ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №12
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №1
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №2
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №3
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №4
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №5
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №6
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №7
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №8
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №9
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №10
ОРУДИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Часть №11
Понятие «теории»
Та форма представления, которая открылась человеку единственно через греков, была «теория». Последний термин является производным от глагола «рассматривать», «созерцать», наблюдать».
Согласно интерпретации М.Хайдеггера, данный глагол, в свою очередь образован от двух слов. Первое слово - «зрелище», «облик», «лик вещи».
Именно этот лик вещи, по мнению Хайдеггера, Платон назвал эйдосом - «видеть», «знать».
... причина, по которой бог изобрел и даровал нам зрение, именно эта: чтобы мы, наблюдая круговращения ума в небе, извлекли пользу для круговращения нашего мышления, которое сродно тем, небесным[круговращениям], хотя в отличие от их невозмутимости оно подвержено
возмущению.
Второе слово - глагол - «глядеть на что-либо», «охватывать взором».
Поэтому, заключает Хайдеггер, что означает в совокупном смысле - «видеть явленный лик присутствующего и зряче пребывать при нем благодаря такому видению».
Здесь, конечно, Хайдеггер не свободен от феноменологической интерпретации греческого термина, но суть его им, безусловно, ухватывается.
Ведь именно такое пребывание «подле увиденного» порождает и соответствующий образ жизни - который есть «совершенный способ человеческого бытия».
Открытие области Ума и утверждение его господства.
В чем же загадка «греческого чуда»?
Ведь, согласно современным исследованиям, по палеоантропологии возраст «человека разумного» - homo sapiens, насчитывает как минимум 30-40 тыс. лет. Все эти годы «человек разумный», что называется, пользовался своим умом. Он рисовал, лепил, строил, планировал, охотился, воевал и т. д. - думая.
Почему же история отдает приоритет открытия Ума именно грекам?
Не содержится ли здесь недоразумения?
Мы можем утвердительно ответить: нет, не содержится.
Все дело в том, что «человек разумный», но все-таки еще «догреческий», был погружен в разумный мир так, что сам Ум - устройство мира по разумным законам, принципам и правилам - довлел над ним.
Ум как таковой - умное устройство мира - находился в связном состоянии так, что был неотличим от самих «умных вещей и процессов». Это можно понять по аналогии следующим образом: мы
дышим воздухом, но при этом ведь каждое мгновение не сознаем, что дышим. Точно так же и «человек разумный» жил «в соответствии с умом», но не сознавал этого.
Грекам и никому другому принадлежит величайшее открытие в истории человечества, равного которому не было ни до греков, ни во время греков, ни после греков - осознание Ума. Фактически это означает, что в лице греков Ум пришел к самому себе, осознал себя греками.
Итак, греки осознали наличие ума в себе и присутствие ума в мире.
Что же они сделали с результатами своего открытия, как поступили с Умом?
Греки допускали умное схватывание мира.
Но что схватывали греки своим умственным взором?
Они научились схватывать то, что позволяет «одну вещь отличать от другой» - сущность ве-
щи, которую назвали «усия». Однако последняя требовала выполнения обязательного условия, вытекавшего из убеждения о том, что сущность чего бы то ни было всегда и везде одна - сущность самотождественна.
Предметы, выступающие носителями «вещи», могут меняться - появляться и исчезать, - при этом сущность остается неизменной. Самотождественность сущности означает, что вещь должна оставаться в своей сущности равной самой себе на всем протяжении своего существования.
Сущность не может быть сначала одной, а затем - другой.
Условие выполнимости этого требования - непротиворечивость.
Но ведь реальные вещи - те, которые мы воспринимаем чувствами - появляются и исчезают.
Что же происходит с их сущностью?
Она тоже появляется и исчезает вместе с вещами?
Если бы она появлялась и исчезала вместе с вещами, то, следовательно, по своей природе никак бы не отличалась от самих вещей, то есть сущность вещей была бы такой же точно «вещью». Сущность, появляющаяся и исчезающая, делала бы тогда невозможным существование самих видимых вещей: ничего бы не было самим собой, был бы хаос и беспорядок.
Оставалось допустить, что сущности неизменны сами по себе и, в свою очередь, не являются «вещами».
Но где же они существуют, если зрительно мы воспринимаем только видимые вещи?
Греки допустили, что чувственно воспринимаемый мир есть ничто иное как покрывало или занавес, который срывает другой мир - умопостигаемый мир сущностей. И это допущение греков было началом всех начал европейской цивилизации, которого не было ни у одного народа до греков и ни у одного после них!
Собственно с момента открытия «непротиворечия» греками мы только и можем говорить о появлении теории («науки») как таковой. Умное схватывание неявно содержало другое следствие: бес-
полезность схватывания «внеразумного» - практического, физического, «деятельного» и прочего - то есть такого, которое предполагает «действие» с вещами.
Какой смысл в «схватывании» ускользающего мира неподлинных вещей и неподлинного существования?!
Текучий, становящийся мир наблюдаемых явлений и вещей не мог стать предметом внимания, ибо как раз не оставался самим собой всегда и везде. С другой стороны, деятельность Ума, обращенная к истине, и есть высшая форма деятельности.
Земная внешняя природа в значительной степени именно благодаря такому отношению к «сущности» не стала объектом обладания.
Греки обратили внимание также на то, что неизменный мир сущностей дает прочную основу для человека: что бы не менялось, все равно сущность останется сущностью. Постоянство, неизменность приобретают в сознании древнего грека оценку подлинности, то есть того, что «лежит» в основании в отношении к тому, что изменчиво и непостоянно - неподлинно. Следовательно, то, что соответствует подлинному, есть истина, что не соответствует - ложь.
