Тысячелетие вокруг Балтики (49)
49. Россия на Подъеме
(начало, предыд.)
По идее, чем ближе к нам и достовернее факты истории, тем должно быть легче выявлять узлы и разметить на фрактальные ветви и стадии историческое пространство-время. Однако на практике не все так просто - подъем боковых подветвей и переплетение лимитрофных сопряжений делают задачу разделения уровней процессов и отслеживания динамики отдельных ветвей более сложной, чем на первых стадиях Подъема. При этом наиболее сложно рассмотреть отдельную динамику осевой «северной» ветви, на которую опирается имперский политический центр общей цивилизации. Хотя динамику сетевой «южной» ветви, так же не имеющей отдельной иерархии, рассмотреть не легче.
Для более надежной разметки северорусского Подъема еще раз пройдем большие узлы ретроспективно. Ранее мы предположили, что явное повторение при Павле I сюжета воцарения его прадеда Петра I при двойной опоре на северорусских дворян и прибалтийских немцев - как раз и означает узел 9/10 Инициации для северорусской ветви. Политический центр северорусских земель, до того глухо оппозиционных Петербургу, при Павле переходит снова в новгородские земли, а политическим лидером северного дворянства становится диктатор Аракчеев.
В маргинальных по определению северных краях создавать инфраструктуру осевой опоры империи сложно, поэтому она сочетает и сетевую организацию узлов торговли и формы обеих иерархий - военной и духовенской. Поэтому в третьей четверти Подъема (при ведущей роли церкви) локальными центрами северной Руси были монастыри-крепости как Кириллов и Соловецкий. При переходе в завершающую четверть (при ведущей роли военных и, соответственно, северо-западной Руси) интегральную военно-духовно-хозяйственную роль играли аракчеевские «военные поселения». Притом что старые центры-крепости на северо-востоке сохраняли узловое значение, лишь постепенно теряя политическое влияние.
В том числе и поэтому воцарение в декабре 1825 Николая I и отставка Аракчеева имели узловое значение для всей северорусской ветви - завершение 10 стадии Подъема. Активная 10 стадия - период острой внутриэлитной конкуренции за ограниченные ресурсы, когда привнесенная с запада идеология (в том числе военно-поселенческая) была нужна для концентрации бюджетных и военных ресурсов в руках коалиции политических групп как в северной, так и в западной или южнорусской ветвях политической элиты.
Здесь будет уместно обратить внимание на несовпадение, как правило, фаз развития основного процесса и его ветвей, включая осевую. Похоже, только в большом узле 13/14 осевая, северная ветвь так же, как все сообщество, раскалывается на фракции активной стадии «гражданской войны». В других узлах основного процесса подчиненные ветви должны быть в конструктивной или завершающей фазе, чтобы послужить опорой для политического центра и конкурирующих ветвей элиты. Скажем, в начале правления Александру I пришлось балансировать между разными крыльями имперской элиты, имеющими базой разные этнополитические ветви и подветви (польскую, прибалтийскую, малороссийскую, северорусскую). Общерусский Подъем при этом проходил завершение 11-й стадии, имперская политическая элита последней четверти Подъема, соответственно, переживала 19 стадию Реставрации. Консолидированная свыше в узле 9/10 Инициации северорусская ветвь во главе с А.Аракчеевым, как и южнорусская ветвь во главе с В.Кочубеем конкурировали при этом за роль надежной опоры, каждая в своей 10 стадии.
Консолидация Николаем I имперской элиты в ее узле 19/20 (1826) для северной и южной ветвей это означало перевод неформальной конкуренции проектов модернизации в конструктивную четверть с ведущей третейской ролью канцелярии Е.И.В. (узел 10/11 Пик Подъема для двух ветвей). Опора при этом была на западную ветвь во главе с Х.Бенкендорфом. Для имперской элиты это было гегелевским повторением узла 13/14, он же узел 10/11 Инициации для общерусского Подъема (1721-25).
Петр I в своих реформах также опирался на балтийскую ветвь, находившуюся в той же фазе Инициации. При этом и для северной, и для южной ветвей ключевым условием реформ стало прямое подчинение новому имперскому центру третейской вертикали церкви. Высшая церковная иерархия была кооптирована в имперскую элиту, но на базовом уровне сохранялся раскол. После жестких репрессий речь шла только о заморозке глубинного конфликта, переходе к вынужденно конструктивному сосуществованию. Похоже, что и северная, и южная ветви русского Подъема испытали в начале 18 века фазу Перелома в узле 6/7.
Если в рамках нашей модели увеличить масштаб до глобального Подъема и его ветвей - западной и северной в лице германского и русского Подъемов, то соотношение вышеназванных узлов будет таким же. В общерусском процессе узел 9/10 северной ветви примерно совпадает с узлом 13/14 западной ветви (1801, смерть Павла I). И так же узел 9/10 северной (русской) ветви глобального Подъема (1725, смерть Петра I) соответствует узлу 13/14 Смены центра в германской ветви. Англосаксонская (южная) ветвь так же в этот период проходит Инициацию в имперскую четверть.
Западная глобальная ветвь (германский Подъем) свою Инициацию прошла на 200 лет раньше (9/10, 1519, смерть Максимилиана I). Примерно тогда же северная глобальная ветвь (русский Подъем) прошла свой узел Перелома (6/7, 1505, смерть Ивана III). С учетом универсальности нашей фрактальной модели сопряжение узлов основного процесса и его ветвей должно быть одинаковым при любых масштабах и уровнях. Иначе развитие этой модели и разметка предметной области вообще не имеют смысла. Так что наша гипотеза об узле 6/7 для северорусской ветви в 1725 году вытекает и из модели тоже. Проверить ее возможно на основе анализа параллелей между событиями европейской и русской истории, становления новых имперских центров.
Мы уже рассматривали самые общие параллели между реформами Максимилиана I и Петра I, в том числе опору на служилое дворянство и гражданское чиновничество, развитые бюрократические институты, учреждение над феодальной чересполосицей имперских округов (в РИ - губерний). Чуть менее очевидна параллель целей имперской консолидации - борьба за свободу внешнеторговых путей, снятие внешних угроз блокады выходов из речных бассейнов к морям монополистом-посредником. При Максимилиане это была Франция, желавшая захватить точки контроля рейнской и морской торговли (Эльзас, Нидерланды, Бретань, Милан, Неаполь). При Петре - Швеция, перекрывшая балтийские пути и угрожавшая беломорскому, а также попытке выйти к Дунаю и привлечь турок к торговой полублокаде и «санкциям», то есть грабежу ресурсов через монопольное посредничество.
