Путь Лавра Корнилова. "Революционный" контрреволюционер
Позволю себе продолжить серию публикаций к 150-летию со дня рождения основоположника Белого Движения Лавра Георгиевича Корнилова. Начало темы см. здесь, продолжение - здесь. Мы оставили Лавра Георгиевича на пороге нового 1917 года. Что ж - настала пора поговорить о самом изученном, самом героическом - и одновременно самом осуждаемом периоде в жизни Корнилова. О периоде, связанном с революцией 1917 года и попытками её остановить.
Лавр Георгиевич Корнилов в Москве в августе 1917 года
В день своего отречения от престола, 2 марта 1917 года, Николай II одним из последних своих указов назначил Лавра Георгиевича Корнилова командующим Петроградским военным округом. Многи современные авторы на этом основании обвиняют Корнилова в том, что он, дескать, "стал первым революционным командующим". В этой связи принципиально важно, что Корнилов принял командование по назначению именно Николая II, а не "временного комитета государственной думы", хотя думские деятели действительно лоббировали кандидатуру Корнилова.
Но одновременно за Корнилова на посту командующего Петроградским военным округом выступал и целый ряд представителей высшего генералитета. И сам Николай II, судя по всему, отторжения от кандидатуры Лавра Георгиевича не испытывал. В том роковом марте 1917-го, когда столицу Империи охватили уличные беспорядки, а солдаты столичного гарнизона примкнули к мятежникам, с именем популярного в народе генерала Корнилова связывали свои надежды противоположные политические силы. Патриоты с царём во главе искренне надеялись, что Корнилов сумеет силой своего авторитета привлечь симпатии взбунтовавшихся солдат к законному командованию, обуздать страсти и подчинить себе столичный гарнизон, снова водворив в городе порядок. А порядок в тылу станет надёжным залогом побед на фронте. Думская же верхушка наверняка слышала предвоенные высказывания Корнилова, в которых Лавр Георгиевич недвусмысленно высказывал симпатии к "представительным учреждениям", видя в них возможность работы на благо страны и армии для широких общественных кругов. Какая из этих сил в итоге оправдала свои ожидания, а какая - трагически ошиблась, станет ясно из дальнейшего, пока же несомненный факт: для самого Корнилова его назначение стало полной неожиданностью. Он для себя этого поста не искал.
Лавр Георгиевич Корнилов в качестве командующего Петроградским военным округом
объезжает строй юнкеров одного из столичных военных училищ. Весна 1917 года.
И ещё, чтобы окончательно закрыть вопрос о "революционном командующем", важно помнить, что роль Корнилова в подготовке отречения императора и в его изоляции во Пскове равна нулю. Корнилов встретил Февральскую революцию в статусе комкора - слишком мелкая сошка, чтобы кто-либо интересовался его отношением к вопросу об отречении государя. Никаких телеграмм царю с просьбами или требованиями об отречении Корнилов не посылал, хотя бы в силу того, что никто и не ждал от него никаких телеграмм. Лавр Георгиевич, как мы уже имели возможность видеть, был не политик и не агитатор, а добросовестный служака, "политические" цели которого исчерпывались победой в войне. Он не лез во внутриполитические дрязги - он готовил корпус, понёсший большие потери, к новому наступлению. К тому же не забудем: корпус Корнилова стоял на Юго-Западном фронте, в районе Ковеля. Царь же был изолирован под Псковом, в полосе Северного фронта. Так что с какой стороны ни поглядеть - в Февральской революции Корнилов не виновен.
Беда была в том, что Корнилов, получивший должность из рук ещё не отрёкшегося императора, служить оказался вынужден уже новой, революционной власти. И первое поручение, которое дали ему революционные власти, оказалось таково, что накрепко, кровавой порукой связывало Корнилова с революцией и призвано было дискредитировать Лавра Георгиевича в глазах всех государственно мыслящих кругов. 8 марта 1917 года Корнилов арестовал в Царском Селе императрицу Александру Фёдоровну и всех царских детей. Присутствовавшим во дворце слугам и придворным он предоставил право самим выбирать, покинуть ли дворец немедленно или самоарестоваться вместе с царственными узниками. Встречается в мемуарной литературе и другая дата, перекочевавшая в историческую публицистику - 5 марта - однако В.Ж. Цветков убедительно показал, что это ошибка. В действительности 5 марта Корнилов лишь проводил инспекцию царскосельского гарнизона, в ходе которой действительно был принят императрицей. Но сообщил он ей не об аресте, а лишь о том, что царская семья взята под охрану вверенными его командованию войсками. И лишь 8 марта, во время вторичного посещения царскосельского дворца, Корнилов действительно объявил императрице об аресте.
