"Нас там не было..." (ч.3)
"Нас там не было..." (ч.1)
"Нас там не было..." (ч.2)
"Нас там не было..." (ч.3)
"Нас там не было..." (ч.4)
"Нас там не было..." (ч.5)
"Нас там не было..." (ч.6)
Они первые после Бога!. Первые плачут над нами. Они первые, кого мы видим после боя. Первые, кто не даёт нас забрать смертям.
…Надым, уставшая от боли солдата, уехала назад в Логвиново. Там идёт бой... У меня на завтра встреча с пока ещё не знакомым мне Доктором-Честь (Валерьевич). Восьмая палата уходит в сон…
Готовность «раз!». Командую, как в детстве: «Раз. Два…». На счет «три» в палате открылась дверь. Стоит мой друг и говорит тихо: «Нашла... Можно я буду охранять Ваш, мальчики, сон?». Вся палата уже не спит. Смотрит на нее моя палата и ни как не может понять, кому она это сказала. А я повернуться не могу. Только слышу голос родного друга.
«Можно. Спасибо».
Когда я заезжал в «Дом Пера», сказал только, что везут меня Первый Военный Госпиталь. Вот они родным и сказали, что услышали.
Трудно было гражданским меня найти. Нашли. А время уже - комендантский час. Приходит зам. главного врача. Разговор был долгим… Разрешили остаться с раненным. Так в комендантский час у нас появился свой комендант палаты №8! У коменданта палаты 8 появились новые друзья Макс - Ваха-Еврей.
Пытался спать. Воевал. Плохо спал - болит всё. Отключился. Так мои друзья приехали поддержать меня. Всех ВАС, кто был со мной в трудную минуту, благодарю.
Утро. Комендант палаты №8 уехал. Все в палате готовятся к утреннему визиту Доктора-Честь (Валерьевич). Я грязный, черный от грязи войны, всё в крови. «Ну, - думаю, - щас посмотрим на белый халатик». Заходят Док Дима, Медсестренка Натали, зам главврача - та, что выписала «мандат» нашему ночному коменданту палаты, ну и отдельно статный мужик с усами - НАШ Доктор-честь. Пытаюсь встать с кровати. Правой рукой поправил левую руку - она упала. Правой ногой сбил ногу левую. Сваливаюсь на колени и с матом про себя пытаюсь встать... В этот момент я вспомнил, как звали Петра П…ко пробабушку - «Е… ее мать!» ее звали.
А доктора стоят и смотрят на этот «переход Суворова в вертикальное положение». Смотрели долго)))). Стою. «Вот он я!». «Так… Понятно. Ты у нас новенькой - Суворов», - говорит Док. И смотрит на меня. Потом в папку к себе. «Аааа, - говорит, - разведка». Я на него - глаза в глаза. Не знаю, как он увидел в моих глазах мою боль. Но быстро назначает курс лечения. Помогло мне оно потом. Поняли без слов друг друга.
Доктор-О..: «Готовим на операцию. Срочно!». Ушли белые халаты… Началась обыденная жизнь палаты №8.
К вечеру привели еще одного раненного бойца и положили напротив меня. Ваха ушел куда-то еще днем. Нет танкиста. Не успели у парня спросить, где, как… И тут появляется НАШ, УЖЕ С ЗАПРАВЛЕННЫМ БАКОМ грамм на 50, Танкист без танка Ваха. И с порога: «Мужик, ты кто?». В руках у Вахи чьи-то вещи. «Слышишь, Брат, - говорит он, - бойцу нужна передислокация. Тебя в другой ГАРАЖ!». Он не спрашивал - он уже уносил этого новенького бойца почти на руках в другую палату! С танкистами можно спорить, только когда у тебя в руках РПГ)))!
Пока не было нашего танкиста, ко мне пришли мои друзья Лешка и Лиля. Не буду писать монолог нашей встречи - все всё понимали, где я и что я. Они После ранения (кто душой кто телом) ОНИ стали волонтерами ! Помогают нам раненым ВЫЖИТЬ. И говорят мне: «Мы все решили, завтра у тебя операция, брат». «Как завтра? Меня только начали готовить к ней». Спасибо вам, друзья!
Тут заруливает на полигон палаты Ваха с дедом на костылях. «Мужики! - говорит нам он. - Это Человек с большой буквы Саныч!». «Привет», - говорит Саныч всем. Спрашиваем: «Кто ты? Откуда? Где?». И тут прозвучал пароль: «Логвиново»! Я снова проделываю «переход Суворова», через боль встаю... «Где я его видел…», - думаю про себя. И тут я проглотил язык в прямом смысле этого слова… !!!