Кстати, эта тема как никогда актуальна и сегодня. Однако исторический опыт всех времен и народов как раз и показывает, что попытки «континентальных блокад», когда имперская экспансия осуществляется за счет пиратского по сути грабежа чужих ресурсов, всегда заканчивались одинаково. Такой «гегемон на час» может собрать и подчинить себе пиратскую коалицию, однако настраивает против себя не только блокируемых держателей ресурсов. При сопротивлении противника и необходимости нести жертвы ради ведения самой войны участники коалиции тоже чувствуют себя обделенными и легко переходят на другую сторону, обеспеченную ресурсами в отличие от державы-хищника. Как это было в случае прибалтийских баронов в ходе Северной войны, фландрских, швабских или итальянских городов в ходе войн Габсбургов с Францией. Только при проведении параллелей между Австрией 16 века и Россией 18 века нужно делать поправку на разницу в ключевых ресурсах для торговли. В более населенной и развитой Европе недостающим топливом для торговли были серебряные деньги из Тироля или Чехии, а в России помимо «мягкого серебра» - сырье и металлы в обмен на промышленные товары.
Можно еще порассуждать о том, что попытка выстроить кольцо полублокады для монополии или олигополии (вместе с турками) перекупщиков российских товаров (или австрийского серебра) могло быть следствием доминирования этих товаров на почти монопольном европейском рынке. В таком случае появление на рынке заокеанской альтернативы (испанское серебро из Америки или позже канадская пушнина) тоже было фактором, скорее подрывающим долгосрочные цели европейских гегемонистов - после повышения уровня цен из-за полублокады. Аналогии с американской альтернативой СПГ на европейском рынке - вполне актуальны.
Однако вернемся к историческим параллелям между Австрией 16 века и Россией 18 века. Несмотря на политическую унию Австрии и Германии австрийская «осевая» опора имперской элиты управлялась по своим законам - как родовое владение Габсбургов. При этом ключевой для австрийской внешней торговли финансовый центр переместился в Тироль. Так же имперский центр в Петербурге, ключевой для российской внешней торговли, стал частью огромного «северного» домена от Невы до Урала и Сибири, подчиненного царскому дому напрямую (как государственные и удельные земли с крестьянами, церковные владения, казенные заводы) или через имперские органы контроля и надзора. Однако в то же время присоединенные или зависимые территории Прибалтики или Малороссии сохраняли свои законы и системы управления. как немецкие или эльзасские земли Передней Австрии, не говоря уже о Фландрии.
Так что параллели на уровне общегерманского и общерусского Подъема в узлах 9/10 вполне подтверждаются. Однако нас сейчас интересует, в какой сопряженной фазе при этом развивается северная ветвь - соответственно, австрийская и северорусская. Если это узел 6/7 Перелома, аналогичный на общерусском уровне завершению правления Ивана III (1505), тогда внутри северорусской и австрийской должны происходить такие же изменения, в том числе раскол и ослабление левой, торговой подветви.
В ходе и после русско-шведских войн 16-17 века волго-балтийский торговый путь и Новгород потеряли былое значение для внешней торговли. Главной альтернативой стал волго-северодвинский путь через Кириллов, Вологду и Архангельск. В связи с такой зависимостью возросло политическое значение и северной («осевой), и приволжской («северо-южной» торговой) подветвей, связанных с ними элит. Достаточно вспомнить активность и возвышение в Смутное время родов Шуйских и Романовых, направление рейдов интервентов и роль волжских городов в преодолении Смуты.
Если проследить биографии именитых бояр и дворян при Алексее Михайловиче, увидим частое сочетание военной службы на западных границах против Швеции и Польши, гражданской службы или управления поместьем в северных краях (Волгода, Архангельск) с переходом в успешные дипломатические миссии на юге - в Турцию, Крым с получением придворной должности. Не сложно предположить, что успешной карьере способствовали наработанные на Севере связи с английской Московской компанией, хотя ее политическая роль отражена в анналах разве что при заключении Столбовского мира со Швецией (1617).
Для 17 века российской истории можно уверенно говорить об «осевой» роли «северо-северной» подветви как опоры политического центра (царской власти), в функции которого входит сопряжение внешней и внутренней политики. Опорой внутренней политики и крыла торгово-политической элиты была «северо-южная» (верхневолжская) подветвь. «Северо-западная» подветвь и военно-политическое крыло элит было ведомым для «северо-северной», а вот «северо-восточная» (поволжская) и третейское крыло элиты больше зависело и ориентировалось на торгово-политическое крыло. И если на севере альтернативы северодвинской внешней торговли не было, то на юге постепенно назревал элитный спор между юго-восточным и юго-западным направлением торговой экспансии.
Юго-западное направление исторически связано с православным византийским вектором, а юго-восточное - с ордынским наследием централизованной сильной власти. Так что идеологически назревший в течение века раскол ведущей северо-южной ветви проявился в церковной реформе патриарха Никона. И не удивительно, что знаменем сопротивления этой реформе стала боярыня Морозова - дочь енисейского воеводы П.Соковнина, организатора дальневосточной экспансии.
Как это всегда бывает в политике, «первый блин - комом», то есть Пик Подъема (1666) нового прозападного движения, будущего имперского центра приводит к расколу элит, репрессиям, палингенезу византийских форм, но не к заявленным целям обновления и православного единства. Номинально присоединенное малороссийское казачество так и осталось неприкаянным фактором нестабильности между трех огней - Польши, Турции и России. Сформированное на беломорско-волго-донском пути из англичан в турки донское казачество под флагом Стеньки Разина тоже включилось в идеологические разборки с царскими воеводами.
Провал никоновских реформ как архаичной (палингенез) идеологии воссоединения исторической Руси был обусловлен вынужденным стратегическим просчетом. Готовность юго-западных соседей встать под знамена православной идеи - важна, но экономической основы для такого движения не было, пока при Петре I не был присоединен весь двинско-днепровский торговый путь от Риги и Полоцка до днепровских порогов, откуда уже можно идти в обход или оказывать давление на турок как торговых партнеров.
Идеологическое и отчасти политическое раздвоение южной части волжского торгового пути из англичан в персы и турки не могло не повлиять и на северную часть, включая внешних английских контрагентов. Вместе с потомственными английскими купцами из Московской компании, вхожими в Кремль и имевшими базу в Зарядье, искать торгового или наемнического счастья в Московии с большим трудом через северные снега добирались амбициозные и при этом пассионарные личности рангом пониже, оседавшие тоже близ ведущей на север Яузы, но на отшибе в Немецкой слободе. Прежде всего это были шотландцы, в том числе высокородные как Гамильтоны и Брюсы, и проанглийские немцы тоже, как швейцарец Лефорт.
