"Старррые вещи" - часть восемнадцатая
Пррредыдущие главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
elenabyzova
Считается, что у каждой женщины должно быть маленькое черное платье, и с этим трудно поспорить. Но черные платьица приходят в нашу жизнь и уходят практически не оставляя следа, а вот одно свое маленькое малиновое платье и всю историю связанную с ним я помню до сих пор в мельчайших подробностях. Оно и сейчас стоит у меня перед глазами, хотя было мне тогда года четыре. Да, точно четыре. Ну, может быть, плюс - минус пару месяцев. Хотя скорее плюс потому, что было лето.
Началось все с того, что одна наша дальняя родственница, а если точнее - свекровь моей родной тети, достала где-то по великому блату (помните еще такое слово, да?)) отрез тонкой плательной шерсти малинового цвета, причем малиновый уходил больше в розовый оттенок, чем в красный. Не буду врать, не помню, что она сшила себе из этого материала, да это и не важно. Важно то, что у нее после всего остался кусочек ткани, как говорится, ни туда - ни сюда. В нашей многочисленной родне я долгое время была единственной дочкой, внучкой, племянницей и сестрой, все остальные были мальчишки. А поскольку малиновый пацанам вообще никак, то тетина свекровь, недолго думая, сшила из этого остаточка платьице для меня.
Когда его принесли и надели на меня… О, Боже!.. Я сейчас могу вывернуться на изнанку, но все равно не найду таких слов, чтобы выразить то блаженство, тот восторг души и тела, которые я тогда испытала. Да, наверное, и не стоит этого делать, девочки и так меня поймут, а вам, господа мужчины, можно даже не напрягаться, вы все равно не сможете себе этого представить.
Это было по-настоящему взрослое, маленькое платье. Почти прямое, только чуть-чуть, едва заметно расширяющееся книзу, без рукавов и вырез лодочкой. Мало того, креативная тетина свекровь из разноцветных лоскутков сделала тонкие жгутики (как сейчас помню, там было три жгутика: желтый, зеленый и малиновый, как само платье) слегка перекрутила их и, сложив из них восьмерку, нет, не восьмерку, а знак бесконечности, пришила слева, чуть ниже линии пояса, где на детских платьишках обычно бывает кармашек.
Я влюбилась в это платье сразу и навсегда, несмотря на то, что взрослые обнаружили в нем один существенный недостаток - оно было коротковато, а то, что я уже и тогда была длинноногой, только подчеркивало это. Нет, если спокойно стоять перед зеркалом, то все было нормально, а вот когда я начинала прыгать и крутиться… кхм … коротковато! Но поскольку с этим ничего уже нельзя было сделать, а забрать теперь это платье у меня можно было только вместе с жизнью, то взрослые решили - ладно, пусть будет. В конце концов, сказали они, на маленьком ребенке это вполне себе мило смотрится, а про педофилов тогда и слыхом не слыхивали. В общем, меня отпустили гулять.
Я вышла на улицу как принцесса. Причем я не просто чувствовала себя принцессой, я ею и была! Жизнь превратилась в волшебную сказку, и я вовсю наслаждалась ею… целых три дня. Правда эти три дня со мной почти никто не играл на улице, девчонки завидовали, говоря при этом, что если они попросят родителей, то им тоже запросто такое же купят, даже лучше, а мальчишки обзывались модницей и воображалой. Ну, и пусть себе, мне и без них было хорошо!
А на третий день к вечеру бабушка, у которой я тогда была, повела меня к другой бабушке. Да, вот так они меня делили между собой, пока мои молодые родители зарабатывали опыт, авторитет и квартиру. Три дня я должна была жить у одной бабушки, а потом три дня у другой, чтобы никому не было обидно. Так вот, когда баба Зоя, мамина мама, привела меня к бабе Марусе, папиной маме, та критически осмотрела мое новое платье и, поджав губы, спросила: «Что ж такое короткое-то?» «Это Тамара Алексеевна из остатков сшила», - пояснила баба Зоя, поцеловала меня и ушла.
