Упорные мстители (1)
Среди пьес Кабуки - множество историй праведной мести, даже если не считать бесчисленные приключения братьев Сога. Одна из самых занятных и самых известных - это «Месть в деревне Тэнгадзяя» (敵討天下茶屋村«Катакиути Тэнгадзяя-мура»), впервые поставленная в Осаке в 1781 году. Мы уже упоминали её, рассказывая об игре в сугороку про знаменитых мстителей. Написал «Месть в Тэнгадзяя» Нагава Камэсукэ Первый (а буквально через несколько дней в конкурирующем театре была поставлена пьеса на тот же сюжет сочинения его ученика его ученик Нагава Симэсукэ - но она провалилась). Потом пьеса несколько раз переделывалась, основательнее всего - в 1835 году, после того как О:тани Томоэмон Четвёртый так сыграл третьестепенную роль Адати Мотоэмона, что этот персонаж выдвинулся чуть ли не в главные герои, и его роль пришлось расширить.
Пьеса отменно длинная, целиком её сейчас почти не ставят; мы тоже будем пересказывать один из сокращённых вариантов (вообще их много, и сюжет перерабатывался по-разному). Все гравюры с неоговорённым авторством - работы Утагава Куниёси.
1. «Открой личико!»
Завязка - вполне традиционные для театра неприятности в семье Хаясэ. Глава семьи, Хаясэ Гэмба, был убит, а его телохранитель Адати Мотоэмон, оказался, к сожалению, смертельно пьян и потому защитить господина не сумел.
Нападение на Хаясэ Гэмбу. Беспомощный Мотоэмон летит вверх ногами.
Хуже того: в ту же ночь пропала драгоценность, доверенная Хаясэ на хранение их князем, и тот наложил опалу на всё семейство. На этот раз потерянное сокровище - это не меч и не свиток, а карта для игры в «поэтические карты», с рисунком знаменитого художника и надписью великого каллиграфа. Сыновей старого Гэмбы зовут Ёри и Гэндзиро:, и им предстоит отомстить за отца и разыскать пропажу.
Братья перед князем
К счастью, убийца известен - это злодей То:ма Сабуро:эмон, и братья (в сопровождении жён и оставшихся дружинников) идут по его следу до самой Осаки.
Здесь мы их и видим: всё семейство собирается помянуть Гэмбу в храме Ситэнно:дзи. Первыми являются женщины: Сомэнои, жена Ёри, и ёе младшая сестра Хадзуэ, супруга Гэндзиро:. Не дожидаясь мужей, они заходят в храм. Затем подоспевают и оба брата в сопровождении верного сподвижника Адати Ясукэ (брата проштрафившегося Мотоэмона). Возле храма они замечают незнакомого воина в странном облачении: на нём паломничья соломенная шляпа, но такая большая, что скрывает всё лицо - будто он не в паломничестве пребывает, а весёлый квартал собрался посетить! «Не от нас ли он скрывается? - думают подозрительные братья. - А если от нас - не иначе как это злодей То:ма!» Втроём они набрасываются на незнакомца - но он легко сбивает их с ног, обезоруживает и представляется: «Моё имя - Саката Сё:дзабуро:, состою на службе у князя Катаока Мики-но-ками, чему обязан вашим вниманием?» Под шляпой - действительно совершенно незнакомое лицо; братья приносят горячие извинения за ошибку и поспешно уходят в храм.
До чего же неудобно получилось… Гравюра Ёситаки Итиёсая
Саката вновь закрывает лицо - а тем временем на сцене в сопровождении оруженосца появляется ещё один самурай, в точно таком же головном уборе. И вот это - настоящий То:ма Сабуро:эмон со своим ближним дружинником Удэсукэ. Следом за ними крадётся соглядатай - тот самый Адати Мотоэмон, который проспал нападение на старого господина Хаясэ; он и сейчас не вполне трезв.
Таким Мотоэмона изобразил Синъэй на театральной гравюре 1920-го года
Когда Удэсукэ нечаянно роняет письмо из рукава, Мотоэмон немедленно подхватывает бумажку - и убеждается, что не ошибся в своей слежке. На всякий случай он подходит к оруженосцу, пытается его осторожно повыспрашивать - и падает под ударом бдительного То:мы. Оставив его лежать без сознания, оба злодея удаляются своим путём - в ближайшее питейное заведение. Саката наблюдает стычку, но не вмешивается: это не его дело.
Между тем из храма выходят обе женщины, Сомэнои и Хадзуэ. При виде Сакаты они совершают ту же ошибку, что их мужья, и бросаются на него. Конечно, лихой воин немедленно их обезвреживает - но он так потрясён решимостью дам, что обещает помочь им отомстить их супостату.
