Тринадцатидневный сёгун (1)
1
Во второй день шестого месяца по японскому счёту 1582 года знаменитый полководец Ода Нобунага, пытавшийся объединить раздробленную на беспрестанно враждующие княжества Японию под своей властью, был окружён в Киотоском храме Хонно:дзи войсками собственного сподвижника Акэти Мицухидэ 明智 光秀 и вынужден покончить самоубийством. Через одиннадцать дней Мицухидэ был наголову разгромлен в битве при Ямадзаки, бежал и ещё через день погиб сам, а его победитель, Хасиба (будущий Тоётоми) Хидэёси, начал уже собственное восхождение к власти над страной.
Самый, кажется, известный портрет Ода Нобунаги
К этому времени Нобунага уже успел сокрушить большую часть своих противников: сопротивлялись ему только князья Мо:ри (под чьей властью, однако, оставалась вся западная часть Хонсю:), Уэсуги (но этот род только что лишился своего главы, великого полководца Уэсуги Кэнсина, и увяз в междоусобиях) и Хо:дзё:. Против Мо:ри был отправлен с войском Хидэёси, на других направлениях сражались другие воеводы Нобунаги, а Токугава Иэясу праздновал близкий конец Уэсуги в отпуске в Сакаи. Сам Нобунага торжествовал в столице. Труднее всех приходилось Хидэёси, он просил подкреплений; к нему на подмогу Нобунага отправил Акэти Мицухидэ, но тот далеко не ушёл. Вместо этого он с десятитысячным войском двинулся на столицу и уже близ Киото объявил своим подчинённым: «Сегодня вечером Ода Нобунага остановился на ночлег в храме Хонно:дзи на Пятой улице. Я давно держу на него кровную обиду и ныне решил атаковать Хонно:дзи и убить его там. Таково моё решение, и вам надлежит следовать ему».
Акэти Мицухидэ
Когда войско вошло в столицу, некоторые удивились, но Мицухидэ успокоил их: «Господин Нобунага вызвал нас на парад». Такое было не впервой, все успокоились, войско прошло беспрепятственно, и наконец Мицухидэ открыто объявил уже и рядовым воинам: «Враг ждёт нас в Хонно:дзи!» Начался штурм, храм был подожжён; у Нобунаги почти не было с собою вооружённых людей, а унять наступающих гневным окриком не удалось. Он погиб. Некоторые говорят, что храм поджёг юный оруженосец (и, по сплетням, любовник) Нобунаги - Мори Раммару, так как сам Ода просил юношу позаботиться о том, чтобы его голова не досталась врагам. Раммару погиб, но преуспел: останки Нобунаги так и не были достоверно опознаны. Когда четыре месяца спустя Хидэёси устроил господину торжественные похороны, в гроб вместо мертвеца пришлось положить статую Будды.
Нобунага, заинтересованный прежде всего в огнестрельном оружии, неплохо ладил с первыми европейцами в Японии (а они с ним). Так он выглядел на портрете Джованни Николао.
Затем Мицухидэ в считанные дни разгромил немногочисленные войска Нобунаги, успевшие выступить на поддержку господина, и занял его главный замок, откуда принялся рассылать письма возможным союзникам и войска - против вероятных противников.
В чём состояла «кровная обида», побудившая Акэти Мицухидэ к мятежу? Об этом спорить начали очень рано (сам Акэти в письмах уже не писал ни о каких обидах, а только о своём стремлении вернуть к власти законного сёгуна из рода Асикага и тому подобном, но этому, конечно, никто не поверил). Некоторые считали, что это действительно месть за накопившиеся обиды: Нобунага был человеком вспыльчивым, Мицухидэ - упрямым, и между ними не раз вспыхивали прилюдные ссоры, в которых Мицухидэ был вынужден уступать. Есть много свидетелей, что по разным поводам Нобунага орал на своего сподвижника, пинал его ногой, насильно заставлял пить сакэ - при том что обычно Мицухидэ пил мало, зная, что во хмелю не стоек. В общем, накопилось. Другие говорили, что для мести есть причина поважнее: мать Акэти была в заложниках у рода Хатано, Нобунага глав этого рода казнил, а их сподвижники, естественно, перебили всех заложников, включая старушку. Третьи полагали, что дело обстоит проще: Мицухидэ слыл человеком алчным, а тут Нобунага отнял у него два удела и передал их одному из своих сыновей; правда, в возмещение он посулил Акэти другие два удела, куда большие - но эти земли ещё предстояло отвоёвывать у Мо:ри… А четвёртые утверждали: «Да зачем выискивать причины, если ясна цель - Акэти Мицухидэ хотел занять место своего господина и властвовать над всей страной! Он сам об этом стихи писал!»
