Усть-Ордынский и его Бурятский уже не автономный округ
В 9-м классе, когда учительница географии впервые огласила нам список регионов России, меня несказанно впечатлило название Усть-Ордынский Бурятский автономный округ. Неимоверная длина и громоздкость, явно не столичный центр да ещё и "орда" в контексте монголоязычного народа - я невольно задался тогда вопросом, почему в честь Алабамы или Монтаны у нас называют кафе, гостиницы или рок-группы, а в честь Усть-Ордынского Бурятского автономного округа - нет. И хотя сам округ был упразднён (вернее, лишён автономии) в 2008 году, никуда не делись ни сами прибайкальские буряты с их живым шаманством (коему была посвящена прошлая часть, завершившая рассказ об Ольхоне), ни бывший окружной центр - сельский посёлок Усть-Ордынский (15 тыс. жителей), для местных просто и никак иначе Усть-Орда в 60 километрах Иркутска по дороге на Ольхон и Качуг.
Если к иркутским окраинам вплотную подходит тайга, то километрах в 20 севернее города её словно разносит ветер - вокруг раскрывается привольная диковатая степь с редкими селениями у горизонта. Так и не успевший стать Иркутским Опольем, степной остров среди зелёного моря тайги издавна был домом прибайкальских бурят. Этот народ начал формироваться в 11 веке, когда из монгольских пустынь сюда пришли племена эхиритов и хори-тумэтов, частью ассимилировав, частью оттеснив на север предыдущих хозяев - тюрок курыкан, о грозной славе и кузнечном искусстве которых я уже рассказывал на Ольхоне. В Чингисханову эпоху или даже после неё третьим племенем этой степи стали булагаты, появление которых завершило "бурятизацию" Прибайкалья. В 18 веке хоринцы, самые многочисленное и сильное в триумвирате здешних племён, постепенно откочевали на восток, сперва назад в Монголию, а затем в Забайкалье, хотя в здешней степи и осталось несколько хоринских сёл. Оставшиеся эхириты и булагаты жили чересполосно, но первые - больше у Байкала (включая Ольхон), вторые - больше у Ангары, в том числе на её левобережье, где русские и узнали их в 17 веке как "брацких людей". Тотемом эхиритов был налим, тотемом булагатов - бык, с годами превратившийся в знакомого нам по прошлой части бога-покровителя всех бурят Буха-нойона. В 1918 году в восточной части этой степи, в богатых улусах у Якутского тракта, был провозглашён Эхирит-Булагатский аймак, простиравшийся до Ольхона и верховий Лены, ну а Советы в 1921-22 годах создали для "братского народа" сразу два региона - Монголо-Бурятскую автономную область Советской России и Бурят-Монгольскую автономную область Дальневосточной республики. Обе они представляли собой группы изолированных аймаков, а администрации их заседали в лежащих за пределами автономий Иркутске и Верхнеудинске (Улан-Удэ).
В 1923 году, когда ДВР стала не актуальна, и их вместе с раздеявлишими аймаки русскими и эвенкскими землями объединили в Бурят-Монгольскую АССР, карта которой, впрочем, тогда отличалась от нынешней. На западе Бурятия перехлёствала через Байкал, охватывая Приольхонье и эхирит-булагатские степи, и имела пару эксклавов - Балаганскую и Аларскую степи за Ангарой и Агинскую степь в Забайкалье. Но советские чиновники любили, когда территория регионов целостны, и вот в 1937 году Приольхонье отошло Иркутской области, а количество бурятских регионов утроилось - помимо Бурреспублики на карте Сибири появились ещё и Бурятские округа.