Так что выдвижение нового лидера из русско-шотландской семьи Матвеевых-Нарышкиных тоже не вызывает особого удивления, как и довольно жесткие разборки между традиционно проанглийскими Милославскими и ставленниками Немецкой слободы, ориентированными на юго-западный вектор и торговлю с турками. Тут кто-то может возразить, что Петр по наущению западных советников первым делом построил флот в Воронеже для взятия Азова против турок. Однако, как мы уже разбирали на других примерах (Кейстут против Ордена на неманском пути или Казань против Москвы), частые выяснения отношений, небольшие военные стычки и дипломатический торг характерны как раз для партнеров, делящих доходы на общем торговом пути.
В итоге при Петре преодоление элитного раскола произошло через революцию сверху, радикальное отсечение архаичных сторон прозападного и провосточного движений элиты, синтез на основе сильных сторон имперской идеологии и организации власти, обращенной и на запад, и на восток, экспансивной, централизованной, веротерпимой как Монгольская империя, сочетающей опору на православие с просвещением и модернизацией как поздняя Византия. С неизбежными для культурной революции сверху издержками, нестыковками, репрессиями.
Итак, выход России к Балтике по итогам Северной войны, в том числе занятие волго-балийского и двинско-днепровского путей означало, в том числе, снижение политического значения «северно-южной» торговой подветви внутри северорусской ветви, разделением торгово-политического крыла элиты на западную и восточную части с усилением третейской элиты в подчинении политического центра. Произошла смена центра не только для столичной элиты, но и для торгово-политического контура. Таким образом, характер изменения соподчинения ветвей и крыльев элит внутри северорусской подветви в начале 18 века говорит о большом узле 6/7 Перелома.
Можно также заметить, что идеологический раскол середины 17 века между юго-западным и северо-восточным православием имел значение именно для северорусской ветви русского Подъема. Соответственно, Большой Московский собор 1666-67 года, осудивший допущенные перегибы церковной реформы имеет все признаки узла С.10/11 (Пик Подъема для третьей четверти северорусского подъема = 6.С = 6/7.В). В то же время для южнорусской ветви идеологического и политического выбора между Никоном и старообрядцами не было, там были выбор между московским патриархом и униатской версией западной церкви. Так что южнорусская ветвь имела, хотя и параллельные, но свои, отдельные от северорусской, идейные споры и политические течения. Для южнорусской ветви таким же узлом С.А был Андрусовский мирный договор (1667), а узлом 6/7 - также смерть Петра I.
Заметим также, что для южнорусской ветви, не говоря уже о западнорусской, собор замена патриарха Никона на Иосафа II в 1667 году без отмены реформы Никона - не стало важным узловым событием. Андрусовский мир больше повлиял на южную и западную ветви, а для северной, российской ветви стал закреплением прежнего курса на этих направлениях. Поэтому на общерусском уровне узловым процессом, имеющим признаки Пика Подъема будущей имперской эпохи было решение о принятии гетманской украины под суверенную эгиду русского царя, сопряженное с церковной реформой Никона (1654, D.A=9.С=9/10.В). Однако и на уровне северной и южной ветвей русского Подъема это событие имело особое значение, инициировавшее раскол внутри политического центра. И для севера, и для юга это узел С.А.А (Пик Подъема для предварительной стадии 6/7).
Также близкое несовпадение узловых событий на общерусском и российском уровнях имело место после кризиса Смуты в начале 17 века. Для северорусской ветви завершающим кризис узлом стало избрание Земским собором царя Михаила Романова (5/6, 1613). На общерусском уровне взаимодействия всех ветвей таким событием стало Деулинское перемирие Россией и Польшей (8/9, 1618). Это соответствует закономерности каскадного опережения на полфазы смены стадий в политическом центре.
Для разметки стадий активной четверти северорусского Подъема осталось выявить узел разграничения ветвей 4/5. Напомню, что северорусский узел 3/4 связан со смертью Витовта (1430) и переходом в активную стадию активной четверти Подъема - феодальной войне после феодальной революции. Умозрительно предполагаем, что закрепление сфер влияния разных крыльев элиты и соответствующих границ подконтрольных эти крыльям подветвей стало возможным после завершения активной четверти на уровне основного Подъема (общерусский узел С=6/7, 1505, смерть Ивана III). Переход основного процесса в конструктивную четверть с опорой центра на третейское крыло сдерживает влияние соседних ветвей, особенно южной, на опорную для общего центра северную ветвь и ее подветви. Однако нужно проверить этот теоретический вывод эмпирическими данными.
Провозглашение суверенного, самодержавного российского государства на основе православной идеологии Третьего Рима в сочетании с ордынским державным наследием было переломным моментом не только для «всея Руси», но и «всея Орды». Переход элит северной Руси от междоусобиц в пользу влияния соседей и стратегической обороны к внешней экспансии также очевиден. А это невозможно без разграничения внутренних сфер влияния и формирования новых правил неизбежной внутренней борьбы на основе влияния внутри нового политического центра, гаранта разграничения и его уточнений при опоре на третейскую ветвь. Возможно, наиболее важным признаком перехода северной Руси в конструктивную 5 стадию становится законотворческая активность московской власти с опорой на третейское крыло «северо-северной» ветви. Важным идеологическим центром предварительной фазы 5 стадии еще при Иване III стал Кирилло-Белозерский монастырь, конструктивно сочетавший военно-политическую, торгово-политическую и третейскую церковно-политическую функции. Устав Кириллова монастыря по мере его развития и наделения новыми землями и экономическими функциями развивался, в том числе на основе изучения по книгам из богатейшей библиотеки или даже прямого заимствования византийского и европейского опыта. Фактически этот устав стал образцом, прообразом для общегосударственного законотворчества при Василии III и Иване IV Грозном. Оба государя имели самые тесные связи и видели в монастыре-крепости самую надежную опору. Такая идеологическая, политико-правовая и практическая преемственность центральной власти вплоть до кризиса Смуты тоже намекает на развитие северной Руси в рамках одной конструктивной стадии активной четверти Подъема.
