строк, что они ответили согласием.
Оригинал: «Новое русское слово» №28333, 04.05.1990, с.5.
Скриншот
См. также:
- 19.04.1990 Владимир Козловский. Куняев с товарищами в Вашингтоне // «Новое русское слово»
Вчера в Кеннановском институте в Вашингтоне состоялась трехчасовая встреча с прибывшей в Америку на месяц делегацией русских литераторов, которых пригласившее их Информационное агентство США характеризует как «консерваторов», а местные еврейские организации, выразившие протест против их визита, провозгласили «антисемитами» и даже «неонацистами».
«Новое русское слово» №28333, 4 мая 1990 | Владимир Козловский
«Главным дьяволом был не еврей, а Ленин!»
Русские писатели в Вашингтоне
«Какую роль вы отдаете в процессе возрождения в России Православной церкви? - спросили из зала. - И второй маленький вопрос: каково ваше отношение к деятельности советского патриарха Сергия?».
«Россия свой национальный идеал тысячу лет назад выбрала, - сказал Павел Горелов. - С этого начинается повествование нашей национальной летописи, "Повести временных лет". В лице князя Владимира Россия выбрала свой путь. Это христианство, Православие. Истинная Россия - это страна милости, а не ненависти. И когда мы говорим о великой России, мы говорим не об узко националистической России».
«Нам здесь упомянули про 60 тысяч долларов, - продолжал Горелов, имея в виду названную Игорем Бирманом сумму, в которую обходится ЮСИА поездка писателей по Америке. - Но это не значит, что мы покупаемся и продаемся».
«Мы продали часть России Соединенным Штатам, - вставил Михайлов. - Очень дешево».
«Замечательно писал Бунин однажды: "Кто смеет учить меня любви к родине? - продолжал Горелов. - Но есть нечто выше родины: это мой Бог и моя душа. Святой Михаил Черниговский, продолжает Бунин, шел в Орду ради России. Но даже ради России он не захотел поклониться идолам в ханской ставке!" Только одно маленькое уточнение к Бунину: Михаил Черниговский именно потому и не поклонился идолам в ханской ставке, что он хотел не временных интересов России, а вечных! Потому что наша родина и душа - одной природы. Нельзя продать родину и спасти душу!».
«Я хотел бы внести оптимистическую ноту, - поднялся пожилой американец, попытавшийся увести разговор от «Повести временных лет», души и иных тонких материй в свой позитивистский мирок.
- Как и все американские ученые мы восхищались академиком Сахаровым и имели честь принимать его в этом городе всего полтора года назад. Мы скорбим по поводу его кончины. В Советском Союзе много блистательных ученых, которые говорят о свободе, о демократии, о защите прав человека и способны внести большой вклад в прогресс вашей страны. Вы что, не верите, что ваша страна, с ее наукой и техникой, а также ресурсами (в отличие от Японии, которая была разрушена и представляет собой небольшой островок), способна в течение десяти-двадцати лет встать на ноги и стать одной из богатейших стран мира? Если вы будете слушать таких людей, как Сагдеев, академики Амбарцумян, Виталий Гинзбург и других, которые стремятся к созданию прогрессивного Советского Союза с высоким уровнем научно-технического развития».
Американец положительно не понял, с кем имеет дело, хотя дискуссия к тому времени тянулась уже третий час, и Тарановский очень хорошо переводил все, что говорили гости.
«Этот вопрос, по-моему, был связан с предыдущим вопросом, - начал Михайлов, хотя, на первый взгляд, связи особой не было. - Наш Валентин Распутин очень много занимался Байкалом, спасал омуль. Однажды я, встретив его, сказал: "Валентин Григорьевич, твоя задача - спасти меня, мою душу, ибо по Писанию сказано, что ты должен быть ловец душ человеческих, и если ты спасешь меня, то я спасу омуля". И поэтому, конечно, мы чего-то достигнем, если мы вернем духовность, которая немыслима без Церкви».