Подоспевшие мужчины семьи Хаясэ всячески его благодарят - но они совершенно не рады видеть распростёртого тут же Мотоэмона. Тот как раз пришёл в себя, хмель у него из головы повыветрился, он всячески извиняется и клянётся, что бросит пить. Однако братья Хаясэ непреклонны: они объявляют, что Мотоэмон изгнан со службы, а всё его имущество отчуждается в пользу рода.
Разгневанный Гэндзиро: колотит Мотоэмона. Слева за этим наблюдают Ёри и Ясукэ, справа - Сомэнои, а на заднем плане, в шляпе - злодей То:ма.
На этом всё семейство Хаясэ удаляется, и Мотоэмон остаётся один - в глубокой растерянности, жестоком похмелье, да ещё и голова болит от удара То:мы. Поэтому он даже не пытается возражать, когда возвращается Удэсукэ, а за ним носильщики с паланкином: «Залезай, тебя отнесут в дом к моему господину, он хочет с тобою потолковать!» Носилки с Мотоэмоном уносят, а То:ма, появившийся вслед за оруженосцем (уже с открытым лицом) с удовольствием смотрит им вслед и лелеет новые коварные замыслы.
2. Слепец и золото
Преследование убийцы и поиски картины продолжаются, но братьям Хаясэ не везёт - деньги на исходе, Гэндзиро: заболел и почти ослеп, Ёри, хоть и зрячий, так и не напал на след злодеев и с горя запил. В очередном акте они решают передохнуть и подлечиться, ради чего снимают жилой дом в Киото, близ храма То:дзи. В дверь этого дома и стучится наголо обритый слепой массажист, предлагающий обитателям свои услуги. Мы можем узнать в нём Мотоэмона - пребывание в руках злодеев, похоже, дорого ему обошлось… «Массаж мне, в общем-то, ни к чему, - отвечает мрачно Гэндзиро:, - вот немного удачи не помешало бы… Ну да заходи, подкрепись, раз уж явился, товарищ по несчастью!» (Гэндзиро: вообще вспыльчив, но отходчив - это в пьесе постоянно подчёркивается; а Ёри сейчас дома нет, он ищет злодея). Ясукэ смотрит на злополучного братца с суровым сочувствием: «До чего ты докатился, Мотоэмон! Не иначе, это кара за твоё прежнее безобразное поведение!» Мотоэмон сокрушённо соглашается: «Да уж! Одумался я, исправился, да поздно! Даже утопиться от отчаяния пробовал - да сослепу только осрамился, бросился в воду на мелком месте, меня сразу и вытащили…» Тронутый его злоключениями Ясукэ обещает, что попытается замолвить за брата словечко перед господами.
Тем временем в дверь снова стучат, и Ясукэ, стесняющийся Мотоэмона, поспешно прячет его в отхожем месте. На пороге стоит Окити, содержательница соседнего весёлого дома, которую братья Хаясэ уже расспрашивали по ходу своих розысков. Она сообщает, что, кажется, нашла ту самую пропавшую картинку, из-за которой на Хаясэ обрушилась опала. Карта выставлена на продажу в одной из киотоских закладных лавок - но увы, ростовщик требует за неё целых двести золотых. А таких огромных денег у братьев, конечно, нет: в ходе своих странствий они изрядно поиздержались. К разговору подключается Сомэнои, жена Ёри. Она говорит, что готова запродать себя в весёлый дом, только бы добыть деньги для мужа и восстановить честь рода. Гэндзиро: опечален, но не готов запретить невестке загубить свою жизнь из столь благородных соображений; у Ясукэ в таком деле вообще нет голоса. Окити выплачивает сотню золотых в качестве задатка и уводит Сомэнои. Усталый и больной Гэндзиро уже собирается ложиться спать, и осторожный Ясукэ прячет деньги у него под подушкой.
Сомэнои вообще женщина решительная. На гравюре Сигэхару - сцена, когда Ёри отвлёкся было от дела мести на пьянство. Жена протягивает ему ножницы: «Тогда уж сразу отстриги свою самурайскую косичку - её пристало носить только благородному человеку!»
А Мотоэмон всё это время сидел в нужнике и внимательно слушал. Теперь Ясукэ, наконец, выпускает брата, и оба в полном согласии оплакивают беды рода Хаясэ. Ясукэ дарит Мотоэмону собственную сменную одёжку и вручает ему все свои сбережения: «Сам видишь - просить сейчас господ за тебя совершенно некстати, когда старший господин вернётся и узнает, где его жена, - он в такой гнев и скорбь придёт, что лучше тебе ему не попадаться!» Массажист горячо благодарит брата и отправляется прочь - но уже на улице замирает, останавливается, оборачивается… и преображается.
(Окончание будет)