«Средь мук и стонов…» Медико-санитарная служба. Часть 2
К 100-летию Первой мировой войны
Окончание. Начало здесь.
Нет, не думайте, дорогая,
О сплетеньи мышц и костей,
О святой работе, о долге…
Это сказки для детей.
Под попрёки санитаров
И томительный бой часов
Сам собой поправится воин,
Если дух его здоров.
И вы верьте в здоровье духа,
В молньеносный его полёт,
Он от Вильны до самой Вены
Неуклонно нас доведёт.
О подругах в серьгах и кольцах,
Обольстительных вдвойне
От духов и притираний,
Вспоминаем мы на войне.
И мечтаем мы о подругах,
Что проходят сквозь нашу тьму
С пляской, музыкой и пеньем
Золотой дорогой муз.
Говорим об англичанке,
Песней славшей мужчин на бой
И поцеловавшей воина
Пред восторженной толпой.
Эта девушка с открытой сцены,
Нарумянена, одета в шёлк,
Лучше всех сестёр милосердия
Поняла свой юный долг.
И мечтаю я, чтоб сказали
О России, стране равнин:
- Вот страна прекраснейших женщин
И отважнейших мужчин.
Николай Гумилёв. Сестре милосердия
10 марта - конец мая 1915 года
«Сёстры милосердия России» (С.Н. Акишина и др.; под общ. ред. акад. Н.А. Белякова. CПб. : Лики России, 2005. 391 с. : ил., портр.) - на первый взгляд - всего лишь великолепно изданная книга-альбом: в ней приводится около 600 иллюстраций - архивных фотографий, гравюр, документов. Но по богатому фактографическому содержанию это скорее научно-популярная монография коллектива авторов, хорошо знающих и любящих своё дело.
В книге рассматривается эволюция женского деятельного милосердия в России на протяжении почти тысячи лет. Хотя диаконисы (женщины, принявшие посвящение и нёсшие определённое служение в церкви), монашеские ордена, благотворительные общества другие виды милосердной деятельности существовали и ранее - впервые важная роль сестёр милосердия на войне определилась во время Крымской (Восточной) войны 1853-1856 годов.
В 1853 году добровольно и организованно отправились на фронт для оказания помощи раненым воинам сёстры милосердия московской Никольской обители. Затем в Петербурге по инициативе Великой княгини Елены Павловны (1807 -1873) была учреждена Крестовоздвиженская община сестёр милосердия - первое в мире женское медицинское формирование по оказанию помощи раненым во время войны. Куратором общины был великий хирург Николай Иванович Пирогов.
Думается, в свете современных событий, читателю будет интересно узнать, что 68 из прибывших на войну в Крым женщин впоследствии были награждены медалью «За оборону Севастополя». Из 120 сестёр Крестовоздвиженской общины, которые работали в осаждённом Севастополе, 17 погибли при исполнении служебных обязанностей, а баронесса Юлия Вревская умерла от тифа в полевом лазарете.
С момента образования в России Общества Красного Креста в 1869 году большинство общин сестёр милосердия перешло в его ведение. И уже во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов сёстры помогали раненым в составе «Красного креста». Большое место в книге отводится служению сестёр милосердия в Русско-японской войны и особенно в годы Первой мировой войны 1914-1918 годов.
И ещё одна интересная книга: «Из писем прапорщика-артиллериста» Ф.А. Степуна (Н. Лугина) (Томск: Водолей, 2000. 192 с.).
Об авторе книги и её содержании хорошо рассказывает С.М. Половинкин в послесловии, названном «Философ на бойне»:
«Фёдор Августович Степун (1884-1945) принадлежит к славной плеяде русских философов Серебряного века. Он среди основателей международного журнала «Логос» и автор (вместе с С.И.Гессеном) программной статьи «От редакции». Логосовцы, в основном, ориентировались на западноевропейскую философию и противостояли неославянофилам, группировавшимся вокруг издательства «Путь».
