СССР, ИТАЛИЯ И ГЕРМАНО-СОВЕТСКИЙ ПАКТ 23 августа 1939 г.
.
.
.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ, ИТАЛИЯ И НАЦИСТСКО-СОВЕТСКИЙ Пакт 23 августа 1939 года
Дж. Кальвитт Кларк III
Университет Джексонвилла
Конференции историков Флориды
Клируотер, Флорида
26-28 января 1989 г.(отредактировано и дополнено)
.
.
Иоахим фон Риббентроп и Галеаццо Чиано
.
.
21 августа 1939 г. министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп уведомил Галеаццо Чиано, министра иностранных дел Италии и зятя Бенито Муссолини, о своем предстоящем отъезде в Москву для подписания политического соглашения с Советским Союзом. Чиано, дневник: “Он говорил так, как будто это был факт! Мне оставалось только пожелать ему хорошего полета."
Утром 22 августа 1939 г. высокопоставленный фашистский дипломат Дино Альфиери, будущий итальянский посол в Германии в 1940-43 гг., отправился к Муссолини, чтобы представить ему ежедневный отчет. Он нашел дуче задумчивым, ожидающим, что другие страны узнают о предстоящем пакте. Муссолини сказал: "Несмотря на мой твердый и убежденный антибольшевизм, я был первым, кто признал СССР [в 1924 году]. Однако до подписания пакта еще далеко. Очевидно, что мир развивается, большевизм 1917 года сильно отличается от современного коммунизма. Любая нация, сохраняя свои идеологические принципы и позиции, может установить удобные отношения и заключить экономические соглашения. Посмотрим. Держите меня в курсе реакций."
Итальянцы не запросили у немцев никаких дополнительных разъяснений.
В течение многих лет, лишь с небольшой передышкой во время гражданской войны в Испании, Муссолини призывал Гитлера урегулировать свои разногласия с большевистским режимом. Итало-германское понимание уместности и границ соглашения с СССР сопровождало рождение Стального пакта от 22 мая 1939 года, целью которого было, в том числе, блокировать успешное завершение англо-советских переговоров. Фашистскому правительству Италии были известны почти все основные элементы переговоров между Москвой и Берлином, и оно поощряло их. Именно Рим передал Советам первые конкретные предложения Оси о политическом согласии, и развил возможность параллельного итало-советского понимания.
МИД Германии, тем не менее, не был откровенен с итальянским послом. Фактически, летом 1939 года внешнее согласие между Римом и Берлином скрывало итальянскую обиду и фундаментальное отсутствие взаимного доверия. Представляя единый фронт с Италией внешнему миру, Германия мало интересовалась полным посвящением Рима в своих намерения. Нацистское правительство, например, не сообщило Италии о том, что советник посольства СССР провел 5, 9 и 17 мая встречи в Берлине. Эти встречи заинтересовали бы Рим и поддержали его веру в возможность улучшения советско-германских отношений, поскольку советский дипломат неоднократно ссылался на Италию. Он подчеркнул, что “дуче, даже после создания Оси, дал понять, что нет никаких препятствий для нормального развития политических и экономических отношений между Италией и Советским Союзом”. В отсутствии этой информации, Бернардо Аттолико, посол Италии в Берлине (1935-40) и бывший посол в Москве (1930-35), сомневался в возможности успешного завершения переговоров немцев в Москве, а Муссолини и Чиано разделяли его скептицизм. Эти сомнения побудили Рим поверить в то, что англо-советское соглашение вполне вероятно, хотя посол Италии в СССР Августо Россо, бывший посол в США, женатый на американке, отвергал эту возможность. (Россо усердно работал над улучшением отношений Италии с СССР.)
Информация, получаемая Россо от германского посла в Москве, позволила Риму заранее узнать о немецких контактах в советской столице и измерить степень откровенности Германии в отношении Италии. Именно Россо, а не Аттолико, дал Риму более точную оценку шансов того, что Советы смогут договориться с Великобританией или Германией. Однако дуче и его зять, из личной неприязни к Россо, игнорировали сообщения этого опытного дипломата. Отражая эту своеобразную слепоту, Чиано даже не упоминал СССР в своем дневнике до середины августа 1939 года. Поскольку информация о советско-нацистских переговорах в основном исходила от опального Россо, Муссолини и Чиано недооценивали развивающиеся нацистско-советские отношения. Фактически, Чиано направлял всю корреспонденцию из Москвы на рабочие столы чиновников вместе со всеми другими отправлениями, представляющими обычный интерес. Он думал, что советский вопрос не был ни секретным, ни важным. Это объясняет итальянское удивление 21 августа в связи с неизбежным заключением нацистско-советского пакта. Это безразличие к московскому посольству мешало Риму выработать политику в отношении Германии, СССР и развивающейся войны.
Посольство Италии в Берлине также не особенно помогло подготовить Рим к пакту с коммунистической Россией. Советник посольства Массимо Магистрати, доверенное лицо как Германа Геринга, так и Чиано, отразил эту путаницу. К его удивлению, в последний момент перед отъездом в Москву Риббентроп отменил запланированный визит к Чиано, который собирался высказать некоторые замечания немцам по поводу их планов. Магистрати жаловался, что Берлин обманул его, маскируя свои политические переговоры с Москвой за экономический фасад.
Чиано, дневник 24 августа 1939 г.: "Вчера вечером новый акт открыт. Я приостановил все решения. Долгий телефонный разговор с дуче. Немцы нанесли мастерский удар. Европейская ситуация расстроена. Тем не менее мы не должны принимать поспешных решений. Мы должны подождать и, если возможно, быть готовыми самим что-то получить в Хорватии или Далмации."
Хотя нацистско-советское соглашение, официально подписанное 23 августа, делало глупостью Антикоминтерновский пакт 1936 года, 25 августа 1939 г. дуче написал Гитлеру, восхваляя новый пакт: "Я полностью одобряю его. Его Превосходительство Геринг скажет вам, что в нашем выступлении в апреле прошлого года я подтвердил, что, чтобы избежать окружения со стороны демократий, было необходимо сближение Германии и СССР".