Стихи такие правда были - якобы сложенные на поэтическом состязании непосредственно перед походом на столицу. Тогда Мицухидэ написал:
ときは今 雨がしたしる さつきかな
Токи-ва има амэ-га ситасиру сацуки кана
Нынче - время идти дождям: пятый месяц года!
Обычное сезонное стихотворение - но со зловещим каламбуром, поскольку эти строки можно было записать и так:
土岐は今 天が下治る 皐月かな
Токи-ва има Амэ-га сита сиру сацуки кана
Нынче род Токи станет править всей поднебесной - пятый месяц года!
А род Акэти был именно одной из младших ветвей древнего и почтенного рода Токи.
Так или иначе, мимо предательства Мицухидэ театральные драматурги пройти не могли. О некоторых пьесах на эту тему мы и расскажем.
2
Первая из них была написана знаменитым Цуруя Намбоку и поставлена в 1808 году. Название у неё тоже каламбурное: это было и вообще принято в Кабуки, и намекало на зловещую двусмысленность стихов самого Мицухидэ.
時桔梗出世請状, «Токи-мо Кикё: сюссэ-но укэдзё», то есть «Время колокольчика кикё:, или Пришёл приказ покинуть этот мир» можно понимать и как «Время вернуться в Столицу, или Пришёл приказ покинуть этот мир». А цветок китайского колокольчика кикё: - это и герб рода Токи, унаследованный Акэти, и имя главной героини пьесы.
Вот он, Мицухидэ, весь в гербах
Как и обычно в пьесах токугавского Кабуки, имена главных исторических лиц слегка изменены из цензурных соображений: Ода Нобунага в этой истории зовётся Ода Харунага, Акэти Мицухидэ - Такэти Мицухидэ, Хасиба Хидэёси - Масиба Хисаёси.
Пьеса, как часто у Цуруя Намбоку, длинная, многолюдная и несколько сумбурная, поэтому мы перескажем сокращённый мэйдзийский вариант, которому и следовали все дальнейшие постановки.
Итак, Ода Харунага - на вершине успеха. Сам государь жалует ему высокую придворную должность, соответствующую примерно европейскому «министру двора» - это очень почётно, это окончательное признание законности притязаний Харунаги на самом высоком уровне (как бы бессилен на деле ни был в это время государь). Нарочитый посланник привёз весть об этом назначении вместе с дарами от государя - не столь дорогими, сколь изящными и исполненными тонкого вкуса. Ода Харунага, расположившийся в храме Хонно:дзи, приказывает устроить торжественный пир в честь такого события и поручает подготовку к празднеству Такэти Мицухидэ. Сам Такэти - храбрый воин, но изысканным вкусом не блещет, так что он передоверяет всё своей младшей сестре Кикё: - «Колокольчику», тоже служащей при дворе Харунаги. Она изобретательна, умеет украсить любое помещение, искусна в икэбана - составлении композиций из цветов и растений, что очень модно; в общем, подходит как нельзя лучше.