Не знаю, как отнесся американский ученый к такому экологическому средству. Но они явно говорили с гостями на разных языках: он им про то, чтобы слушать Гинзбурга и создавать прогрессивный Советский Союз, а они ему - про духовность и Православную церковь, а еще раньше - про державность и борьбу с русофобией и сионизмом.
«Мы скорбим, если видим, что некоторые князья Церкви позволили себе очень тесно соединиться с бюрократическим партийным аппаратом. Но когда мы встречаемся со средним, обычным духовенством, таким же, как и мы, простые люди-миряне, мы видим, что Церковь жива, что она едина, и, несмотря на Карловацкий собор и несмотря ни на что, мы видим впереди единую Православную церковь, которую ничто не будет разделять. И если нам удастся войти в этот храм, мы, конечно, сможем стать богатыми, здоровыми и счастливыми».
Пока Тарановский переводил, Сафонов шепотом напомнил Михайлову, что надо бы и про технический прогресс. «Конечно, - добавил Михайлов, - технический прогресс да приложится, главное все- таки - душа! Эммануил - с нами Бог!». Аплодисменты.
«Товарищу , который, - начал Куняев и тут же поправился: - господину, который задал вопрос о Церкви, я хочу ответить, что в четвертом номере "Нашего современника" будет одна уникальная и необычная публикация: там будут напечатаны все речи, обращения и послания к народу патриарха Тихона, последнего святого русского, в период революции и гражданской войны. В качестве исторического комментария к этим публикациям будет напечатано тайное и до сих пор не опубликованное у нас письмо Ленина о необходимости уничтожения Православной церкви. А что касается вопроса о нашем научном потенциале и вере в него, я, например, верю в научный потенциал, на котором зиждится научно-технический прогресс наш в ближайшем будущем. Верю в наших ученых, у нас очень много блестящих ученых, ученых, благородных по своему существу и преданных науке. Таким, в частности, является Игорь Ростиславович Шафаревич, который был беззаветным правозащитником, движением за права человека и единственным из академиков вступился и написал резкое письмо против гонений на академика Сахарова в разгар этих гонений!».
Я спросил, почему Куняев и Сафонов проиграли на последних выборах. Сафонов было схватил микрофон отвечать, но его перебили, и этот вопрос остался без ответа. Вернувшись из Вашингтона, я получил забавную статью из «Известий» (В. Невельский, «Рекорд патриота», 11 апреля с.г.), в которой рассказывается о том, как энтузиасты борются за подъем тиража редактируемой им «Литературной России».
Вашингтонец Александр Дворкин извинился, что забыли про Пасху, и сказал писателям: «Христос воскресе!». «Воистину воскресе!» - хором ответили писатели. После того, как Рубл поблагодарил присутствующих, Куняев начал трясти руку сидевшей рядом со мной дамы, которая не могла понять, что за честь печататься в «Огоньке», и сказал ей: «Спасибо за поддержку, она была нам очень необходима».
Я, между тем, подошел к Михайлову и спросил, как он относится к «Памяти»: он единственный из гостей ее упомянул. «Вы знаете, - сказал он, - для меня "Память" является незнакомцем с повязкой на глазах, сидящим в карете с опущенными шторками. Я видел ее один раз по телевидению, и она произвела на меня крайне отрицательное впечатление. Я имею в виду Васильева». - «Почему?». - «Потому что это очень примитивно, и, знаете ли, любая мысль, доведенная до абсурда, становится антимыслью. Поэтому если я, скажем, могу предположить, что в России будет монархия, я не могу ее принять в тех формах, в которых предлагает ее господин Васильев. Никогда!».
«Чем вам эти формы не по душе?» - спросил я. «Он предлагает тот же самый насильственный, тоталитарный способ загоняния людей куда-либо, - сказал Михайлов, - что непозволительно, даже если иметь самую благую цель. С нами это делали уже 72 года!».
