(no subject)
Вдогонку к предыдущему посту выложу несколько отрывков из книги Г.В. Раковского «В стане белых» - книги, посвященной как раз периоду катастрофы ВСЮР поздней осенью 1919 - весной 1920 гг. Книга крайне интересная (хотя безусловно не лишенная некоего субъективизма) и всячески рекомендуемая к прочтению целиком (тем более что ниже выложенные отрывки безусловно фрагментарны и отчасти вырваны из текста, с целью сделать акцент на некоторых конкретных, заинтересовавших меня моментах). Большое спасибо за ссылку ув. mazyk Итак, цитаты…
Развал армии, Май-Маевский
...Для общей характеристики военного положения, создавшегося на фронте Добровольческой армии, весьма показательна была та обстановка, в которой происходило военное совещание, устроенное по приказанию главнокомандующего 2 ноября 1919 года1 в Харькове, в штабе Добровольческой армии, возглавляемой генералом Май-Маевским.… В дальнейшем на совещании обсуждался ряд различных стратегических вопросов. Из доклада Май-Маевского и оценки обстановки перед участниками совещания определенно выяснилось, что Добровольческая армия находилась в страшно расстроенном состоянии, что никаких резервов не было. На фронт в день совещания отправлялось последнее пополнение в 700-800 человек и больше в ноябре никаких пополнений не было. С полной ясностью выяснилось, что системы запасных частей на территории Добровольческой армии создано не было. Не было произведено и сколько-нибудь правильной мобилизации.
…
После этого Врангель стал рассказывать, в каком состоянии находится Добровольческая армия. На фронте, по словам Врангеля, находятся три-четыре тысячи человек, которые доблестно дерутся и сдерживают ценой невероятных усилий натиск большевиков. Все остальное - это колоссальнейшие тылы, развращенные до последних пределов. Достаточно сказать, что отдельные полки имели по двести вагонов различного имущества. Войсковые части, главная масса офицерства, вообще командного состава усиленно занимались спекуляцией. Военная добыча отправлялась в тыл, ее сопровождали в большом количестве офицеры, масса различных воинских чинов для ликвидации этого имущества, для разного рода спекулятивных операций. Врангель указывал на вакханалию наживы, которая происходила в тылу, на те безобразия, которые творились на фронте. Он прочитал несколько своих докладов об этом главнокомандующему. Он заявил затем, что, по его мнению, необходимо немедленно подвергнуть самому беспощадному наказанию бывшего командующего Добровольческой армией генерала Май-Маевского как преступника, который развратил армию, не организовал запасных частей для подготовки пополнений, допустил все тыловые безобразия, центром которых была резиденция Май-Маевского город Харьков.
…
Врангель не мог отстоять Харьков, который пал в типичной обстановке панической эвакуации, саркастически именуемой не эвакуацией, а саморазгромом.
…
На перроне Ростовского вокзала, где происходило совещание, в этот день я встретил одного из генералов для поручений при командующем Добровольческой армией - Артифексова. На мой вопрос, как обстоят дела в Добровольческой армии, мой собеседник ответил: - Скверно, очень скверно... Харцызск сдан. Весь Каменноугольный район сдан. С огромнейшими затруднениями, благодаря доблести дроздовцев, марковцев и корниловцев, нам удалось выполнить труднейшую, чрезвычайно рискованную фланговую операцию, которая состояла в том, чтобы соединиться с Донской армией.
- Какое же наследие оставил вам Май-Маевский?
- Пьянство, грабежи, повальные грабежи... Армия распустилась до последних пределов. Какой ум нужно было иметь, чтобы с теми силами, которые были в распоряжении Май-Маевского, идти на север, совершенно не имея за собою тыла. Если бы вы знали, какой развал, какие безобразия мы застали в Харькове...
…
Разложение наблюдалось и в Добровольческом корпусе, который также, потеряв свою стойкость, с большой быстротой уходил от большевиков. Это не были уже добровольцы времен Корнилова. Теперь они находились уже в периоде идейного вырождения. Воспитанные в духе самостийности Добровольческой армии, дезорганизованные насилиями и грабежами, смотревшие на себя как на завоевателей, а не освободителей России, как на соль русской земли, они быстро теряли последние остатки идейности и начинали походить на преторианцев, думавших только о себе и только о себе.