С 1914 г. Степун в действующей армии. Он - прапорщик 5-й батареи 12-й Сибирской стрелково-артиллерийской бригады. Бригада формировалась в Иркутске, где Степун проникся евразийскими настроениями. Затем он воевал в Галиции. Через 6 месяцев после выступления в поход из Львова последовал разгром соседней Корниловской дивизии. Сильно пострадала и 12-я Сибирская бригада, после чего её отвели для пополнения в Куртенгофский лагерь под Ригой. Затем последовали 4 месяца (с июля по октябрь 1915 г.) боёв под Ригой. Здесь Степун получил ранение ноги, когда молодые жеребцы понесли сани по лесу и перевернули их. Далее следовали 11 месяцев лазаретов Риги, Пскова, Москвы, Ессентуков.
Находясь в госпиталях, Степун написал и издал по настоянию М.О.Гершензона под псевдонимом Н. Лугин эпистолярный роман «Из писем прапорщика-артиллериста» (Северные записки, 1916, № 7-9). Позже эти письма с выпущенными цензурой местами вошли в книгу, вышедшую в 1918 г. в Москве в издательстве «Задруга». Сюда же Степун добавил письма 1916-1917 гг.» С. 191.
Итак, Ф.А. Степун (Н. Лугин) «Из писем прапорщика-артиллериста»:
«Дня через два, три обещают вывезти меня в Псков. Должен сказать, что я несколько побаиваюсь этого путешествия. Совсем ещё неизвестно, к каким попадёшь врачам, в какой лазарет. А врачи и лазареты, говорят, на Руси разные есть.
Ну, пока до свиданья...
В 3-ю батарею N. Сиб. Стрел, арт. бригады.
Псков, 10-го декабря 1915 г. Евгеньевский госпиталь.
Воскресенье. За окном настоящая русская метелица. На окнах канареечно-жёлтые занавески: это, чтобы у больных было солнечно на душе. На стене карта с обозначением наших неудач: это, чтобы питать энергию и мстительность раненого русского офицерства. В дальнем углу образ с лампадой; я его вблизи еще не видал, и мне приятно знать, что в этой комнате есть еще нечто, просмотренное мною не до дыры. За стеной стройно поёт хор молодых епархиалок (идёт обедня), и все не носилочные офицеры, носилочный только я один, сидят там и смотрят на их косы и спины. Этих созерцателей, т.е. находящихся в госпитале офицеров, четверо. Сорта все они самого захолустного, и мне с ними после нашей компании бесконечно скучно.
1) Пехотный прапорщик из замухрыжных чалдонов, которого я сильно подозреваю в том, что он баба и служил до войны у иркутских мещан прислугою «за одну». Он целый день раскладывает пасьянс.
2) Герой «Берземюнде», помешан на произведённой им атаке, только о ней и говорит. Роста совсем маленького. Голова - арбуз. Лицо как у галчонка. Позвоночник длинный, как у рыбы. Ноги тонкие и кривые. До войны - сельский учитель под Самарой, жалованья 22 р. 50 к. Харчевался бесплатно у какой-то старухи.
3) «Полуторагодовалый» артиллерийский подпоручик N-ой Сиб. бригады. Красивый 18-летний упитанный молочный телёнок-барчук.
4) Длинный, худосочный телеграфист-чиновник из Либавы. На лице уныние и робость эротического солипсиста.
Вот и всё.
Сестра моя, не военного, а мирного времени, очень милая, простая, дельная, ровная, душевная, с красными от сулемы руками. С 15-ти лет она среди постелей и халатов, и в этом её настоящий жизненный смысл. Говорить с ней можно только о её тяжёлых.
Жесты рук у неё красивые, круглые, русско-плясовые, а глаза и фамилия итальянские. Во всем облике есть, пожалуй, нечто мадонническое.
Везли меня сюда ужасно, в «приспособленном для перевозки тяжело раненных» вагоне 4-го класса. Вся приспособленность заключалась в том, что вагон выкрасили в белый цвет и повесили в углу икону. Рессоры, отопление железной печкой и удобства были оставлены в полной скотовагонности. Хороши были также и сёстры.