Тот, о котором пойдёт речь сегодня, поначалу обладал, наверное, самым громоздким в мире название Усть-Ордынский Бурят-Монгольский национальный округ. В 1958 УОБМНО лишился хотя бы буквы "М", а в 1978 из национального стал автономным. И был это, пожалуй, самый бестолковый регион всего Советского Союза, наглядно подтверждающий тезис русских националистов о том, что сама идея национальных регионов спорная, и куда гибче получилась бы система культурно-языково-религиозных автономий на уровне сёл и общин. К началу 21 века с населением 139 тыс. человек, из которых 54% составляли русские, 3% - татары и 40% - буряты, округ охватывал 3/4 их прибайкальской общины (77 тыс. человек). Единственный из регионов России УОБАО вообще не имел городского населения - хотя при Советах большинство его райцентров стали ПГТ, в 1992-м все они единовременно вернулись в сельский статус. Границы округа аккуратно обходили города, на его территории не было крупных производств и стратегических месторождений, а как результат - фактически УОБАО существовал лишь на бумаге. Теоретически, к нему относились и польское село Вершина, куда я ездил морозной зимой 2012 года, и Балаганск да Усть-Уда на берегах Ангары, и священная гора Кит-Кай, под которой прошла первая ссылка Сталина, но всё это ни коим образом не выделяется из остальной Иркутской области. Для левобережных районов точкой притяжения стало шахтёрское Черемхово и в целом Транссиб, для правобережных - областной Иркутск. На его окраине разместить окружную администрацию было бы и то сподручнее - Усть-Орда совершенно не выделяется на фоне прочих пригородных сёл и посёлков, а кратчайший по времени путь из неё в, например, Бохан, не говоря уж про какой-нибудь Кутулик, так же пролегает через город.
2.
Усть-Орда тянется вдоль Качугского тракта, по котором проходит и великий туристический путь на Ольхон. Сквозь луга прекрасно видны сельские домики, редкие многоэтажки и одинокая труба. Вот только прямой путь не всегда самый быстрый: от трассы село отделяет река Куда, впадающий в которую ручей Ордушка и дал ему название. Тракт же фактически представляет собой объездную, от съездов с которой 1,5-2 километра до усть-ордынских околиц и 3-4км до центра. Со стороны Иркутска поворот отмечает скульптура всадника (1979), которую в 2020 году дополнил Буха-нойон по другую сторону тракта - оба они видны на вводном кадре. Оттуда тянется мимо симпатичных коттеджей с прошлого кадра длиннющая улица, названная в честь не бурята, и не русского, а грузина - революционера Нестора Каландаришвили, возглавлявшего в Сибири отряд красных партизан. Из примечательных мест первым встречает дацан Тубэн-Даржалин (2011), в переводе - "территория развития":
3.
Хотя формально буряты - крупнейший буддийский народ России, по факту они в подавляющем большинстве двоеверы, и более того - пропорция двух вер порядком отличается от региона к региону. Два автономных округа тут оказались на полюсах - Ага на буддийском, Прибайкалье - на шаманском. В Ольхонском районе буддизма вообще нет и даже единственная ступа стоит на необитаемом острове. Усть-Ордынские райцентры всё-таки обзавелись дацанами, но построены они тут скорее по разнарядке и откровенно пусты. Здесь вот нашлись браты-меценаты:
3а.
Внутри - обшитый досками центральный дуган:
4.
И расположенные на пути гороо (ритуального обхода по часовой стрелке, с которого начинается посещение буддийского храма) малые формы - кюрдэ (ритуальные крутящиеся цилиндры с молитвами), одинокая белая Ступа Просветления да прозрачный Зулэн-гэр - Лампадный домик, в котором зажигают священный огонёк.
5.
На краю дацана ещё есть Дом Бурятского языка, который видать не родной большинству местных жителей. Рядом хмурые немногословные мужики соображали, как превратить груду камней с тибетскими письменами в ещё одну ступу.
5а.
Но в целом что здешние буряты почти и не буддисты, нагляднее всего показывает именно дацан - мы встретили тут нескольких трудников, группу туристов и одинокую прихожанку, зашедшую помолиться в дуган. Кафе бурятской кухни у входа гораздо многолюднее, чем сама обитель.
6.
Отсюда мы побрели в центр по улице Каландаришвили. На большей её части взгляду не за что зацепиться, и труба в перспективе стоит Адмиралтейской иглой. Знакомое по песне иркутского барда Олега Медведва слово "Сурхарбан" означает всего-то бурятский спортивный праздник, зародившийся в давние времена как судебные поединки и популяризированный при Советах как светская альтернатива запрещённому шаманскому тайлгану.
