(no subject)
Есть подозрение, что только я хочу погладить рыбу или покормить рыбу из пипетки или поиграть с рыбой какой-нибудь пластмассовой штуковиной, чтобы я ее подносила к воде, а рыба выпрыгивала и своим огромным ртом, с массивной, чавкающей нижней губой, это хватала, чуть не откусив мне палец - и чтобы при этом рыбина была сантиметров тридцать, светло-оранжевая и медленно плавала в водоеме, делая вид, что не обращает ни на кого внимания, а на самом деле запоминала людей - для своих каких-то целей, высших и недоступных, после она бы уплыла далеко и опять, как завещал Бродский, жевала бы кислород. Оказывается, есть еще как минимум один человек, который это не только хочет, но этим занимается; людей же, которые хотят трогать бабочек, садить их себе на грудь, на плечо и на нос еще больше, а если повезет - на вашу случайно выставленную по-гитлеровски руку сядет маленькая птичка с белым оперением и рябой шеей, откроет оранжевый клюв и выкрикнет что-то вроде «ква», вцепится ножками в тонкую водолазку, а потом - улетит. На стенах висят мертвые красивые бабочки под стеклом, с мехом, огромными крыльями и начинаешь думать - как ни странно - про Набокова, и понимать почему он бегал с сачком, правда совсем непонятно как это создание, не хлопающее крыльями, а порхающее - какое удачное придумал кто-то слово, ведь бабочка не то чтобы летает, она парит, как можно сжать ладонь, на которую бабочка почему-то вдруг села; а все это сегодня в помещении в центре города, на третьем этаже торгового комплекса, попасть в которое можно, пройдя через холл, минуя эскалатор и какой-то мебельный магазин, надев бахилы как в больнице, создается ощущение, что за закрытой дверью с потолка капает вода и тугие зеленые джунгли покрывают все стены, но нет - там всего лишь две «комнаты» через мостик, по периметру стоят аквариумы со змеями, скорпионами и игуаной (она потом сидела на дереве и еще купалась), а в воздухе - бесятся птицы и по углам сидят бабочки. В общем то, самое главное здесь, кроме четырех черепах, отдыхающих в прохладной воде - одна из них пыталась загорать на панцире другой под лампой - это, конечно, крылья бабочек, и коконы, начинающие извиваться, если их касаешься - все такие разные, зеленые, и даже похожие на маску древнего мира, коричневые как сморщенный лист и бабочки черные, зеленые, с желтым. Почему они хватаются своими шершавыми лапами за палец и почему прожорливым хоботом водят по апельсиновой ладони - космические создания, умирающие через три недели после рождения, мне кажется, их прозрачные глаза ничего не помнят, кроме света, я сегодня не помню ничего кроме бабочек.