1) Одесситка на шесть пудов с еврейски-негритянским лицом, представлявшая собой менее сестру, чем чистую грядковую культуру лука, чеснока и других специй.
2) Баронессообразная балтийка Клара с бледным лицом, поджатыми губками и печальными глазами старого сеттера; деятельности она никакой не проявляла, ибо была решительно от подбородка и до колен забронирована в какой-то корсет-панцирь.
3) Длинная и жёлтая, как спелый колос в урожайный год невеста «героя». Жеманная, привередливая, кокетливая, влюбляющаяся и боящаяся, что в неё все влюбятся.
4) «Вся - энергия», но вся энергия только в быстрой походке, больше ни в чём. Её подлинное назначение - изображать ветер за кулисами провинциального театра. Но с изобретением театральных машин она почувствовала себя лишней на земле и. как всё лишнее, пошла в сёстры.
Фельдшера - франты и мясники; тяжелобольных называют «безвредными». Безвредность понимается двояко: 1) тяжёлые безвредны потому, что никакой уход не может им повредить, а 2) они безвредны потому, что не смогут ни на что пожаловаться и жалобой повредить персоналу.
Но довольно повествовательной формы. Давно пора кончать письмо. Всех крепко целую». С. 112-114.
Здесь же приведём ещё «откровение», сделанное Ф.А.Степуном в госпитале, которым он поделился с другом в письме от 23 апреля 1916 года:
«В общем же в каком-то измерении вся энергичная промышленная Европа глубоко враждебна России. И не потому только, что в России всё ещё много Калинычей, но и потому, что из всякого русского Хоря при соприкосновении с Европой, где-нибудь нет-нет да и выглянет азиатская харя. Много ещё воды утечёт до тех пор, пока мы научимся безболезненному общению с Европой, пока оно перестанет превращать нас то в певчих птиц, то в скотов. И. знаешь, я с самого начала войны не перестаю бояться того, что к концу её все народы Европы - и наши союзники, и наши враги - чем-то своим «европейским» перекликнутся между собою и тем самым в каком-то, сейчас ещё невидимом смысле, встанут все против несчастной России. Вот помяни моё слово!» С.129.
Как в воду глядел Фёдор Августович!
«…Омочу бебрян рукав в Каяле реце,
утру князю кровавые его раны на жестоцем теле».
Плач Ярославны
Я не верю, не верю, милый,
В то, что вы обещали мне,
Это значит, вы не видали
До сих пор меня во сне.
И не знаете, что от боли
Потемнели мои глаза.
Не понять вам на бранном поле,
Как бывает горька слеза.
Нас рождали для муки крестной,
Как для светлого счастья вас,
Каждый день, что для вас воскресный.
То день страданья для нас.
Солнечное утро битвы,
Зов трубы военной - вам,
Но покинутые могилы
Навещать годами нам.
Так позвольте теми руками,
Что любили вы целовать,
Перевязывать ваши раны,
Воспалённый лоб освежать.
То же делает и ветер,
То же делает и вода,
И не скажет им «не надо»
Одинокий раненый тогда.
А когда с победы славной
Вы вернетесь из чуждых сторон,
То бебрян рукав Ярославны
Будет реять среди знамён.
Николай Гумилёв. Ответ сестры милосердия
10 марта - конец мая 1915 года
«Положение сестёр милосердия было особенным, - свидетельствует офицер-артиллерист Б.Г. Вержболович в мемуарах «Вторая Отечественная, или Первая мировая, 1914-1918» (Акад. проблем безопасности, обороны и правопорядка. [М.] : Закон и Порядок, [2004]. 300 с., ил., портр., факс.). - С одной стороны, они выполняли служебный долг, а с другой, постоянно возникала любовь, которая не считалась ни с должностью, ни с занимаемым положением, ни с военным временем. В основном моральный порядок в каждом лечебном учреждении поддерживался старшими сёстрами, которые в большинстве своём были весьма строги к подопечным.
