Классификация Аристотеля и классовый подход (9)
Классификация Аристотеля и классовый подход (1)
Классификация Аристотеля и классовый подход (2)
Классификация Аристотеля и классовый подход (3)
Классификация Аристотеля и классовый подход (4)
Классификация Аристотеля и классовый подход (5)
Классификация Аристотеля и классовый подход (6)
Классификация Аристотеля и классовый подход (7)
Классификация Аристотеля и классовый подход (8)
Подробно рассмотрев представления Аристотеля о демократии и олигархии, можно уже перейти к вопросу о том, что понимает Аристотель под политией и аристократией, и как эти две правильные формы могут возникнуть из двух вырожденных форм - олигархии и демократии:Нам остается сказать еще о так называемой политии и о тираннии. Политию мы отнесли сюда, хотя она, равно как и только что упомянутые разновидности аристократии, не является отклонением. По правде сказать, все виды государственного устройства являются отклонениями от самого правильного из них, но последний обыкновенно помещают наряду с аристократическими видами; сравнительно с ним и с аристократией другие виды государственного устройства являются уже отклонениями, как мы говорили в начале нашего рассуждения. Упомянуть же о тираннии в самом конце будет вполне разумно, потому что она менее всего соответствует представлению, соединяемому с государственным строем вообще. Наша же задача - исследование видов именно государственного строя. Обосновав предложенную нами классификацию, мы должны обратиться к рассмотрению политии.
Сущность ее станет более ясной, после того как определен характер олигархии и демократии. Говоря попросту, полития является как бы смешением олигархии и демократии. Те виды государственного строя, которые имеют уклон в сторону демократии, обычно называются политиями, а те, которые склоняются скорее в сторону олигархии, обыкновенно именуются аристократиями, потому что люди, имеющие больший имущественный достаток, чаще всего бывают и более образованными, и более благородного происхождения. Сверх того, представляется, что люди состоятельные уже имеют то, ради чего совершаются правонарушения; и уже одно это упрочивает за такими людьми название людей безукоризненных и знатных.
Так как аристократический строй стремится доставить преобладание в государстве наилучшим из граждан, то, говорят, и в олигархиях большинство состоит из совершенных во всех отношениях людей. Да и вообще кажется чем-то совершенно невозможным, чтобы оказалось благоустроенным такое государство, которое управляется не наилучшими, но дурными людьми, равно как невозможно, чтобы государство, не имеющее хороших законов, управлялось наилучшими людьми; ведь благозаконие состоит не в том, что законы хороши, да им никто не повинуется. Поэтому следует допустить, что один вид благозакония состоит в том, что повинуются имеющимся законам, другой - в том, что законы, которых придерживаются, составлены прекрасно (ведь можно повиноваться и плохо составленным законам). Здесь возможны два случая: государства придерживаются либо наилучших возможных для них законов, либо наилучших в собственном смысле слова.
Сущность аристократического строя заключается, по-видимому, в том, что при нем почетные права распределяются в соответствии с добродетелью, ведь основой аристократии является добродетель, олигархии - богатство, демократии - свобода. А то, что верховную силу имеют решения большинства, свойственно всем видам государственного устройства, ведь что решит большинство из числа участвующих в государственном управлении, то и получает законную силу и в олигархии, и в аристократии, и в демократии. Итак, в большей части государств с гордостью выставляют вперед политию как обозначение вида их государственного устройства, поскольку смешивают состоятельных и неимущих, богатых и свободных, ведь, кажется, в глазах едва ли не большинства состоятельные занимают место совершенных во всех отношениях людей.
Так как в государственном строе три начала притязают на равную значимость - свобода, богатство, добродетель (четвертое - благородство происхождения - сопровождает два последних, ведь благородство есть старинная доблесть и богатство), то ясно, что политией следует называть такой государственный строй, при котором имеется смешение двух начал - состоятельных и неимущих, а смешение трех начал следует называть аристократией преимущественно перед другими видами государственного устройства, исключая лишь истинный и первый ее вид.