Муссолини и Чиано были убеждены, что Германия не сможет локализовать свою грядущую войну с Польшей. Они знали, что расширенная война будет угрожать их плохо подготовленной военной машине, поэтому их спокойное поведение было странным.
Немцы сообщили Риму, что их договор с Советами включает несколько секретных протоколов. Как ни странно, итальянцы никогда не просили, а тем более требовали, чтобы немцы полностью раскрыли содержание этих статей.
.
.
Отношения между Советским Союзом и Италией со времени официального дипломатического признания в 1924 году были предметными, активными, разнообразными и в целом отражали довоенные традиции. По большей части как коммунистическая, так и фашистская идеократия считали, что революционная воинственность другого довольно мягка. Таким образом, идеология не играла существенной роли в итало-советских отношениях, за исключением тех случаев, когда, по другим причинам, они уже были напряженными - и это было достаточно редко до 1936 года.
Практическая политика приобрела новую актуальность с приходом к власти в Германии в январе 1933 года Адольфа Гитлера - события, которое перевернуло все предыдущие европейские дипломатические конструкции. Теперь Москва и Рим искали способы сдерживания возрождающейся Германии. Обоим пришлось отказаться от части своего анти-версальского ревизионизма и начать поддерживать статус-кво в той мере, в которой это могло бы блокировать немецкую экспансию в вредных для них направлениях. По экономическим, политическим, идеологическим и военным вопросам каждый обратился за поддержкой к другому, особенно в Юго-Восточной Европе, где их корыстное сотрудничество и конкуренция встретились.
После прихода к власти Гитлера и в Риме, и в Москве реакция на фюрера на ранних этапах была удивительно схожа. Оба недооценили его, и оба надеялись продолжить свое сотрудничество с Германией, направленное против Франции и ее союзников. Но оба также подозревали потенциал гитлеровского режима и искали гарантий. Поэтому 6 мая 1933 года Рим и Москва подписали коммерческое соглашение, а 2 сентября - Пакт о дружбе, нейтралитете и ненападении. Обмен военными наблюдателями и комиссиями плюс итальянская техническая помощь и строительство советских военных кораблей и дирижаблей отметили эту многообещающую дружбу. Советская пресса подчеркивала, что военно-морской визит советских кораблей, крейсера “Красный Кавказ” и эсминцев “Петровский” и “Шаумян”, в Неаполь в октябре 1933 года продемонстрировал прочную дружбу, существующую между итальянскими и советскими военными и гражданскими властями. В 1934-35 годах Москва и Рим обменивались наблюдателями на свои военные маневры. Военные контакты были важны не только как публичный символ дипломатического сближения, но и потому, что они подразумевали возможность военной координации для поддержки политических договоренностей.
В надежде заключить контракты на поставку в СССР военных товаров итальянцы допустили советскую миссию в различные военные и промышленные учреждения. По политическим причинам Кремль не хотел, чтобы его корабли были полностью построены на иностранных верфях, и поэтому Советы обычно предпочитали заказывать основные детали в Италии и собирать их в СССР при технической поддержке Италии. Хотя с точки зрения мировых показателей итало-советская торговля не была особенно важной, в определенных областях, таких как нефтяное и военно-морское строительство, она оказалась значительной.
Италия, со своей стороны, нуждалась в военных контрактах для оплаты импорта советской нефти и древесины, а в попытке уравновесить торговый дефицит с СССР у Рима было мало другого, чего хотела приобрести Москва. Политически Италия нуждалась в поддержке против нацистских посягательств на Австрию. Кроме того, Рим нуждался в Париже, и желание Франции получить советскую поддержку заставило Рим сублимировать свое соперничество с СССР в славянской Юго-Восточной Европе.
Советы, в свою очередь, имели взаимный интерес к Италии. Несмотря на отсутствие советских документов, раскрывающих самые глубокие мысли кремлевских лидеров, разумно предположить, что Москва ценила свои итальянские контакты, особенно за то давление, которое они оказывают на Берлин. Самое главное, что они оттачивали острую оппозицию Рима нацистским планам в отношении Австрии, косвенно открывая возможность советской поддержки - даже военной поддержки - для защиты Италией этой страны. Во-вторых, такое сотрудничество напомнило немецким военным и промышленным учреждениям о ценности их утраченного сотрудничества эпохи Рапалло с СССР. Сближаясь c Италией, Москва также показала Берлину, что идеология не должна мешать дружеским отношениям. Муссолини часто критиковал Берлин за то, что он привел к разрыву советско-германских отношений, и много раз пытался донести эту мысль до Гитлера. И, наконец, Москва, по-видимому, полагала, что ее сотрудничество с Римом в сочетании с франко-советскими политическими, экономическими и военными обменами будет полезным для налаживания итало-французского сотрудничества. Сотрудничество между тремя столицами - Францией, Италией и СССР - поставило бы Германию в тиски, чтобы подтолкнуть Гитлера к сдержанности или, что еще лучше, заставить его вернуться к сотрудничеству времен Рапалло.
Для Москвы коллективная безопасность в Европе заключалась в том, чтобы окружить Германию единой сетью, в которую вошли бы Франция, Италия и их соответствующие союзники в Восточной Европе - Чехословакия, Румыния и Югославия, с одной стороны (Франция), и Австрия и Венгрия, с другой (Италия). Советы пытались, и итальянцы, ненадолго, желали заключить Германию “в смирительную рубашку мира” через сложную и взаимосвязанную систему альянса, связывающую Рим, Москву, Париж и столицы Малой Антанты. Во многих отношениях Рим был ключом, потому что только через итальянцев, если это вообще удастся, побежденные и антиверсальские Будапешт и Вена могли сотрудничать с удовлетворенными Белградом, Бухарестом и Прагой. Помощь Италии была самой важной в привлечении Софии к сотрудничеству с Анкарой, Афинами, Белградом и Бухарестом. Кроме того, Италия была единственной державой, которая была готова и географически способна остановить нацистскую агрессию в Австрии.
