( Read more... )

«И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий, с бюста бледного Паллады не умчится никуда», - переводят строчки шедевра Эдгара По русские поэты.

Размышляя о По, Киреев в книге «Великие смерти» прибегает к риторике: «Мыслимо ли подобное - любить, лелеять и одновременно желать смерти?». Отвечает:

«Мыслимо, коль скоро ты поэт, а «смерть ( Read more... )

Не оставляет меня мысль, что Достоевский мог предотвратить убийство Александра II. Александр был убит террористами в тот же год, что и умер русский классик - в 1881. Только - весной, почти на месяц позже Достоевского.

Известно, как Достоевский воспринял покушение на императора:

- В царя стреляли!

- Убили?

- Нет... спасли... благополучно... Но ( Read more... )

То, что Достоевский списал Свидригайлова с Вертера Гёте, у меня не вызывало никаких сомнений ещё до университета. Та м вплоть до пистолетов, из которых застрелились персонажи и Достоевского, и Гёте. Оружие до этого было в руках девушек, в которых оба влюблены. Я бы вообще сказал, что Свидригайлов застрелился из пистолета Вертера.

( Read more... )

Периодически перечитываю личные дневники русских и не только писателей. Вспоминаю, что сделать дневник достоянием общественности специально - придумал Достоевский. Так и назвал: «Дневник писателя». Потом усилил Розанов; тот вообще умудрился стилизовать политическую  публицистику под интимные записи.

( Read more... )

У "модного" для считающих себя себя традиционалистами Эрнста Юнгера есть шикарное высказывание, действительно поясняющее суть преступления:

( Read more... )

Когда у меня спрашивают о любимой книге, я отвечаю однозначно: «Бесы» Достоевского. А потом задумываюсь сам - почему? Нет, не из-за сюжета, даже не из-за «атмосферы» и, тем более, не потому, что - «политический детектив».

( Read more... )

К предыдущему.

Гоголь «в бессмертной «Шинели» дал себе волю порезвиться на краю глубоко личной пропасти». Это, пожалуй, лучший анализ произведения Гоголя, в этом замечании Набокова хорошо всё. Вплоть до дьявольского «порезвиться». И «пропасть» вместо, например, «бездны», ведь последняя характерна больше для Достоевского. И, конечно, не «позволили ( Read more... )

Вообще - идеальный месяц для русской классики.
Атмосфера ноября позволяет развернуть в художественном мире самое откровенное.
Весенние месяцы дают откровенность лирическую, эротическую. Ноябрь - интеллектуальную. Такую, прошу прощения за тавтологию, предельную критику чистого разума.

У Достоевского: "Истину я узнал в прошлом ноябре, и именно ( Read more... )

Помните скандальное из "Записок из подполья" Достоевского:

"...а ведь дважды два четыре есть уже не жизнь, господа, а начало смерти. По крайней мере человек всегда как-то боялся этого дважды два четыре, а я и теперь боюсь"?

Ужас героя перед математическим адом, природу которого многие, как оказалось, не понимают, поясняют строчки Кузнецова:

"В ( Read more... )