"Я встррретил вас" - наши воспоминания. Часть девятая
Пррредыдущие рррассказы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
masia84
Можно историю не от первого лица?
Есть у меня подруга, восточная женщина. Дело происходило ближе к концу Советского Союза.
Учились мы в МГУ, она жила в общаге. И садится она на тролеейбус №34 (легендарная "тридцатьчетверка") у Киевского вокзала (конечная) - едет к общежитию МГУ.
Поздний вечер, народу мало, очень мало. Села сзади, лицом "против движения", книжку читает.
Вдруг подсаживается к ней мужчина. Напоминаю - девушка восточная.
Она личико вместе с книжкой к окошку развернула - и дальше читает. Окошко запотевшее - осень, слякость...
- Девушка, а давайте познакомимся? - предлагает мужчина. Он явно слегка навеселе, в хорошем настроении, полон оптимизма.
Подружка чуть отодвигается, обозначая нежелание общаться.
- Девушка, а хотите, я вашу национальность угадаю? - спрашивает он, и безошибочно называет две основные национальности, смешанные в подруге. Никто никогда до этого не угадывал!
Подруга озадачилась, но отвернулась к окну еще сильнее.
- Девушка, а поехали к моим друзьям! У меня вот коньяк хороший есть (сует бутылку чуть ли ни ей под нос), посидим, пообщаемся, вам интересно будет, обещаю.
Редкие пассажиры троллейбуса явственно хихикают. Мерзко так, по мнению подруги.
- Нет бы защитить девушку от приставаний какого-то алкоголика, - думает она про себя, постепенно наливаясь справедливым негодованием. - Они еще и смеются!!!
Наконец приближается нужна остановка, подруга решительно прячет книгу в сумку, поднимается, набирает в грудь воздуха вместе с решимостью пробиваться к выходу до победного конца, поворачивается, и...
И тут пассажиры начинают смеяться в голос, а подруга теряет дар речи. Ибо понимает, что весь путь (а это примерно полчаса) ее внимания безуспешно добивался обожаемый ею актер Иннокентий Смоктуновский.
- Вот тут бы мне, дуре, сесть обратно и сказать: "Поехали!" Но я, как автомат, действовала по заложенной программе - выскочила на нужной остановке и пошла к общежитию, про себя повторяя: "Ну что я за дура, а?"
Изложила историю максимально близко к рассказу подруги.
ellen_solle
Попробую продолжить начатые воспоминания.
Юлиан Григорьевич Оксман свое слово сдержал. Он позвонил, сказал, что Анна Андреевна в Москве, что он с ней договорился, что завтра он придет за мной, и мы поедем к ней. Я всю ночь не сомкнула глаз... В назначенное время Юлиан Григорьевич приехал. Я плохо помню, как мы шли до метро, как ехали в метро... Мы тогда жили в коммунальной квартире на Чистых прудах. Доехали мы до метро "Маяковская", вышли на улицу и пошли пешком. Дом, в который мы пришли, находился на Садово-Каретной. В комнате за столом сидели Анна Андреевна и еще две женщины. Юлиан Григорьевич нас познакомил. Хозяйку дома звали Ника Николаевна. Рядом с ней сидела высокая, седая, с прямой спиной женщина - оказалось, что это Лидия Корнеевна Чуковская. Напротив них, на диване - Анна Андреевна Ахматова. Все они обращались ко мне на "Вы" - для меня, школьницы, это было удивительно. Нас с Юлианом Григорьевичем посадили на диван рядом с Ахматовой, налили чай, но я от волнения глотка сделать не могла. Анна Андреевна сказала, что я могу прочитать два любых своих стихотворения. Заранее я не готовилась, что пришло в голову, то и прочитала. Одно из стихотворений было посвящено Александру Грину, в то время я была помешана на Грине, на "Алых парусах". Второе называлось "Золушка" - про девочку, которая моет полы, которую не отпускают гулять, и которая ждет и надеется, что настанет время, когда она обронет башмачок. Когда я эти стихи прочитала, Анна Андреевна спросила: "Вы любите Грина?". Я восторженно ответила: Очень!". "Ничего, это пройдет", - сказала Анна Андреевна и погладила меня по голове. (И ведь прошло!..) - "Можете читать, пока не придет Миша". Что я читала дальше, - совершенно не помню. Потом пришел тот, кого Анна Андреевна назвала Мишей. Это был Михаил Александрович Зенкевич, сподвижник Николая Гумилева по "Цеху поэтов". Я знала о нем от руководительницы нашего литературного кружка Надежды Львовны... Так же, как о Гумилеве, которого в то время не печатали и не упоминали. Они о чем-то разговаривали, о чем-то непонятном для меня. А потом Анна Андреевна читала отрывки из "Реквиема". Естественно, я их слышала впервые... Когда она кончила читать, все стали о чем-то разговаривать. Но я, честно говоря, ничего не понимала в их разговоре... Это было 9-го декабря 1962 года, дату я запомнила... А потом Юлиан Григорьевич отвез меня домой.