Помните мой «расстрел» Серого с генератором?
Напомню Вам из первой части:
http://makrab.com.ua/?m_ob=STO&m_id=12013&f_ob=NUM&f_id=18542
Экипаж танка
Смотрю на него сейчас в палате и думаю: «Ну всё. Ты сошел с ума…" Первый раз в жизни серьезно поверил сам себе: "На дурдом едим, О..!"!
Так не бывает! Не может быть!. Почему он попал в ПВГ? Больниц много в Донецке... Почему Ваха?
"Почему?" много было у меня. Не верю сам себе…!!! Спросил тихо: "Ваш позывной какой?" Ответ: "Серый!" Богу нужно было, чтобы мы еще раз посмотрели друг другу в глаза. Это тот самый, мной не расстрелянный танкист…
Есть Бог, как и душа. Все знают, как она болит, но не знает, где ОНА находится.
Открылась дверь палаты . Заходит Ася и ее мама. Они меня спасли от Боли правды. «Папа....», - Ася пытается меня обнять.
Но моя боль ей этого сделать не дает. Я еще никогда в жизни не видел такими глаза моей старшей дочери. Они в один МИГ стали ВЗРОСЛЫМИ. Здесь, в госпитале. Здесь, среди раненых. Здесь, у правды войны, в палате. Здесь, а не там - где-то в кино о войне. Здесь раненый - её отец, её папа. Здесь я увидел первые седые волосы своей Дочери. Здесь ее глаза были сухими от слез внутри себя. Держалась, не плакала Ася. Думаю про себя: «Дочь своего отца». И мама Аси тоже молодец. Дочь офицера все и так понимала.
В палату пришла медсестренка Ксюша - Санычу ставить капельницу, перевязку делали.
Я лег. Стоять не могу.Отвлеклись все на Саныча, молчим, даем ему прийти в себя... Ася смотрит, молча, на всех нас. Ваха ушел на «бензоколонку», чтобы «пополнить баки» новому танкисту.
Набрали Ваху: «И нам тут нужно наше БКа пополнить». На том конце Эфира: «Три бака нам хватит?» «Ты че! Нам ещё жить». «Тююю, - говорит Ваха. - Пехота вы, ребята! Пехота!».
Ася с мамой привезли мне покушать, а я только кофе и сигареты кушаю... Не могу - нервы...
В Логвиново наша разведка... Уже ранен Болгар - снайпер две руки прострелил. Чтобы потом взять в плен тех, кто останется живой.
«Спасибо, родные. Не буду я есть - не могу.» Ася: «Папа, ты как меня в детстве кормил из ложечки… А давай, родной папуля, кушай!».
В общем и тут я отбился почти в рукопашной))). Поняли всё они.
О чудо! Наш Ваха вернулся! И сразу не к нам, а к Санычу. «Давай за тебя, Саныч!». А он под капельницей !!! Заправили они баки своих танков с Санычем. Тут и все остальные, кроме меня и Аси, на заправку подоспели. «За нас! За вас! За маму Аси!».
За погибших ! Я молча встал. Макс не смог - тяжелое ранение. Саныч под капельницей. Все остальные встали. Зашла Ксюня - а тут все стоят. Все поняла.Забрала у Саныча капельницу и ушла. Ваха и Саныч ушли в воспоминания.
Я с Асей болтаем. «А как так, папа ? Ты молчал столько!».
«Малая, я не хотел вас просто расстраивать». Я, папа, оправдывался, как мальчишка перед Дочкой. Кто-то вспомнит, как он тоже оправдывался в свое время. Мы, правда,стараемся ВАС, родные, не расстраивать. Поймите нас правильно. У Аси и ее мамы новые друзья - палата №8: Ваха, Макс, Еврей и Саныч. Прошло время за разговором быстро.
«Так, Ася! Ноги в руки с мамой - и домой! Скоро комендантский час!». «Папа, я останусь с тобой». «Ася, так и так…»,- рассказал ей только о встрече с Санычем в Логвиново. «Нам с ним нужно поговорить. Ася, он еще не знает, что я тот, кто расстреливал его там…».
Переодели они меня, попрощались с нами и ушли домой. Саныч лежит. Закрыл глаза - ушел в бой...
«Дед, - говорю ему. - Ты муж Крупской». И повторяю слово в слово свой монолог в Логвиново... Вы бы видели, как он с кровати вставал! Смотрит на меня - тихо и долго. Глаза встретились. Больно обоим. Он, как и я, не верит услышанному.