При сравнении длительности разных стадий северорусского Подъема невольно возникают сомнения: 4 стадия - 75 лет (1430-1505), 5 стадия - 108 лет (1505-1613), 6 стадия - 112 лет (1613 - 1725). Здесь соотношение стадий примерно соответствует их роли - на примере стадий российского Надлома и других аналогов мы знаем, что активная четверть Надлома обычно в три раза короче конструктивной, а завершающая бывает равна им вместе. Так что активная 4 стадия Подъема развивается даже медленнее, а 6 стадия - немного быстрее. Зато конструктивная четверть северорусского Подъема (7-9 стадии, 1725-1801) вместе заняли всего 75 лет, а завершающая (11-13 стадии, до 1917) - 116 лет. Хотя мы уже обсуждали этот общий принцип течения исторического времени - по числу важных узловых событий, а не по числу лет между ними. И на большой стадии Подъема, и в Надломе сообщества становятся активными или тем более конструктивными субъектами политических процессов уровнем выше, только когда достигают хотя бы своей конструктивной четверти. Вовлеченность имперского центра в мировую политику при Петре и после него вовлекает во все большее число узловых событий и северную «осевую» ветвь в ее конструктивной фазе. До этого, в предварительной и активной четвертях Подъема вовлеченность базовых сообществ всех ветвей Подъема ограничена, скорее они являются объектом активного передела сфер влияния политической элиты, составляющей сообщество основного Подъема. Отсюда и такая разница в длительности стадий Подъема, с постепенным ускорением хода истории для вовлекаемых в нее земель.
Для северорусского Подъема осталось разметить на три стадии конструктивную четверть - после Петра и до Павла. Это тоже не самая тривиальная задача, поскольку эта линия очень тесно переплетена с похожими узлами общерусского Подъема. Как отличить, скажем похожие узлы Дна Надлома двух четвертей - завершающей общерусской и конструктивной северорусской, если их политические центры сопряжены, а признаки - одни те же, только значение разное по масштабу и уровню влияния событий? Мы можем лишь предположить, что северорусский узел С:7/8 будет предшествовать общерусскому узлу 10/11, раз уж конструктивная четверть северной ветви короче в два раза последней четверти основного процесса. Поскольку политический центр у двух процессов общий, как и политическая культура, то формы этих надломных узлов должны быть схожими. Узел С:8/9 также должен быть похожим на узел D.18/19 основного процесса, но только отчасти, вернее в части высшей имперской элиты, не связанной с сопряженным северорусским узлом С:9/10 Инициации.
Понятно, что на роль двух схожих узлов С:7/8 и 10/11 сразу напрашиваются два дворцовых переворота, приведших к власти Елизавету Петровну, а затем - Екатерину II. Однако, одного лишь внешнего сходства для аналитической разметки недостаточно, так что начнем подходить к выводам осторожно и слегка издалека - со свадьбы царевны Анны Иоанновны (1710) и ее нелегкой судьбы вдовствующей герцогини Курляндской. Если следовать классической европейской методологии истории, изучающей документы и артефакты, а не процессы и их взаимосвязи, то весь сюжет удаления и возвращения будущей императрицы выглядит сугубо иррациональным - от гибели юного мужа, вусмерть упоенного великим дядей, до феерических поворотов воцарения и одиозной «бироновщины». Однако, в том-то и дело, что тесные связи женских половин монархических правящих домов с торгов-политическим крылом элит и его финансово-политическим центром, во-первых, довольно интимны и очень редко документированы. А во-вторых, для составителей анналов изучать и тем более акцентировать внимание на этих связях намного опаснее, чем повествовать о войнах и подготовке к ним или о явных сторонах матримониальных интриг.
Если все же обращать внимание на «левые» крылья элиты и ключевой фактор контроля торговых путей, то можно вполне рационально разъяснить не только повороты судьбы Анны Иоанновны, но возможно даже еще более загадочное возвышение ее сродственницы, покровительницы и предшественницы Екатерины I. Нужно обратить наше внимание лишь на тот факт, что Курляндия занимала более удобный высокий берег Даугавы (Западной Двины), уравновешивая значение Риги на ливонском берегу, который в ходе Северной войны отошел к России. Контроль двинско-днепровского пути был необходим для прозападной и проукраинской партии в Кремле и в московской торговой элите для закрепления и расширения своих политических позиций, оборотов и доходов. Однако то же самое было необходимо и ливонским, и курляндским баронам. Это и стало основным взаимным мотивом Северной войны с обеих сторон - и шведско-ливонской, и русско-польско-саксонской, а также поддержки этой войны со стороны коалиции британских, голландских и немецких элит во главе с Софьей Ганноверской.
Тут нужно заметить, что согласно нашей модели смена центра «левого» крыла элит происходит не сразу после смены центра всей элиты и ее «правого» крыла в узле 13/14, а только в узле 16/17 Дна Надлома. Поэтому в ходе петровской революции сверху и смены царского центра на имперский, структура и интересы торгово-политического крыла почти не изменились, только теперь старые англо-московские деньги оказались ведомыми, хотя и пытались перехватить инициативу у шотландско-голландско-петербургских денег. Так что наследники дворцовой партии Милославских в окружении вдовствующих цариц Прасковьи и Марфы после Полтавы сделали свою балансирующую ставку на левый берег Даугавы и извечных конкурентов присягнувших Петру ливонцев.
Если бы брак Анны с курляндским герцогом был личным политическим проектом Петра I, то вряд ли он стал на прощальном обеде подвергать риску хлипкое здоровье 19-летнего принца. И так же вряд ли курляндские бароны после странной смерти герцога приняли бы юную бездетную вдовицу в качестве правительницы, если бы не общие торгово-политические интересы с ливонской партией в Петербурге по расширению торговли. Отсюда и хорошие отношения Анны с Екатериной в противовес Меньшикову как контролеру и бенефициару альтернативного волго-балтийского пути.
Когда ливонские бароны, как и курляндские, выяснили для себя, что ни шведский король, ни саксонский курфюрст не могут разблокировать двинско-днепровский торговый путь, оставалось делом закулисной дипломатии переориентировать их на союз с русским царем. Одним из каналов этой закулисной дипломатии, скорее всего, были личные связи пастора Глюка и его воспитанницы Марты, как и связи близких к им дипломатов Веселовских из круга П.Шафирова. Пастор и сам был не прост, не каждому поручают переводы Библии на туземные языки, да и воспитанница обладала навыками общения и влияния на людей, наводящими на размышления по поводу не домашнего обучения. Однако конспирология вовсе не нужна для анализа интересов элит и достаточно явных каналов влияния, обеспечивших эти интересы и связи.