Пррродоолжение следует.
masia84
Можно историю не от первого лица?
Есть у меня подруга, восточная женщина. Дело происходило ближе к концу Советского Союза.
Учились мы в МГУ, она жила в общаге. И садится она на тролеейбус №34 (легендарная "тридцатьчетверка") у Киевского вокзала (конечная) - едет к общежитию МГУ.
Поздний вечер, народу мало, очень мало. Села сзади, лицом "против движения", книжку читает.
Вдруг подсаживается к ней мужчина. Напоминаю - девушка восточная.
Она личико вместе с книжкой к окошку развернула - и дальше читает. Окошко запотевшее - осень, слякость...
- Девушка, а давайте познакомимся? - предлагает мужчина. Он явно слегка навеселе, в хорошем настроении, полон оптимизма.
Подружка чуть отодвигается, обозначая нежелание общаться.
- Девушка, а хотите, я вашу национальность угадаю? - спрашивает он, и безошибочно называет две основные национальности, смешанные в подруге. Никто никогда до этого не угадывал!
Подруга озадачилась, но отвернулась к окну еще сильнее.
- Девушка, а поехали к моим друзьям! У меня вот коньяк хороший есть (сует бутылку чуть ли ни ей под нос), посидим, пообщаемся, вам интересно будет, обещаю.
Редкие пассажиры троллейбуса явственно хихикают. Мерзко так, по мнению подруги.
- Нет бы защитить девушку от приставаний какого-то алкоголика, - думает она про себя, постепенно наливаясь справедливым негодованием. - Они еще и смеются!!!
Наконец приближается нужна остановка, подруга решительно прячет книгу в сумку, поднимается, набирает в грудь воздуха вместе с решимостью пробиваться к выходу до победного конца, поворачивается, и...
И тут пассажиры начинают смеяться в голос, а подруга теряет дар речи. Ибо понимает, что весь путь (а это примерно полчаса) ее внимания безуспешно добивался обожаемый ею актер Иннокентий Смоктуновский.
- Вот тут бы мне, дуре, сесть обратно и сказать: "Поехали!" Но я, как автомат, действовала по заложенной программе - выскочила на нужной остановке и пошла к общежитию, про себя повторяя: "Ну что я за дура, а?"
Изложила историю максимально близко к рассказу подруги.
ellen_solle
Попробую продолжить начатые воспоминания.
Юлиан Григорьевич Оксман свое слово сдержал. Он позвонил, сказал, что Анна Андреевна в Москве, что он с ней договорился, что завтра он придет за мной, и мы поедем к ней. Я всю ночь не сомкнула глаз... В назначенное время Юлиан Григорьевич приехал. Я плохо помню, как мы шли до метро, как ехали в метро... Мы тогда жили в коммунальной квартире на Чистых прудах. Доехали мы до метро "Маяковская", вышли на улицу и пошли пешком. Дом, в который мы пришли, находился на Садово-Каретной. В комнате за столом сидели Анна Андреевна и еще две женщины. Юлиан Григорьевич нас познакомил. Хозяйку дома звали Ника Николаевна. Рядом с ней сидела высокая, седая, с прямой спиной женщина - оказалось, что это Лидия Корнеевна Чуковская. Напротив них, на диване - Анна Андреевна Ахматова. Все они обращались ко мне на "Вы" - для меня, школьницы, это было удивительно. Нас с Юлианом Григорьевичем посадили на диван рядом с Ахматовой, налили чай, но я от волнения глотка сделать не могла. Анна Андреевна сказала, что я могу прочитать два любых своих стихотворения. Заранее я не готовилась, что пришло в голову, то и прочитала. Одно из стихотворений было посвящено Александру Грину, в то время я была помешана на Грине, на "Алых парусах". Второе называлось "Золушка" - про девочку, которая моет полы, которую не отпускают гулять, и которая ждет и надеется, что настанет время, когда она обронет башмачок. Когда я эти стихи прочитала, Анна Андреевна спросила: "Вы любите Грина?". Я восторженно ответила: Очень!". "Ничего, это пройдет", - сказала Анна Андреевна и погладила меня по голове. (И ведь прошло!..) - "Можете читать, пока не придет Миша". Что я читала дальше, - совершенно не помню. Потом пришел тот, кого Анна Андреевна назвала Мишей. Это был Михаил Александрович Зенкевич, сподвижник Николая Гумилева по "Цеху поэтов". Я знала о нем от руководительницы нашего литературного кружка Надежды Львовны... Так же, как о Гумилеве, которого в то время не печатали и не упоминали. Они о чем-то разговаривали, о чем-то непонятном для меня. А потом Анна Андреевна читала отрывки из "Реквиема". Естественно, я их слышала впервые... Когда она кончила читать, все стали о чем-то разговаривать. Но я, честно говоря, ничего не понимала в их разговоре... Это было 9-го декабря 1962 года, дату я запомнила... А потом Юлиан Григорьевич отвез меня домой.
Пррродоолжение следует.