Прошу Ваху закрыть мне своей рукой мою нижнюю часть лица, а своей правой рабочей рукой закрываю верх лица. Остались только глаза, как там, в балаклаве в Логвиново. Смотрим уже недолго друг другу в глаза... Обнялись. Боль пронзила меня от объятий Саныча. По спине меня хлопает и кричит, как и я кричу: «БРАТ! Живой, Брат!». Вся палата в шоке... Смотрят на нас... Не понимают и понимают. Все ОНИ думают,что с нами. А для нас с Санычем нет в мире сейчас ближе людей, чем МЫ.
ВОТ ТАК! !!! У Вахи даже баки просохли от увиденного! И слетают у нашего танкиста Вахи с траков гусеницы от наших с Санычем объятий! Вы понимаете, что там было в тот момент встречи для нас ! Все ТАМ еще живы.
Мы смотрели и не верили, что это МЫ! Госпиталь в эту ночь не спал. Госпиталь слушал воспоминания двух выживших в АДу Логвиново... Мы и плакали молча, и уходили в бой, там, в палате №8, и умирали там вместе с погибшими.
Я тогда еще не знал о подвиге Саныча. А Сынычу 60 лет ! Пишу вам, эти…. Как вас..? Штаноносцы… Начни сейчас. Начни прямо с того места, где ты находишься. Начни со страхом. Начни с болью. Начни с сомнениями. Начни с дрожащими руками. Начни с дрожащим голосом, но начни. Начни и не останавливайся! Начни прямо сейчас, со всем, что у тебя есть. Просто начни, быть мужчиной… Всегда лучше сгореть, чем сгнить.
Не спали мы с Санычем в эту ночь. А у меня операция завтра на10 часов. Нам хотелось жить ПАМЯТЬЮ
Дожили мы с Санычем и нашей с ним памятью Логвоноского боя до утра. Я морально готовлюсь к операции. Как-то не ловко мне - Ваха уже 10 дней в госпитале ждет своей операции, а я как бы вторые сутки только здесь и, благодаря своим друзьям - Леше и Лиле, уже еду на операционный стол.
Нет, думаю. Сейчас наберу Лешку. Набрал. Мол, так и так - стыдно мне перед нашим Танкистом ... Леха не долго слушал меня: «Ща, брат, все решим. Скажи Вахе, пусть тоже готовится к операции».
Ваха проснулся, еще не знает, что у него сегодня. У Вахи на сегодня были другие планы.
Утренний обход. Наши белые халаты сообщают Вахе: «На операцию! Сегодня! Едете Ты и О..!».
Мы смелые парни. Не осколков, не пуль мы не боимся. Но вот что касается иголки и скальпеля... Оооо.. Тут мы дети...Это правда 8-й палаты)))
«Ваха, - говорю я ему, - ты, брат, первый на стол пойдешь!». «Ах ты, пехота, так это ты...». Нельзя описать словами все сказанное в тот МИГ Любви ко мне со стороны Вахи. «Нееее. Это все Леха!».
Ну, думаю, хана тебе, Леха! Попал ты, брат, за доброе дело под гусеницы нашего танкиста.
В палате смех. Все наша 8-я палата нас поддерживала в рамках приличия. Писать не буду об этой издевательской поддержке нашими палатными друзьями. Я всем сообщил, чтобы сегодня ко мне никто не приходил. Мало ли как она пройдет, эта операция… Осколок в 6 мм остановился от позвоночника.
Каждый из нас двоих думал о своем. Донецк в этот день жил под обстрелом. На улице красиво светило солнце. Пьем кофе, и тут Доктор Дима. «Ну что, парни, выходите на улицу, к «скорой» и поедем вас мучить». Я уже говорил, Супостаты - юмористы… Юмор у них такой))).
Ваха и я в ответ Доку: «Нас не возьмешь просто так! Мы одели Пояс шахида!».
Дима остановился. Он уже был наслышан о 8-й палате. «Вы что, гранаты взяли?».
«Нет, - говорим ему, - мы в штаны наложил». Смех особой палаты №8 Первого военного госпиталя слышали и третий и первый этажи. В общем, ваши герои едут на операцию! Картина еще та!Орлы в скорой помощи сложили свои крылья и ехали молча.
Заходим в операционный блок. Ждем, пока позовут. «Кто такой Ваха?». Он смотрит на меня и показывает на меня пальцем))) Прощались с ним, как перед боем.