Я на самом деле не зря среди прочего выделил отдельные фразы, касающиеся отсутствия запасных батальонов, системы мобилизации и т.д. и т.п. (это кстати и к вот этому вопросу и к пункту 5 вот этого комментария) - контролируя на пике своего успеха территорию с более чем 30 млн. населения, ВСЮР так и не смогли создать действительно многочисленной не казачьей армии, что и предопределило их проигрыш. Поскольку чисто цветные крайне немногочисленные полки не могли до бесконечности перемалывать красные мобилизованные дивизии. Этот вопрос, находящийся в сфере ответственности высших военных чинов - показывает, что отсутствие организационных и административных способностей было свойственно старой русской элите вообще - как гражданской, так и военной.
Красные
При этом рассматривая вопрос разложения белых армий, послужившего одной из главных причин их поражения, нужно учитывать и обратную связь - само поражение и бесконечные отступления - в свою очередь лишь усиливали процесс разложения. При этом у красных - что небезынтересно (впрочем, вполне объяснимо) - шел обратный процесс, что также нашло отражение в книге. Вот например характерный эпизод:
В результате двум ротам большевиков удалось закрепиться на левом берегу Кубани против Екатеринодара. 6 марта спасал положение бронепоезд "Атаман Самсонов", которым лично руководил инспектор артиллерии генерал Майдель. Начальники частей, охранявших Кубань, спохватились, бросились исправлять ошибки, но было уже поздно. … марта большевики уже чинили мало разрушенный, как теперь выяснилось, деревянный мост. Было ясно, что переправа останется за противником. В течение последнего месяца все планы и расчеты как высших, так и низших чинов армии, а также и беженцев строились, главным образом, на отходе за Кубань. Такая неутомимость, энергия и высокая активность большевиков были для всех совершенно неожиданными. Строя и обсуждая планы дальнейшего отхода, никто не предполагал, однако, что противник переправится через Кубань чуть ли не на следующий день после взятия Екатеринодара.
На командный состав все это произвело потрясающее впечатление.
[Кстати, в этой связи небезынтересно отметить, что британцы - чуть ранее - объясняли качественный рост Красной армии сильным немецким влиянием: «Это [отсутствие реального влияния немцев на политику Советского правительства] однако не затрагивает следующего факта - ставшего очевидным в ходе недавнего наступления большевиков - что большевистская армия быстро перенимает немецкие методы ведения боевых действий. Если хорошо документированная история деникинской медсестры, в чьем доме квартировало большое количество немецких офицеров, может быть обесценена тем, что единичное свидетельство погоды не делает (букв. «одна ласточка не делает лета») - но новая стрелковая тактика, новая наступательная стратегия со взаимодействием между различными армиями, предрассветные атаки, и многие другие подобные примеры являются свидетельством совсем другого рода». (REPORT ON THE SITUATION IN SOUTH RUSSIA BY SIR H. MACKINDER, January 21, 1920)]
Разложение тыла
Здесь несколько цитат практически прямо в тему предыдущего поста, в том числе касательно дефицита и невысокого качества основной массы (уточню - далеко не всей но все-таки основной) человеческого материала, из которого Деникин и руководство Белого движения вынуждены были лепить государственную машину Белой России (отчасти впрочем и само руководство было вылеплено из того же самого материала):
Моральное разложение тыловых центров уже достигло своего апогея. Ни у кого в тылу не было уверенности, воли к победе. В Ростове уже начиналась паника. Еще пережевывались заезженные фразы о патриотизме, о самопожертвовании, о великой, единой, неделимой России. В действительности лишь немногие работали, чтобы помочь фронту. Большинство из находившихся в тылу общественных и политических деятелей, представители буржуазии думали лишь о том, как бы уехать поскорее в Екатеринодар, в Новороссийск, за границу. За ничтожными исключениями, везде наблюдался полный упадок духа. …. Паника происходила в Ростове. То же было и в Новочеркасске. В весьма тяжелом положении находились остатки Добровольческой армии. Тяжело приходилось и Дону. Не было людей сильных. Вместо титанов у кормила власти находились обыватели - слабохарактерные, безвольные, близорукие... На фронте шли бои, а в тылу говорили, говорили и... ничего не делали. Даже говорить-то по-настоящему не умели
…
На железных дорогах творилась вакханалия взяточничества, наблюдалась полнейшая дезорганизация. Бросали на произвол судьбы раненых и больных, в то время как спекулянты, представители крупной буржуазии, тысячи "работавших на оборону", примазавшихся к всевозможным учреждениям лиц, - все они имели в своем распоряжении великолепные вагоны, целые поезда "особого назначения", битком набитые чемоданами желтой кожи, всякой рухлядью, вплоть до роскошной мебели. Противнику оставлялись ценные военные грузы... разворовывались склады с обмундированием, гибли миллиарды... бросалось и расхищалось то, без чего нельзя было продолжать борьбу... Все, что создавалось с затратой таких колоссальных усилий, совершенно неожиданно расползалось во все стороны. Это был позорный провал системы, недостатки которой вдруг выявились с ужасающей рельефностью.