Продолжение главы 49 следует
(начало, предыд.)
По идее, чем ближе к нам и достовернее факты истории, тем должно быть легче выявлять узлы и разметить на фрактальные ветви и стадии историческое пространство-время. Однако на практике не все так просто - подъем боковых подветвей и переплетение лимитрофных сопряжений делают задачу разделения уровней процессов и отслеживания динамики отдельных ветвей более сложной, чем на первых стадиях Подъема. При этом наиболее сложно рассмотреть отдельную динамику осевой «северной» ветви, на которую опирается имперский политический центр общей цивилизации. Хотя динамику сетевой «южной» ветви, так же не имеющей отдельной иерархии, рассмотреть не легче.
Для более надежной разметки северорусского Подъема еще раз пройдем большие узлы ретроспективно. Ранее мы предположили, что явное повторение при Павле I сюжета воцарения его прадеда Петра I при двойной опоре на северорусских дворян и прибалтийских немцев - как раз и означает узел 9/10 Инициации для северорусской ветви. Политический центр северорусских земель, до того глухо оппозиционных Петербургу, при Павле переходит снова в новгородские земли, а политическим лидером северного дворянства становится диктатор Аракчеев.
В маргинальных по определению северных краях создавать инфраструктуру осевой опоры империи сложно, поэтому она сочетает и сетевую организацию узлов торговли и формы обеих иерархий - военной и духовенской. Поэтому в третьей четверти Подъема (при ведущей роли церкви) локальными центрами северной Руси были монастыри-крепости как Кириллов и Соловецкий. При переходе в завершающую четверть (при ведущей роли военных и, соответственно, северо-западной Руси) интегральную военно-духовно-хозяйственную роль играли аракчеевские «военные поселения». Притом что старые центры-крепости на северо-востоке сохраняли узловое значение, лишь постепенно теряя политическое влияние.
В том числе и поэтому воцарение в декабре 1825 Николая I и отставка Аракчеева имели узловое значение для всей северорусской ветви - завершение 10 стадии Подъема. Активная 10 стадия - период острой внутриэлитной конкуренции за ограниченные ресурсы, когда привнесенная с запада идеология (в том числе военно-поселенческая) была нужна для концентрации бюджетных и военных ресурсов в руках коалиции политических групп как в северной, так и в западной или южнорусской ветвях политической элиты.
Здесь будет уместно обратить внимание на несовпадение, как правило, фаз развития основного процесса и его ветвей, включая осевую. Похоже, только в большом узле 13/14 осевая, северная ветвь так же, как все сообщество, раскалывается на фракции активной стадии «гражданской войны». В других узлах основного процесса подчиненные ветви должны быть в конструктивной или завершающей фазе, чтобы послужить опорой для политического центра и конкурирующих ветвей элиты. Скажем, в начале правления Александру I пришлось балансировать между разными крыльями имперской элиты, имеющими базой разные этнополитические ветви и подветви (польскую, прибалтийскую, малороссийскую, северорусскую). Общерусский Подъем при этом проходил завершение 11-й стадии, имперская политическая элита последней четверти Подъема, соответственно, переживала 19 стадию Реставрации. Консолидированная свыше в узле 9/10 Инициации северорусская ветвь во главе с А.Аракчеевым, как и южнорусская ветвь во главе с В.Кочубеем конкурировали при этом за роль надежной опоры, каждая в своей 10 стадии.
Консолидация Николаем I имперской элиты в ее узле 19/20 (1826) для северной и южной ветвей это означало перевод неформальной конкуренции проектов модернизации в конструктивную четверть с ведущей третейской ролью канцелярии Е.И.В. (узел 10/11 Пик Подъема для двух ветвей). Опора при этом была на западную ветвь во главе с Х.Бенкендорфом. Для имперской элиты это было гегелевским повторением узла 13/14, он же узел 10/11 Инициации для общерусского Подъема (1721-25).
Петр I в своих реформах также опирался на балтийскую ветвь, находившуюся в той же фазе Инициации. При этом и для северной, и для южной ветвей ключевым условием реформ стало прямое подчинение новому имперскому центру третейской вертикали церкви. Высшая церковная иерархия была кооптирована в имперскую элиту, но на базовом уровне сохранялся раскол. После жестких репрессий речь шла только о заморозке глубинного конфликта, переходе к вынужденно конструктивному сосуществованию. Похоже, что и северная, и южная ветви русского Подъема испытали в начале 18 века фазу Перелома в узле 6/7.
Если в рамках нашей модели увеличить масштаб до глобального Подъема и его ветвей - западной и северной в лице германского и русского Подъемов, то соотношение вышеназванных узлов будет таким же. В общерусском процессе узел 9/10 северной ветви примерно совпадает с узлом 13/14 западной ветви (1801, смерть Павла I). И так же узел 9/10 северной (русской) ветви глобального Подъема (1725, смерть Петра I) соответствует узлу 13/14 Смены центра в германской ветви. Англосаксонская (южная) ветвь так же в этот период проходит Инициацию в имперскую четверть.
Западная глобальная ветвь (германский Подъем) свою Инициацию прошла на 200 лет раньше (9/10, 1519, смерть Максимилиана I). Примерно тогда же северная глобальная ветвь (русский Подъем) прошла свой узел Перелома (6/7, 1505, смерть Ивана III). С учетом универсальности нашей фрактальной модели сопряжение узлов основного процесса и его ветвей должно быть одинаковым при любых масштабах и уровнях. Иначе развитие этой модели и разметка предметной области вообще не имеют смысла. Так что наша гипотеза об узле 6/7 для северорусской ветви в 1725 году вытекает и из модели тоже. Проверить ее возможно на основе анализа параллелей между событиями европейской и русской истории, становления новых имперских центров.
Мы уже рассматривали самые общие параллели между реформами Максимилиана I и Петра I, в том числе опору на служилое дворянство и гражданское чиновничество, развитые бюрократические институты, учреждение над феодальной чересполосицей имперских округов (в РИ - губерний). Чуть менее очевидна параллель целей имперской консолидации - борьба за свободу внешнеторговых путей, снятие внешних угроз блокады выходов из речных бассейнов к морям монополистом-посредником. При Максимилиане это была Франция, желавшая захватить точки контроля рейнской и морской торговли (Эльзас, Нидерланды, Бретань, Милан, Неаполь). При Петре - Швеция, перекрывшая балтийские пути и угрожавшая беломорскому, а также попытке выйти к Дунаю и привлечь турок к торговой полублокаде и «санкциям», то есть грабежу ресурсов через монопольное посредничество.