В целом все участники войны были необыкновенно благодарны сёстрам милосердия, так трогательно и заботливо ухаживавшими за ранеными и больными солдатами и офицерами. Вечная память и тем женщинам, которые погибли при исполнении тяжёлого и неблагодарного долга, а таких было немало». С. 234-235.
Вспомним святой подвиг сестры милосердия Риммы Ивановой, о судьбе которой белорусский историк В.В. Бондаренко рассказал в замечательной книге «Герои Первой мировой» (М. : Молодая гвардия, 2013. 511 с. : ил. - Жизнь замечательных людей (ЖЗЛ).
Р.М.Иванова
Римма Михайловна Иванова (15 июня 1894, Ставрополь - 9 сентября 1915, Пинский уезд, Минская губерния) - единственная в России женщина, награждённая военным орденом Святого Георгия 4-й степени за подвиг в бою.
До войны она была учительницей в земской школе села Петровское Ставропольской губернии. С началом Первой мировой поступила на курсы сестёр милосердия. В январе 1915 года ушла добровольцем на фронт. Зачислена в 83-й Самурский полк. За мужество при спасении раненых была награждена Георгиевским крестом 4-й степени и двумя Георгиевскими медалями. В августе 1915 года поступила в 105-й пехотный Оренбургский полк под начало своего брата - полкового врача Владимира Иванова.
9 сентября 1915 года у деревни Мокрая Дуброва в белорусском Полесье Римма Иванова под сильным ружейным и пулемётным огнём противника перевязывала раненых. Когда в бою погибли оба офицера роты, она подняла солдат в атаку и бросилась на вражеские окопы. Позиция была взята, но сама героиня получила смертельное ранение разрывной пулей в бедро.
Орден Святого Георгия предназначался для награждения только офицеров и генералов, а Римма Иванова вообще не имела никакого воинского звания или чина. Но император Николай II, в виде исключения, согласился с предложением фронтовой Георгиевской думы и 17 сентября 1915 года утвердил указ о посмертном награждении Риммы Ивановой орденом Святого Георгия 4-й степени.
Сёстры милосердия, ангелы земные,
Добрые и кроткие, грустные немного,
Вы, бальзам пролившие на сердца больные,
Вы, подруги светлые, данные от Бога.
Вам - благословение, сёстры душ усталых,
Розаны расцветшие, там, на поле битвы,
И в крестов сиянии, ярко-ярко алых,
Тихо принимавшие раненых молитвы...
Князь Владимир Палей. «Сёстры милосердия,
ангелы земные…»
С первых дней объявления войны многие представители рода Романовых и других аристократических семейств принялись за организацию лазаретов, санитарных поездов, складов белья и медикаментов. Первой среди них была императрица Александра Фёдоровна. В течении трёх военных лет царица и её дочери служили в лазаретах, как простые сёстры милосердия. Это святое служение освещено в уникальной книге «Августейшие сёстры милосердия» (сост. Н.К. Зверева. М. : Вече, 2008. 461 с. : ил., портр., табл. - Царский Дом). В ней собраны архивные документы времён Первой мировой войны: дневники и письма великих княжон, воспоминания современников о царской семье в этот период.
Составитель - Нина Карповна Зверева - сестра Сестричества во имя преподобной мученицы Елизаветы Фёдоровны при храме Св. Митрофана Воронежского, исследовательница житий новомучеников. Она провела огромную работу в Государственном архиве Российской Федерации по изучению эпистолярного наследия дочерей Николая II и Александры Фёдоровны и других документов эпохи.
Как рассказано в книге, для того чтобы помощь раненым, исходящая от их рук, была более плодотворной, императрица Александра Фёдоровна вместе со старшими дочерьми, Великими княжнами Ольгой и Татьяной решила получить медицинское образование. Учителем была выбрана талантливая последовательница Н.И. Пирогова, женщина-хирург, главный врач Дворцового лазарета Вера Игнатьевна Гедройц. Для чтения лекций она ежедневно приезжала в Александровский дворец. Практические занятия проходили в Дворцовом лазарете. В госпитале проходило практику большое количество слушательниц курсов сестёр милосердия, в том числе и Августейшие сёстры… Императрица и Великие княжны оказались способными ученицами. В.И.Гедройц записала в своём дневнике: "Мне часто приходилось ездить вместе и при всех осмотрах отмечать серьёзное, вдумчивое отношение всех Трёх к делу милосердия. Оно было именно глубокое, они не играли в сестёр, как это мне приходилось потом неоднократно видеть у многих светских дам, а именно были ими в лучшем значении этого слова".