В середине 1934 года советский посол Штейн заверил Рим, что СССР хочет, чтобы Париж и Рим решили свои проблемы в рамках сближения Советского Союза с Францией и Малой Антантой. Если бы Москва могла объединить Италию и Францию, страны Малой Антанты должны были бы сотрудничать с Австрией и Венгрией. Эта группировка окружит Германию и остановит нацистов в их агрессивных действиях, предотвращая аншлюс Австрии. Франция и Италия работали над достижением этих целей в Римских соглашениях от января 1935 года, и к ним присоединилась Великобритания в Стрезских соглашениях от апреля. С итало-советскими соглашениями 1933 года, вступлением Советского Союза в Лигу наций в 1934 году и франко-советским и чешско-советским пактами в мае 1935 года Римские и Стрезские соглашения сформировали ряд кирпичей в стене, возводимой против немецкой экспансии. Однако в обмен на участие в коллективной безопасности Муссолини потребовал и получил уступки в Африке.
Другими словами, для Кремля Рим играл важную роль в создании коалиции коллективной безопасности, призванной удержать Германию на своем месте. До 1936 года или около того Италия была единственной державой, обладающей как волей, так и средствами, чтобы остановить германский экспансионизм путем прямого политического и военного вмешательства в Австрию против аншлюса. Фактически, Италия помешала поглощению Австрии Германией летом 1934 года, к большому облегчению Москвы. И только через Рим его подопечные, Австрия и Венгрия, могли быть привлечены к сотрудничеству с французскими союзниками в Восточной и Юго-Восточной Европе - Польше, Чехословакии, Румынии и Югославии. Однако рыхлая структура общих интересов, объединяющая Рим и Москву, рухнула в 1935 и 1936 годах после напряженности итало-эфиопской войны, когда Рим вышел из антигерманского сотрудничества.
Хотя спуск Италии по скользкому пути в удушающий немецкий союз мог показаться неизбежным, но в середине и конце 30-х годов дело было не столь ясным. Несмотря на постоянные опасения худшего, вплоть до 22 июня 1941 года, когда Италия последовала за Германией в войну против Советской России, Москва последовательно пыталась оттолкнуть Рим от его германского союза. Например, после итало-эфиопской войны Кремль в мае 1936 года обратился к Риму с предложением трехстороннего итало-франко-советского соглашения в обмен на снятие советских санкций. В течение июля ходили слухи, что Муссолини всерьез изучал эту возможность. В конце концов, однако, Италия прервала торговые переговоры с Советским Союзом, хотя Чиано ссылался на экономические, а не политические причины этого решения.
Усилия Кремля по примирению с Италией потерпели крушение из-за гражданской войны в Испании, начавшейся в июле 1936 года, когда Италия и Германия поддерживали Франсиско Франко, а СССР снабжал республиканцев. В течение следующих трех лет отношения между двумя государствами переросли в жестокие публичные нападки друг на друга и скрытые итальянские подводные и воздушные атаки на советские торговые суда, курсирующие по Средиземному морю. В 1937 и 1938 годах коммерческие отношения между двумя странами резко упали. Итальянский экспорт в СССР упал с 9 миллионов лир в 1937 году до 1 миллиона лир в 1938 году, а импорт из СССР в Италию - с 105 миллионов лир в 1937 году до 7 миллионов лир в 1938 году.
После того как франкисты одержали победу в Испании, в начале 1939 года Советы использовали Италию, чтобы еще раз доказать Гитлеру, что различные идеологии не должны препятствовать сотрудничеству между двумя правительствами. Во-первых, для очистки обломков, оставшихся от гражданской войны в Испании, была проведена серия обменов заключенными - советских граждан Франко обменивал на итальянцев, арестованных в СССР. Затем итальянцы выступили посредниками в усилиях Франко по обеспечению возвращения 3000 испанских детей, отправленных в СССР в начале войны. Испанские власти также попросили итальянское посольство в Москве обменять девять испанских торговых судов, задержанных в СССР, на шесть советских кораблей, удерживаемых франкистами.
Самое главное, двум странам удалось восстановить торговые отношения. Этот процесс начался 23 января 1939 года, когда заместитель министра иностранных дел СССР В.П. Потемкин, бывший советский посол в Италии в 1932-34 годах, обратил внимание итальянского посла Россо на недавнее заявление министра иностранных дел Италии Чиано, выражающее “надежду на улучшение отношений между двумя странами, по крайней мере, в экономическом плане”. Потемкин также предположил возможность того, что его правительство вступит в коммерческие переговоры с Германией - возможность, которую подтвердило посольство Германии в Москве. Россо, а также представители МИДа в Риме признали возможности советско-германского политического и военного сотрудничества, вытекающие из таких переговоров. Связав понятие экономического сотрудничества как с Италией, так и с Германией, советские лидеры, возможно, запустили пробный шар в Германию, или, возможно, они пытались расколоть Ось, поддерживая Италию.
В любом случае, 7 февраля 1939 года Рим и Москва заключили серию экономических протоколов об обмене средствами, взаимно изъятыми годом ранее, и детализировали методы коммерческих обменов. Также, итальянцы передали Советам крейсер, ранее заказанный у “Ансальдо” в Генуи. Это коммерческое сближение послало сильный политический сигнал, и даже спустя год Молотов заметил, что это торговое соглашение символизирует возможность достижения полного политического взаимопонимания с Италией.
После вторжения Германии в Чехословакию в марте 1939 года Москва усердно работала, чтобы убедить Рим в том, что у них есть общие интересы, направленные против Германии. Например, Россо резюмировал для Рима разговор, в котором Потемкин заметил: “Я убежден, что вскоре ваш великий лидер [Муссолини] признает, что между Италией и СССР существует много взаимных политических интересов. Я не думаю, что различие режимов должно препятствовать повторению такого сотрудничества, которое я сам имел счастье начать, когда имел честь представлять свое правительство в Риме [в 1933 году].”