Кстати, эта тема как никогда актуальна и сегодня. Однако исторический опыт всех времен и народов как раз и показывает, что попытки «континентальных блокад», когда имперская экспансия осуществляется за счет пиратского по сути грабежа чужих ресурсов, всегда заканчивались одинаково. Такой «гегемон на час» может собрать и подчинить себе пиратскую коалицию, однако настраивает против себя не только блокируемых держателей ресурсов. При сопротивлении противника и необходимости нести жертвы ради ведения самой войны участники коалиции тоже чувствуют себя обделенными и легко переходят на другую сторону, обеспеченную ресурсами в отличие от державы-хищника. Как это было в случае прибалтийских баронов в ходе Северной войны, фландрских, швабских или итальянских городов в ходе войн Габсбургов с Францией. Только при проведении параллелей между Австрией 16 века и Россией 18 века нужно делать поправку на разницу в ключевых ресурсах для торговли. В более населенной и развитой Европе недостающим топливом для торговли были серебряные деньги из Тироля или Чехии, а в России помимо «мягкого серебра» - сырье и металлы в обмен на промышленные товары.
Можно еще порассуждать о том, что попытка выстроить кольцо полублокады для монополии или олигополии (вместе с турками) перекупщиков российских товаров (или австрийского серебра) могло быть следствием доминирования этих товаров на почти монопольном европейском рынке. В таком случае появление на рынке заокеанской альтернативы (испанское серебро из Америки или позже канадская пушнина) тоже было фактором, скорее подрывающим долгосрочные цели европейских гегемонистов - после повышения уровня цен из-за полублокады. Аналогии с американской альтернативой СПГ на европейском рынке - вполне актуальны.
Однако вернемся к историческим параллелям между Австрией 16 века и Россией 18 века. Несмотря на политическую унию Австрии и Германии австрийская «осевая» опора имперской элиты управлялась по своим законам - как родовое владение Габсбургов. При этом ключевой для австрийской внешней торговли финансовый центр переместился в Тироль. Так же имперский центр в Петербурге, ключевой для российской внешней торговли, стал частью огромного «северного» домена от Невы до Урала и Сибири, подчиненного царскому дому напрямую (как государственные и удельные земли с крестьянами, церковные владения, казенные заводы) или через имперские органы контроля и надзора. Однако в то же время присоединенные или зависимые территории Прибалтики или Малороссии сохраняли свои законы и системы управления. как немецкие или эльзасские земли Передней Австрии, не говоря уже о Фландрии.
Так что параллели на уровне общегерманского и общерусского Подъема в узлах 9/10 вполне подтверждаются. Однако нас сейчас интересует, в какой сопряженной фазе при этом развивается северная ветвь - соответственно, австрийская и северорусская. Если это узел 6/7 Перелома, аналогичный на общерусском уровне завершению правления Ивана III (1505), тогда внутри северорусской и австрийской должны происходить такие же изменения, в том числе раскол и ослабление левой, торговой подветви.
В ходе и после русско-шведских войн 16-17 века волго-балтийский торговый путь и Новгород потеряли былое значение для внешней торговли. Главной альтернативой стал волго-северодвинский путь через Кириллов, Вологду и Архангельск. В связи с такой зависимостью возросло политическое значение и северной («осевой), и приволжской («северо-южной» торговой) подветвей, связанных с ними элит. Достаточно вспомнить активность и возвышение в Смутное время родов Шуйских и Романовых, направление рейдов интервентов и роль волжских городов в преодолении Смуты.
Если проследить биографии именитых бояр и дворян при Алексее Михайловиче, увидим частое сочетание военной службы на западных границах против Швеции и Польши, гражданской службы или управления поместьем в северных краях (Волгода, Архангельск) с переходом в успешные дипломатические миссии на юге - в Турцию, Крым с получением придворной должности. Не сложно предположить, что успешной карьере способствовали наработанные на Севере связи с английской Московской компанией, хотя ее политическая роль отражена в анналах разве что при заключении Столбовского мира со Швецией (1617).
Для 17 века российской истории можно уверенно говорить об «осевой» роли «северо-северной» подветви как опоры политического центра (царской власти), в функции которого входит сопряжение внешней и внутренней политики. Опорой внутренней политики и крыла торгово-политической элиты была «северо-южная» (верхневолжская) подветвь. «Северо-западная» подветвь и военно-политическое крыло элит было ведомым для «северо-северной», а вот «северо-восточная» (поволжская) и третейское крыло элиты больше зависело и ориентировалось на торгово-политическое крыло. И если на севере альтернативы северодвинской внешней торговли не было, то на юге постепенно назревал элитный спор между юго-восточным и юго-западным направлением торговой экспансии.
Юго-западное направление исторически связано с православным византийским вектором, а юго-восточное - с ордынским наследием централизованной сильной власти. Так что идеологически назревший в течение века раскол ведущей северо-южной ветви проявился в церковной реформе патриарха Никона. И не удивительно, что знаменем сопротивления этой реформе стала боярыня Морозова - дочь енисейского воеводы П.Соковнина, организатора дальневосточной экспансии.
Как это всегда бывает в политике, «первый блин - комом», то есть Пик Подъема (1666) нового прозападного движения, будущего имперского центра приводит к расколу элит, репрессиям, палингенезу византийских форм, но не к заявленным целям обновления и православного единства. Номинально присоединенное малороссийское казачество так и осталось неприкаянным фактором нестабильности между трех огней - Польши, Турции и России. Сформированное на беломорско-волго-донском пути из англичан в турки донское казачество под флагом Стеньки Разина тоже включилось в идеологические разборки с царскими воеводами.
Провал никоновских реформ как архаичной (палингенез) идеологии воссоединения исторической Руси был обусловлен вынужденным стратегическим просчетом. Готовность юго-западных соседей встать под знамена православной идеи - важна, но экономической основы для такого движения не было, пока при Петре I не был присоединен весь двинско-днепровский торговый путь от Риги и Полоцка до днепровских порогов, откуда уже можно идти в обход или оказывать давление на турок как торговых партнеров.
Идеологическое и отчасти политическое раздвоение южной части волжского торгового пути из англичан в персы и турки не могло не повлиять и на северную часть, включая внешних английских контрагентов. Вместе с потомственными английскими купцами из Московской компании, вхожими в Кремль и имевшими базу в Зарядье, искать торгового или наемнического счастья в Московии с большим трудом через северные снега добирались амбициозные и при этом пассионарные личности рангом пониже, оседавшие тоже близ ведущей на север Яузы, но на отшибе в Немецкой слободе. Прежде всего это были шотландцы, в том числе высокородные как Гамильтоны и Брюсы, и проанглийские немцы тоже, как швейцарец Лефорт.