Этим она и занимается в начале пьесы: развешивает знамёна, расставляет цветы, устраивает торжественную выставку государевых даров… Но спокойно поработать девушке, конечно, не дают: является соратник её супруга, Ямагути Гэмба, который давно увлечён Кикё:, и начинает к ней приставать - сначала сдержанно, потом по-солдатски грубо. Кикё: знать его не хочет и чем дальше, тем больше пугается; противостоять опытному воину (уверенному к тому же в своей неотразимости) она не в силах, остаётся только бежать, что девушка и делает - и, убегая, задевает краем пышного наряда и нечаянно обламывает веточку диковинного карликового деревца, одного из изящнейших государевых подарков. Это поистине ужасно! Перепуганный Гэмба стремительно исчезает, а Кикё: в отчаянии готова покончить с собою во искупление столь непростительного деяния! Вовремя явившийся старший брат удерживает её и успокаивает.
Тут-то и является во всём блеске Ода Харунага со свитой - посмотреть, как идут приготовления к пиру. На сломанную веточку он, к счастью, внимания не обращает - зато обнаруживает куда более ужасную вещь: на знамёнах вместо гербов Ода - цветков вишни тут и там красуются гербы Такэти - китайский колокольчик! Похоже, Мицухидэ хочет показать, что его собственные заслуги перед государем выше заслуг Харунаги!
Слева - герб Ода, справа - герб Акэти. Случайно не перепутаешь…
Придя в ярость, Ода приказывает своему любимцу, красавчику Раммару (тому самому, что будет его защищать в последний час), побить дерзкого железным боевым веером. Раммару уважает Мицухидэ, но приказ есть приказ - он бьёт заслуженного воеводу, и веер оставляет кровавую рану на лбу Мицухидэ. Шрам от этой раны станет приметой нашего героя - не только в этой пьесе, но и в других.
Прежде чем юноша успевает нанести второй удар, объявляют о прибытии государева посланника. «Ладно, - рычит Нобунага, - но учти, Такэти, дело ещё не закончено! А теперь ступай прочь - распоряжаться приёмом вместо тебя будет Раммару!» Харунага со свитой удаляется, и на сцене остаётся один Мицухидэ, неотрывно глядящий на брошенный в суете железный веер. Задержавшийся у выхода Раммару оглядывается на него - и не может прочесть на лице витязя ничего, кроме глубочайшего терпения.
Следующая сцена - самая знаменитая
Кикё:, однако, брат не успел освободить от обязанности украшать покои Харунаги в Хонно:дзи, в частности - цветами (настоящими, не гербовыми). Она осматривает, всё ли с ними в порядке, - после случая с государевым деревце у неё душа не на месте. С неудовольствием она видит, что самый необычный цветочный гостинец прислал главный соперник её брата, Масиба Хисаёси. Цветы-то как цветы, но зато вместо вазы Хисаёси использовал неожиданный предмет - бадараи (в честь него часто называют и эту сцену, и всю пьесу). Это низкий круглый лаковый тазик для воды, которой обмывают копыта боевым коням; и неожиданно, и «по-воински»! (Кстати, эта форма с тех пор широко пошла в ход - так стали называть и похожие вазы, и низкие круглые чашки для чая, и другие сосуды, с конями не связанные).
Явившийся в сопровождении сподвижников Харунага тоже сразу замечает эту диковинку и улыбается. Но тут его взгляд падает на цветы, которые расставила сама Кикё:, - и ей вновь не везёт. Это - гортензии, цветы, меняющие с течением времени свою окраску. «И на что ты намекаешь? - грозно спрашивает Харунага. - На то, как легко может один властелин в стране смениться другим? Или на то, как невыгодно меняются люди, достигнув власти?» Девушка перепугана: «Что ты, господин! Я просто надеялась… хотела так попросить… чтобы вы сменили гнев на милость! Простите моего брата, это я во всём виновата!» Но Харунага хмурится - и тут все его воеводы и приближённые присоединяются к просьбе Кикё: и просят не гневаться на их старого товарища. «А ты что скажешь, мой Раммару?» - «То же самое, - твёрдо заявляет Раммару. - Мицухидэ - человек верный, честный и терпеливый». Харунага усмехается: «Терпеливый, значит. Ну хорошо! Позовите его!»