6 ноября 1914 года в здании Общины Красного Креста на Леонтьевской улице императрица Александра Фёдоровна с Великими княжнами Ольгой и Татьяной вместе с 42-мя сёстрами 1-го выпуска военного времени, успешно выдержав экзамен, получили Свидетельство на звание Сестры Милосердия. Младшие Великие княжны Мария и Анастасия, хотя и не работали в госпитале постоянно, по-своему приносили большую пользу выздоравливающим раненым.
В приложении в книгу включены отрывки из дневника протоиерея А.И. Беляева, настоятеля Фёдоровского собора в Царском Селе, духовника Николая II и его семьи. Уже после отречения царя отец Афанасий записал: «Как шла исповедь, говорить не буду. Впечатление получилось такое: дай, Господи, чтобы все дети были, как дети бывшего царя. Такое незлобие, смирение, покорность родительской воле, чистота в помышлениях и полное незнание земной грязи, страстной и греховной, - привело меня в изумление».
О том как работали августейшие сёстры милосердия, рассказал русский офицер, георгиевский кавалер капитан К.С. Попов в книге «Воспоминания кавказского гренадера» (М.: Гос. публ. ист. б-ка России, 2007. 237 с. - Вглядываясь в прошлое).
Константин Сергеевич Попов (1893-1962) окончил Тифлисское Михайловское военное училище, из которого вышел в 13-й Лейб-гренадерский Эриванский Его Величества полк. В сентябре 1914 года вместе с полком прибыл на фронт в составе 2-го Кавказского армейского корпуса и принимал участие в боях в Восточной Пруссии, под Варшавой, на Бзуре и в Галиции. Был тяжело ранен (осколком снаряда ему оторвало руку), но несмотря на это продолжал руководить ротой, тем самым удержал вверенный ему боевой участок. После излечения, несмотря на инвалидность, вернулся в полк - на фронт под Сморгонью. Во время гражданской войны воевал в Добровольческой армии. В 1920 году эвакуировался на Кипр, затем переехал в Белград, и все последующие годы прожил во Франции. Был членом Зарубежного Союза русских военных инвалидов.
Из главы «Царскосельский дворцовый лазарет № 3 и царская семья»:
«Прибыв в Царское Село, мы были встречены начальником эвакуационного пункта, Полковником Величковским, и развезены по госпиталям, в которые мы предназначались. Я попал в Дворцовый лазарет № 3 <…>
На другой день утром ровно в 10 часов к парадному подъезду лазарета бесшумно подъехал Императорский автомобиль. То приехали Ея Императорское Величество Государыня Императрица с двумя старшими дочерьми, Их Высочествами Ольгой и Татьяной Николаевнами. Все способные ходить офицеры вышли для встречи. Когда обходившая всех Государыня дошла до меня, я представился. Государыня было обо мне доложено и она, улыбаясь протянула мне руку, которую я почтительно поцеловал. Великие Княжны встретили меня, как старого знакомого, и начали задавать вопросы о состоянии полка, об офицерах, которые им были известны, и проч. «Какие милые, простые люди», невольно подумал я. И с каждым днем я всё больше и больше в этом убеждался. Я был свидетелем их ежедневной работы и поражался их терпению, настойчивости, большому навыку в тяжёлой работе и всеокружающей ласке и доброте. Ровно в 10 часов утра ежедневно Великие Княжны приезжали в лазарет. Обойдя всех больных, Они переодевались в совершенно белоснежные халаты и начинались перевязки. Наш дворцовый госпиталь, где работали Великие Княжны, был рассчитан на 30 кроватей. 25 офицеров и 5 солдат так распределены были места. Говорить об уходе, чистоте, гигиеничности условий, в которых находились пользуемые в лазарете, о столе и т. п. особенно не приходится. Я укажу только на некоторые из них. Кормили нас, например, так: утром кофе или чай (по желанию) со сливочным маслом и булочками. В 1 час дня завтрак из 2-3 блюд. Обед в 6 часов вечера из 3 блюд (причём к обеду подавалась рюмка сливовицы). И, наконец, вечером к 8 часам опять чай с маслом и булочками. Помимо этого из царских оранжерей нам присылались корзины с всевозможными фруктами. Конфекты же в колоссальных аршинных коробках привозили, обыкновенно, сами Великие Княжны. Бельё обязательно менялось через день, по желанию могли менять его и каждый день.