Ваха мне: «Брат, если что… Я... Ты...». Еле от меня оторвали этого танкиста))) Все врачи, кто видел это прощание, смеялись вместе с нами. Забрали Ваху на операцию. Не буду описывать, как было больно Вахе. Я все слышал. Не достали у Вахи пулю, глубоко она его убивала. Так он с ней и живет. И не просто, я вам скажу, живет - не сидит он на лавочке, не рассказывает девчонкам, какой он был танкист и как он был ранен. А продолжает быть танкистом! С болью от пули живет - солдат на войне. Она иногда напоминает ему о том, что она с ним.
Еле выходит наш Ваха из операционной. Смотрит на меня и говорит: «Сэр, вас там просють». Подходит медсестричка: «Прошу на стол». Повторили с Вахой наш с ним прощальный ритуал))).
Лег я на операционный стол. Долго шла операция. Док Дима все это время был с нами в операционной. Участвовал. Я все слышал. «Док, мы не можем его достать. Глубоко». «Давайте последний раз пробуем, и если нет...». «Его нужно в Р.. в госпиталь везти».
Тут включаюсь в диалог и я. «Доктора, я вас прошу! Достаньте эту ГНИДУ из меня. Боюсь, второй операции я не выдержу».
Бой моих врачей и осколка войны продолжается! Подходит доктор: «Фартовый, забираешь металлолом или выкидываем его?» Думаю, вы что, врачи, все сговорились называть меня так?! И кладёт мне в правую руку осколок Дьявола войны. Я так сильно его сжал в руке, что не заметил, как кровь пошла по пальцам... Он острым оказался, гад.
Доктора, СПАСИБО ВАМ! Низко вам за всех нас кланяюсь!
Летят снега, свистят патроны,
Да только доктору не сон,
Он ищет. Может, там - на поле,
Еще сейчас солдатик мрет,
И он найдет, взгрузив на спину,
Уйдет среди летящих пуль,
Ему прикрикнет тот солдат игриво,
Оставь меня, иди родной,
Но нет! «Врач» слово милосердное,
И, несмотря на взрыв гранат,
Он его уложит у коленок,
И пулю вражескую вынет из ребят.
Он перевяжет их, обмажет рану йодом,
и письма всем напишет, всем родным,
и только ночью, он не спит, ему так больно,
но это выбор был его родной души.
…Еле заходим с Вахой в нашу палату. Нас ждут наши друзья. «Как вы, парни?». «У О.. достали, а у меня хрен вытащить из корпуса получилось», - говорит Ваха.
Все, мы упали отдыхать. Как никогда, было тихо в 8-й палате. Госпиталь отдыхал от палаты №8! Но не долго. Через час Ваха: «Чего-то как-то тихо… Привыкнуть могут... Так! О…, ты как считаешь?». «Да, Ваха, - через боль я ответил ему, - пора напомнить о 8-й палате».
Саныч нам с Вахой: «Вы чокнутые! Вас резали, вы после операции! Вы что придумали?! Вас зашили только час назад! А ну тихо! Пусть люди от вас отдохнут!». Но было уже поздно. Я набрал своих друзей и сказал, что можно приехать ко мне. Не успел я положить трубку, а Лешка и Лиля уже открывали дверь палаты. Остальные уже выдвигались по направлению палаты №8.
Ваха тоже не сидел на месте. Ушел в поход. Еврея отправили на кухню - за БКа . Только Макс молчал, он знал, что спорить с танкистом и разведчиком бесполезно.
Следом за Лешкой и Лилей пришла Ася с мамой. И с порога: «Папа, в твоей разгрузке 13 осколков!». «14-й - мой. Вошёл в меня… Я вчера отдал ее, разгрузку, выкинуть - она вся в крови и грязи была». «Как ты, папуля?». Дочь не спала в эту ночь, смотрела и обнимала мою разгрузку. Она ее не выкинула. «Папа, можно я себе ее оставлю?». «Можно. Все хорошо, Ася, ПРОРВЕМСЯ!».
В палате № 8 уже четверо гражданских. Остальные скоро заполнят собой все пространство палаты.
Спасибо Вам, Друзья! Ваша поддержка мне очень была нужна.
Госпиталь насторожился. Ожила 8-я палата. Госпиталь ждал. Госпиталь жил. И мы жили. Пусть раненные, но живые.
А в Логвоново был последний день АДА для нашей разведки. В госпиталь поступали и наши разведчики... Я пока не видел наших. Я потом найду их в госпитале…
Война, будь ты, СУКА ПРОКЛЯТА!
Наши разведчики покидали Логвиново и уходили служить на небо. Гера, Давид, Пума, вам эти строки. Вечная память!
Да, небо забирает самых лучших.
Но как же с материнской болью быть?