7.
Игры Сурхарбана - степняцкие: например, конные скачки, национальная борьба или стрельба из лука. Но с бурятского спортивного праздника можно взойти и на всемирный:
8а.
Исполины в Прибайкалье вымерли:
8б.
А вот Че Гевара в "Новом Красном поясе" на востоке России живее всех живых:
8в.
До 1837 года в устье Ордушки располагался улус (селение с угодьями), в разных источниках то ли Хужир (Солончак), то ли Харганай (Кустарничный), близ которого с 1820 года известен почтовый Усть-Ордынский стан на Якутском тракте. Судя по народному названию "у Шведа", он появился ещё в 18 веке, когда по России разбрелись потомки военнопленных с далёкой Северной войны. Заурядная остановка у дороги меж двух главных восточно-сибирских городов стала особенно людной в 1840-50-х годах, с началом сибирской золотой лихорадки, когда многочисленные старатели потянулись этой дорогой на угрюмый Витим. Первый кабак у почтовой станции открыл крещёный бурят Пётр Татаринов, урождённый Бадма Хахалов, веру поменявший ради женитьбы на русской женщине. Дальше семья Татариновых разрослась до целой деревеньки, путникам на тракте известной как Харгана. Но бескрайние кварталы старых изб, многие из которых украшены роскошными резными наличниками, напоминают здесь скорее крупное богатое село:
9.
Дело в том, что превращение Усть-Орды (название Харгана с приходом Советов забылось) сначала в райцентр, а затем и в центр региона сопровождалось взрывным ростом посёлка практически в чистом поле, и многие переезжали сюда со своими домами. Так что избы эти могли бы срублены где-нибудь в Ользонах, Баяндае или даже на иркутских окраинах:
10.
Совсем уж редко попадаются деревянные юрты, оставшиеся в роли летних кухонь:
11.
Улица Каландаришвили, проходящая посёлок насквозь, приводит на автовокзал, трафик которого представлен почти исключительно маршрутками до Иркутска, курсирующими раз в полчаса с утра до вечера. Добираться в Усть-Орду удобно только ими - весь транзитный транспорт идёт по тому берегу Куды. У автостанции - полуразрушенная ТЭЦ 1960-х годов с неожиданно красивой трубой, на которую замкнута и перспектива отходящей под прямым углом улицы Ленина:
12.
За поворотом встречает мемориал Великой Отечественной (2000) с послевоенным Т-62:
13.
Наискось от которого - самая приметная в городе сталинка, построенная видимо в 1950-х годах для окружной администрации. В 1925 году Усть-Орда сделалась райцентром Эхирит-Булагатского аймака, а вот почему Бурятский автономный округ в 1937 году стал именно Усть-Ордынским - на самом деле сложно понять: простой взгляд на карту показывает, что куда больше на роль его центра годятся Оса или Бохан, имевшие все шансы покинуть гравитационное поле Иркутска и вырасти во что-нибудь самодостаточное уровня хотя бы той же Аги.
14.
Дальше по Ленина - городского вида деревянный дом, в котором мне, конечно, хочется разглядеть кабак Татариновых. Тем более и век с лишним спустя используемый по тому же назначению:
15.
Напротив, за чахлым сквером, видно и самое красивое здание Усть-Орды - деревянный Дом народного творчества (1961), своей зелёной чешуей и зубчатым проёмом окна напоминающий змея-горыныча:
16.
Впрочем, за дату я не уверен - на сайте ДНТ указано только время создания организации, а строилось это здание для неё или же первоначально, лет на 10-15 пораньше, было чем-то другим - я не знаю. Как бы то ни было, памятником архитектуры этот горыныч не значится, и простоит скорее всего ровно до тех пор, когда в районном бюджете появятся деньги на строительство нового Дома народного творчества с парящей кровлей, шпилем-сэргэ и драконами по углам.
16а.
Колоритное советское деревянное зодчество было своеобразной "фишкой" центров автономных округов, и не снесённым до конца я успел застать его 5 лет назад в Нарьян-Маре. В Усть-Орде оно явно успело поредеть:
16б.