«Почему вы возражаете, если ЮСИА пригласило сюда людей, у которых другая точка зрения? - спросил я после встречи у Семена Резника. - По-моему, плюрализм, который здесь все проповедуют, как раз и состоит в том, чтобы выслушивать точки зрения самых разных людей, и тем более тех, с кем вы столь резко не согласны?». «Я ни в коей мере не возражаю, что Информационное агентство США пригласило этих людей, - ответил Резник. - Но когда институт Джорджа Кеннана, институт русских исследований, объявил в своей программе, что эти люди будут представлять здесь разные этнические группы и обсуждать проблемы этнических групп в Советском Союзе, где живет больше ста разных народов, а они представляют даже не русский народ, а одно очень маленькое направление современной русской общественной мысли, то против вот такого неадекватного их представления я действительно возражаю, считаю это большой ошибкой, которая ведет к непониманию между аудиторией и этими людьми, к непониманию их точки зрения. Но я думаю, что мы задали им хорошие вопросы, они разговорились и свою позицию изложили достаточно ясно».
«Было довольно интересно послушать некоторых из виднейших выразителей неонацистских настроений в Советском Союзе, - заявил директор Союза советов борьбы за евреев СССР Майках Нафталин. - Эти люди говорят о русском национализме, о спасении деревни, выражают озабоченность по поводу пьянства. Но о чем они не говорят так это о том, что у себя на родине они печатают злобные нападки на евреев, возлагая на них вину за все проблемы, о которых они сегодня упоминали».
«Но что они конкретно сказали неонацистского?» - спросил я.
«Здесь очень мало сказали, - ответил Нафталин. - Они пытались создать известную дистанцию между тем, что они печатают и пишут на родине, и тем, что они говорили в этой аудитории. Проблема с этим форумом была та, что их представили как независимых ученых, издателей, редакторов и писателей, и они действительно видные люди у себя в стране, но их не представили теми, кто они на самом деле есть, а именно представителями самого злостного неонацистского движения - русского националистического патриотического движения, главным объединяющим мотивом которого являются антиеврейские настроения. И это настолько влиятельные люди, что Горбачеву пришлось назначить двух из них в свой кабинет, состоящий из 13 человек, который заменит Политбюро. Вот насколько сильны эти люди и их философия в Советском Союзе».
С 6 по 8 мая, перед приездом в Нью-Йорк, делегация должна была посетить Монтану и, в частности, выступить в колледже Литл Биг Хорн («Маленький Большой Рог») в Монтане, расположенном в индейской резервации. 23 апреля монтанский Совет по приему иностранных гостей отменил визит русских писателей после того, как президент колледжа Джанин Пиз-Уинди Бой заявила, что «мы решили отказать в гостеприимстве группе антисемитов, которые желают зла целой группе людей в России».
«Принимая это решение, я учитывала, что у них есть право свободно выражать свои взгляды, - говорится в заявлении, - но само существование колледжа зиждится на определенной позиции в отношении прав человека. В этом смысле мы не нейтральны. Для диалога есть много других мест».
«Диалог с этой группой людей больше не представляется возможным ввиду приставшего к ней (и, насколько я понимаю, справедливо) антисемитского ярлыка», - заявила директор Совета по приему иностранных гостей Уэнди Бей Льюис.
С другой стороны, встретиться с гостями выразила желание Американская сионист-ская организация. Ее представитель сообщил автору этих строк, что они ответили согласием.
Оригинал: «Новое русское слово» №28333, 04.05.1990, с.5.
Скриншот
См. также:
- 19.04.1990 Владимир Козловский. Куняев с товарищами в Вашингтоне // «Новое русское слово»
Вчера в Кеннановском институте в Вашингтоне состоялась трехчасовая встреча с прибывшей в Америку на месяц делегацией русских литераторов, которых пригласившее их Информационное агентство США характеризует как «консерваторов», а местные еврейские организации, выразившие протест против их визита, провозгласили «антисемитами» и даже «неонацистами».