Они для мам ведь были - солнца лучик
Шевеление особой палаты уже чувствовалось в госпитале на всех направлениях, на всех этажах. Смех и слёзы быстро заполнили коридоры госпиталя. Нам было от чего плакать и смеяться…
В проёме коридора появился женский батальон «Дома пера». Представьте - длинный госпитальный коридор, раненые бойцы идут по своим делам... И тут картина маслом . Шорох бахил и стук женских каблуков заполнил коридор. Шли, как на параде, по Красной площади. Женский батальон - нога в ногу, в палату №8. По мере прохождения строя каблуков начали открываться двери палат, и бойцы взглядом провожают уходящий в сторону нашей палаты женский батальон… Идущие по коридору бойцы застывали на мести. Шорох бахил вызвал интерес не только бойцов, но и медперсонала. Наташа и Ксюня только и успели выглянуть из медсестринского кабинета и увидеть закрывающиеся двери 8-й палаты. «Это что было?», - спросила Ксюша у Наташи. «Не знаю...». Я принимаю друзей!
Открылась дверь палаты. Стоят Наташа и Ксюша. «Это все к тебе?». «Да», - гордо ответил я. Моя палатная братия тоже пребывает в шоке. По госпиталю разносятся слухи о женском батальоне в 8-й.
Заходит доктор, Валерьевич, но только в проем поместился - нет уже в палате места, чтобы пройти. «Ооогооо. Это… все… к тебе?», - усы Валерьича принимают пикантный вид. Не успеваю ем ответить. Он мне: «Ты не только Фартовый, ты и Любимый!». Пикантные усы ушли. Думаю: «Домой ушёл?!». Сижу и размышляю о словах Валерьча: любимый... Да, я счастливый человек. Меня любят мои дети, любят друзья, любят родные мне люди. Это и есть счастье! Я Любимый. Молодёжь! Вы так опошлили значение этого слова и смысл Быть Любимым… Прочтите и подумайте над этим. Постарайтесь стать Любимыми. И научитесь любить друзей. Отвлекся.
В 8-й идёт жизнь. Спрашивают, как операция прошла, как я. Я просто дал посмотреть осколок… Зачем тут слова. Смотрел, как из рук в руки переходит мой осколок. Осколок менял людей, он им говорил больше, чем я мог сказать. Я видел, как Осколок, почти ещё тёплый после операции, входил в моих друзей, раня теперь уже их. Из меня его достали, а тот, что попал тогда там, в 8-й палате в них, уже никто и никогда не сможет достать из них.
Страшная, я вам скажу, была для меня картина. Они ещё не знали, что из госпиталя они выйдут уже другими людьми. Заходит Ваха. «Еёёё...Ууууу.....Ого.....». Нет слов у нашего Вахи от увиденного количества милых дам! Смотрю, мой Ваха бегать начал. Тут только еле ноги передвигал, а уже бегает. Вот вам сила красоты! И операция не нужна. Ваха: «Я за тортом пошёл!». Еврей: «Ты чё, Ваха, я сам». Ушёл. Быстро вернулся!
Еврей и Макс пришли в чувства, оживать начинают. Еврей сходил стулья принёс - кровати уже все заняты «Домом пера» и моими родными.
Рана моя болит, наркоз отходить начал. Покусал все губы от боли. Держусь. Сел. Разговариваем. Снова открылась дверь - пришла сестра-Пикалова и ее подруга. Леша ушёл за Вахой - поправку на ветер шампанского нужно делать. Все рады, что я живой. Это читалось без слов в глазах друзей. Но и друзья увидели, как я изменился. Слышу Елена: «Ты ещё больше поседел, Серёга». Я не ответил. Стал рассказывать о Саныче, о Максе, о Вахе, о Еврее…
Ваха с Лешкой ушли курить. Ваха уже успел ему сказать ну ОЧЕНЬ большое спасибо))). Заходят эти братья. На Вахе куртка Лехи, а на Лехе - горка Вахи. Госпиталь напрягся. Опять 8-я рулит жизнью! Долго мы жили в этот день в палате жизни ПВГ! Не заметили, как быстро наступил вечер. Но мы же палата №8! Продолжаем! Все приобрели новых друзей. Елена случайно встретила старого друга, его только привезли раненого. Она помогла ему в дальнейшем с операцией и лечением.
Как много потом эти люди «Дома Пера» сделают для Первого Военного Госпиталя хороших дел. Но это будет позже. А пока мы и они рады за всех нас, раненых 8-й палаты.
Заходит зам. главврача. Уже далеко за 7 вечера. Говорит: «Девчонки, он только после операции. Сидит тут с вами полдня и молчит. Вы знаете, что он…». И посвятила их в подробности моего ранения и операции. Прощалась 8-я палат еще долго с «Домом пера».
