Александр Колдер, сферический скульптор в вакууме: polyarinov

polyarinov

Александр Колдер, сферический скульптор в вакууме

Aug 19, 2015 14:20

Мы приглашаем вас на выставку работ Александра Колдера, сказали они.
Мы бы хотели, чтобы вы написали что-нибудь о его творчестве, сказали они.
Я взял блокнот, ручку и отправился в Пушкинский музей.
В музее меня ждали свисающие с потолка на невидимой леске подвижные скульптуры, - так называемые «мобили», и стоящие на белых стендах статичные, похожие на причудливых животных «стабили».
Зрелище было впечатляющее, но...
Проблемы начались, когда я занялся сбором материала для статьи.
Я прочитаю его биографию, думал я, и расскажу о каком-нибудь интересном случае из его жизни. Это всегда работает. Ведь Колдер - практически ровесник двадцатого века (1898 - 1976), свидетель целой эпохи, эпохи войн и диктаторов, дикости и прогресса, наверняка в его жизни есть эпизод, заслуживающий внимания, определивший его эстетические принципы, изменивший его - борьба с режимом, бегство от тирана, война, что-нибудь в этом роде.
Я взялся за книгу о нем, и чем ближе я был к концу, тем отчетливей понимал: здесь пусто. Колдер прожил (относительно) спокойную жизнь, - он не сидел в тюрьме за свои убеждения, не рисковал жизнью/репутацией ради товарищей, не дрался на дуэлях, не отрезал себе ухо в приступе подступающего безумия, не выгуливал своего ручного муравьеда на улицах Парижа, Сомерсет Моэм не написал о нем роман, в него не стреляла Валери Соланас, его скульптуры никто никогда не пытался украсть, разрушить или запретить, и сам он никогда ничего не крал и никого не калечил.
Нет, разумеется, в его жизни были интересные, неожиданные страницы (он был женат на дочери Генри Джеймса; и уже будучи знаменитым на весь мир скульптором пытался (безуспешно, впрочем) вступить в морфлот, чтобы бороться с фашизмом), но все они - ни в целом, ни по отдельности - не очень-то тянули на полноценный сюжет для хроники или байки.
От современников Колдера отличала одна важная деталь: он был приятным и добродушным человеком. Он был нормален. А это, согласитесь, тоже своего рода достижение для художника, жившего в двадцатом веке, в одно время и в одном городе с Дали, Пикассо и Дюшаном.

В английском языке есть термин «writers’ writer» - это, скажем так, образцовый писатель, ("сферический писатель в вакууме", - подсказывают мне), у него нет шумной биографии, или, точнее, вся его биография - в текстах; он не выпячивает себя, он верит, что искусство важнее автора. Таков и Колдер. Он - sculptors’ sculptor если хотите, его работы полностью заслоняют собою фигуру автора; или же автор сам намеренно прячется за ними. Возможно поэтому он так и не стал частью поп-культуры, в отличие от упомянутых выше, более шумных и одиозных современников. И это странно, его работы очень ярки, в них много динамики и энергии. Его гигантские стабили стоят во многих городах Европы и Америки на площадях, и вы фотографируетесь на их фоне, даже не спрашивая, кто, как и для чего их тут поставил.
Для встречи с его кинетическими скульптурами, впрочем, нужна подготовка. Случайный зритель, попав на его выставку, скорее всего решит, что оказался в магазине странных флюгеров и катастрофически неудобной мебели.

Один из стабилей Колдера, называется "Фламинго". Фото: Bettmann / Corbis / East News

Искусство (визуальное) началось с попытки остановить мгновение, зафиксировать его, запомнить, описать.
Затем - двадцатый век, технический прогресс, первые фотокамеры - и схваченное мгновение очень быстро утратило свою ценность, превратилось в сувенир (об этом лучше всех написала Сьюзан Зонтаг в работе «О фотографии»). Дальше - движение, картинка поехала, рванула за пределы одного момента, - так появилось кино.
Точно такой же переход (от статики к динамике) в ХХ веке пережила скульптура.
Мы даже знаем, когда это произошло. В октябре 1930 года в Париже молодой американский скульптор Александр Колдер заглянул в студию к голландскому художнику Питу Мондриану и был очень впечатлен тем, как ловко Мондриан превратил свое рабочее пространство в одну большую инсталляцию. Колдер вспоминал:
«Свет падал и слева и справа, а на стене между двумя окнами висели экспериментальные полотна Мондриана - цветные прямоугольники из картона. Даже фонограф „Виктрола“ был выкрашен в красный цвет.
Я сказал Мондриану, что, возможно, было бы клево, если бы все эти прямоугольники еще и двигались. На что он очень серьезно ответил: „В этом нет необходимости, мои картины и так очень быстрые“.».
Этот визит, признавался Колдер, был для него как удар током, удар, с которого все началось.
Он и до этого экспериментировал с формой - он с детства любил цирк, он создавал из проволоки подвижные фигуры силачей, гимнасток и цирковых животных.

Но именно визит к Мондриану подал ему идею, что подвижные фигуры, элементы, скрепленные шарнирами и гибкой проволокой, могут стать частью скульптурной композиции. И даже больше - скульптура будет менять свою форму при каждом дуновении ветра. Взаимодействие с пространством, с воздухом и светом.
Он изменил саму идею скульптуры - то, что раньше считалось монументальным и застывшим, обрело легкость и энергию. Гранит и бронза уступили место листовой стали и проволоке.
Сам Колдер любил иронизировать на тему схожести своих работ с воздушными змеями и детскими игрушками: «Я получаю огромное количество писем от своих поклонников. Каждому из них не больше шести лет».
***
А ведь все могло быть иначе.
Возможно, если бы Колдер любил гулять по улицам Парижа со своим личным муравьедом или бросался бы в прохожих морскими ежами из окна своего дома или додумался бы поместить мертвую акулу в аквариум с формальдегидом, если бы он сошел с ума, застрелился бы из арбалета или, наоборот, был бы застрелен чокнутым читателем Сэлинджера или отрезал себе или (не дай бог) кому-нибудь другому ухо (или что-нибудь еще) канцелярским ножом, - возможно, сейчас он был бы у всех на устах, рок-группы помещали бы его портрет на обложки своих мультиплатиновых альбомов, молодые впечатлительные барышни делали бы себе татуировки с изображениями его мобилей, а в ИКЕЕ, возможно, появилась бы серия люстр и настольных ламп, стилизованных под работы Колдера (и назывались бы они как-нибудь Calder Gnvoerk или типа того).
Но Колдер не был ни сумасшедшим, ни клоуном, ни мастером эпатажа.
Он был образцовым скульптором. The sculptors' sculptor. И этого достаточно.
***
Ниже - некоторые работы Колдера:

отсебятина