После ее ухода баба Маруся, еще раз внимательно меня рассмотрев, вынесла свой окончательный вердикт: «Нет, в этом ходить нельзя!» «Можно!» - возразила я и в доказательство очевидности своей правоты оправилась во двор к своим здешним подружкам.
На мою беду при этом разговоре присутствовала еще одна моя бабушка, вернее даже не бабушка, а прабабушка. Вы не запутались?)) На самом деле ее легко было отличить от остальных бабушек, она была очень старенькой. Все ее, кстати, так и звали не по имени, а бабушка Старенькая.)) Так вот, после того, как я ушла играть на улицу, она о чем-то переговорила с бабой Марусей и пошла делать ревизию своих тряпичнолоскуточных запасов.
Вечером, когда я уже укладывалась спать, платье у меня забрали под вполне благовидным предлогом, вроде как постирать. Я по простоте душевной согласилась. Ну, и действительно, за три дня любой, самый аккуратный ребенок что угодно так угваздает, мама не горюй! На следующий день оно оказалось не готово. Я перенесла это печальное известие стоически, поскольку тогда еще слабо представляла себе процесс стирки платья вообще, а тем более такого!
Мне вернули его на третий день, когда нужно было идти к бабе Зое. Бабушка Старенькая действительно выстирала его и отутюжила, а по низу, не мудрствуя лукаво, пришила кумачовую полосу шириной так сантиметров пятнадцать, судя по фактуре и цвету, отрезанную либо от флага, либо от какого-нибудь транспаранта, который дед притащил домой с какой-нибудь демонстрации. Думаю, старушка даже радовалась про себя, что нашла-таки применение этому лоскуту, а что не подходит, так подумаешь, чай, не бальное платье, а маленькому ребенку во дворе бегать, и так сойдет.
Да, я была тогда маленьким ребенком, но уже тогда во мне жила пусть такая же маленькая и сопливая, но все же женщина. И эта женщина, глядя сквозь мои полные слез глаза на изуродованное платье, видела только, что красота безжалостно поругана, счастье разбито вдребезги, молодость загублена безвозвратно, а оставшаяся от былого великолепия восьмерка, уходящая в бесконечность, только подтверждала это.
Несколько секунд я в немом молчании разглядывала то, что некогда было для меня верхом совершенства. А потом волна горя и отчаяния с таким стремительным напором поднялась во мне, заполняя собой все уголки моего потрясенного сознания, что если бы это все не вырвалось немедленно наружу со слезами и ревом, меня бы, наверное, разорвало на тысячу мелких кусочков.
Такой истерики от всегда милой, послушной и рассудительной девочки не ожидал никто. Да это, собственно, и был первый и единственный такой случай в моей жизни. Последнее, что я помню, это как дед выскочил из комнаты, видимо не желая встревать в наши бабские дрязги, а баба Маруся, перекрикивая мой дикий ор, пыталась выяснить у бабушки Старенькой, почему она остановила свой выбор именно на этом злосчастном куске ткани.
Не знаю, чем бы закончилась вся эта история, если бы совершенно неожиданно меня не посетила одна светлая мысль. Видимо, пока тело истекало горючими слезами и сотрясалось от рыданий, подсознание лихорадочно искало выход из этого, казалось бы, безвыходного положения. И ведь нашло же и сумело запихать в мою орущеревущую голову. «Тамара Алексеевна, моя добрая фея! Конечно же! Вот кто мне поможет. Если ее очень-очень попросить, то она обязательно сделает все, как было.» Ведь смогла же эта волшебница угадать и воплотить, нет, даже не мечту, а призрак моей мечты.
Ах, эта призрачная мечта! В каждой женщине независимо от возраста, будь ей четыре или девяносто четыре, живет это радужное нечто, не имеющее определенной формы, но бесконечно прекрасное. Оно будоражит фантазию, манит соблазнами, дразнит своей недосягаемостью. Как откровения мы ждем счастливого мгновения просветления, когда нашему воображению наконец-то удается прорисовать форму и определиться с цветом. И вот уже призрачная мечта превращается в настойчивое желание, а исполнить желание гораздо проще.