6 апреля 1939 года посол Россо сообщил Риму о своей беседе с Потемкиным, и снова высказал свои взгляды на советскую внешнюю политику. Он решительно утверждал, что трехстороннее англо-советско-французское соглашение было невозможно: “У меня сложилось впечатление, что в глубине души эти господа [из советского МИД] продолжают верить, что Англия постоянно работает над тем, чтобы направить немецкий поток на восток”. Россо утверждал, что Советы воспользуются напряженной международной обстановкой вокруг Польши, чтобы заставить Великобританию и Францию открыто защищать коллективную безопасность. Он подчеркивал, что Советы хотели использовать любой конфликт для продвижения пролетарской революции и что Кремль будет маневрировать, чтобы сохранить свою свободу действий. Он сомневался, что Москва хотела бы взять на себя четкие обязательства перед двумя западными демократиями.
Потемкин говорил об общих итало-советских интересах как в политической, так и в экономической областях. На этот раз Потемкин не упомянул о создании барьера против немецкого экспансионизма, а лишь о принятии совместных уравновешивающих действий, в частности в юго-восточной Европе. Россо думал, что Потемкин говорил искренне. В конце концов, в интересах Советов было иметь дружественную Италию, которая не будет препятствовать передвижению советских торговых и военных кораблей. “Еще более очевидно, что Москва хотела бы, чтобы дружественная Италия склонилась к сотрудничеству с СССР в торможении проникновения Германии на Балканы». Несмотря на советские нападки в прессе, которые, как подчеркнул Россо, были не более жесткими, чем аналогичные нападки в Италии на СССР, Советы избегали полного разрыва и оставляли дверь открытой для тактического улучшения отношений. Россо полагал что “основной и конечной целью Кремля, определяющей общие директивы Политбюро, остается пролетарская революция, которая уничтожит “капиталистическое окружение”, часто упоминаемое Сталиным. Из этих основ вытекает мое мнение о том, что советские лидеры желают и косвенно поощряют мировую войну, которая заставит противоборствующие элементы в капиталистическом мире столкнуться и уничтожить себя. СССР будет прилагать все усилия, чтобы оставаться вне конфликта, пока не наступит момент, который позволит ему содействовать созданию как можно большего числа коммунистических государств. Я придерживаюсь этого мнения, потому что, если бы я оказался в шкуре члена Политбюро, я бы не стал рассуждать иначе."
В течение весны и лета 1939 года разочарованная советская пресса внимательно следила за упадком Италии от энергичной, полностью независимой, обладающей военной, дипломатической и экономической мощью державы, которая может противостоять Германии, до страны, которая все более привязана к прихотям Гитлера. Кажущиеся непоследовательными публичные советские заявления и действия в отношении Италии легко объяснимы - они всегда представляли отчаянные надежды Москвы на лучшее и глубокие опасения наихудшего. Из-за этих опасений 11 мая “Известия” повторили свое мнение о том, что, хотя итало-германское сотрудничество было прочным, два фашистских государства просто проводили параллельную политику, которую часто, но не обязательно, приходилось объединять. Хотя некоторые, как продолжали "Известия", надеялись отделить Италию от Германии и тем самым изолировать Берлин, их союз разрушил такие надежды и ухудшил международную ситуацию. В статье также подчеркивается, что Антикоминтерновский пакт был лишь маской, скрывающей блок, направленный против Британии и Франции. Эта ситуация заставила демократические государства вести переговоры с СССР.
В целом, итальянские документы ясно показывают, что Кремль проводил последовательную политику в отношении Италии. Опасаясь нацистских амбиций, Кремль хотел, в то же время, по возможности, сотрудничать с Гитлером. Фашистская Италия должна была сыграть двойную роль по отношению к Германии. Кремль пытался использовать Муссолини в качестве средства для сближения с Гитлером и, одновременно, делал все возможное, чтобы использовать любые трения между Италией и Германией, чтобы препятствовать продвижению нацистов в Юго-Восточную Европу. Москва считала, что Италия может присоединиться к коллективным мерам безопасности, потому что Италия может потерять от нацистской Германии не меньше чем Советская Россия. Без Италии изолированная нацистская Германия могла бы обратиться только к СССР за поддержкой в Европе. Если бы Германия, несмотря ни на что, решила продолжить свою антисоветскую политику, без союзников она представляла бы меньшую угрозу для первого в мире социалистического государства. Муссолини достаточно хорошо представлял интересы Италии в первой половине 1930-х годов и порой казался готовым откликнуться на предложения Кремля, направленные на их общие интересы. Соблазненный, однако, своим тщеславием и загипнотизированный успехами Гитлера, он, в конечном счете, присоединился к фюреру в роковой атаке на Советскую Россию 22 июня 1941 года.
.
.
Последний шанс избежать начала Второй мировой войны
https://pluto9999.livejournal.com/167512.html
https://pluto9999.livejournal.com/168565.html
https://pluto9999.livejournal.com/168721.html
.
Так ли был ужасен "пакт Молотова-Риббентропа"?
https://pluto9999.livejournal.com/166835.html
.
Солонин: Как Чемберлен Гитлера напугал
https://pluto9999.livejournal.com/169127.html
.
.
Предпосылки предвоенного советско-итальянского сотрудничества
https://pluto9999.livejournal.com/169224.html
.
ИТАЛО-СОВЕТСКОЕ ВОЕННОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В 30-X ГОДАХ XX ВЕКА
https://istorya.pro/italo-sovetskoe-voennoe-sotrudnichestvo-v-30-X-godah-XX-veka-t.html
.
Пилот Муссолини, Советские летчики на приеме у Муссолини
https://pluto9999.livejournal.com/170864.html
.
Итало-эфиопская война: Поставки германского оружия Эфиопии
https://pluto9999.livejournal.com/170150.html
.
Африканский Сион 1936-1943
https://pluto9999.livejournal.com/164729.html
https://pluto9999.livejournal.com/164907.html
https://pluto9999.livejournal.com/165289.html
https://pluto9999.livejournal.com/165514.html
https://pluto9999.livejournal.com/165715.html.