Раммару на гравюре Тоёкуни Третьего
Приходит Такэти - с обычным своим сурово-невозмутимым видом и с кровавым шрамом на лбу. Харунага вытряхивает цветы из тазика-бадараи, велит наполнить его сакэ и жалует Мицухидэ этой объёмистой «почётной чарой». Исторический Мицухидэ слыл плохим выпивохой, в Кабуки для героя это невозможно, он просто человек, предпочитающий трезвость, - но тут говорит: «Благодарю господина за милость!» и одним глотком осушает сосуд. Харунага недоволен: он хотел опозорить Мицухидэ, а тот словно и не заметил, из чего пьёт. Ода приказывает подать ему массивные конские удила и кидает их в Такэти: «Немедленно после пира отправляйся собирать войска - посылаю тебя на подмогу Хисаёси, и смотри, будь послушен ему, как конь всаднику!» Мицухидэ склоняет голову: «Слушаю и повинуюсь!»
На гравюре Тоёкуни Третьего - Ода на троне, Раммару в центре хватается за меч на случай, если Мицухидэ вспылит, но тот только судорожно сжимает руки над удилами, плюхнувшимися в бадараи.
Харунага поздравляет Раммару: «Ты молод, да умён - он и правда терпелив и смиренен, как скотина! В награду прими от меня удел, которым я прежде оделил Мицухидэ!» Раммару благодарит за щедрость, хотя видно, что он не рад; ограбленный Мицухидэ выслушивает волю Ода с каменным лицом.
Но испытания Такэти ещё не кончены. В своё время за все заслуги господин обещал, что пожалует ему замечательный меч по имени «Солнечная Удача», «Хиёсимару» - этот клинок очень нравился Мицухидэ, в цветах и убранстве палат воин не разбирается, но хорошее оружие ценить умеет. Теперь Харунага у него на глазах дарит «Солнечную Удачу» другому своему сподвижнику - Нагао Ятаро. Только тут на лице Такэти что-то дрогнуло - Харунага замечает это и торжествует: пробрало-таки!
«Но это ещё не всё! - заявляет он. - Я помню, Такэти, что обещал этот меч тебе - но для тебя у меня есть иной дар, он должен тебе понравиться!» По отмашке господина слуги преподносят Мицухидэ длинный белый короб - но когда его открывают, в нём вместо другого клинка оказываются длинные пряди женских волос… очень знакомых. «Расскажу вам одну историю, - обращается к своим приближённым Харунага. - Давным-давно наш Мицухидэ остался без господина, а воин без службы - ничто! Неудивительно, что он впал в крайнюю нищету. Представьте себе: когда к нему пожаловал гость, в доме не было даже чем того угостить! Тогда жена Мицухидэ отрезала свои прекрасные волосы и продала их первому встречному скупщику, чтобы оплатить угощение. Скупщик этот был, конечно, моим человеком, он рассказал мне про этот случай, мне понравилась такая самоотверженность, и я вызывал Такэти и принял его на службу. Только что-то я сомневаюсь, Мицухидэ, что ты должным образом помнишь то моё благодеяние! Вот и напоминаю».
И, улыбаясь и грозно хмурясь одновременно, он покидает покой; за ним тянется вся свита. Брат с сестрой остаются одни; Кикё: хочет утешить его, но не находит слов. «Ступай домой, сестрица, - глухо говорит Мицухидэ. - Я приду позже - собираться в поход». Девушка уходит, Мицухидэ переводит взгляд с волос своей жены на удила, которые швырнул в него Харунага. Очень медленно, со старательным спокойствием он прячет их за пазуху, застывает - и наконец стонет.
Накамура Китиэмон Первый в роли Мицухидэ. Гравюра Ханаямы.