Как говорится, была бы цель, а средства найдутся. Идешь в магазин, покупаешь ткань, потом ищешь выкройки подходящего фасона или строишь свои, а если, как в моем случае, просто бежишь к портнихе. И тут уже главное связно объяснить, что тебе нужно: «Ната, мне вот тут вот так, тут вытачка, тут на сборик, а здесь разрез». Все. Вот оно, свершилось! Но едва мы успеваем с радостным облегчением перевести дух, как тут же и выясняется, что призрачная мечта никуда не делась, просто на время отдалилась, а теперь снова здесь и снова наполняет жизнь ожиданием чуда. Но, кажется, я отвлеклась..)
Не буду описывать вам свой путь «позора» от бабы Маруси до бабы Зои просто потому, что я его не помню, правда. Помню только, что когда мы пришли, я сразу же кинулась разыскивать тетю. В то время она была молодой беззаботной хохотушкой, совсем недавно вышедшей замуж. На мое счастье она была дома. Пряча улыбку, тетя, как могла, стала утешать меня:
- Лен, да брось ты! Плакать из-за такой ерунды. Что ты маленькая, что ли?
- Но ты ведь сходишь к Тамаре Алексеевне? Ты ведь ее попросишь?
- Да не надо никуда ходить, я сама тебе все сделаю. Как-нибудь время будет, сяду и сделаю.
Не сделала. Толи не захотела обострять и без того непростые отношения между моими бабушками, толи посоветовавшись с мамой, они решили, пользуясь случаем, потихоньку избавиться от этого платья. Все-таки оно действительно было коротковато, а я очень быстро росла.
Когда я однажды рассказала эту историю своей портнихе, Наташа, рубанув воздух рукой, решительно заявила:
-Лена, значит, следующее платье будет у нас малиновым!
Я, смеясь, согласилась, но про себя решила: «Нет». Прошло столько лет - я безнадежно выросла из этого платья. Пусть уж оно так и останется ярким сказочным воспоминанием из моего детства.
Пррродолжение следует.
elenabyzova
Считается, что у каждой женщины должно быть маленькое черное платье, и с этим трудно поспорить. Но черные платьица приходят в нашу жизнь и уходят практически не оставляя следа, а вот одно свое маленькое малиновое платье и всю историю связанную с ним я помню до сих пор в мельчайших подробностях. Оно и сейчас стоит у меня перед глазами, хотя было мне тогда года четыре. Да, точно четыре. Ну, может быть, плюс - минус пару месяцев. Хотя скорее плюс потому, что было лето.
Началось все с того, что одна наша дальняя родственница, а если точнее - свекровь моей родной тети, достала где-то по великому блату (помните еще такое слово, да?)) отрез тонкой плательной шерсти малинового цвета, причем малиновый уходил больше в розовый оттенок, чем в красный. Не буду врать, не помню, что она сшила себе из этого материала, да это и не важно. Важно то, что у нее после всего остался кусочек ткани, как говорится, ни туда - ни сюда. В нашей многочисленной родне я долгое время была единственной дочкой, внучкой, племянницей и сестрой, все остальные были мальчишки. А поскольку малиновый пацанам вообще никак, то тетина свекровь, недолго думая, сшила из этого остаточка платьице для меня.
Когда его принесли и надели на меня… О, Боже!.. Я сейчас могу вывернуться на изнанку, но все равно не найду таких слов, чтобы выразить то блаженство, тот восторг души и тела, которые я тогда испытала. Да, наверное, и не стоит этого делать, девочки и так меня поймут, а вам, господа мужчины, можно даже не напрягаться, вы все равно не сможете себе этого представить.
Это было по-настоящему взрослое, маленькое платье. Почти прямое, только чуть-чуть, едва заметно расширяющееся книзу, без рукавов и вырез лодочкой. Мало того, креативная тетина свекровь из разноцветных лоскутков сделала тонкие жгутики (как сейчас помню, там было три жгутика: желтый, зеленый и малиновый, как само платье) слегка перекрутила их и, сложив из них восьмерку, нет, не восьмерку, а знак бесконечности, пришила слева, чуть ниже линии пояса, где на детских платьишках обычно бывает кармашек.