И не со старого здания ли снят резной карниз на крыльце унылой советской коробки поселковой администрации?
17а.
К улице Ленина она обращена торцом, а фасадом выходит на улицу Балтахинова, где целый квартал занят суматошным грязноватым базаром "Орголи":
17.
Его глубины запоминаются круглым, явно современным корпусом наподобие советских крытых рынков, а фасад вдоль улицы Ленина - магазинами на первых этажах пятиэтажек и столовой, интерьер которой на зависть всем "Советским чебуречным" из столиц остался музеем эпохи:
18.
Квартал на другой стороне улицы Ленина можно считать центральным в Усть-Ордынском. Само это название, кстати, появилось лишь в 1941 году вместе со статусом ПГТ - прежде посёлок вполне официально был Усть-Ордой, и конечно, в полтора раза удлинившееся название не могло прижиться в устной речи. Мужской род, однако, напоминает о ПГТшном статусе, официально снятом в 1992 году. Сами же Бурятские округа были упразднены в 2008-м, в ходе так и не разогнавшегося проекта укрупнения регионов, жертвами которого пали Коми-Пермяцкий, Корякский, Эвенкийский и Таймырский автономные округа. Вернее, по факту их статус сделался ещё более мутным: все они по-прежнему существуют, только утратив в названии слово "автономный", как "территории с особым статусом" в составе регионов. В чём этот статус заключается, кроме вопросов культуры и языка - мне не очень понятно: по бюрократическим делам жители Кудымкара теперь ездят в Пермь, а жители Усть-Орды - в Иркутск. Но всё же здание на площади остаётся администрацией не Эхирит-Булагатского района, а Усть-Ордынского Бурятского округа.
19.
Левую сторону площади у ворот во дворик гостиницы "Байкал" отмечает маленький конный памятник "Усть-Орда", в котором с первого взгляда узнаётся почерк бурятского скульптора Даши Намдакова (см. здесь). Он появился здесь ещё в 2003 году, то есть "при жизни" автономного округа. Другую сторону площади отмечает довольно странная Аллея Героев войны и соцтруда - на бюсты округу не хватило денег ни при Советах, ни сейчас, поэтому вместо памятников тут стоят полинявшие щиты с мелким шрифтом. За ними, на углу всё той же улицы Балтахинова примечательны киноконцертный зал "Эрдэм" (1956) да памятник комсомольцам двух войн:
20.
Задворки кинотеатра глядят на Троицкую церковь (2006-07), по виду более ухоженную и людную, чем дацан:
21.
А спина к спине с администрацией стоит Дом культуры "Наран" (1962), которому сайдинг странным образом пошёл на пользу - не зная даты постройки, легко представить под ним не бетонную коробку, а загубленный образец деревянного зодчества или конструктивизма:
22.
В общем, вот и вся Усть-Орда - кажется, самая невзрачная (ладно, бывшая) региональная столица России. Похожие эмоции у меня вызвал киргизский Баткен, но тот хотя бы областным статусом обзавёлся не от хорошей жизни. Здесь нет богатства и оживления, как в Нарьян-Маре или Салехарде, нет национального колорита - ни искусственного, как в Ханты-Мансийске или Кудымкаре, ни живого, как в Агинском или Элисте, нет даже интересной советской архитектуры времён становления автономии, как в Биробиджане или Энгельсе. Бурятская кухня - и та представлена сотнями, если не тысячами, заведений по всей Иркутской области, из которых здесь - только одно (при дацане). Визуально и по сути Усть-Орда осталась абсолютно заурядным райцентром, а о былой самостоятельности в её пейзаже не напоминает ничего.
23.
Но оговорка про пейзаж не случайна - единственным, пожалуй, памятником исчезнувшему региону можно назвать Национальный музей Усть-Ордынского Бурятского округа. Основанный в 1944 году по разнарядке, с 1984 он занимает старую школу (1938), распластавшуюся буквально на задворках той каменной сталинки с кадра №14, напротив новой школы №2, двор которой отмечен мемориальным танком. Сайдингом школу здание обшили недавно - потёртыми досками с деревянными барельефами она была покрыта ещё вот в этом чужом посте с 2017 года.