.
.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ, ИТАЛИЯ И НАЦИСТСКО-СОВЕТСКИЙ Пакт 23 августа 1939 года
Дж. Кальвитт Кларк III
Университет Джексонвилла
Конференции историков Флориды
Клируотер, Флорида
26-28 января 1989 г.(отредактировано и дополнено)
.
.
Иоахим фон Риббентроп и Галеаццо Чиано
.
.
21 августа 1939 г. министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп уведомил Галеаццо Чиано, министра иностранных дел Италии и зятя Бенито Муссолини, о своем предстоящем отъезде в Москву для подписания политического соглашения с Советским Союзом. Чиано, дневник: “Он говорил так, как будто это был факт! Мне оставалось только пожелать ему хорошего полета."
Утром 22 августа 1939 г. высокопоставленный фашистский дипломат Дино Альфиери, будущий итальянский посол в Германии в 1940-43 гг., отправился к Муссолини, чтобы представить ему ежедневный отчет. Он нашел дуче задумчивым, ожидающим, что другие страны узнают о предстоящем пакте. Муссолини сказал: "Несмотря на мой твердый и убежденный антибольшевизм, я был первым, кто признал СССР [в 1924 году]. Однако до подписания пакта еще далеко. Очевидно, что мир развивается, большевизм 1917 года сильно отличается от современного коммунизма. Любая нация, сохраняя свои идеологические принципы и позиции, может установить удобные отношения и заключить экономические соглашения. Посмотрим. Держите меня в курсе реакций."
Итальянцы не запросили у немцев никаких дополнительных разъяснений.
В течение многих лет, лишь с небольшой передышкой во время гражданской войны в Испании, Муссолини призывал Гитлера урегулировать свои разногласия с большевистским режимом. Итало-германское понимание уместности и границ соглашения с СССР сопровождало рождение Стального пакта от 22 мая 1939 года, целью которого было, в том числе, блокировать успешное завершение англо-советских переговоров. Фашистскому правительству Италии были известны почти все основные элементы переговоров между Москвой и Берлином, и оно поощряло их. Именно Рим передал Советам первые конкретные предложения Оси о политическом согласии, и развил возможность параллельного итало-советского понимания.
МИД Германии, тем не менее, не был откровенен с итальянским послом. Фактически, летом 1939 года внешнее согласие между Римом и Берлином скрывало итальянскую обиду и фундаментальное отсутствие взаимного доверия. Представляя единый фронт с Италией внешнему миру, Германия мало интересовалась полным посвящением Рима в своих намерения. Нацистское правительство, например, не сообщило Италии о том, что советник посольства СССР провел 5, 9 и 17 мая встречи в Берлине. Эти встречи заинтересовали бы Рим и поддержали его веру в возможность улучшения советско-германских отношений, поскольку советский дипломат неоднократно ссылался на Италию. Он подчеркнул, что “дуче, даже после создания Оси, дал понять, что нет никаких препятствий для нормального развития политических и экономических отношений между Италией и Советским Союзом”. В отсутствии этой информации, Бернардо Аттолико, посол Италии в Берлине (1935-40) и бывший посол в Москве (1930-35), сомневался в возможности успешного завершения переговоров немцев в Москве, а Муссолини и Чиано разделяли его скептицизм. Эти сомнения побудили Рим поверить в то, что англо-советское соглашение вполне вероятно, хотя посол Италии в СССР Августо Россо, бывший посол в США, женатый на американке, отвергал эту возможность. (Россо усердно работал над улучшением отношений Италии с СССР.)
Информация, получаемая Россо от германского посла в Москве, позволила Риму заранее узнать о немецких контактах в советской столице и измерить степень откровенности Германии в отношении Италии. Именно Россо, а не Аттолико, дал Риму более точную оценку шансов того, что Советы смогут договориться с Великобританией или Германией. Однако дуче и его зять, из личной неприязни к Россо, игнорировали сообщения этого опытного дипломата. Отражая эту своеобразную слепоту, Чиано даже не упоминал СССР в своем дневнике до середины августа 1939 года. Поскольку информация о советско-нацистских переговорах в основном исходила от опального Россо, Муссолини и Чиано недооценивали развивающиеся нацистско-советские отношения. Фактически, Чиано направлял всю корреспонденцию из Москвы на рабочие столы чиновников вместе со всеми другими отправлениями, представляющими обычный интерес. Он думал, что советский вопрос не был ни секретным, ни важным. Это объясняет итальянское удивление 21 августа в связи с неизбежным заключением нацистско-советского пакта. Это безразличие к московскому посольству мешало Риму выработать политику в отношении Германии, СССР и развивающейся войны.
Посольство Италии в Берлине также не особенно помогло подготовить Рим к пакту с коммунистической Россией. Советник посольства Массимо Магистрати, доверенное лицо как Германа Геринга, так и Чиано, отразил эту путаницу. К его удивлению, в последний момент перед отъездом в Москву Риббентроп отменил запланированный визит к Чиано, который собирался высказать некоторые замечания немцам по поводу их планов. Магистрати жаловался, что Берлин обманул его, маскируя свои политические переговоры с Москвой за экономический фасад.
Чиано, дневник 24 августа 1939 г.: "Вчера вечером новый акт открыт. Я приостановил все решения. Долгий телефонный разговор с дуче. Немцы нанесли мастерский удар. Европейская ситуация расстроена. Тем не менее мы не должны принимать поспешных решений. Мы должны подождать и, если возможно, быть готовыми самим что-то получить в Хорватии или Далмации."
Хотя нацистско-советское соглашение, официально подписанное 23 августа, делало глупостью Антикоминтерновский пакт 1936 года, 25 августа 1939 г. дуче написал Гитлеру, восхваляя новый пакт: "Я полностью одобряю его. Его Превосходительство Геринг скажет вам, что в нашем выступлении в апреле прошлого года я подтвердил, что, чтобы избежать окружения со стороны демократий, было необходимо сближение Германии и СССР".