Мы сказали, что существуют и другие виды государственного устройства помимо монархии, демократии и олигархии, указали на их сущность и на то, чем отличаются один от другого виды аристократии и чем отличаются политии от аристократии; ясно, что полития и аристократия не далеки одна от другой.
Итак, полития и аристократия есть смешанные (то есть республиканские) формы, в которых элементы олигархии сочетаются с элементами демократии. При этом при политии в результате смешения богатых и неимущих возникает строй, в котором богатство, берущее свое начало от олигархии, сочетается со свободой, идущей от демократии. При аристократии же смешиваются все три начала - олигархическое богатство, демократическая свобода и чисто аристократическое начало - добродетель, причем это аристократическое начало добродетели приобретает особое значение, и именно оно служит, в конечном счете, главным критерием при распределении должностей.
Из этого становится, по крайней мере, ясно, почему Аристотель называет чистую демократию и чистую олигархию, описанные им ранее, вырожденными формами - хотя именно из них и возникает полития и аристократия. Чистая олигархия, во-первых, лишена добродетели, и в ней аристократическое начало остается неполным, так как не получает своего завершения. И хотя лучшие люди часто возникают из олигархии, - так как благородство происхождения, хорошее образование и хорошее воспитание скорее свойственны богатым, чем простым людям, - сами по себе ни богатство, ни образование, ни благородное происхождение добродетелью не являются. Без гражданской добродетели все это остается лишь особенностями богатых, а не преимуществом государственного строя. Кроме того, при олигархии не находит развития свобода, так как Аристотель полагает, что начало свободы нужно искать в народе и в демократии (и в этом он, кстати, сходится с Макиавелли, который также полагал, что охрану общественной свободы лучше всего поручить народу). Что же касается демократии, то она является вырожденной формой, так как в ней олигархическое начало и связанное с ней начало аристократическое не находят достойного выражения, а все подчинено охране одной свободы и власти неимущих в противовес власти богатых.
Классификация Аристотеля и классовый подход (2)
Классификация Аристотеля и классовый подход (3)
Классификация Аристотеля и классовый подход (4)
Классификация Аристотеля и классовый подход (5)
Классификация Аристотеля и классовый подход (6)
Классификация Аристотеля и классовый подход (7)
Классификация Аристотеля и классовый подход (8)
Подробно рассмотрев представления Аристотеля о демократии и олигархии, можно уже перейти к вопросу о том, что понимает Аристотель под политией и аристократией, и как эти две правильные формы могут возникнуть из двух вырожденных форм - олигархии и демократии:Нам остается сказать еще о так называемой политии и о тираннии. Политию мы отнесли сюда, хотя она, равно как и только что упомянутые разновидности аристократии, не является отклонением. По правде сказать, все виды государственного устройства являются отклонениями от самого правильного из них, но последний обыкновенно помещают наряду с аристократическими видами; сравнительно с ним и с аристократией другие виды государственного устройства являются уже отклонениями, как мы говорили в начале нашего рассуждения. Упомянуть же о тираннии в самом конце будет вполне разумно, потому что она менее всего соответствует представлению, соединяемому с государственным строем вообще. Наша же задача - исследование видов именно государственного строя. Обосновав предложенную нами классификацию, мы должны обратиться к рассмотрению политии.
Сущность ее станет более ясной, после того как определен характер олигархии и демократии. Говоря попросту, полития является как бы смешением олигархии и демократии. Те виды государственного строя, которые имеют уклон в сторону демократии, обычно называются политиями, а те, которые склоняются скорее в сторону олигархии, обыкновенно именуются аристократиями, потому что люди, имеющие больший имущественный достаток, чаще всего бывают и более образованными, и более благородного происхождения. Сверх того, представляется, что люди состоятельные уже имеют то, ради чего совершаются правонарушения; и уже одно это упрочивает за такими людьми название людей безукоризненных и знатных.