24.
Общее место всех рассказов про этот музей - удивление, с которым смотрители встречают туристов. Нам они тоже удивились и немного посуетились вокруг нас, но это явно не связано с низкой посещаемостью - параллельно нам по музея ходила ехавшая на Ольхон московская группа. Сама экспозиция здесь не велика и почти на 100% посвящена этнографии, но - вполне современна и очень насыщена. По крайней мере о бурятской культуре тут можно узнать гораздо больше, чем в музеях Иркутска, и если в ваши планы не входит "материковая" Бурятия - этот музей вполне оправдает поездку сюда на пол-дня.
25.
П-образный план школьного здания не оставил возможности проложить по залам красивый замкнутый маршрут. От зала картин в центральном корпусе смотрительницы сразу отвели нас в торец левого крыла, из которого мы плавно двигались в сторону входа. В тупике - зал археологии:
26.
Более всего запоминающийся рогатой репликой первобытной хижины, коллекцией курыканских железяк...
26а.
...и подлинными плитками петроглифов, коих в Прибайкалье немало. Я показывал целых два скоплениях наскальных рисунков в Тажеранской степи у Байкала, а по эту сторону Приморского хребта древним творчеством славятся сопки Байтог, Капсал и особенно Манхай у села Бозой в 10 километрах от Усть-Ордынского. У местных бурят последняя была столь чтима, даже шаманы предпочитали на неё не взбираться, а молиться, словно на идола, с соседней горы Укыр.
27.
Манхайские петроглифы и представлены на витрине, дополненные расшифровкой:
27а.
Следующие два зала посвящены этнографии прибайкальских бурят в разных аспектах. К первобытной экспозиции примыкает промысловая, и на типовые чучела уток и сурков глядят одежды, инструменты и оружие охотника:
28.
Степной остров - не то же самое, что Великая Степь. Скотоводство у здешних бурят было скорее отгонным, а охота и рыболовство, особенно ближе к Байкалу, играли немногим менее важную роль. Но шкуру для выделки спустить можно было и с коня, и с лося:
29.
Одежда прибайкальцев была почти лишена тех ярких небесных красок и китайских шелков, которые вспоминаются каждому, кто видел бурятские фольклорные ансамбли. Та вычурность и яркость - за Байкалом, а здешние мужчины в зипунах и женщины с гирляндами монеток куда больше были схожи с людьми из таёжных племён и народов внутренней России:
30.
Главными украшениями прибайкальского быта служили абдары (расписные сундуки) и различные вышивка и плетение из конского волоса. Последний у бурят по обе стороны Байкала был материалом на все случаи жизни - даже лапти тут мастерили из него вместо лыка. В 1980-х, с декораций Бурятского драмтеара в Улан-Удэ, это ремесло начало возрождаться, придя в новый жанр - гобелены:
31.
В бурятском доме жила обычно одна небольшая семья. Многоженство встречалась изредка - либо у очень богатых людей, готовых заплатить большой калым, либо у бездетных: гнать бесплодную жену из дома не полагалось, а вот найти себе вторую можно было вполне. Ведь дети - это самое главное, и с появлением ребёнка какой-нибудь Баир или Даши превращался для своих соседей в "отца Жалсана" (или кого-нибудь ещё - детское имя становилось важнее родительского). "Большая" семья занимала аил - хутор из нескольких жилищ с общими угодьями. Аилы объединялись в улусы - владения рода (обока), и здесь общими были уже более сложные сущности - шаманы и святыни, календарные тайлганы и родовые предания, ведущие к удха-узууру - первопредку. Жён брали только из других родов, а когда один род разрасталась так, что заполонял всю степь до горизонта, шаманы читали обряд разделения, по итогам которого отпочковывался новый обок, старейшина которого становился удха-узууром. Новый род оставался частью племени, бывшего в первую очередь военным союзом, однако близкие группы родов обособлялись достаточно, чтобы этнографы и чиновники пытались выделить их в отдельные племена. 3 исконных бурятских племени пришли в 11-13 веках из Монголии на курыканский субстрат - это уже знакомые нам по сегодняшнему рассказу хоринцы, булагаты (по 25-35% народа) и эхириты (10-15%). В 17 веке их дополнили знакомые мне по Тункинской долине хонгодоры - по происхождению ойраты (более близкая родня калмыкам), ассимилировавшие сойотов (самодийский народ, к тому времени в основном тюркизированный) в Саянских горах. Ещё порядка 15% бурят, в первую очередь селенгинцы - это по сути монголы, когда-то отрезанные от Халхи русско-китайской границей, а то и переходившие через неё подальше от нищеты и произвола цинских чиновников. Дауры и конные эвенки, напротив, в 17 веке ушли из России в Китай, а их остатки влились в бурятский мир как племя хамниганов. Наконец, немудрено, что в такой сложной структуре ещё 10% бурят вообще сложно причислить однозначно к какому-либо племени. Единства у бурят не больше, чем у грузин с их сванами и мегрелами, и русские не случайно в 17 веке знали их как "брацкие люди" - скорее братская семья народов с общим самосознанием, чем единый этнос.