Императрица Александра Фёдоровна
Боевой генерал, врывающийся в дом к беззащитной женщине, чтобы арестовать её и пятерых её больных детей (дети императора Николая II в то время страдали от кори), конечно, может вызвать только омерзение. Поступок не только не рыцарский и не офицерский, но и попросту не мужской. Поэтому не стоит удивляться, что в монархических изданиях этот эпизод биографии Корнилова приукрашивается всякими неприглядными подробностями, не обращая внимания на то, что выглядят эти подробности абсолютно нереалистично. Не стоит удивляться и убеждённости В. Бондаренко, одного из биографов Корнилова, в том, что это поручение преследовало своей главной целью проверку Корнилова на лояльность к новой революционной власти.
Сам Корнилов считал день 8 марта 1917 года самым чёрным днём своей жизни. О мотивах, которые побудили его всё-таки взяться за это бесчестное дело, я уже писал предельно подробно: Корнилов стремился не допустить самосуда революционной толпы над императрицей и царскими детьми. Царское Село к 5-му марта 1917 года уже находилось под контролем революционных толп. Дворец, правда, ещё оставался под охраной верных гвардейцев - но императрица Александра Фёдоровна уже сама не надеялась, что эта охрана сумеет её защитить. Более того: она лично выходила к караульным солдатам, уговаривая их не проливать крови соотечественников. Александра Фёдоровна была решительным человеком, и уж если она начала вести такие разговоры, значит, в надёжность обороны дворца она точно не верила. Петроградский же совет рабочих и солдатских депутатов уже принял постановление о заключении царской семьи в тюрьму. Так что опередить советских деятелей и взять царскую семью под домашний арест, подобрав ей надёжную охрану (готовую не столько караулить, сколько именно охранять, защищать своих узников) было единственной возможность спасти жизни императрице и детям. Корнилов этой возможностью и воспользовался.
Начальником охраны он назначил полковника Кобылинского, человека, который был ему известен своими монархическим убеждениями. Люди, остававшиеся с царственными страстотерпцами до самого конца (в частности, Пьер Жильяр), недвусмысленно свидетельствуют: Кобылинский неизменно оставался защитником царской семьи, ревностным проводником её интересов, и за короткий срок сумел стать для Николая Александровича и Александры Фёдоровны настоящим другом.
Полковник Е.С. Кобылинский,
назначенный Корниловым начальником охраны
царскосельского дворца.
Впоследствии сопровождал царскую семьи
в тобольском заточении.
Корнилов же добился того, чтобы охрана царскосельского дворца подчинялась не петросовету и не собственным выборным солдатским комитетам, а лично ему как командующему Петроградским военным округом. Таким образом, всё, что можно было сделать для ограждения свергнутого императора и его семьи от революционного произвола, Корнилов сделал. И на первых порах принятые им меры идеально работали. Лишь после визита в Царское Село Керенского, державшего себя в отношении Николая Александровича по-хамски, случились первые эксцессы, быстро купированные офицерами (т.е., назначенцами Корнилова!). И лишь после отставки Корнилова с поста командующего Петроградским военным округом издевательства охраны над царственными узниками становятся систематическими, а вмешательство офицеров - бесполезным.
Отставка Корнилова была вызвана его бессилием восстановить дисциплину в войсках. Очень быстро Лавр Георгиевич убедился, что его собственные виды ни в малейшей степени не соответствуют видам временного правительства (достаточно вспомнить тот самый визит Керенского в Царское Село, многократно ухудшивший положение царственных узников), а бесцеремонное вмешательство петросовета в дела столичного гарнизона обращает его власть над солдатами в фикцию. Выяснилось, в частности, что у Корнилова как у командующего нет полномочий вывести солдат из казарм для пресечения большевистских манифестаций, уже в апреле 1917 года принявших откровенно деструктивный и изменнический характер.
Лавр Георгиевич Корнилов делает смотр войскам Петроградского гарнизона.
