За исстёганными дождём стёклами
Новый роман Гранже достоин не только мягкого переплёта. Видимо, настало время замаскированной под pulp fiction литературных жемчужин. Да, читателю «Земли мёртвых» придётся погрузиться в перипетии +21 и по-мещански лгать, что он никогда не слышал о некоторых жестоких субжанрах порноиндустрии. Да, Жан-Кристоф Гранже любит эпатаж, но таким же эпатажем можно считать сцены насилия в романах Достоевского.
Лично у меня писатель, прежде всего, вызывает доверие, если он влюблён в свой город. Он может описывать его самые кошмарные стороны и грязь переулков, ставить их в центр романа, убирая на периферию повествования красоту центральных улиц и его вечерние огни. Но - он не может не переносить город на свои страницы, как и образы девушек, которые сыграли роль в его жизни.
«Париж под солнцем очень неплох, но Париж под дождем - это нечто. Живые ручейки, блестящие тротуары, темное небо, которое превращает каждое здание в бледную, почти отсвечивающую глыбу с украшениями на фасаде, напоминающими линии жизни на ладони. Если вы укрылись в каком-нибудь кафе, вас охватывает чистое счастье от ощущения, что город облекает вас, помещая внутри себя, за стеклами, исстеганными дождем. В такие моменты Корсо казалось, что ему удалось уловить саму природу родного города - города влюбленных и подлецов, любовных свиданий и притонов, тайных заговоров и убийств из ревности».
В романе «Земля мёртвых» поставлен удушающий (учитывая, что сюжетные линии завязывается, словно техника шибари) вопрос - о бытии французского народа и самой Европы. Роман Гранже - развёрнутый тезис Ивана Карамазова из романа Достоевского (которого Гранже, кстати, очень высоко ценит и защитил от нападок Набокова):
«Я хочу в Европу съездить, Алеша, отсюда и поеду; и ведь я знаю, что поеду лишь на кладбище, но на самое, на самое дорогое кладбище, вот что! Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минув шей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, - в то же время убежденный всем сердцем моим, что всё это давно уже кладбище, и никак не более».
В финале «Земли мёртвых» автор даёт надежду, но, перечитывая ещё раз последние сцены романа, эта надежда кажется маленьким шансом.
После прочтения книги воздух наполняется горьким запахом гари сгоревшего прекрасного Notre-Dame de Paris. Это сильнее «Заката Европы» Шпенглера.