…
Наблюдая в эти дни картину ужасающей разрухи, я задавал себе вопрос: "Были ли мы настолько жизнеспособны, чтобы в случае победы над большевиками создать новую Россию?" Нет, ибо претендовавшие на эту историческую роль слишком много принесли с собою на юг пережитков старого. Слишком много к первоначальному, чисто идейному, здоровому движению налипло всяких ракушек, облепивших корабль - Добровольческую армию - и теперь топивших его. В эти дни мне стало ясно, что будущее принадлежит не Деникину, не тем, кто его окружает. Быть может, они умеют воевать, они умеют умирать и могут умереть красиво. Быть может, их героизму будут изумляться, но... победят другие. Победят не большевики... нет... Этим другим принадлежит будущее.
[здесь я лично для себя отметил два момента: а)- интересно упоминание «других» - я сразу же вспомнил про Шульгина, цитату из которого выкладывал ранее, хотя наверное все же здесь речь идет о другом (например о том, что писал Реден вот здесь - последний абзац в разделе "Итоги войны"), впрочем это лишь догадки) и б) первая часть этой же фразы: «они умеют воевать, они умеют умирать и могут умереть красиво. Быть может, их героизму будут изумляться, но... победят другие» - насколько точно было подмечено, особенно в плане сегодняшнего отношения к Белому движению]
Мы делили шкуру неубитого медведя. Горе наше, что за дело взялись отжившие, ничему не научившиеся люди. Ужас, трагизм положения генерала Деникина заключались в его одиночестве. Не раз он с отчаянием заявлял: "Меня ведь никто не поддерживает. Я - один".
…
Гнусное зрелище представлял в это время из себя панический Новороссийск, где за спиной агонизировавшего фронта скопились десятки тысяч людей, из которых большая часть были вполне здоровы и способны с оружием в руках отстаивать право на свое существование. Тяжело было наблюдать этих безвольных, дряблых представителей нашей либеральной и консервативной, совершенно обанкротившейся интеллигенции. Неприятный осадок на душе оставляли все эти растерявшиеся перед крушением их чаяний и надежд помещики, представители потерпевшей полное поражение нежизнеспособной буржуазии, десятки и сотни генералов, тысячи стремившихся поскорее уехать здоровых офицеров, озлобленных, разочарованных, проклинавших всех и вся.
Стойкость низов: донцов и рядового состава
При всем при том - при подобных ярких описаниях развала и тыла и армии как таковой автор приводит и не менее яркие контрпримеры:
Несмотря на тяжелую обстановку, которая создалась в октябре и ноябре 1919 года, настроение казачьих военных руководителей в Донской армии отличалось бодрым оптимизмом и твердой уверенностью в том, что переживаемые испытания являются лишь временными. Главным основанием для такого оптимизма являлось настроение рядовой казачьей массы. Во время своего пребывания на Донском фронте в этот период я встречался и беседовал с весьма большим количеством лиц, начиная от командующего Донской армией и кончая рядовыми казаками. Жаловались на бесконечную усталость, жаловались на разруху, на эпидемию, на политические и другие ошибки, с невероятным озлоблением ругали тыл. Но ни один человек не указывал на возможность какого бы то ни было соглашения с большевиками. Все стояли на том, что с большевиками нужно бороться до конца.