32а.
Царские чиновники же разбираться в этих хитросплетениях не стали, и поверх родоплеменной сети у бурят образовалась этнотерриториальная - как Степные думы, существовавшие в 1822-1903 годах. УОБАО образовался на землях Аларской (хонгодоры), Балаганской (булагаты) и Кудинской (булагаты и эхириты) степных дум, и сама Усть-Орда входила во владения последней. Дума управлялась советом выборных или наследственных старост, во главе которых стоял тайша. Изначально этот титул означал не Чингизидов, но потомков чингисханова рода Борджигинов по женской линии, а среди калмыков тайшами называли просто князей. Бурятам этот титул почти не известен, и именно русская администрация ввела его в обиход. Но судя по старому фото на кадре выше и атрибутам с кадра ниже, бурятские тайши в роль князей вполне вжились.
32.
Ну а в совокупности выходит, что именно тоскливая Усть-Орда была колыбелью бурятского народа, где он многое перенял у курыкан и "лесных народов" и обособился от Монголии. Отсюда в 17-18 веках буряты вели экспансию в Забайкалье, потеснив и ассимилировав тамошних монголов. И думаю, лишь это ощущение своей исконности в сочетании с обилием родовых связей не даёт эхирит-булагатам стать "небрацкими людьми" и попробовать выделяться в отдельную народность. Однако некое чувство противопоставления, "у нас, прибайкальских, всё не так, как у них", здесь очень ощущается. Большая глубина обрусения здесь компенсируется меньшим влиянием любых других народов вроде монголов или китайцев: культура прибайкальских бурят архаичнее, и "визитная карточка" её - всепроникающее шаманство, по-прежнему преобладающее здесь над "жёлтой верой" буддизма.
33.
Живому шаманству был посвящён прошлый пост про большой тайлган (молебен) на Ольхоне. Там я показывал шаманские одеяния (талисман "толи", балахон "дэгэл", шапка с бахромой и глазами "майхабши", накидка-оберег "аргали", металлическая рогатая корона "оргой", бубен "хасэ", плеть "бардаг" и трость "харьбо") не на витринах, а на живых боо и удаганках (шаманах мужского и женского пола), заводивших (воплощавших в своём теле) многочисленных духов. Бурятский пантеон включал абсолютного бога-творца Тенгри (он же - Вечное Синее Небо) и божеств природных сил Верхнего (тенгрии), Среднего (эжины) и Нижнего (шулмасы) миров, детьми которых были хаты - владыки мест и покровители людских качеств. Ближайшим же к человеку уровнем потусторонних сил считаются онгоны - родовые помощники, духи предков (в особенности - шаманов), всегда стоящие за спиной у потомка и охраняющие его. Изображения онгонов, сделанные из дерева, шкур и шерсти, окрашенные минеральными красками, а в прошлом и кровью жертвенных животных - это обереги, шаманский аналог икон. Гордостью Усть-Ордынского музея я бы назвал протянувшуюся через все три зала коллекцию онгонов. Как например Абгалдай - онгон-маска шамана на танец войны, олицетворявшая страшного грозного духа:
33а.