Муссолини и Чиано были убеждены, что Германия не сможет локализовать свою грядущую войну с Польшей. Они знали, что расширенная война будет угрожать их плохо подготовленной военной машине, поэтому их спокойное поведение было странным.
Немцы сообщили Риму, что их договор с Советами включает несколько секретных протоколов. Как ни странно, итальянцы никогда не просили, а тем более требовали, чтобы немцы полностью раскрыли содержание этих статей.
.
.
Отношения между Советским Союзом и Италией со времени официального дипломатического признания в 1924 году были предметными, активными, разнообразными и в целом отражали довоенные традиции. По большей части как коммунистическая, так и фашистская идеократия считали, что революционная воинственность другого довольно мягка. Таким образом, идеология не играла существенной роли в итало-советских отношениях, за исключением тех случаев, когда, по другим причинам, они уже были напряженными - и это было достаточно редко до 1936 года.
Практическая политика приобрела новую актуальность с приходом к власти в Германии в январе 1933 года Адольфа Гитлера - события, которое перевернуло все предыдущие европейские дипломатические конструкции. Теперь Москва и Рим искали способы сдерживания возрождающейся Германии. Обоим пришлось отказаться от части своего анти-версальского ревизионизма и начать поддерживать статус-кво в той мере, в которой это могло бы блокировать немецкую экспансию в вредных для них направлениях. По экономическим, политическим, идеологическим и военным вопросам каждый обратился за поддержкой к другому, особенно в Юго-Восточной Европе, где их корыстное сотрудничество и конкуренция встретились.
После прихода к власти Гитлера и в Риме, и в Москве реакция на фюрера на ранних этапах была удивительно схожа. Оба недооценили его, и оба надеялись продолжить свое сотрудничество с Германией, направленное против Франции и ее союзников. Но оба также подозревали потенциал гитлеровского режима и искали гарантий. Поэтому 6 мая 1933 года Рим и Москва подписали коммерческое соглашение, а 2 сентября - Пакт о дружбе, нейтралитете и ненападении. Обмен военными наблюдателями и комиссиями плюс итальянская техническая помощь и строительство советских военных кораблей и дирижаблей отметили эту многообещающую дружбу. Советская пресса подчеркивала, что военно-морской визит советских кораблей, крейсера “Красный Кавказ” и эсминцев “Петровский” и “Шаумян”, в Неаполь в октябре 1933 года продемонстрировал прочную дружбу, существующую между итальянскими и советскими военными и гражданскими властями. В 1934-35 годах Москва и Рим обменивались наблюдателями на свои военные маневры. Военные контакты были важны не только как публичный символ дипломатического сближения, но и потому, что они подразумевали возможность военной координации для поддержки политических договоренностей.
В надежде заключить контракты на поставку в СССР военных товаров итальянцы допустили советскую миссию в различные военные и промышленные учреждения. По политическим причинам Кремль не хотел, чтобы его корабли были полностью построены на иностранных верфях, и поэтому Советы обычно предпочитали заказывать основные детали в Италии и собирать их в СССР при технической поддержке Италии. Хотя с точки зрения мировых показателей итало-советская торговля не была особенно важной, в определенных областях, таких как нефтяное и военно-морское строительство, она оказалась значительной.
Италия, со своей стороны, нуждалась в военных контрактах для оплаты импорта советской нефти и древесины, а в попытке уравновесить торговый дефицит с СССР у Рима было мало другого, чего хотела приобрести Москва. Политически Италия нуждалась в поддержке против нацистских посягательств на Австрию. Кроме того, Рим нуждался в Париже, и желание Франции получить советскую поддержку заставило Рим сублимировать свое соперничество с СССР в славянской Юго-Восточной Европе.
Советы, в свою очередь, имели взаимный интерес к Италии. Несмотря на отсутствие советских документов, раскрывающих самые глубокие мысли кремлевских лидеров, разумно предположить, что Москва ценила свои итальянские контакты, особенно за то давление, которое они оказывают на Берлин. Самое главное, что они оттачивали острую оппозицию Рима нацистским планам в отношении Австрии, косвенно открывая возможность советской поддержки - даже военной поддержки - для защиты Италией этой страны. Во-вторых, такое сотрудничество напомнило немецким военным и промышленным учреждениям о ценности их утраченного сотрудничества эпохи Рапалло с СССР. Сближаясь c Италией, Москва также показала Берлину, что идеология не должна мешать дружеским отношениям. Муссолини часто критиковал Берлин за то, что он привел к разрыву советско-германских отношений, и много раз пытался донести эту мысль до Гитлера. И, наконец, Москва, по-видимому, полагала, что ее сотрудничество с Римом в сочетании с франко-советскими политическими, экономическими и военными обменами будет полезным для налаживания итало-французского сотрудничества. Сотрудничество между тремя столицами - Францией, Италией и СССР - поставило бы Германию в тиски, чтобы подтолкнуть Гитлера к сдержанности или, что еще лучше, заставить его вернуться к сотрудничеству времен Рапалло.
Для Москвы коллективная безопасность в Европе заключалась в том, чтобы окружить Германию единой сетью, в которую вошли бы Франция, Италия и их соответствующие союзники в Восточной Европе - Чехословакия, Румыния и Югославия, с одной стороны (Франция), и Австрия и Венгрия, с другой (Италия). Советы пытались, и итальянцы, ненадолго, желали заключить Германию “в смирительную рубашку мира” через сложную и взаимосвязанную систему альянса, связывающую Рим, Москву, Париж и столицы Малой Антанты. Во многих отношениях Рим был ключом, потому что только через итальянцев, если это вообще удастся, побежденные и антиверсальские Будапешт и Вена могли сотрудничать с удовлетворенными Белградом, Бухарестом и Прагой. Помощь Италии была самой важной в привлечении Софии к сотрудничеству с Анкарой, Афинами, Белградом и Бухарестом. Кроме того, Италия была единственной державой, которая была готова и географически способна остановить нацистскую агрессию в Австрии.