…
Характерно, что рядовая масса в эти тяжелые дни в смысле морального уровня, в смысле стойкости и веры в возможность того, что будет найден выход из создавшегося положения, стояла значительно выше интеллигенции, в частности офицерства.
…
Население, решившееся на это, тем самым доказывало, какая жизненная сила и энергия имеется в нем. Масса шла за своими вождями. Она верила в них. В эти тяжелые дни совершенно не было выступлений против офицерского состава, который стоял далеко не на высоте своего положения и был, в сущности, гораздо более дезорганизован, чем рядовая масса. Низы в эти тяжелые времена оказались более стойкими, более выдержанными, и та дезорганизация, которую можно было наблюдать в массах, носила, в сущности говоря, лишь чисто внешний, поверхностный характер.
Подобные свидетельства и ремарки довольно часто рассыпаны по тексту, особенно в отношении донских казаков (Хотя кас. последнего момента возможно стоит делать и определенную ремарку на некоторый пиетет автора к донцам, весьма явно проглядывающийся в тексте).
Тиф
Тоже интересный момент - причем интересен опять же контраст в сравнении с тем, что британцы писали про здравоохранение у большевиков (C чем было связано то, что белым не удалось решить проблему здравоохранения, а большевики ее все-таки решили? C тем же самым административным бессилием?):
Сгущалась с каждым днем военная атмосфера, разрасталась тыловая разруха, спекуляция принимала характер общественного бедствия, воровство и казнокрадство достигали грандиозных размахов. Ко всему этому присоединились эпидемические болезни, и в особенности эпидемия сыпного тифа, от которой Вооруженные Силы на Юге России таяли буквально не по дням, а по часам. Я помню, например, как на станцию Миллерово (Калединск), где я находился в октябре месяце 1919 года, привозили с предыдущей станции Черт-ково целые поезда с мертвыми телами сыпнотифозных, которые умирали от холода, от недостатка ухода, от голодовки, от отсутствия примитивных удобств. Из поездов трупы по нескольку десятков грузили на большие телеги, хозяева которых, взгромоздившись на эти возы, отъезжали на кладбище, где в общие могилы сваливали свой страшный груз.
А ведь все это можно было наблюдать и на других станциях... Эпидемия сыпного тифа свирепствовала по всему югу России. И нередко можно было видеть на тех же станциях вокзальные здания, переполненные больными и мертвыми, беседки в станционных садиках, переполненные трупами сыпнотифозных, сложенными, как дрова, в высокие штабели. Смертность царила колоссальная...
Деникин
Положение Деникина становилось необычайно тяжелым. С ним почти перестали считаться. Слишком поздно он начал исправлять свои ошибки, слишком поздно начал он удалять с высоких постов своих, игравших чисто отрицательную роль приближенных, за исключением наиболее одиозного для всех буквально - начальника штаба генерала Романовского.
(Здесь меня лично заинтересовал вопрос - за что именно и так сильно не любили Романовского? - тем более что тема ненависти к нему поднимается в книге неоднократно. Если кто-то подскажет или сориентирует - где поискать - буду очень признателен)
«Психология»
Без комментариев, по сути просто пара совсем невзаимосвязанных цитат
Хотя полная непригодность позиций выяснилась с очевидностью, однако это мало встревожило начальника штаба главнокомандующего генерала Романовского, который указывал на ценность ростовских позиций с психологической стороны, а именно на то, что войска будут знать о предстоящем упорном бое перед Ростовом. Кучки материала и обозначенные окопы будут указывать на эти позиции. После выступления Романовского участники совещания называли эти позиции "психологическими".
…
Большевики решили вопрос психологически. Их противники теряли веру в себя, волю к победе. И огромная донская конница, с глубокой ненавистью относившаяся к большевикам, теряла, как выражались фронтовики, "сердце" и отходила к Новочеркасску, не проявляя той стойкости, которой она отличалась несколько месяцев назад, когда не раз десять казаков гнали целый полк красноармейцев.