Так что выдвижение нового лидера из русско-шотландской семьи Матвеевых-Нарышкиных тоже не вызывает особого удивления, как и довольно жесткие разборки между традиционно проанглийскими Милославскими и ставленниками Немецкой слободы, ориентированными на юго-западный вектор и торговлю с турками. Тут кто-то может возразить, что Петр по наущению западных советников первым делом построил флот в Воронеже для взятия Азова против турок. Однако, как мы уже разбирали на других примерах (Кейстут против Ордена на неманском пути или Казань против Москвы), частые выяснения отношений, небольшие военные стычки и дипломатический торг характерны как раз для партнеров, делящих доходы на общем торговом пути.
В итоге при Петре преодоление элитного раскола произошло через революцию сверху, радикальное отсечение архаичных сторон прозападного и провосточного движений элиты, синтез на основе сильных сторон имперской идеологии и организации власти, обращенной и на запад, и на восток, экспансивной, централизованной, веротерпимой как Монгольская империя, сочетающей опору на православие с просвещением и модернизацией как поздняя Византия. С неизбежными для культурной революции сверху издержками, нестыковками, репрессиями.
Итак, выход России к Балтике по итогам Северной войны, в том числе занятие волго-балийского и двинско-днепровского путей означало, в том числе, снижение политического значения «северно-южной» торговой подветви внутри северорусской ветви, разделением торгово-политического крыла элиты на западную и восточную части с усилением третейской элиты в подчинении политического центра. Произошла смена центра не только для столичной элиты, но и для торгово-политического контура. Таким образом, характер изменения соподчинения ветвей и крыльев элит внутри северорусской подветви в начале 18 века говорит о большом узле 6/7 Перелома.
Можно также заметить, что идеологический раскол середины 17 века между юго-западным и северо-восточным православием имел значение именно для северорусской ветви русского Подъема. Соответственно, Большой Московский собор 1666-67 года, осудивший допущенные перегибы церковной реформы имеет все признаки узла С.10/11 (Пик Подъема для третьей четверти северорусского подъема = 6.С = 6/7.В). В то же время для южнорусской ветви идеологического и политического выбора между Никоном и старообрядцами не было, там были выбор между московским патриархом и униатской версией западной церкви. Так что южнорусская ветвь имела, хотя и параллельные, но свои, отдельные от северорусской, идейные споры и политические течения. Для южнорусской ветви таким же узлом С.А был Андрусовский мирный договор (1667), а узлом 6/7 - также смерть Петра I.
Заметим также, что для южнорусской ветви, не говоря уже о западнорусской, собор замена патриарха Никона на Иосафа II в 1667 году без отмены реформы Никона - не стало важным узловым событием. Андрусовский мир больше повлиял на южную и западную ветви, а для северной, российской ветви стал закреплением прежнего курса на этих направлениях. Поэтому на общерусском уровне узловым процессом, имеющим признаки Пика Подъема будущей имперской эпохи было решение о принятии гетманской украины под суверенную эгиду русского царя, сопряженное с церковной реформой Никона (1654, D.A=9.С=9/10.В). Однако и на уровне северной и южной ветвей русского Подъема это событие имело особое значение, инициировавшее раскол внутри политического центра. И для севера, и для юга это узел С.А.А (Пик Подъема для предварительной стадии 6/7).
Также близкое несовпадение узловых событий на общерусском и российском уровнях имело место после кризиса Смуты в начале 17 века. Для северорусской ветви завершающим кризис узлом стало избрание Земским собором царя Михаила Романова (5/6, 1613). На общерусском уровне взаимодействия всех ветвей таким событием стало Деулинское перемирие Россией и Польшей (8/9, 1618). Это соответствует закономерности каскадного опережения на полфазы смены стадий в политическом центре.
Для разметки стадий активной четверти северорусского Подъема осталось выявить узел разграничения ветвей 4/5. Напомню, что северорусский узел 3/4 связан со смертью Витовта (1430) и переходом в активную стадию активной четверти Подъема - феодальной войне после феодальной революции. Умозрительно предполагаем, что закрепление сфер влияния разных крыльев элиты и соответствующих границ подконтрольных эти крыльям подветвей стало возможным после завершения активной четверти на уровне основного Подъема (общерусский узел С=6/7, 1505, смерть Ивана III). Переход основного процесса в конструктивную четверть с опорой центра на третейское крыло сдерживает влияние соседних ветвей, особенно южной, на опорную для общего центра северную ветвь и ее подветви. Однако нужно проверить этот теоретический вывод эмпирическими данными.
Провозглашение суверенного, самодержавного российского государства на основе православной идеологии Третьего Рима в сочетании с ордынским державным наследием было переломным моментом не только для «всея Руси», но и «всея Орды». Переход элит северной Руси от междоусобиц в пользу влияния соседей и стратегической обороны к внешней экспансии также очевиден. А это невозможно без разграничения внутренних сфер влияния и формирования новых правил неизбежной внутренней борьбы на основе влияния внутри нового политического центра, гаранта разграничения и его уточнений при опоре на третейскую ветвь. Возможно, наиболее важным признаком перехода северной Руси в конструктивную 5 стадию становится законотворческая активность московской власти с опорой на третейское крыло «северо-северной» ветви. Важным идеологическим центром предварительной фазы 5 стадии еще при Иване III стал Кирилло-Белозерский монастырь, конструктивно сочетавший военно-политическую, торгово-политическую и третейскую церковно-политическую функции. Устав Кириллова монастыря по мере его развития и наделения новыми землями и экономическими функциями развивался, в том числе на основе изучения по книгам из богатейшей библиотеки или даже прямого заимствования византийского и европейского опыта. Фактически этот устав стал образцом, прообразом для общегосударственного законотворчества при Василии III и Иване IV Грозном. Оба государя имели самые тесные связи и видели в монастыре-крепости самую надежную опору. Такая идеологическая, политико-правовая и практическая преемственность центральной власти вплоть до кризиса Смуты тоже намекает на развитие северной Руси в рамках одной конструктивной стадии активной четверти Подъема.