Пришли делать нам уколы и ставить капельницы. Мы с Вахой и Санычем - на перевязку. Максу делают в палате - он тяжело раненный.
В коридоре в это время все ждали уход «строя красоты» домой. Они не единожды потом повторят свой марш «Дома Пера» в 8-ю палату. Они стали друзьями моим боевым друзьям.
Мы потом долго ещё говорили с парнями о боях, и каждый из нас замолкал, вспоминая боль утрат…
8-я уходит в ночь. Ночь печали входит в сон бойцов ПВГ.
Донецк бомбят. Черти не спят. Город горит, и падают дома, хороня под собой своих хозяев. Матери хоронят своих детей.
Пошел снег. Он, как бинты белые, перевязывает черную правду войны Донецка, закрывая снежинками сгоревшие дома... Кто-то и сегодня из мирных людей ушел на небо. Больно. Страшно. Нам солдатам стыдно…
[Тынц]
http://www.proza.ru/2016/01/21/569
http://www.proza.ru/2016/01/21/571
http://www.proza.ru/2016/01/21/573
http://www.proza.ru/2016/01/21/578
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
"Нас там не было..." (ч.2)
"Нас там не было..." (ч.3)
"Нас там не было..." (ч.4)
"Нас там не было..." (ч.5)
"Нас там не было..." (ч.6)
Они первые после Бога!. Первые плачут над нами. Они первые, кого мы видим после боя. Первые, кто не даёт нас забрать смертям.
…Надым, уставшая от боли солдата, уехала назад в Логвиново. Там идёт бой... У меня на завтра встреча с пока ещё не знакомым мне Доктором-Честь (Валерьевич). Восьмая палата уходит в сон…
Готовность «раз!». Командую, как в детстве: «Раз. Два…». На счет «три» в палате открылась дверь. Стоит мой друг и говорит тихо: «Нашла... Можно я буду охранять Ваш, мальчики, сон?». Вся палата уже не спит. Смотрит на нее моя палата и ни как не может понять, кому она это сказала. А я повернуться не могу. Только слышу голос родного друга.
«Можно. Спасибо».
Когда я заезжал в «Дом Пера», сказал только, что везут меня Первый Военный Госпиталь. Вот они родным и сказали, что услышали.
Трудно было гражданским меня найти. Нашли. А время уже - комендантский час. Приходит зам. главного врача. Разговор был долгим… Разрешили остаться с раненным. Так в комендантский час у нас появился свой комендант палаты №8! У коменданта палаты 8 появились новые друзья Макс - Ваха-Еврей.
Пытался спать. Воевал. Плохо спал - болит всё. Отключился. Так мои друзья приехали поддержать меня. Всех ВАС, кто был со мной в трудную минуту, благодарю.
Утро. Комендант палаты №8 уехал. Все в палате готовятся к утреннему визиту Доктора-Честь (Валерьевич). Я грязный, черный от грязи войны, всё в крови. «Ну, - думаю, - щас посмотрим на белый халатик». Заходят Док Дима, Медсестренка Натали, зам главврача - та, что выписала «мандат» нашему ночному коменданту палаты, ну и отдельно статный мужик с усами - НАШ Доктор-честь. Пытаюсь встать с кровати. Правой рукой поправил левую руку - она упала. Правой ногой сбил ногу левую. Сваливаюсь на колени и с матом про себя пытаюсь встать... В этот момент я вспомнил, как звали Петра П…ко пробабушку - «Е… ее мать!» ее звали.
А доктора стоят и смотрят на этот «переход Суворова в вертикальное положение». Смотрели долго)))). Стою. «Вот он я!». «Так… Понятно. Ты у нас новенькой - Суворов», - говорит Док. И смотрит на меня. Потом в папку к себе. «Аааа, - говорит, - разведка». Я на него - глаза в глаза. Не знаю, как он увидел в моих глазах мою боль. Но быстро назначает курс лечения. Помогло мне оно потом. Поняли без слов друг друга.
Доктор-О..: «Готовим на операцию. Срочно!». Ушли белые халаты… Началась обыденная жизнь палаты №8.
К вечеру привели еще одного раненного бойца и положили напротив меня. Ваха ушел куда-то еще днем. Нет танкиста. Не успели у парня спросить, где, как… И тут появляется НАШ, УЖЕ С ЗАПРАВЛЕННЫМ БАКОМ грамм на 50, Танкист без танка Ваха. И с порога: «Мужик, ты кто?». В руках у Вахи чьи-то вещи. «Слышишь, Брат, - говорит он, - бойцу нужна передислокация. Тебя в другой ГАРАЖ!». Он не спрашивал - он уже уносил этого новенького бойца почти на руках в другую палату! С танкистами можно спорить, только когда у тебя в руках РПГ)))!