Эсеры
Это опять же к одной из дискуссий в комментариях к предыдущему посту - про влияние эсеров внутри белого движения:
Достаточно сказать, что в Екатеринодаре о перевороте думали даже совершенно оторванные от действительности, не имевшие никакой реальной почвы под ногами, ничтожные по численности екатеринодарские социалисты-революционеры правого толка, утопические надежды которых подогревались полученными из Сибири сведениями о том, что сибирские эсеры снова захватили власть в свои руки.
Продолжение...
Развал армии, Май-Маевский
...Для общей характеристики военного положения, создавшегося на фронте Добровольческой армии, весьма показательна была та обстановка, в которой происходило военное совещание, устроенное по приказанию главнокомандующего 2 ноября 1919 года1 в Харькове, в штабе Добровольческой армии, возглавляемой генералом Май-Маевским.… В дальнейшем на совещании обсуждался ряд различных стратегических вопросов. Из доклада Май-Маевского и оценки обстановки перед участниками совещания определенно выяснилось, что Добровольческая армия находилась в страшно расстроенном состоянии, что никаких резервов не было. На фронт в день совещания отправлялось последнее пополнение в 700-800 человек и больше в ноябре никаких пополнений не было. С полной ясностью выяснилось, что системы запасных частей на территории Добровольческой армии создано не было. Не было произведено и сколько-нибудь правильной мобилизации.
…
После этого Врангель стал рассказывать, в каком состоянии находится Добровольческая армия. На фронте, по словам Врангеля, находятся три-четыре тысячи человек, которые доблестно дерутся и сдерживают ценой невероятных усилий натиск большевиков. Все остальное - это колоссальнейшие тылы, развращенные до последних пределов. Достаточно сказать, что отдельные полки имели по двести вагонов различного имущества. Войсковые части, главная масса офицерства, вообще командного состава усиленно занимались спекуляцией. Военная добыча отправлялась в тыл, ее сопровождали в большом количестве офицеры, масса различных воинских чинов для ликвидации этого имущества, для разного рода спекулятивных операций. Врангель указывал на вакханалию наживы, которая происходила в тылу, на те безобразия, которые творились на фронте. Он прочитал несколько своих докладов об этом главнокомандующему. Он заявил затем, что, по его мнению, необходимо немедленно подвергнуть самому беспощадному наказанию бывшего командующего Добровольческой армией генерала Май-Маевского как преступника, который развратил армию, не организовал запасных частей для подготовки пополнений, допустил все тыловые безобразия, центром которых была резиденция Май-Маевского город Харьков.
…
Врангель не мог отстоять Харьков, который пал в типичной обстановке панической эвакуации, саркастически именуемой не эвакуацией, а саморазгромом.
…
На перроне Ростовского вокзала, где происходило совещание, в этот день я встретил одного из генералов для поручений при командующем Добровольческой армией - Артифексова. На мой вопрос, как обстоят дела в Добровольческой армии, мой собеседник ответил: - Скверно, очень скверно... Харцызск сдан. Весь Каменноугольный район сдан. С огромнейшими затруднениями, благодаря доблести дроздовцев, марковцев и корниловцев, нам удалось выполнить труднейшую, чрезвычайно рискованную фланговую операцию, которая состояла в том, чтобы соединиться с Донской армией.
- Какое же наследие оставил вам Май-Маевский?
- Пьянство, грабежи, повальные грабежи... Армия распустилась до последних пределов. Какой ум нужно было иметь, чтобы с теми силами, которые были в распоряжении Май-Маевского, идти на север, совершенно не имея за собою тыла. Если бы вы знали, какой развал, какие безобразия мы застали в Харькове...
…
Разложение наблюдалось и в Добровольческом корпусе, который также, потеряв свою стойкость, с большой быстротой уходил от большевиков. Это не были уже добровольцы времен Корнилова. Теперь они находились уже в периоде идейного вырождения. Воспитанные в духе самостийности Добровольческой армии, дезорганизованные насилиями и грабежами, смотревшие на себя как на завоевателей, а не освободителей России, как на соль русской земли, они быстро теряли последние остатки идейности и начинали походить на преторианцев, думавших только о себе и только о себе.