При сравнении длительности разных стадий северорусского Подъема невольно возникают сомнения: 4 стадия - 75 лет (1430-1505), 5 стадия - 108 лет (1505-1613), 6 стадия - 112 лет (1613 - 1725). Здесь соотношение стадий примерно соответствует их роли - на примере стадий российского Надлома и других аналогов мы знаем, что активная четверть Надлома обычно в три раза короче конструктивной, а завершающая бывает равна им вместе. Так что активная 4 стадия Подъема развивается даже медленнее, а 6 стадия - немного быстрее. Зато конструктивная четверть северорусского Подъема (7-9 стадии, 1725-1801) вместе заняли всего 75 лет, а завершающая (11-13 стадии, до 1917) - 116 лет. Хотя мы уже обсуждали этот общий принцип течения исторического времени - по числу важных узловых событий, а не по числу лет между ними. И на большой стадии Подъема, и в Надломе сообщества становятся активными или тем более конструктивными субъектами политических процессов уровнем выше, только когда достигают хотя бы своей конструктивной четверти. Вовлеченность имперского центра в мировую политику при Петре и после него вовлекает во все большее число узловых событий и северную «осевую» ветвь в ее конструктивной фазе. До этого, в предварительной и активной четвертях Подъема вовлеченность базовых сообществ всех ветвей Подъема ограничена, скорее они являются объектом активного передела сфер влияния политической элиты, составляющей сообщество основного Подъема. Отсюда и такая разница в длительности стадий Подъема, с постепенным ускорением хода истории для вовлекаемых в нее земель.
Для северорусского Подъема осталось разметить на три стадии конструктивную четверть - после Петра и до Павла. Это тоже не самая тривиальная задача, поскольку эта линия очень тесно переплетена с похожими узлами общерусского Подъема. Как отличить, скажем похожие узлы Дна Надлома двух четвертей - завершающей общерусской и конструктивной северорусской, если их политические центры сопряжены, а признаки - одни те же, только значение разное по масштабу и уровню влияния событий? Мы можем лишь предположить, что северорусский узел С:7/8 будет предшествовать общерусскому узлу 10/11, раз уж конструктивная четверть северной ветви короче в два раза последней четверти основного процесса. Поскольку политический центр у двух процессов общий, как и политическая культура, то формы этих надломных узлов должны быть схожими. Узел С:8/9 также должен быть похожим на узел D.18/19 основного процесса, но только отчасти, вернее в части высшей имперской элиты, не связанной с сопряженным северорусским узлом С:9/10 Инициации.
Понятно, что на роль двух схожих узлов С:7/8 и 10/11 сразу напрашиваются два дворцовых переворота, приведших к власти Елизавету Петровну, а затем - Екатерину II. Однако, одного лишь внешнего сходства для аналитической разметки недостаточно, так что начнем подходить к выводам осторожно и слегка издалека - со свадьбы царевны Анны Иоанновны (1710) и ее нелегкой судьбы вдовствующей герцогини Курляндской. Если следовать классической европейской методологии истории, изучающей документы и артефакты, а не процессы и их взаимосвязи, то весь сюжет удаления и возвращения будущей императрицы выглядит сугубо иррациональным - от гибели юного мужа, вусмерть упоенного великим дядей, до феерических поворотов воцарения и одиозной «бироновщины». Однако, в том-то и дело, что тесные связи женских половин монархических правящих домов с торгов-политическим крылом элит и его финансово-политическим центром, во-первых, довольно интимны и очень редко документированы. А во-вторых, для составителей анналов изучать и тем более акцентировать внимание на этих связях намного опаснее, чем повествовать о войнах и подготовке к ним или о явных сторонах матримониальных интриг.
Если все же обращать внимание на «левые» крылья элиты и ключевой фактор контроля торговых путей, то можно вполне рационально разъяснить не только повороты судьбы Анны Иоанновны, но возможно даже еще более загадочное возвышение ее сродственницы, покровительницы и предшественницы Екатерины I. Нужно обратить наше внимание лишь на тот факт, что Курляндия занимала более удобный высокий берег Даугавы (Западной Двины), уравновешивая значение Риги на ливонском берегу, который в ходе Северной войны отошел к России. Контроль двинско-днепровского пути был необходим для прозападной и проукраинской партии в Кремле и в московской торговой элите для закрепления и расширения своих политических позиций, оборотов и доходов. Однако то же самое было необходимо и ливонским, и курляндским баронам. Это и стало основным взаимным мотивом Северной войны с обеих сторон - и шведско-ливонской, и русско-польско-саксонской, а также поддержки этой войны со стороны коалиции британских, голландских и немецких элит во главе с Софьей Ганноверской.
Тут нужно заметить, что согласно нашей модели смена центра «левого» крыла элит происходит не сразу после смены центра всей элиты и ее «правого» крыла в узле 13/14, а только в узле 16/17 Дна Надлома. Поэтому в ходе петровской революции сверху и смены царского центра на имперский, структура и интересы торгово-политического крыла почти не изменились, только теперь старые англо-московские деньги оказались ведомыми, хотя и пытались перехватить инициативу у шотландско-голландско-петербургских денег. Так что наследники дворцовой партии Милославских в окружении вдовствующих цариц Прасковьи и Марфы после Полтавы сделали свою балансирующую ставку на левый берег Даугавы и извечных конкурентов присягнувших Петру ливонцев.
Если бы брак Анны с курляндским герцогом был личным политическим проектом Петра I, то вряд ли он стал на прощальном обеде подвергать риску хлипкое здоровье 19-летнего принца. И так же вряд ли курляндские бароны после странной смерти герцога приняли бы юную бездетную вдовицу в качестве правительницы, если бы не общие торгово-политические интересы с ливонской партией в Петербурге по расширению торговли. Отсюда и хорошие отношения Анны с Екатериной в противовес Меньшикову как контролеру и бенефициару альтернативного волго-балтийского пути.
Когда ливонские бароны, как и курляндские, выяснили для себя, что ни шведский король, ни саксонский курфюрст не могут разблокировать двинско-днепровский торговый путь, оставалось делом закулисной дипломатии переориентировать их на союз с русским царем. Одним из каналов этой закулисной дипломатии, скорее всего, были личные связи пастора Глюка и его воспитанницы Марты, как и связи близких к им дипломатов Веселовских из круга П.Шафирова. Пастор и сам был не прост, не каждому поручают переводы Библии на туземные языки, да и воспитанница обладала навыками общения и влияния на людей, наводящими на размышления по поводу не домашнего обучения. Однако конспирология вовсе не нужна для анализа интересов элит и достаточно явных каналов влияния, обеспечивших эти интересы и связи.
Продолжение главы 49 следует