Корнилову оставили власть принимать парады - но лишили власти использовать войска
по их прямому назначению.
23 апреля (6 мая) 1917 года Корнилов написал рапорт с просьбой дать ему назначение на фронте. Командовать Петроградским округом в условиях революционной анархии, лишившей его всех властных полномочий, человек столь деятельной натуры, искавший прежде всего пользы, не мог. Лавр Георгиевич рассчитывал, что на передовой, в условиях продолжавшейся войны с австро-германскими захватчиками он принесёт больше пользы. 29 апреля (12 мая) состоялось его назначение командующим 8-й армией Юго-Западного фронта.
Армия эта прежде находилась под командованием А.А. Брусилова, а затем - А.М. Каледина, покрыла себя славой в ходе Брусиловского прорыва, и Корнилов вполне мог рассчитывать на успешные боевые операции во главе таких солдат. Но увы - революционные безобразия, вызванные к жизни печально известным "приказом № 1", коснулись и этой героической армии. Первое, что увидел Корнилов, когда прибыл в расположение своих войск, было... братание его солдат с немецкими, в ходе которого немцы активно передавали в русские окопы свою наглядную агитацию. Армия, всего год назад демонстрировавшая чудеса воинской доблести, с приходом нового революционного "порядка" утратила всякий воинский вид и всякие патриотические чувства. Лавру Георгиевичу даже пришлось пригрозить, что он прикажет открыть по братальщикам пулемётный огонь, если эта позорная сцена не прекратится. Поскольку места у брошенных солдатами пулемётов заняли офицеры, угроза Корнилова выглядела более чем реальной - солдаты нехотя повиновались. Но, возвращаясь в окопы, громко судачили о "старом режиме" и "произволе золотопогонников. Так Корнилов впервые попал в разряд контрреволюционеров. И заставило его стать таковым не утраченное после революции здоровое патриотическое чувство.
Один из самых популярных портретов Л.Г. Корнилова.
Судя по погонам генерала от инфантерии, на портрете запечатлён
Корнилов именно в 1917 году. На нём золотые общевойсковые погоны
(вместо серебряных генштабистских, которые он, по идее, должен был носить).
Вероятно, это портрет именно Корнилова-командарма.
Вскоре один из подчинённых Корнилова - Митрофан Осипович Неженцев - подал идею сформировать из добровольцев ударный отряд, готовый без колебаний выполнить любой приказ командующего. Митрофан Осипович полагал, что число таких добровольцев, не утративших боевого духа и ясного понимания целей войны, окажется значительно, и ударные отряды смогут увлечь за собой остальную солдатскую массу. Корнилов эту идею горячо поддержал, и вскоре сформированный при его армии ударный отряд вырос в целый полк, получивший именное шефство командарма. Так началась история корниловских частей, столь прославивших себя в рядах Белого Движения. "Русский народ добился свободы, но ещё не пробил час, чтобы строить свободную жизнь, - напутствовал Корнилов бойцов нового полка. - Война не кончена, враг не побеждён, под ним ещё русские земли!"
Корниловский ударный полк получил свою особую униформу -
чёрно-красные погоны, символизирующие собой готовность умереть за свободу,
той же цветвой гаммы шевроны и петлицы на шинель. И эмблему в виде мёртвой головы,
которую во всех тогдашних армиях понимали одинаково: "Умираю, но не сдаюсь!"
Корниловцы успешно пошли в наступление, прорвали немецкую оборону у деревни Ямницы и взяли около тысячи пленных. Наступление, как и рассчитывал Корнилов, было поддержано всей 8-й армией - сказалось то, что Лавр Георгиевич лично ездил по частям, выступал перед солдатами, разъяснял им смысл предстоящих боёв, одновременно не ссорясь без нужды с солдатскими комитетами. Во все части были разосланы наставления Корнилова солдатам, в которых чувствовались отголоски суворовской "Науки побеждать". Итогом июньских боёв 1917 года стало освобождение корниловской 8-й армией Галича, а затем и Калуша. Но в соседних армиях ситуация оказалась не столь радужной. Вместо того, чтобы решительно идти в наступление и гнать оккупантов с русской земли, солдаты замитинговали. Как результат - корниловская армия слишком далеко углубилась в расположение противника и подставила себя под фланговые удары. 6 июля немцы перешли в контрнаступление, нанеся под Тарнополем удар по войскам 11-й армии Юго-Западного фронта. Этот удар и решил исход кампании. 11-я армия немедленно покателась назад, не оказав ни малейшего сопротивления. Вслед за ней попятилась и 7-я армия - солдатские комитеты приняли решение об отводе её в тыл. Нередко полки оставляли свои позиции безо всякого давления со стороны неприятеля. "Армия обезумевших тёмных людей, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит", - констатировал Корнилов, требуя от временного правительства восстановить дисциплинарную власть командиров.