Я на самом деле не зря среди прочего выделил отдельные фразы, касающиеся отсутствия запасных батальонов, системы мобилизации и т.д. и т.п. (это кстати и к вот этому вопросу и к пункту 5 вот этого комментария) - контролируя на пике своего успеха территорию с более чем 30 млн. населения, ВСЮР так и не смогли создать действительно многочисленной не казачьей армии, что и предопределило их проигрыш. Поскольку чисто цветные крайне немногочисленные полки не могли до бесконечности перемалывать красные мобилизованные дивизии. Этот вопрос, находящийся в сфере ответственности высших военных чинов - показывает, что отсутствие организационных и административных способностей было свойственно старой русской элите вообще - как гражданской, так и военной.
Красные
При этом рассматривая вопрос разложения белых армий, послужившего одной из главных причин их поражения, нужно учитывать и обратную связь - само поражение и бесконечные отступления - в свою очередь лишь усиливали процесс разложения. При этом у красных - что небезынтересно (впрочем, вполне объяснимо) - шел обратный процесс, что также нашло отражение в книге. Вот например характерный эпизод:
В результате двум ротам большевиков удалось закрепиться на левом берегу Кубани против Екатеринодара. 6 марта спасал положение бронепоезд "Атаман Самсонов", которым лично руководил инспектор артиллерии генерал Майдель. Начальники частей, охранявших Кубань, спохватились, бросились исправлять ошибки, но было уже поздно. … марта большевики уже чинили мало разрушенный, как теперь выяснилось, деревянный мост. Было ясно, что переправа останется за противником. В течение последнего месяца все планы и расчеты как высших, так и низших чинов армии, а также и беженцев строились, главным образом, на отходе за Кубань. Такая неутомимость, энергия и высокая активность большевиков были для всех совершенно неожиданными. Строя и обсуждая планы дальнейшего отхода, никто не предполагал, однако, что противник переправится через Кубань чуть ли не на следующий день после взятия Екатеринодара.
На командный состав все это произвело потрясающее впечатление.
[Кстати, в этой связи небезынтересно отметить, что британцы - чуть ранее - объясняли качественный рост Красной армии сильным немецким влиянием: «Это [отсутствие реального влияния немцев на политику Советского правительства] однако не затрагивает следующего факта - ставшего очевидным в ходе недавнего наступления большевиков - что большевистская армия быстро перенимает немецкие методы ведения боевых действий. Если хорошо документированная история деникинской медсестры, в чьем доме квартировало большое количество немецких офицеров, может быть обесценена тем, что единичное свидетельство погоды не делает (букв. «одна ласточка не делает лета») - но новая стрелковая тактика, новая наступательная стратегия со взаимодействием между различными армиями, предрассветные атаки, и многие другие подобные примеры являются свидетельством совсем другого рода». (REPORT ON THE SITUATION IN SOUTH RUSSIA BY SIR H. MACKINDER, January 21, 1920)]
Разложение тыла
Здесь несколько цитат практически прямо в тему предыдущего поста, в том числе касательно дефицита и невысокого качества основной массы (уточню - далеко не всей но все-таки основной) человеческого материала, из которого Деникин и руководство Белого движения вынуждены были лепить государственную машину Белой России (отчасти впрочем и само руководство было вылеплено из того же самого материала):
Моральное разложение тыловых центров уже достигло своего апогея. Ни у кого в тылу не было уверенности, воли к победе. В Ростове уже начиналась паника. Еще пережевывались заезженные фразы о патриотизме, о самопожертвовании, о великой, единой, неделимой России. В действительности лишь немногие работали, чтобы помочь фронту. Большинство из находившихся в тылу общественных и политических деятелей, представители буржуазии думали лишь о том, как бы уехать поскорее в Екатеринодар, в Новороссийск, за границу. За ничтожными исключениями, везде наблюдался полный упадок духа. …. Паника происходила в Ростове. То же было и в Новочеркасске. В весьма тяжелом положении находились остатки Добровольческой армии. Тяжело приходилось и Дону. Не было людей сильных. Вместо титанов у кормила власти находились обыватели - слабохарактерные, безвольные, близорукие... На фронте шли бои, а в тылу говорили, говорили и... ничего не делали. Даже говорить-то по-настоящему не умели
…
На железных дорогах творилась вакханалия взяточничества, наблюдалась полнейшая дезорганизация. Бросали на произвол судьбы раненых и больных, в то время как спекулянты, представители крупной буржуазии, тысячи "работавших на оборону", примазавшихся к всевозможным учреждениям лиц, - все они имели в своем распоряжении великолепные вагоны, целые поезда "особого назначения", битком набитые чемоданами желтой кожи, всякой рухлядью, вплоть до роскошной мебели. Противнику оставлялись ценные военные грузы... разворовывались склады с обмундированием, гибли миллиарды... бросалось и расхищалось то, без чего нельзя было продолжать борьбу... Все, что создавалось с затратой таких колоссальных усилий, совершенно неожиданно расползалось во все стороны. Это был позорный провал системы, недостатки которой вдруг выявились с ужасающей рельефностью.