Пока не было нашего танкиста, ко мне пришли мои друзья Лешка и Лиля. Не буду писать монолог нашей встречи - все всё понимали, где я и что я. Они После ранения (кто душой кто телом) ОНИ стали волонтерами ! Помогают нам раненым ВЫЖИТЬ. И говорят мне: «Мы все решили, завтра у тебя операция, брат». «Как завтра? Меня только начали готовить к ней». Спасибо вам, друзья!
Тут заруливает на полигон палаты Ваха с дедом на костылях. «Мужики! - говорит нам он. - Это Человек с большой буквы Саныч!». «Привет», - говорит Саныч всем. Спрашиваем: «Кто ты? Откуда? Где?». И тут прозвучал пароль: «Логвиново»! Я снова проделываю «переход Суворова», через боль встаю... «Где я его видел…», - думаю про себя. И тут я проглотил язык в прямом смысле этого слова… !!!
Помните мой «расстрел» Серого с генератором?
Напомню Вам из первой части:
- Приказ Немца: «О.., с пулеметом на трассу! Прикрывать! Вдруг коробочки пойдут».
- «Ну что, Павлик Морозов, давай на амбразуру», - думаю про себя. Интересно, сколько минут я повоюю с коробочкой? Но был приказ - бегу. Павлик-бегун. Слышу, работает коробочка. Вспомнил Маму и т.д. Думаю, ну всё! Кто кого? «Ты меня, сволочь, не возьмешь!», - из кино вспомнил фразу. Пока добежал, весь мокрый.
- И тут картина - Чудо с генератором дизельным стоит. В гражданском. Смотрит на меня и улыбается, гад. Кричу: «Дед, заткни генератор свой! Не слышу коробочку!». Он мне в ответ: «Света не будет!». «Ах ты, старый хрыч! Тебе свет нужен?!». Ну и не выдержал… «Ах ты, муж Крупской (Серый небольшого роста, с лысиной на голове). Серый - этот Человек совершит здесь свой подвиг)!!!
Дал очередь у Деда над головой с матом… В общем, РАССТРЕЛ и всё тут.
Бегут танкисты. «Брат, это наш мехвод танка - Серый!». «Ё-маё! Чуть грех на душу не взял…». А Он стоит, улыбается мне. «Прости, брат!», - говорю. А брату, Серому- не растрелянному, лет 60!
Думаю, как хорошо, что я в балаклаве. Не узнает меня, если выживем и встретимся на гражданке, мой почти расстрелянный
Серый, танкист с генератором. Пожали руки друг другу, и разошлись воевать…
http://makrab.com.ua/?m_ob=STO&m_id=12013&f_ob=NUM&f_id=18542
- История их подвига поразительна и действительно напоминает события Великой Отечественной войны. В феврале этого года в жестоких боях под Дебальцево, а именно в селе Логвиново, их танковый экипаж сумел совладать во встречном бою с тремя танками противника! Не из засады и укрытия, а на открытой местности, "лоб в лоб". Живым из «мясорубки» экипаж вырвался благодаря мужеству, бесстрашию, скорости и профессионализму.
- За победу в этом танковом бою все члены экипажа награждены медалями ДНР "Золотая Звезда" и званиями «Герой ДНР» с примечанием: «за весомый вклад в оборону Донецкой Народной Республики, умелое руководство личным составом, проявленные мужество, храбрость и активное участие в боях с армией противника».
- В тот роковой февральский день, конечно, никто из них не думал о геройских званиях и, наверное, даже до конца не осознавал, ЧТО они сделали. Все трое были серьезно ранены. С трудом выбрались из горящего танка, контуженные, на передовой, под постоянным огнем противника… И вопреки всему выжили!
Экипаж танка
Смотрю на него сейчас в палате и думаю: «Ну всё. Ты сошел с ума…" Первый раз в жизни серьезно поверил сам себе: "На дурдом едим, О..!"!
Так не бывает! Не может быть!. Почему он попал в ПВГ? Больниц много в Донецке... Почему Ваха?
"Почему?" много было у меня. Не верю сам себе…!!! Спросил тихо: "Ваш позывной какой?" Ответ: "Серый!" Богу нужно было, чтобы мы еще раз посмотрели друг другу в глаза. Это тот самый, мной не расстрелянный танкист…
Есть Бог, как и душа. Все знают, как она болит, но не знает, где ОНА находится.