Вот тут, слева направо балаганские Хамууни-онгон (11 фигурок для защиты от часотки), Хугшэни-онгон, или Эзинхи (делался во время мора телят, чтобы его остановить), кудинский Алтатан (онгон, делавшийся женщиной без участия шамана, 5 фигурок защищали от женских болезней) и Ухан-хаад (онгон царя вод, оберег для рыбаков, хранившийся в юрте).
34.
В дверном проёме за онгонами видны чучела - там зал промысла, где висят горные (то есть - охотничьи) онгоны. Как я понимаю, это разделение (промысловые, скотоводческие, кузнечные и т.д.) обозначает скорее происхождение, чем специализацию. Вот наверху слева направо ольхонский Хадын-онгон (защищал от нападения дикого зверя) и два заяна (аналоги христианских святых) чтимых бурятами эвенкийских шаманов - Сэжэн-Бар (покровитель охотников) и Адан-бар (оберег здоровья детей и телят), висевшие у двери и под крышей юрты соответственно. Внизу - балаганские детские обереги Хушуута-угитэ (Хозяин-Горностай) и Ахюуан, случайно или исторически созвучный с нанайским акуаном...
35.
Онгон хоринского рода галзутов Хэстэ с фигуркой древнего баргузинского шамана оберегал от различных язв. Он жил в юго-западном углу юрты, и периодически его кормили жиром (а в принципе всех онгонов полагалось кормить - кого-то молоком, кого-то водкой). Внизу слева хозяева огня и хранители домашнего очага Гали-Эжэн Сахяадай-нойон с женой Сахали-Хаган, хранивиеся на мужской половине. Справа - висевший над супружеским ложем Холонгон-Эжэн Эргил-буга Тунхэй, изображающий древнего шамана, уже 10-летним мальчиком обладавшего огромным могуществом.
36.
Над супружеским ложем располагались и два Хаан-хотэ, которые на кадре ниже слева. Нижний - аларский, пять женских и одна мужская фигурка на нём покровительствовали матерям и младенцам. Справа вверху маленький безымянный детский оберег и ещё правее онгон Ухаа-Солбон - часть более крупного онгона Хойтохи, небесный пастух с великим табуном, означающий производственную силу природы, то есть тоже детородный оберег. Обратите внимание на отдельный жанр - онгоны в футлярах:
37.
А вот несколько Смуглых Старцев (Буртэг-Убгэн), привезённых шаманом Хортоном из Монголии хранителей булагатского рода хангинцев. А с учётом того, что в бурятском пантеоне немало "трофейных" богов, вывезенных монголами из Китая, Ирана или Индии (например, глава добрых тенгриев Хурмаст - явный Ахура-Мазда), и совершенно африканский облик Смуглых Старцев не очень-то и удивляет.
37а.
Три зала продолжает двор, куда выходят их окна. Здесь собран небольшой музей деревянного зодчества, в котором есть амбар с симпатичной картой Иркутской области:
38.
Не по-русски маленькая изба:
39.
С коллекцией саней и повозок (включая детские саночки с конструкцией лыж как у "Бурана"):
40.
И, конечно же, пара юрт. За войлочную юрту перед нами почти что извинились, пояснив, что это подарок от братьев из Забайкалья, а вообще-то прибайкальские буряты такими не пользовались. Но охоту здесь ходили с чем-то вроде чума, а основным жилищем близ летних и зимних угодий служила деревянная юрта, в наши дни успевшая превратиться в ещё один знак идентичности прибайкальских бурят. Снаружи она олицетворяет себя в усадьбе - когда буряты перебрались в избы, такие юрты стали использоваться как летние кухни:
41.
Внутри же она вполне самостоятельна - с абдарами, утварью от кумысной ступы до самогонного аппарата...
42.
...упряжью, охотничьим снаряжением, двуручной пилой. Онгон на стене соседствуют с огнетушителем.
43.