…
Наблюдая в эти дни картину ужасающей разрухи, я задавал себе вопрос: "Были ли мы настолько жизнеспособны, чтобы в случае победы над большевиками создать новую Россию?" Нет, ибо претендовавшие на эту историческую роль слишком много принесли с собою на юг пережитков старого. Слишком много к первоначальному, чисто идейному, здоровому движению налипло всяких ракушек, облепивших корабль - Добровольческую армию - и теперь топивших его. В эти дни мне стало ясно, что будущее принадлежит не Деникину, не тем, кто его окружает. Быть может, они умеют воевать, они умеют умирать и могут умереть красиво. Быть может, их героизму будут изумляться, но... победят другие. Победят не большевики... нет... Этим другим принадлежит будущее.
[здесь я лично для себя отметил два момента: а)- интересно упоминание «других» - я сразу же вспомнил про Шульгина, цитату из которого выкладывал ранее, хотя наверное все же здесь речь идет о другом (например о том, что писал Реден вот здесь - последний абзац в разделе "Итоги войны"), впрочем это лишь догадки) и б) первая часть этой же фразы: «они умеют воевать, они умеют умирать и могут умереть красиво. Быть может, их героизму будут изумляться, но... победят другие» - насколько точно было подмечено, особенно в плане сегодняшнего отношения к Белому движению]
Мы делили шкуру неубитого медведя. Горе наше, что за дело взялись отжившие, ничему не научившиеся люди. Ужас, трагизм положения генерала Деникина заключались в его одиночестве. Не раз он с отчаянием заявлял: "Меня ведь никто не поддерживает. Я - один".
…
Гнусное зрелище представлял в это время из себя панический Новороссийск, где за спиной агонизировавшего фронта скопились десятки тысяч людей, из которых большая часть были вполне здоровы и способны с оружием в руках отстаивать право на свое существование. Тяжело было наблюдать этих безвольных, дряблых представителей нашей либеральной и консервативной, совершенно обанкротившейся интеллигенции. Неприятный осадок на душе оставляли все эти растерявшиеся перед крушением их чаяний и надежд помещики, представители потерпевшей полное поражение нежизнеспособной буржуазии, десятки и сотни генералов, тысячи стремившихся поскорее уехать здоровых офицеров, озлобленных, разочарованных, проклинавших всех и вся.
Стойкость низов: донцов и рядового состава
При всем при том - при подобных ярких описаниях развала и тыла и армии как таковой автор приводит и не менее яркие контрпримеры:
Несмотря на тяжелую обстановку, которая создалась в октябре и ноябре 1919 года, настроение казачьих военных руководителей в Донской армии отличалось бодрым оптимизмом и твердой уверенностью в том, что переживаемые испытания являются лишь временными. Главным основанием для такого оптимизма являлось настроение рядовой казачьей массы. Во время своего пребывания на Донском фронте в этот период я встречался и беседовал с весьма большим количеством лиц, начиная от командующего Донской армией и кончая рядовыми казаками. Жаловались на бесконечную усталость, жаловались на разруху, на эпидемию, на политические и другие ошибки, с невероятным озлоблением ругали тыл. Но ни один человек не указывал на возможность какого бы то ни было соглашения с большевиками. Все стояли на том, что с большевиками нужно бороться до конца.
…
Характерно, что рядовая масса в эти тяжелые дни в смысле морального уровня, в смысле стойкости и веры в возможность того, что будет найден выход из создавшегося положения, стояла значительно выше интеллигенции, в частности офицерства.