Следующая сцена происходит на холме Атаго, в воинской ставке Такэти Мицухидэ. Здесь он должен ждать последних распоряжений от Харунаги перед походом. Кикё: сопровождает брата - теперь она занимается его перепиской. Последнее письмо, написанное Мицухидэ к одному из его воевод (в разных изводах он носит разные имена), выглядит странно - в нём содержится приказ собирать дружину и выступать с холма, где назначен сбор войск, причём срочно! Что же, Мицухидэ внезапно передумал - он не собирается выполнять приказ Харунаги и со всем войском двигаться на подмогу Хисаёси? Кикё: ничего не понимает, она хочет посоветоваться с женою брата, Сацуки, которую тот тоже взял с собою в лагерь. «Он стал каким-то странным после всех унижений, которым его подверг господин Ода…» - Сацуки подробно расспрашивает о происшедшем в храме Хонно:дзи, ей всё тревожнее; услышав про свои волосы, она всплескивает руками: «Получается, это я во всём виновата!»
Но когда появляется со своими воинами Мицухидэ, он выглядит спокойным, как всегда, даже скорее весёлым. Он перекидывается со спутниками строками песен, между делом произносит и то своё знаменитое стихотворение, о котором мы говорили выше (другая пьеса на тот же сюжет так и называлась по стихотворению - «Ливень пятого месяца»).
Обмен стихами прерывают два гонца от Харунаги, и один из них - тот самый Нагао Ятаро, с «Солнечной Удачей» у пояса. «Приветствую вас, - кланяется им Такэти. - Судя по вашим лицам, вы - вестники моей гибели?» _ «Тут выбор за тобой, - отвечает гонец - причём обращается к Мицухидэ уже не так, как положено обращаться к владельному князю. - Ты можешь выполнить приказ и остаться жить, а можешь отказаться - тогда, сам понимаешь…» Он разворачивает свиток и начинает зачитывать послание: Ода приказывает Мицухидэ под страхом смерти добровольно передать все его владения в руки Раммару и подписать прилагающиеся грамоты. На середине чтения внезапный порыв ветра задувает светильник; когда Сацуки вновь зажигает его, она видит, что её муж в темноте успел скинуть верхнее расшитое колокольчиками платье - теперь он стоит в белом, как перед казнью или самоубийством.
Вестники Харунаги тоже понимают, что это означает отказ: терпение Такэти наконец лопнуло и он предпочтёт смерть очередному унижению. Сам же Мицухидэ кланяется Нагао и говорит: «Ты знаешь, как давно я мечтал о клинке, который пожаловал тебе ныне господин. Он мне успел стать родным - пусть и только в воображении. Окажи мне последнюю честь - позволь проститься с Солнечной Удачей». - «Охотно», - отвечает самурай и вручает меч обречённому. Несколько долгих мгновений Мицухидэ стоит неподвижно, почтительно держа меч обеими руками и пристально вглядываясь в него. Потом стремительно перехватывает рукоять, взмах, другой - и оба посланника падают, зарубленные.
Мицухидэ ещё стоит с обнажённым окровавленным клинком, когда вбегает его воин: «Приказ выполнен, господин - мы оцепили храм Хонно:дзи!» За ним - другой гонец, тот, которого посылали с письмом, смутившим Кикё:. «Приказ получен, приказ понят, командир движется к Хонно:дзи!» - «Всё верно. Враг ждёт нас в Хонно:дзи!» - кивает Мацухидэ и взмахивает мечом, подавая знак к наступлению.
В пьесах Кабуки много мерзавцев, но Ода Харунага из «Времени колокольчика…» - один из самых отвратительных. А Мицухидэ здесь, наоборот - скорее трагический герой, чем предатель. Хотя и тут есть две исполнительских традиции - в одной, идущей от Итикавы Дандзюро: Седьмого, Такэти всё-таки имеет грим и повадку злодея, в другой, основанной Итикавой Дандзюро: Девятым - он герой. Кстати, Итикава Дандзюро: Седьмой не сразу получил эту роль - в первых представлениях он играл эпизодического персонажа, а позднее исполнял роль Харунаги (на триптихи Тоёкуни Третьего выше он именно в этой роли на троне сидит). А роль Раммару Цуруя Намбоку предназначал своему любимцу, красавцу Оноэ Эйдзабуро: Первому - тому, который позже сыграл Оиву и её призрак.
(Окончание будет)