Встревоженное временное правительство 8 июля назначило Корнилова командующим всем Юго-Западным фронтом. Корнилов быстро разобрался в обстановке. Спасти свои июньские успехи он уже при всём желании не смог бы - нужно было оттягивать 8-ю армию назад, пока она не угодила в окружение. Но для того, чтобы хотя бы удержать позиции, необходима была дисциплина - и Корнилов своей властью восстанавливает на вверенном ему фронте смертную казнь, вплоть до расстрелов на месте паникёров и дезертиров. 9 июля Корнилов разрешил офицерам применять оружие против революционных агитаторов, а 10 июля покусился на святая святых "завоеваний революции" - запретил во вверенных ему войсках митинги. Несколько показательных расстрелов на месте подействовали: Юго-Западный фронт удалось стабилизировать.
Л.Г. Корнилов перед строем войск 8-й армии. Лето 1917 года.
Таким образом, к середине июля 1917 года стало окончательно ясно, что революционная, "демократизированная" армия драться не способна. И единственным человеком, который сумел заставить вверенные ему части наступать и добиваться победы, оказался Корнилов. Однако Корнилов не только действовал вполне по-"старорежимному", но и требовал распространить свои методы на всю армию, угрожая в противном случае развалом фронта. Было о чём призадуматься в петроградских кабинетах. 19 июля 1917 года Корнилов был назначен верховным главнокомандующим всей русской армии. Его требования о введении смертной казни за неисполнение приказов и запрете солдатских митингов Керенский, скрепя сердце, санкционировал. Это быстро сделалось известно широкой общественности. В результате Корнилов против собственной воли стал политической фигурой. Революционеры всех мастей теперь панически его боялись, патриотические же круги, обеспокоенные ростом анархии в стране и армии, именно с его именем связывали теперь свои надежды.
Продолжение следует.
Лавр Георгиевич Корнилов в Москве в августе 1917 года
В день своего отречения от престола, 2 марта 1917 года, Николай II одним из последних своих указов назначил Лавра Георгиевича Корнилова командующим Петроградским военным округом. Многи современные авторы на этом основании обвиняют Корнилова в том, что он, дескать, "стал первым революционным командующим". В этой связи принципиально важно, что Корнилов принял командование по назначению именно Николая II, а не "временного комитета государственной думы", хотя думские деятели действительно лоббировали кандидатуру Корнилова.
Но одновременно за Корнилова на посту командующего Петроградским военным округом выступал и целый ряд представителей высшего генералитета. И сам Николай II, судя по всему, отторжения от кандидатуры Лавра Георгиевича не испытывал. В том роковом марте 1917-го, когда столицу Империи охватили уличные беспорядки, а солдаты столичного гарнизона примкнули к мятежникам, с именем популярного в народе генерала Корнилова связывали свои надежды противоположные политические силы. Патриоты с царём во главе искренне надеялись, что Корнилов сумеет силой своего авторитета привлечь симпатии взбунтовавшихся солдат к законному командованию, обуздать страсти и подчинить себе столичный гарнизон, снова водворив в городе порядок. А порядок в тылу станет надёжным залогом побед на фронте. Думская же верхушка наверняка слышала предвоенные высказывания Корнилова, в которых Лавр Георгиевич недвусмысленно высказывал симпатии к "представительным учреждениям", видя в них возможность работы на благо страны и армии для широких общественных кругов. Какая из этих сил в итоге оправдала свои ожидания, а какая - трагически ошиблась, станет ясно из дальнейшего, пока же несомненный факт: для самого Корнилова его назначение стало полной неожиданностью. Он для себя этого поста не искал.
Лавр Георгиевич Корнилов в качестве командующего Петроградским военным округом
объезжает строй юнкеров одного из столичных военных училищ. Весна 1917 года.