В середине 1934 года советский посол Штейн заверил Рим, что СССР хочет, чтобы Париж и Рим решили свои проблемы в рамках сближения Советского Союза с Францией и Малой Антантой. Если бы Москва могла объединить Италию и Францию, страны Малой Антанты должны были бы сотрудничать с Австрией и Венгрией. Эта группировка окружит Германию и остановит нацистов в их агрессивных действиях, предотвращая аншлюс Австрии. Франция и Италия работали над достижением этих целей в Римских соглашениях от января 1935 года, и к ним присоединилась Великобритания в Стрезских соглашениях от апреля. С итало-советскими соглашениями 1933 года, вступлением Советского Союза в Лигу наций в 1934 году и франко-советским и чешско-советским пактами в мае 1935 года Римские и Стрезские соглашения сформировали ряд кирпичей в стене, возводимой против немецкой экспансии. Однако в обмен на участие в коллективной безопасности Муссолини потребовал и получил уступки в Африке.
Другими словами, для Кремля Рим играл важную роль в создании коалиции коллективной безопасности, призванной удержать Германию на своем месте. До 1936 года или около того Италия была единственной державой, обладающей как волей, так и средствами, чтобы остановить германский экспансионизм путем прямого политического и военного вмешательства в Австрию против аншлюса. Фактически, Италия помешала поглощению Австрии Германией летом 1934 года, к большому облегчению Москвы. И только через Рим его подопечные, Австрия и Венгрия, могли быть привлечены к сотрудничеству с французскими союзниками в Восточной и Юго-Восточной Европе - Польше, Чехословакии, Румынии и Югославии. Однако рыхлая структура общих интересов, объединяющая Рим и Москву, рухнула в 1935 и 1936 годах после напряженности итало-эфиопской войны, когда Рим вышел из антигерманского сотрудничества.
Хотя спуск Италии по скользкому пути в удушающий немецкий союз мог показаться неизбежным, но в середине и конце 30-х годов дело было не столь ясным. Несмотря на постоянные опасения худшего, вплоть до 22 июня 1941 года, когда Италия последовала за Германией в войну против Советской России, Москва последовательно пыталась оттолкнуть Рим от его германского союза. Например, после итало-эфиопской войны Кремль в мае 1936 года обратился к Риму с предложением трехстороннего итало-франко-советского соглашения в обмен на снятие советских санкций. В течение июля ходили слухи, что Муссолини всерьез изучал эту возможность. В конце концов, однако, Италия прервала торговые переговоры с Советским Союзом, хотя Чиано ссылался на экономические, а не политические причины этого решения.
Усилия Кремля по примирению с Италией потерпели крушение из-за гражданской войны в Испании, начавшейся в июле 1936 года, когда Италия и Германия поддерживали Франсиско Франко, а СССР снабжал республиканцев. В течение следующих трех лет отношения между двумя государствами переросли в жестокие публичные нападки друг на друга и скрытые итальянские подводные и воздушные атаки на советские торговые суда, курсирующие по Средиземному морю. В 1937 и 1938 годах коммерческие отношения между двумя странами резко упали. Итальянский экспорт в СССР упал с 9 миллионов лир в 1937 году до 1 миллиона лир в 1938 году, а импорт из СССР в Италию - с 105 миллионов лир в 1937 году до 7 миллионов лир в 1938 году.
После того как франкисты одержали победу в Испании, в начале 1939 года Советы использовали Италию, чтобы еще раз доказать Гитлеру, что различные идеологии не должны препятствовать сотрудничеству между двумя правительствами. Во-первых, для очистки обломков, оставшихся от гражданской войны в Испании, была проведена серия обменов заключенными - советских граждан Франко обменивал на итальянцев, арестованных в СССР. Затем итальянцы выступили посредниками в усилиях Франко по обеспечению возвращения 3000 испанских детей, отправленных в СССР в начале войны. Испанские власти также попросили итальянское посольство в Москве обменять девять испанских торговых судов, задержанных в СССР, на шесть советских кораблей, удерживаемых франкистами.
Самое главное, двум странам удалось восстановить торговые отношения. Этот процесс начался 23 января 1939 года, когда заместитель министра иностранных дел СССР В.П. Потемкин, бывший советский посол в Италии в 1932-34 годах, обратил внимание итальянского посла Россо на недавнее заявление министра иностранных дел Италии Чиано, выражающее “надежду на улучшение отношений между двумя странами, по крайней мере, в экономическом плане”. Потемкин также предположил возможность того, что его правительство вступит в коммерческие переговоры с Германией - возможность, которую подтвердило посольство Германии в Москве. Россо, а также представители МИДа в Риме признали возможности советско-германского политического и военного сотрудничества, вытекающие из таких переговоров. Связав понятие экономического сотрудничества как с Италией, так и с Германией, советские лидеры, возможно, запустили пробный шар в Германию, или, возможно, они пытались расколоть Ось, поддерживая Италию.
В любом случае, 7 февраля 1939 года Рим и Москва заключили серию экономических протоколов об обмене средствами, взаимно изъятыми годом ранее, и детализировали методы коммерческих обменов. Также, итальянцы передали Советам крейсер, ранее заказанный у “Ансальдо” в Генуи. Это коммерческое сближение послало сильный политический сигнал, и даже спустя год Молотов заметил, что это торговое соглашение символизирует возможность достижения полного политического взаимопонимания с Италией.
После вторжения Германии в Чехословакию в марте 1939 года Москва усердно работала, чтобы убедить Рим в том, что у них есть общие интересы, направленные против Германии. Например, Россо резюмировал для Рима разговор, в котором Потемкин заметил: “Я убежден, что вскоре ваш великий лидер [Муссолини] признает, что между Италией и СССР существует много взаимных политических интересов. Я не думаю, что различие режимов должно препятствовать повторению такого сотрудничества, которое я сам имел счастье начать, когда имел честь представлять свое правительство в Риме [в 1933 году].”
