Люба рассказывает о черноглазых людях; мои серые глаза становятся еще белее от этих разговоров, они выгорают, вот уж точно в этом нет моей вины; у нее самой глаза сегодня не черные, я разглядываю их, когда она подходит.

Санкт-Петербург - это, в первую очередь, море; романтика холодных пляжей - это образ, конечно, из «Вечного сияния чистого разума» - на заливе отчаянно не хватало кровати, и, пожалуй, снега; когда пришли в первый раз, берега как такового не было, один лед переходил в другой, а этот - в небо; во второй раз - уже подтаяло и вместо тотальной белизны ( Read more... )

Если что-то и должно звучать в день победы, кроме пропахших порохом песен, то - симфонический оркестр, 4 симфония Чайковского и концерт Брамса с солистом-скрипачом Венгеровым. Кроме этого, все должно замолчать: те, кто вбрасывают эти злосчастные ленточки в каждый кадр; те, кто шумно это ругают; тот, кто безразличен и тот, кто нет - это, кажется, ( Read more... )

Есть подозрение, что только я хочу погладить рыбу или покормить рыбу из пипетки или поиграть с рыбой какой-нибудь пластмассовой штуковиной, чтобы я ее подносила к воде, а рыба выпрыгивала и своим огромным ртом, с массивной, чавкающей нижней губой, это хватала, чуть не откусив мне палец - и чтобы при этом рыбина была сантиметров тридцать, светло- ( Read more... )

Я тут поняла почему мало пишу про кино в блог, оно перестало меня занимать - занимать в том смысле, что я о нем не думаю в продолжительности этого времени, оно приходит, берет свои полтора часа или два, или, как сериал, выбрасывает меня на двенадцать часов из жизни, но титры - почти всегда теперь - останавливают и мысль; в то время как например ( Read more... )

Эпистолярный жанр умер. Воскрес телеграф. В одну сторону. Только кажется, что никто ничего не пишет. Каждый день люди посылают друг другу целый мир. Себя. Себя на фотографии. Себя на видео. Себя во рту у крокодила. Себя по электронной почте. Себя по телефонам и коротким смс. Никто никому не отвечает. Вы думаете, я что-то получу в ответ на это? Не ( Read more... )

Дали бы нескромен - это сразу видно из его высоко поднятых усов, маленькие же ксилографии, проверенные пятидесятилетием и вымоченные в восторгах и рукоплесканиях, отжаты теперь сотней и повешены на стены в пусть старом, но довольно приятном музее - мы знаем, что музеи это родина старушек, пестрых коридоров и тишины - и эти картинки: сверху название ( Read more... )

Читаю рассказы Бунина - великолепный образчик «нашей», в том числе автобиографической прозы. Страницы пахнут и брызжут морской водой. В письмах Набокова упоминается о встрече с Буниным - хотя найти ее краткое описание повторно мне не удалось, возможно, что мне даже причудилось их свести - как бы там ни было, люди живущие с разницей в тридцать лет, ( Read more... )

Жанр письма, возможно, один из самых легких - или сложных, если присмотреться чуть пристальнее, чем того требует понимание. Люди, дошедшие до совершенства в написании «вчера я гулял в парке, а завтра после бани буду падать в снег», кажется, могут позволить себе писать все, что угодно. Внутри писем переплетаются и размножаются все жанры: ( Read more... )