Медицинской частью лазарета заведовала женщина-хирург В.И. Гедройц. Очень часто приезжали в лазарет лейб-медики Боткин и Деревенько. Последний сделал между прочим мне операцию, когда рана на подбородке у меня плохо срослась. Перевязки, начинавшиеся около десяти часов, кончались только к часу, причем всех раненых перевязывали исключительно Великие Княжны и нужно отдать справедливость делали свое дело весьма умело, никогда не причиняя излишней боли. Если перевязки кончались, немного раньше часа и стояла хорошая погода, то обыкновенно молодежь отправлялась в парк перед лазаретом и там играла с Великими Княжнами в крокет. Бывали дни, когда специально для игры в крокет отпускали и двух младших Великих Княжон, Марию и Анастасию; тогда с ними же приезжал и, Наследник, Его Императорское Высочество Великий Князь Алексей Николаевич.
Наследник был хорошенький десятилетний мальчуган, большой проказник. Во все игры он вносил большое оживление. Очень часто раненые снимались в кругу Царской семьи и тогда на другой или на третий день каждый получал по карточке. Каждый поступивший в лазарет офицер расписывался в особом альбоме, обозначая свою фамилию, часть войск и время поступления в лазарет. К моменту моего прибытия в лазарет я обратил внимание, что против многих фамилий расписавшихся были отметки: «Убит тогда то». Это были собственноручные отметки Великих Княжон, интересовавшихся судьбой своих пациентов». С. 131-132.
…Сияя чудной красотой,
Вся в белом, плакала Царица;
Она на подвиг шла святой
Быть милосердною сестрицей.
И клики снова поднялись,
Взлетая неудержно ввысь…
Князь Владимир Палей. Речь Государя
Петербург. 1914 г.
«На операцию прибыла сама Государыня Императрица.
Рана сама по себе была пустяшная, размером 5-6 сантиметров. К наркозу решено было не прибегать. Я лёг на операционный стол и меня тотчас закрыли простынёй до подбородка, на глаза надвинули кусок марли и операция началась. Не скажу, чтобы операция была очень болезненна, я ожидал худшего. Присутствие Государыни, которая ассистировала на операции, и Великих Княжон в качестве сестёр заставляло меня напрячь всю волю, чтобы не издать ни одного звука, похожего на стон. Мне казалось, что если бы меня разрезали в этот момент на части, и то бы я молчал. Во время операции я разговаривал с Государыней, отвечая на её вопросы. Мою правую руку нежно придерживала Великая Княжна Татьяна Николаевна. Когда началась накладка швов, то мне казалось, будто меня притягивают куда-то к потолку. Но вот всё кончилось. С глаз сняли марлю, и я приподнялся, давая возможность наложить повязку. Когда и повязка была наложена, я хотел встать и уйти, но Великие Княжны меня придержали. «Попов, лежите, мы Вас сейчас отвезём. В этот момент Великая Княжна Ольга Николаевна подкатила особые носилки, и я на них сел. Обе Великие Княжны, сопровождаемые нашими офицерами, ждавшими в коридоре окончания операции, торжественно доставили меня в палату и уложили в приготовленную постель. Вечером Великие Княжны навестили меня, когда приехали на чистку инструментов. На другой день Великая Княжна Татьяна Николаевна подходит ко мне и говорит: «Попов, хотите сниматься с нами». - «Так точно, Ваше Высочество, хочу». «Тогда идёмте в нашу маленькую комнатку». Маленькая комнатка, о которой шла речь, находилась рядом с операционной и служила местом хранения халатов Великих Княжон, бесконечного количества конфект и халвы и представляла собой маленькую гостиную с мягкой стильной мебелью. В общем в лазарете снимались довольно часто и у меня образовался целый альбом снимков из лазаретной жизни, который, не взирая на все превратности судьбы, остался у меня и по сию пору, и которым я дорожу как великой реликвией». С. 137-138.