Так как аристократический строй стремится доставить преобладание в государстве наилучшим из граждан, то, говорят, и в олигархиях большинство состоит из совершенных во всех отношениях людей. Да и вообще кажется чем-то совершенно невозможным, чтобы оказалось благоустроенным такое государство, которое управляется не наилучшими, но дурными людьми, равно как невозможно, чтобы государство, не имеющее хороших законов, управлялось наилучшими людьми; ведь благозаконие состоит не в том, что законы хороши, да им никто не повинуется. Поэтому следует допустить, что один вид благозакония состоит в том, что повинуются имеющимся законам, другой - в том, что законы, которых придерживаются, составлены прекрасно (ведь можно повиноваться и плохо составленным законам). Здесь возможны два случая: государства придерживаются либо наилучших возможных для них законов, либо наилучших в собственном смысле слова.
Сущность аристократического строя заключается, по-видимому, в том, что при нем почетные права распределяются в соответствии с добродетелью, ведь основой аристократии является добродетель, олигархии - богатство, демократии - свобода. А то, что верховную силу имеют решения большинства, свойственно всем видам государственного устройства, ведь что решит большинство из числа участвующих в государственном управлении, то и получает законную силу и в олигархии, и в аристократии, и в демократии. Итак, в большей части государств с гордостью выставляют вперед политию как обозначение вида их государственного устройства, поскольку смешивают состоятельных и неимущих, богатых и свободных, ведь, кажется, в глазах едва ли не большинства состоятельные занимают место совершенных во всех отношениях людей.
Так как в государственном строе три начала притязают на равную значимость - свобода, богатство, добродетель (четвертое - благородство происхождения - сопровождает два последних, ведь благородство есть старинная доблесть и богатство), то ясно, что политией следует называть такой государственный строй, при котором имеется смешение двух начал - состоятельных и неимущих, а смешение трех начал следует называть аристократией преимущественно перед другими видами государственного устройства, исключая лишь истинный и первый ее вид.
Мы сказали, что существуют и другие виды государственного устройства помимо монархии, демократии и олигархии, указали на их сущность и на то, чем отличаются один от другого виды аристократии и чем отличаются политии от аристократии; ясно, что полития и аристократия не далеки одна от другой.
Итак, полития и аристократия есть смешанные (то есть республиканские) формы, в которых элементы олигархии сочетаются с элементами демократии. При этом при политии в результате смешения богатых и неимущих возникает строй, в котором богатство, берущее свое начало от олигархии, сочетается со свободой, идущей от демократии. При аристократии же смешиваются все три начала - олигархическое богатство, демократическая свобода и чисто аристократическое начало - добродетель, причем это аристократическое начало добродетели приобретает особое значение, и именно оно служит, в конечном счете, главным критерием при распределении должностей.
Из этого становится, по крайней мере, ясно, почему Аристотель называет чистую демократию и чистую олигархию, описанные им ранее, вырожденными формами - хотя именно из них и возникает полития и аристократия. Чистая олигархия, во-первых, лишена добродетели, и в ней аристократическое начало остается неполным, так как не получает своего завершения. И хотя лучшие люди часто возникают из олигархии, - так как благородство происхождения, хорошее образование и хорошее воспитание скорее свойственны богатым, чем простым людям, - сами по себе ни богатство, ни образование, ни благородное происхождение добродетелью не являются. Без гражданской добродетели все это остается лишь особенностями богатых, а не преимуществом государственного строя. Кроме того, при олигархии не находит развития свобода, так как Аристотель полагает, что начало свободы нужно искать в народе и в демократии (и в этом он, кстати, сходится с Макиавелли, который также полагал, что охрану общественной свободы лучше всего поручить народу). Что же касается демократии, то она является вырожденной формой, так как в ней олигархическое начало и связанное с ней начало аристократическое не находят достойного выражения, а все подчинено охране одной свободы и власти неимущих в противовес власти богатых.