Я влюбилась в это платье сразу и навсегда, несмотря на то, что взрослые обнаружили в нем один существенный недостаток - оно было коротковато, а то, что я уже и тогда была длинноногой, только подчеркивало это. Нет, если спокойно стоять перед зеркалом, то все было нормально, а вот когда я начинала прыгать и крутиться… кхм … коротковато! Но поскольку с этим ничего уже нельзя было сделать, а забрать теперь это платье у меня можно было только вместе с жизнью, то взрослые решили - ладно, пусть будет. В конце концов, сказали они, на маленьком ребенке это вполне себе мило смотрится, а про педофилов тогда и слыхом не слыхивали. В общем, меня отпустили гулять.
Я вышла на улицу как принцесса. Причем я не просто чувствовала себя принцессой, я ею и была! Жизнь превратилась в волшебную сказку, и я вовсю наслаждалась ею… целых три дня. Правда эти три дня со мной почти никто не играл на улице, девчонки завидовали, говоря при этом, что если они попросят родителей, то им тоже запросто такое же купят, даже лучше, а мальчишки обзывались модницей и воображалой. Ну, и пусть себе, мне и без них было хорошо!
А на третий день к вечеру бабушка, у которой я тогда была, повела меня к другой бабушке. Да, вот так они меня делили между собой, пока мои молодые родители зарабатывали опыт, авторитет и квартиру. Три дня я должна была жить у одной бабушки, а потом три дня у другой, чтобы никому не было обидно. Так вот, когда баба Зоя, мамина мама, привела меня к бабе Марусе, папиной маме, та критически осмотрела мое новое платье и, поджав губы, спросила: «Что ж такое короткое-то?» «Это Тамара Алексеевна из остатков сшила», - пояснила баба Зоя, поцеловала меня и ушла.
После ее ухода баба Маруся, еще раз внимательно меня рассмотрев, вынесла свой окончательный вердикт: «Нет, в этом ходить нельзя!» «Можно!» - возразила я и в доказательство очевидности своей правоты оправилась во двор к своим здешним подружкам.
На мою беду при этом разговоре присутствовала еще одна моя бабушка, вернее даже не бабушка, а прабабушка. Вы не запутались?)) На самом деле ее легко было отличить от остальных бабушек, она была очень старенькой. Все ее, кстати, так и звали не по имени, а бабушка Старенькая.)) Так вот, после того, как я ушла играть на улицу, она о чем-то переговорила с бабой Марусей и пошла делать ревизию своих тряпичнолоскуточных запасов.
Вечером, когда я уже укладывалась спать, платье у меня забрали под вполне благовидным предлогом, вроде как постирать. Я по простоте душевной согласилась. Ну, и действительно, за три дня любой, самый аккуратный ребенок что угодно так угваздает, мама не горюй! На следующий день оно оказалось не готово. Я перенесла это печальное известие стоически, поскольку тогда еще слабо представляла себе процесс стирки платья вообще, а тем более такого!
Мне вернули его на третий день, когда нужно было идти к бабе Зое. Бабушка Старенькая действительно выстирала его и отутюжила, а по низу, не мудрствуя лукаво, пришила кумачовую полосу шириной так сантиметров пятнадцать, судя по фактуре и цвету, отрезанную либо от флага, либо от какого-нибудь транспаранта, который дед притащил домой с какой-нибудь демонстрации. Думаю, старушка даже радовалась про себя, что нашла-таки применение этому лоскуту, а что не подходит, так подумаешь, чай, не бальное платье, а маленькому ребенку во дворе бегать, и так сойдет.
Да, я была тогда маленьким ребенком, но уже тогда во мне жила пусть такая же маленькая и сопливая, но все же женщина. И эта женщина, глядя сквозь мои полные слез глаза на изуродованное платье, видела только, что красота безжалостно поругана, счастье разбито вдребезги, молодость загублена безвозвратно, а оставшаяся от былого великолепия восьмерка, уходящая в бесконечность, только подтверждала это.