6 апреля 1939 года посол Россо сообщил Риму о своей беседе с Потемкиным, и снова высказал свои взгляды на советскую внешнюю политику. Он решительно утверждал, что трехстороннее англо-советско-французское соглашение было невозможно: “У меня сложилось впечатление, что в глубине души эти господа [из советского МИД] продолжают верить, что Англия постоянно работает над тем, чтобы направить немецкий поток на восток”. Россо утверждал, что Советы воспользуются напряженной международной обстановкой вокруг Польши, чтобы заставить Великобританию и Францию открыто защищать коллективную безопасность. Он подчеркивал, что Советы хотели использовать любой конфликт для продвижения пролетарской революции и что Кремль будет маневрировать, чтобы сохранить свою свободу действий. Он сомневался, что Москва хотела бы взять на себя четкие обязательства перед двумя западными демократиями.
Потемкин говорил об общих итало-советских интересах как в политической, так и в экономической областях. На этот раз Потемкин не упомянул о создании барьера против немецкого экспансионизма, а лишь о принятии совместных уравновешивающих действий, в частности в юго-восточной Европе. Россо думал, что Потемкин говорил искренне. В конце концов, в интересах Советов было иметь дружественную Италию, которая не будет препятствовать передвижению советских торговых и военных кораблей. “Еще более очевидно, что Москва хотела бы, чтобы дружественная Италия склонилась к сотрудничеству с СССР в торможении проникновения Германии на Балканы». Несмотря на советские нападки в прессе, которые, как подчеркнул Россо, были не более жесткими, чем аналогичные нападки в Италии на СССР, Советы избегали полного разрыва и оставляли дверь открытой для тактического улучшения отношений. Россо полагал что “основной и конечной целью Кремля, определяющей общие директивы Политбюро, остается пролетарская революция, которая уничтожит “капиталистическое окружение”, часто упоминаемое Сталиным. Из этих основ вытекает мое мнение о том, что советские лидеры желают и косвенно поощряют мировую войну, которая заставит противоборствующие элементы в капиталистическом мире столкнуться и уничтожить себя. СССР будет прилагать все усилия, чтобы оставаться вне конфликта, пока не наступит момент, который позволит ему содействовать созданию как можно большего числа коммунистических государств. Я придерживаюсь этого мнения, потому что, если бы я оказался в шкуре члена Политбюро, я бы не стал рассуждать иначе."
В течение весны и лета 1939 года разочарованная советская пресса внимательно следила за упадком Италии от энергичной, полностью независимой, обладающей военной, дипломатической и экономической мощью державы, которая может противостоять Германии, до страны, которая все более привязана к прихотям Гитлера. Кажущиеся непоследовательными публичные советские заявления и действия в отношении Италии легко объяснимы - они всегда представляли отчаянные надежды Москвы на лучшее и глубокие опасения наихудшего. Из-за этих опасений 11 мая “Известия” повторили свое мнение о том, что, хотя итало-германское сотрудничество было прочным, два фашистских государства просто проводили параллельную политику, которую часто, но не обязательно, приходилось объединять. Хотя некоторые, как продолжали "Известия", надеялись отделить Италию от Германии и тем самым изолировать Берлин, их союз разрушил такие надежды и ухудшил международную ситуацию. В статье также подчеркивается, что Антикоминтерновский пакт был лишь маской, скрывающей блок, направленный против Британии и Франции. Эта ситуация заставила демократические государства вести переговоры с СССР.
В целом, итальянские документы ясно показывают, что Кремль проводил последовательную политику в отношении Италии. Опасаясь нацистских амбиций, Кремль хотел, в то же время, по возможности, сотрудничать с Гитлером. Фашистская Италия должна была сыграть двойную роль по отношению к Германии. Кремль пытался использовать Муссолини в качестве средства для сближения с Гитлером и, одновременно, делал все возможное, чтобы использовать любые трения между Италией и Германией, чтобы препятствовать продвижению нацистов в Юго-Восточную Европу. Москва считала, что Италия может присоединиться к коллективным мерам безопасности, потому что Италия может потерять от нацистской Германии не меньше чем Советская Россия. Без Италии изолированная нацистская Германия могла бы обратиться только к СССР за поддержкой в Европе. Если бы Германия, несмотря ни на что, решила продолжить свою антисоветскую политику, без союзников она представляла бы меньшую угрозу для первого в мире социалистического государства. Муссолини достаточно хорошо представлял интересы Италии в первой половине 1930-х годов и порой казался готовым откликнуться на предложения Кремля, направленные на их общие интересы. Соблазненный, однако, своим тщеславием и загипнотизированный успехами Гитлера, он, в конечном счете, присоединился к фюреру в роковой атаке на Советскую Россию 22 июня 1941 года.
.
.
Последний шанс избежать начала Второй мировой войны
https://pluto9999.livejournal.com/167512.html
https://pluto9999.livejournal.com/168565.html
https://pluto9999.livejournal.com/168721.html
.
Так ли был ужасен "пакт Молотова-Риббентропа"?
https://pluto9999.livejournal.com/166835.html
.
Солонин: Как Чемберлен Гитлера напугал
https://pluto9999.livejournal.com/169127.html
.
.
Предпосылки предвоенного советско-итальянского сотрудничества
https://pluto9999.livejournal.com/169224.html
.
ИТАЛО-СОВЕТСКОЕ ВОЕННОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В 30-X ГОДАХ XX ВЕКА
https://istorya.pro/italo-sovetskoe-voennoe-sotrudnichestvo-v-30-X-godah-XX-veka-t.html
.
Пилот Муссолини, Советские летчики на приеме у Муссолини
https://pluto9999.livejournal.com/170864.html
.
Итало-эфиопская война: Поставки германского оружия Эфиопии
https://pluto9999.livejournal.com/170150.html
.
Африканский Сион 1936-1943
https://pluto9999.livejournal.com/164729.html
https://pluto9999.livejournal.com/164907.html
https://pluto9999.livejournal.com/165289.html
https://pluto9999.livejournal.com/165514.html
https://pluto9999.livejournal.com/165715.html.