Если бы я писала книгу, это была бы история о побеге; главный герой должен был столкнуться с обстоятельствами чуть более сложными, чем он привык: ступенек в лестнице подъезда не одиннадцать, а тринадцать; ветер в этой новой местности не хиус, а мистраль, гнущий деревья и вместе с деревьями спину героя; в кольцо людского окружения вдруг затесались ( Read more... )

Девочка закрыла шкаф. Внутри потемнело: платья покачивались на вешалках, на полках ровными рядами лежали футболки, майки, джинсы, скомканные носки. Дверцы поскрипывали, девочка давно ушла, старый шкаф стонал от времени. В самом углу качалось розовое платье с агрессивными зайцами на груди, на подоле и спине, зайцы бегали и кричали и нагло тихо ( Read more... )

Всегда хочется, для убедительности стоя, промолвить что-то вроде - сказка очень легкий жанр, сказка вообще недо- жанр и писать ее просто, а все, кто пишет сказки, просто не знают как из текста сделать что-то серьезное.
Наверное, именно поэтому у меня и не получается написать сказку.

Главное достоинство возвращений - сразу заметно, что деревья подстригли, главное достоинство больничной еды - она горячая, достоинств у несвоих подушек нет, капельницы дают повод для двадцатиминутных прохладных размышлений со взглядом на дверь - больница располагает только смотреть и медленно слушать, больше делать там ничего решительно невозможно ( Read more... )

Мне все равно никто не хочет отвечать, нашла сама - кроме очевидных доводов - собственное «за». Не могла вспомнить чье, потом дошло, что кроме прочитанного еще в отрочестве (ха-ха) Паланика, никто не мог так органично саморастащиться на цитаты. В общем, «Палки и камни могут и покалечить, а слова по лбу не бьют», следом: «Палки и камни могут ( Read more... )

Люди ненавидят длинные предложения. Это легко объяснить. Как говорит один из моих преподавателей, люди - дебилы. Естественно, что они не любят длинные предложения. Длинные предложения напрягают память. Попробуй запомнить, что было больше, чем пять слов назад. А уж про десять говорить не приходится. Человек не может за неделю прочитать пятнадцать ( Read more... )

Жанр письма, возможно, один из самых легких - или сложных, если присмотреться чуть пристальнее, чем того требует понимание. Люди, дошедшие до совершенства в написании «вчера я гулял в парке, а завтра после бани буду падать в снег», кажется, могут позволить себе писать все, что угодно. Внутри писем переплетаются и размножаются все жанры: ( Read more... )

Я притворяюсь, я делаю вид, что все остальные правы, а не права только я, я не договариваю, я выращиваю растения на пустом асфальте, я это видела, я не знаю - я изворачиваюсь и много вру - так говорят: я вру больше, чем нужно. Сестра тоже сочиняет на ходу, придумывает небылицы - когда мы вместе рассказываем о детстве, то по очереди добавляем в ( Read more... )

Каждая лягушка, прыгающая по мостовой, притаившаяся на камне или та, которая надувается на солнце, греясь рядом с грязной лужицей воды, потом оказавшись на столе маленького сморщенного хирурга, который женат на маленькой женщине и запирает свой кабинет, чтобы в комнату к нему не ворвались маленькие дети, лягушка отвоевывает территорию, трясет ( Read more... )

Когда город, раздеваясь под строгим взглядом обнявшего его октября, снова накрывается бесформенной шапкой ливневого дождя, жидким туманом и ветром, приходит на ум, что в очереди за огромным зонтом город снова оказался где-то в хвосте, и тот ему в итоге не достался, и что осень снова, болезненно и мокро, разделит людей на отдельные хаотично ( Read more... )