Несколько секунд я в немом молчании разглядывала то, что некогда было для меня верхом совершенства. А потом волна горя и отчаяния с таким стремительным напором поднялась во мне, заполняя собой все уголки моего потрясенного сознания, что если бы это все не вырвалось немедленно наружу со слезами и ревом, меня бы, наверное, разорвало на тысячу мелких кусочков.
Такой истерики от всегда милой, послушной и рассудительной девочки не ожидал никто. Да это, собственно, и был первый и единственный такой случай в моей жизни. Последнее, что я помню, это как дед выскочил из комнаты, видимо не желая встревать в наши бабские дрязги, а баба Маруся, перекрикивая мой дикий ор, пыталась выяснить у бабушки Старенькой, почему она остановила свой выбор именно на этом злосчастном куске ткани.
Не знаю, чем бы закончилась вся эта история, если бы совершенно неожиданно меня не посетила одна светлая мысль. Видимо, пока тело истекало горючими слезами и сотрясалось от рыданий, подсознание лихорадочно искало выход из этого, казалось бы, безвыходного положения. И ведь нашло же и сумело запихать в мою орущеревущую голову. «Тамара Алексеевна, моя добрая фея! Конечно же! Вот кто мне поможет. Если ее очень-очень попросить, то она обязательно сделает все, как было.» Ведь смогла же эта волшебница угадать и воплотить, нет, даже не мечту, а призрак моей мечты.
Ах, эта призрачная мечта! В каждой женщине независимо от возраста, будь ей четыре или девяносто четыре, живет это радужное нечто, не имеющее определенной формы, но бесконечно прекрасное. Оно будоражит фантазию, манит соблазнами, дразнит своей недосягаемостью. Как откровения мы ждем счастливого мгновения просветления, когда нашему воображению наконец-то удается прорисовать форму и определиться с цветом. И вот уже призрачная мечта превращается в настойчивое желание, а исполнить желание гораздо проще.
Как говорится, была бы цель, а средства найдутся. Идешь в магазин, покупаешь ткань, потом ищешь выкройки подходящего фасона или строишь свои, а если, как в моем случае, просто бежишь к портнихе. И тут уже главное связно объяснить, что тебе нужно: «Ната, мне вот тут вот так, тут вытачка, тут на сборик, а здесь разрез». Все. Вот оно, свершилось! Но едва мы успеваем с радостным облегчением перевести дух, как тут же и выясняется, что призрачная мечта никуда не делась, просто на время отдалилась, а теперь снова здесь и снова наполняет жизнь ожиданием чуда. Но, кажется, я отвлеклась..)
Не буду описывать вам свой путь «позора» от бабы Маруси до бабы Зои просто потому, что я его не помню, правда. Помню только, что когда мы пришли, я сразу же кинулась разыскивать тетю. В то время она была молодой беззаботной хохотушкой, совсем недавно вышедшей замуж. На мое счастье она была дома. Пряча улыбку, тетя, как могла, стала утешать меня:
- Лен, да брось ты! Плакать из-за такой ерунды. Что ты маленькая, что ли?
- Но ты ведь сходишь к Тамаре Алексеевне? Ты ведь ее попросишь?
- Да не надо никуда ходить, я сама тебе все сделаю. Как-нибудь время будет, сяду и сделаю.
Не сделала. Толи не захотела обострять и без того непростые отношения между моими бабушками, толи посоветовавшись с мамой, они решили, пользуясь случаем, потихоньку избавиться от этого платья. Все-таки оно действительно было коротковато, а я очень быстро росла.
Когда я однажды рассказала эту историю своей портнихе, Наташа, рубанув воздух рукой, решительно заявила:
-Лена, значит, следующее платье будет у нас малиновым!
Я, смеясь, согласилась, но про себя решила: «Нет». Прошло столько лет - я безнадежно выросла из этого платья. Пусть уж оно так и останется ярким сказочным воспоминанием из моего детства.
Пррродолжение следует.