И ещё, чтобы окончательно закрыть вопрос о "революционном командующем", важно помнить, что роль Корнилова в подготовке отречения императора и в его изоляции во Пскове равна нулю. Корнилов встретил Февральскую революцию в статусе комкора - слишком мелкая сошка, чтобы кто-либо интересовался его отношением к вопросу об отречении государя. Никаких телеграмм царю с просьбами или требованиями об отречении Корнилов не посылал, хотя бы в силу того, что никто и не ждал от него никаких телеграмм. Лавр Георгиевич, как мы уже имели возможность видеть, был не политик и не агитатор, а добросовестный служака, "политические" цели которого исчерпывались победой в войне. Он не лез во внутриполитические дрязги - он готовил корпус, понёсший большие потери, к новому наступлению. К тому же не забудем: корпус Корнилова стоял на Юго-Западном фронте, в районе Ковеля. Царь же был изолирован под Псковом, в полосе Северного фронта. Так что с какой стороны ни поглядеть - в Февральской революции Корнилов не виновен.
Беда была в том, что Корнилов, получивший должность из рук ещё не отрёкшегося императора, служить оказался вынужден уже новой, революционной власти. И первое поручение, которое дали ему революционные власти, оказалось таково, что накрепко, кровавой порукой связывало Корнилова с революцией и призвано было дискредитировать Лавра Георгиевича в глазах всех государственно мыслящих кругов. 8 марта 1917 года Корнилов арестовал в Царском Селе императрицу Александру Фёдоровну и всех царских детей. Присутствовавшим во дворце слугам и придворным он предоставил право самим выбирать, покинуть ли дворец немедленно или самоарестоваться вместе с царственными узниками. Встречается в мемуарной литературе и другая дата, перекочевавшая в историческую публицистику - 5 марта - однако В.Ж. Цветков убедительно показал, что это ошибка. В действительности 5 марта Корнилов лишь проводил инспекцию царскосельского гарнизона, в ходе которой действительно был принят императрицей. Но сообщил он ей не об аресте, а лишь о том, что царская семья взята под охрану вверенными его командованию войсками. И лишь 8 марта, во время вторичного посещения царскосельского дворца, Корнилов действительно объявил императрице об аресте.
Императрица Александра Фёдоровна
Боевой генерал, врывающийся в дом к беззащитной женщине, чтобы арестовать её и пятерых её больных детей (дети императора Николая II в то время страдали от кори), конечно, может вызвать только омерзение. Поступок не только не рыцарский и не офицерский, но и попросту не мужской. Поэтому не стоит удивляться, что в монархических изданиях этот эпизод биографии Корнилова приукрашивается всякими неприглядными подробностями, не обращая внимания на то, что выглядят эти подробности абсолютно нереалистично. Не стоит удивляться и убеждённости В. Бондаренко, одного из биографов Корнилова, в том, что это поручение преследовало своей главной целью проверку Корнилова на лояльность к новой революционной власти.
Сам Корнилов считал день 8 марта 1917 года самым чёрным днём своей жизни. О мотивах, которые побудили его всё-таки взяться за это бесчестное дело, я уже писал предельно подробно: Корнилов стремился не допустить самосуда революционной толпы над императрицей и царскими детьми. Царское Село к 5-му марта 1917 года уже находилось под контролем революционных толп. Дворец, правда, ещё оставался под охраной верных гвардейцев - но императрица Александра Фёдоровна уже сама не надеялась, что эта охрана сумеет её защитить. Более того: она лично выходила к караульным солдатам, уговаривая их не проливать крови соотечественников. Александра Фёдоровна была решительным человеком, и уж если она начала вести такие разговоры, значит, в надёжность обороны дворца она точно не верила. Петроградский же совет рабочих и солдатских депутатов уже принял постановление о заключении царской семьи в тюрьму. Так что опередить советских деятелей и взять царскую семью под домашний арест, подобрав ей надёжную охрану (готовую не столько караулить, сколько именно охранять, защищать своих узников) было единственной возможность спасти жизни императрице и детям. Корнилов этой возможностью и воспользовался.