«То, что я увидел, перешагнув порог, заставило трепетно забиться моё сердце. Среди комнаты стояли: Государь Император, Государыня и Наследник, а по бокам их - все Великие Княжны.
Несмотря на то, что Государя я увидел первый раз в жизни и притом совершенно для меня неожиданно и в такой исключительной обстановке, я нисколько не растерялся. Сделав почтительный поклон, я подошел к Государю и, твердо отчеканивая каждое слово, произнес: «Ваше Императорское Величество, 13-го Лейб-Гренадерского Эриванского Царя Михаила Феодоровича полка подпоручик Попов представляется по случаю излечения от ран». Затем я подошёл последовательно к Государыне, Наследнику и Великим Княжнам.
Государь, ласково смотря на меня своими особенными глазами, задал мне целый ряд вопросов, касающихся, главным образом, боевой жизни полка, интересуясь боями, в которых полк принимал участие.
На все вопросы Его Императорского Величества я дал краткие и определенные ответы. Государь Император во время разговора дважды благодарил меня за службу и, пожав крепко руку, вышел в дверь, ведущую в соседнюю левую комнату. Пока я продолжал беседовать с Государыней и Великими Княжнами, Наследник принёс пакет, о содержимом которого я уже говорил, и который вручался всем представлявшимся офицерам.
Напутствовав меня пожеланиями, Государыня протянула мне руку, давая понять, что аудиенция кончена.
Это была моя первая и последняя встреча с Государём. По возвращении с Высочайшей аудиенции меня ждал новый сюрприз. На столе лежало письмо от полкового адъютанта, капитана Шлиттера, извещавшего меня, что я награждён Георгиевским оружием за бой 25-го июня». С. 138-139.
«К этому времени выяснилась необходимость операции раненой руки, так как главный нерв был ущемлён в рубце и, благодаря этому, я ощущал всё время сильные боли. Но меня тянуло в полк на фронт. Я отказался от операции и поехал в полк». С. 140.
От взрыва пахнет жжёным гребнем.
Лежу в крови. К земле приник.
Протяжно за далёким гребнем
Несётся стоголосый крик.
Несут. И вдалеке от боя
Уж я предчувствую вдали
Тебя, и небо голубое,
И в тихом море корабли.
Валентин Катаев. Ранение
1917
Румфронт
Автор: Вячеслав Мешков
Дополнение: это сокращённая глава из двухтомника Вячеслава Мешкова «Роковая война России», который вышел в 2014 году. Книгу можно приобрести в Ассортиментном кабинете РГБ (открытая дверь сразу налево от главного входа, до турникетов) или заказать почтой.
Другие главы: Крах конного блицкрига | Мясо пушечное | Твой волшебный мир, Уэллс! | Пушки, розы и ратный труд | Августовские пушки, или О пользе чтения книг по истории войн | Разведка и контрразведка «до» и «во время»… | Кто виноват? Ответ господина Сазонова герру Гогенцоллерну | Русское «ничего» и послы Антанты | Интеллигенция и война | «След оставляя пенный…» Балтийский флот в Первой мировой | 1915. «То беженцы... Их жалкая орда...»
Также смотрите на эту тему в нашем журнале: Кавказский фронт Первой мировой войны
Зафрендить Ленинку?