Минус этой юрты в том, что свободного входа в неё нет - только с экскурсией. Которую как раз проводил той самой московской группе местный шаман. После ольхонского тайлгана как-то совсем не удивляешься тому, что шаман работает в музее и здесь же, наверное, в нерабочее время ведёт приём - шаманы в бурятском Прибайкалье не большая экзотика, чем в Москве православные батюшки. Кажется, он же упоминался в давнем посте nord-ursus, где провёл ему экскурсию лично и без дополнительной платы, а вот нам повезло меньше. Сам шаман был дружелюбен и даже лёгким жестом пригласил нас войти в юрту. Вскоре, однако, прибежала музейная смотрительница и устроила нам истерику (и почему я так часто довожу персонал до истерик?!), что мы ничего не оплачивали, не имеем права здесь находиться и вообще сейчас она нам вкатит счёт по 50 рублей за каждый кадр. Боо на это лишь смотрел и отрешённо улыбался: к шаманам не положено ходить без награды, но и сами они не имеют право выставлять счёт. Шаман в музее - пожалуй, самое яркое из немногочисленных усть-ордынских впечатлений...
44.
...Дальше на север по Качугскому тракту стоит невзрачная деревенька Ользоны, изначально в 1918 году объявленная центром Эхирит-Булагатского аймака. До возвышения Усть-Орды в 1925 её успело сменить в этом качестве следующее село Баяндай (2,6 тыс. жителей) в 60км от Усть-Ордынского и в 120 - от Иркутска:
45.
У Баяндая очень красивый въездной знак, давно оказавшийся в глубине посёлка, а на сопке над ним стоит довольно необычная Михайло-Архангельская церковь (2017). Но в первую очередь Баяндай - это Новая Харгана, по которой можно представить, какой была Усть-Орда в годы Витимской золотой лихорадки. Вдоль тракта тут вытянут десяток простеньких кафе и позных, где обязательно делает получасовую стоянку весь ркйсовый транспорт Качугского тракта.
46.
Само село от трассы в стороне, неожиданно цветастое и современное на фоне степных далей:
47.
У дальнего конца Баяндая от Качугского тракта под прямым углом ответвляется Ольхонский тракт, за таёжным Приморским хребтом спускающийся в Тажераны. На повороте с 2014 года понемногу создаётся ещё один музей деревянного зодчества, где уже собраны два подворья - бурятское из улуса Шардай с подлинной деревянной юртой 1880-х годов:
48.
И белорусское из основанной в 1909 году столыпинскими переселенцами деревни Тургеневка. Это ещё один феномен Усть-Орды - обилие переселенцев из бывшей Речи Посполитой, будь то белорусы во множестве деревень, поляки в Вершине или даже голлендры на левобережье - прошедшие через двукратную ассилияцию на Буге и Ангаре потомки голландских католиков. В будущем здесь обещают ещё пяток построек, в том числе усадьбу русского старожила и настоящую Степную думу. Но вот кафе и соответственно долгих стоянок около музея нет, а потому без своей машины его не так-то просто не то посетить, а даже просто сфоткать.
48а.
О том, куда ведёт Ольхонский тракт, я рассказывал в прошлых 6 частях. А в следующей части из Усть-Ордынского Бурятского уже не автономного округа перенесёмся прямиком в Агинский.
БУРЯТСКИЕ ОКРАИНЫ (2020-2021)
Обзор поездки и оглавление (2020)
Обзор поездки и оглавление (2021)
Тункинская долина
Зун-Мурино, Жемчуг, Тунка и Аршан.
Окрестности Аршана.
Кырен и Нилова Пустынь.
Окинский район
Окинский тракт
Орлик.
Окрестности Орлика.
Хойто-Гол и дорога вдоль Сенцы.
Перевал Черби.
Долина вулканов.
Ольхон и Приольхонье
Усть-Ордынский Бурятский округ.
Тажеранская степь.
Ольхонские ворота.
Вдоль Малого моря.
Хужир - столица Ольхона.
Северный Ольхон.
Тайлган бурятских шаманов.
Агинская степь
Агинское.
Агинский дацан.
Алханай.
Цугольский дацан.
Делюн-Болдок.