Начальником охраны он назначил полковника Кобылинского, человека, который был ему известен своими монархическим убеждениями. Люди, остававшиеся с царственными страстотерпцами до самого конца (в частности, Пьер Жильяр), недвусмысленно свидетельствуют: Кобылинский неизменно оставался защитником царской семьи, ревностным проводником её интересов, и за короткий срок сумел стать для Николая Александровича и Александры Фёдоровны настоящим другом.
Полковник Е.С. Кобылинский,
назначенный Корниловым начальником охраны
царскосельского дворца.
Впоследствии сопровождал царскую семьи
в тобольском заточении.
Корнилов же добился того, чтобы охрана царскосельского дворца подчинялась не петросовету и не собственным выборным солдатским комитетам, а лично ему как командующему Петроградским военным округом. Таким образом, всё, что можно было сделать для ограждения свергнутого императора и его семьи от революционного произвола, Корнилов сделал. И на первых порах принятые им меры идеально работали. Лишь после визита в Царское Село Керенского, державшего себя в отношении Николая Александровича по-хамски, случились первые эксцессы, быстро купированные офицерами (т.е., назначенцами Корнилова!). И лишь после отставки Корнилова с поста командующего Петроградским военным округом издевательства охраны над царственными узниками становятся систематическими, а вмешательство офицеров - бесполезным.
Отставка Корнилова была вызвана его бессилием восстановить дисциплину в войсках. Очень быстро Лавр Георгиевич убедился, что его собственные виды ни в малейшей степени не соответствуют видам временного правительства (достаточно вспомнить тот самый визит Керенского в Царское Село, многократно ухудшивший положение царственных узников), а бесцеремонное вмешательство петросовета в дела столичного гарнизона обращает его власть над солдатами в фикцию. Выяснилось, в частности, что у Корнилова как у командующего нет полномочий вывести солдат из казарм для пресечения большевистских манифестаций, уже в апреле 1917 года принявших откровенно деструктивный и изменнический характер.
Лавр Георгиевич Корнилов делает смотр войскам Петроградского гарнизона.
Корнилову оставили власть принимать парады - но лишили власти использовать войска
по их прямому назначению.
23 апреля (6 мая) 1917 года Корнилов написал рапорт с просьбой дать ему назначение на фронте. Командовать Петроградским округом в условиях революционной анархии, лишившей его всех властных полномочий, человек столь деятельной натуры, искавший прежде всего пользы, не мог. Лавр Георгиевич рассчитывал, что на передовой, в условиях продолжавшейся войны с австро-германскими захватчиками он принесёт больше пользы. 29 апреля (12 мая) состоялось его назначение командующим 8-й армией Юго-Западного фронта.
Армия эта прежде находилась под командованием А.А. Брусилова, а затем - А.М. Каледина, покрыла себя славой в ходе Брусиловского прорыва, и Корнилов вполне мог рассчитывать на успешные боевые операции во главе таких солдат. Но увы - революционные безобразия, вызванные к жизни печально известным "приказом № 1", коснулись и этой героической армии. Первое, что увидел Корнилов, когда прибыл в расположение своих войск, было... братание его солдат с немецкими, в ходе которого немцы активно передавали в русские окопы свою наглядную агитацию. Армия, всего год назад демонстрировавшая чудеса воинской доблести, с приходом нового революционного "порядка" утратила всякий воинский вид и всякие патриотические чувства. Лавру Георгиевичу даже пришлось пригрозить, что он прикажет открыть по братальщикам пулемётный огонь, если эта позорная сцена не прекратится. Поскольку места у брошенных солдатами пулемётов заняли офицеры, угроза Корнилова выглядела более чем реальной - солдаты нехотя повиновались. Но, возвращаясь в окопы, громко судачили о "старом режиме" и "произволе золотопогонников. Так Корнилов впервые попал в разряд контрреволюционеров. И заставило его стать таковым не утраченное после революции здоровое патриотическое чувство.
Один из самых популярных портретов Л.Г. Корнилова.
Судя по погонам генерала от инфантерии, на портрете запечатлён
Корнилов именно в 1917 году. На нём золотые общевойсковые погоны
(вместо серебряных генштабистских, которые он, по идее, должен был носить).
Вероятно, это портрет именно Корнилова-командарма.