…
Население, решившееся на это, тем самым доказывало, какая жизненная сила и энергия имеется в нем. Масса шла за своими вождями. Она верила в них. В эти тяжелые дни совершенно не было выступлений против офицерского состава, который стоял далеко не на высоте своего положения и был, в сущности, гораздо более дезорганизован, чем рядовая масса. Низы в эти тяжелые времена оказались более стойкими, более выдержанными, и та дезорганизация, которую можно было наблюдать в массах, носила, в сущности говоря, лишь чисто внешний, поверхностный характер.
Подобные свидетельства и ремарки довольно часто рассыпаны по тексту, особенно в отношении донских казаков (Хотя кас. последнего момента возможно стоит делать и определенную ремарку на некоторый пиетет автора к донцам, весьма явно проглядывающийся в тексте).
Тиф
Тоже интересный момент - причем интересен опять же контраст в сравнении с тем, что британцы писали про здравоохранение у большевиков (C чем было связано то, что белым не удалось решить проблему здравоохранения, а большевики ее все-таки решили? C тем же самым административным бессилием?):
Сгущалась с каждым днем военная атмосфера, разрасталась тыловая разруха, спекуляция принимала характер общественного бедствия, воровство и казнокрадство достигали грандиозных размахов. Ко всему этому присоединились эпидемические болезни, и в особенности эпидемия сыпного тифа, от которой Вооруженные Силы на Юге России таяли буквально не по дням, а по часам. Я помню, например, как на станцию Миллерово (Калединск), где я находился в октябре месяце 1919 года, привозили с предыдущей станции Черт-ково целые поезда с мертвыми телами сыпнотифозных, которые умирали от холода, от недостатка ухода, от голодовки, от отсутствия примитивных удобств. Из поездов трупы по нескольку десятков грузили на большие телеги, хозяева которых, взгромоздившись на эти возы, отъезжали на кладбище, где в общие могилы сваливали свой страшный груз.
А ведь все это можно было наблюдать и на других станциях... Эпидемия сыпного тифа свирепствовала по всему югу России. И нередко можно было видеть на тех же станциях вокзальные здания, переполненные больными и мертвыми, беседки в станционных садиках, переполненные трупами сыпнотифозных, сложенными, как дрова, в высокие штабели. Смертность царила колоссальная...
Деникин
Положение Деникина становилось необычайно тяжелым. С ним почти перестали считаться. Слишком поздно он начал исправлять свои ошибки, слишком поздно начал он удалять с высоких постов своих, игравших чисто отрицательную роль приближенных, за исключением наиболее одиозного для всех буквально - начальника штаба генерала Романовского.
(Здесь меня лично заинтересовал вопрос - за что именно и так сильно не любили Романовского? - тем более что тема ненависти к нему поднимается в книге неоднократно. Если кто-то подскажет или сориентирует - где поискать - буду очень признателен)
«Психология»
Без комментариев, по сути просто пара совсем невзаимосвязанных цитат
Хотя полная непригодность позиций выяснилась с очевидностью, однако это мало встревожило начальника штаба главнокомандующего генерала Романовского, который указывал на ценность ростовских позиций с психологической стороны, а именно на то, что войска будут знать о предстоящем упорном бое перед Ростовом. Кучки материала и обозначенные окопы будут указывать на эти позиции. После выступления Романовского участники совещания называли эти позиции "психологическими".
…
Большевики решили вопрос психологически. Их противники теряли веру в себя, волю к победе. И огромная донская конница, с глубокой ненавистью относившаяся к большевикам, теряла, как выражались фронтовики, "сердце" и отходила к Новочеркасску, не проявляя той стойкости, которой она отличалась несколько месяцев назад, когда не раз десять казаков гнали целый полк красноармейцев.
Эсеры
Это опять же к одной из дискуссий в комментариях к предыдущему посту - про влияние эсеров внутри белого движения:
Достаточно сказать, что в Екатеринодаре о перевороте думали даже совершенно оторванные от действительности, не имевшие никакой реальной почвы под ногами, ничтожные по численности екатеринодарские социалисты-революционеры правого толка, утопические надежды которых подогревались полученными из Сибири сведениями о том, что сибирские эсеры снова захватили власть в свои руки.
Продолжение...