Если человек будет соотносить свои знания с подлинным миром, то он занимается стоящим делом, если нет, то никчемным. Сказав, что греки осознали Ум, мы, в действительности, только заявили о необходимом условии этого осознания, но не упомянули о нем. Этим условием является уже изначальное - преданное акту сознания - утверждение собственной ценности, если угодно, своей избранности. Греки оказались на высоте своего открытия - они, как именно нация «греков», противостоящая варварскому миру, были убеждены в своей исключительности.
Именно эта исключительность позволила эллинам выйти из привычного «ритма и течения мира» и посмотреть на него со стороны.
Одушевленность мира
Одушевленность мира в греческой мысли признавали за реальность почти все: в науке и философии - от Фалеса до Платона и стоиков; в повседневной жизни - от рядовых граждан до руководителей полиса.
Наиболее полное учение об одушевленности Космоса мы находим опять же у Платона.
Демиург помещает ум в душу, а душу - в тело, и таким образом «строит Вселенную».
В одушевленном мире человек - вся его деятельность - подчиняется космической душе.
Весь мир при таком его понимании есть один цельный организм, органом которого выступает сам человек. Одушевленность, «наполнявшая» окружающий древнего грека мир, делала его живым. Так понятый Космос - на современном языке «природа» - не мог стать объектом обладания. В одушевленном мире все было божественно: растения (Додонская роща), ручьи (мать Ахилла), реки, моря, Океан.
Все божественно и одушевлено в этом мире!
Сергей Трубецкой, пусть и с христианских позиций, но все-таки очень точно фиксирует затребованность одушевленности мира в греческой и вообще дорийской культуре:
По мере развития греческой религии боги все более и более очеловечиваются и приближаются к демонам, забывая свое натуралистическое происхождение. Реакцией против такого движения служат мистерии, оргиастический культ производящих сил природы. С одной стороны, такой культ является нам реакционным в силу своего натурализма...
Мистерии не ограничиваются просто реакцией...
натурализм их обобщается...
Оне заключают в себе культ общеязыческих начал и постолькусамих теогонических сил...
Эта теогоническая основа, или Матерь, природа богов, могла быть сознана как всеобщее начало (Душа Мира).
Мог ли такой мир стать средством для человека?
Мог ли он стать объектом для обладания?
Мог ли он быть использован человеком?
Конечно, нет!
Природа никогда не выступала средством достижения целей античного человека. А цель как раз в том и состояла, чтобы достигнуть полной гармонии с миром - калокагатии.
Это становилось возможным благодаря тому, что подлинное бытие признавалось гарантом достижения совершенства. Оно имело лишь тусклый отпечаток в мире наблюдаемом. Достижение полноты этого бытия было возможно через уподобление ему: Явления и процессы природы суть для грека естественные иконы божественных сил, воображающихся в природе.
Это бытие было одновременно высшим бытием. Достичь его другими способами было невозможно. Наблюдаемый космос был его «отпечатком», отпечатком Первообразца.
На смену «бытию созерцаемому» с закатом античности приходит совершенно другой опыт, другое понимание происходящего в мире и его существа - утверждается «бытие творящее». Согласно этому подходу, человек становится со-творцом бога, его соработником.
С приходом нового мировоззрения к господству, шаг за шагом утверждается и новый способ бытия человека в мире. Человек берет на себя миссию творца «новой», теперь уже «второй природы».
Сама же естественная природа, из лона которой он вышел, принимается им в качестве средства своего существования: «... и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и
обладайте ею, и владычествуйте... ».
Человек утверждает себя в этой традиции как «венец природы», тем самым развязывая руки для утверждения своего же собственного господства над окружающим миром.
В этой связи можно обратить внимание на несколько тупиковых следствий этой традиции, сегодня уже явно обнаруживаемых и проявляемых.
Первое следствие - возможное исчезновение самого «сработника», растворившегося в своих «творениях».
Второе - исчерпание сил и терпения естественного мира, природы, которая адекватно реагирует на его самонадеянные притязания. Смысл происходящего сегодня в биологии и экологии очевиден.
Биология, проделав гигантский путь от идей Просвещения («человек - машина» Ламетри) пришла постепенно к убеждению о существовании «биоты» и «геомерид».
Смысл последних терминов можно понимать однозначно: все живое на планете едино, подчиняющееся единому порядку, живой организм. Конечно, современная научная биология далека от того, чтобы пользоваться терминологией витализма, но смысл понятен: наша планета - единый живой организм.
Раз у этого организма есть единый порядок (группа закономерностей, которым он подчиняется), значит, должен существовать источник этой упорядочивающей силы. Ведь нелепо было бы
утверждать, что автомобиль движется потому, что «автомобиль - это нечто, чему свойственно всегда двигаться», как аргументирует материализм. Однако в отношении живой природы на планете
такое объяснение почему-то считается возможным.
Для древнего грека вопрос об источнике силы, упорядочивающей земную жизнь, не вызвал бы никаких затруднений при ответе:
Космос одушевлен!
Одушевленность - это то самое качество мира, которое утаивается в своей явленности человеку с приходом христианства, вообще с утверждением библейской традиции. Именно эта утрата станет
значительно позднее причиной появления экологического кризиса в общей связке с другими проблемами, возникшими в результате её отрицания.
Важно понять, что одушевленность мира никуда не исчезает с наступлением господства библейской традиции, но, сохраняясь, оказывается в забвении.
Забвение правит человеком вот уже шестнадцать столетий.
/Андрей Павленко "ТЕОРИЯ И ТЕАТР"/