Вскоре один из подчинённых Корнилова - Митрофан Осипович Неженцев - подал идею сформировать из добровольцев ударный отряд, готовый без колебаний выполнить любой приказ командующего. Митрофан Осипович полагал, что число таких добровольцев, не утративших боевого духа и ясного понимания целей войны, окажется значительно, и ударные отряды смогут увлечь за собой остальную солдатскую массу. Корнилов эту идею горячо поддержал, и вскоре сформированный при его армии ударный отряд вырос в целый полк, получивший именное шефство командарма. Так началась история корниловских частей, столь прославивших себя в рядах Белого Движения. "Русский народ добился свободы, но ещё не пробил час, чтобы строить свободную жизнь, - напутствовал Корнилов бойцов нового полка. - Война не кончена, враг не побеждён, под ним ещё русские земли!"
Корниловский ударный полк получил свою особую униформу -
чёрно-красные погоны, символизирующие собой готовность умереть за свободу,
той же цветвой гаммы шевроны и петлицы на шинель. И эмблему в виде мёртвой головы,
которую во всех тогдашних армиях понимали одинаково: "Умираю, но не сдаюсь!"
Корниловцы успешно пошли в наступление, прорвали немецкую оборону у деревни Ямницы и взяли около тысячи пленных. Наступление, как и рассчитывал Корнилов, было поддержано всей 8-й армией - сказалось то, что Лавр Георгиевич лично ездил по частям, выступал перед солдатами, разъяснял им смысл предстоящих боёв, одновременно не ссорясь без нужды с солдатскими комитетами. Во все части были разосланы наставления Корнилова солдатам, в которых чувствовались отголоски суворовской "Науки побеждать". Итогом июньских боёв 1917 года стало освобождение корниловской 8-й армией Галича, а затем и Калуша. Но в соседних армиях ситуация оказалась не столь радужной. Вместо того, чтобы решительно идти в наступление и гнать оккупантов с русской земли, солдаты замитинговали. Как результат - корниловская армия слишком далеко углубилась в расположение противника и подставила себя под фланговые удары. 6 июля немцы перешли в контрнаступление, нанеся под Тарнополем удар по войскам 11-й армии Юго-Западного фронта. Этот удар и решил исход кампании. 11-я армия немедленно покателась назад, не оказав ни малейшего сопротивления. Вслед за ней попятилась и 7-я армия - солдатские комитеты приняли решение об отводе её в тыл. Нередко полки оставляли свои позиции безо всякого давления со стороны неприятеля. "Армия обезумевших тёмных людей, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит", - констатировал Корнилов, требуя от временного правительства восстановить дисциплинарную власть командиров.
Встревоженное временное правительство 8 июля назначило Корнилова командующим всем Юго-Западным фронтом. Корнилов быстро разобрался в обстановке. Спасти свои июньские успехи он уже при всём желании не смог бы - нужно было оттягивать 8-ю армию назад, пока она не угодила в окружение. Но для того, чтобы хотя бы удержать позиции, необходима была дисциплина - и Корнилов своей властью восстанавливает на вверенном ему фронте смертную казнь, вплоть до расстрелов на месте паникёров и дезертиров. 9 июля Корнилов разрешил офицерам применять оружие против революционных агитаторов, а 10 июля покусился на святая святых "завоеваний революции" - запретил во вверенных ему войсках митинги. Несколько показательных расстрелов на месте подействовали: Юго-Западный фронт удалось стабилизировать.
Л.Г. Корнилов перед строем войск 8-й армии. Лето 1917 года.
Таким образом, к середине июля 1917 года стало окончательно ясно, что революционная, "демократизированная" армия драться не способна. И единственным человеком, который сумел заставить вверенные ему части наступать и добиваться победы, оказался Корнилов. Однако Корнилов не только действовал вполне по-"старорежимному", но и требовал распространить свои методы на всю армию, угрожая в противном случае развалом фронта. Было о чём призадуматься в петроградских кабинетах. 19 июля 1917 года Корнилов был назначен верховным главнокомандующим всей русской армии. Его требования о введении смертной казни за неисполнение приказов и запрете солдатских митингов Керенский, скрепя сердце, санкционировал. Это быстро сделалось известно широкой общественности. В результате Корнилов против собственной воли стал политической фигурой. Революционеры всех мастей теперь панически его боялись, патриотические же круги, обеспокоенные ростом анархии в стране и армии, именно с его именем связывали теперь свои надежды.
Продолжение следует.