Открылась дверь палаты . Заходит Ася и ее мама. Они меня спасли от Боли правды. «Папа....», - Ася пытается меня обнять.
Но моя боль ей этого сделать не дает. Я еще никогда в жизни не видел такими глаза моей старшей дочери. Они в один МИГ стали ВЗРОСЛЫМИ. Здесь, в госпитале. Здесь, среди раненых. Здесь, у правды войны, в палате. Здесь, а не там - где-то в кино о войне. Здесь раненый - её отец, её папа. Здесь я увидел первые седые волосы своей Дочери. Здесь ее глаза были сухими от слез внутри себя. Держалась, не плакала Ася. Думаю про себя: «Дочь своего отца». И мама Аси тоже молодец. Дочь офицера все и так понимала.
В палату пришла медсестренка Ксюша - Санычу ставить капельницу, перевязку делали.
Я лег. Стоять не могу.Отвлеклись все на Саныча, молчим, даем ему прийти в себя... Ася смотрит, молча, на всех нас. Ваха ушел на «бензоколонку», чтобы «пополнить баки» новому танкисту.
Набрали Ваху: «И нам тут нужно наше БКа пополнить». На том конце Эфира: «Три бака нам хватит?» «Ты че! Нам ещё жить». «Тююю, - говорит Ваха. - Пехота вы, ребята! Пехота!».
Ася с мамой привезли мне покушать, а я только кофе и сигареты кушаю... Не могу - нервы...
В Логвиново наша разведка... Уже ранен Болгар - снайпер две руки прострелил. Чтобы потом взять в плен тех, кто останется живой.
«Спасибо, родные. Не буду я есть - не могу.» Ася: «Папа, ты как меня в детстве кормил из ложечки… А давай, родной папуля, кушай!».
В общем и тут я отбился почти в рукопашной))). Поняли всё они.
О чудо! Наш Ваха вернулся! И сразу не к нам, а к Санычу. «Давай за тебя, Саныч!». А он под капельницей !!! Заправили они баки своих танков с Санычем. Тут и все остальные, кроме меня и Аси, на заправку подоспели. «За нас! За вас! За маму Аси!».
За погибших ! Я молча встал. Макс не смог - тяжелое ранение. Саныч под капельницей. Все остальные встали. Зашла Ксюня - а тут все стоят. Все поняла.Забрала у Саныча капельницу и ушла. Ваха и Саныч ушли в воспоминания.
Я с Асей болтаем. «А как так, папа ? Ты молчал столько!».
«Малая, я не хотел вас просто расстраивать». Я, папа, оправдывался, как мальчишка перед Дочкой. Кто-то вспомнит, как он тоже оправдывался в свое время. Мы, правда,стараемся ВАС, родные, не расстраивать. Поймите нас правильно. У Аси и ее мамы новые друзья - палата №8: Ваха, Макс, Еврей и Саныч. Прошло время за разговором быстро.
«Так, Ася! Ноги в руки с мамой - и домой! Скоро комендантский час!». «Папа, я останусь с тобой». «Ася, так и так…»,- рассказал ей только о встрече с Санычем в Логвиново. «Нам с ним нужно поговорить. Ася, он еще не знает, что я тот, кто расстреливал его там…».
Переодели они меня, попрощались с нами и ушли домой. Саныч лежит. Закрыл глаза - ушел в бой...
«Дед, - говорю ему. - Ты муж Крупской». И повторяю слово в слово свой монолог в Логвиново... Вы бы видели, как он с кровати вставал! Смотрит на меня - тихо и долго. Глаза встретились. Больно обоим. Он, как и я, не верит услышанному.
Прошу Ваху закрыть мне своей рукой мою нижнюю часть лица, а своей правой рабочей рукой закрываю верх лица. Остались только глаза, как там, в балаклаве в Логвиново. Смотрим уже недолго друг другу в глаза... Обнялись. Боль пронзила меня от объятий Саныча. По спине меня хлопает и кричит, как и я кричу: «БРАТ! Живой, Брат!». Вся палата в шоке... Смотрят на нас... Не понимают и понимают. Все ОНИ думают,что с нами. А для нас с Санычем нет в мире сейчас ближе людей, чем МЫ.
ВОТ ТАК! !!! У Вахи даже баки просохли от увиденного! И слетают у нашего танкиста Вахи с траков гусеницы от наших с Санычем объятий! Вы понимаете, что там было в тот момент встречи для нас ! Все ТАМ еще живы.
Мы смотрели и не верили, что это МЫ! Госпиталь в эту ночь не спал. Госпиталь слушал воспоминания двух выживших в АДу Логвиново... Мы и плакали молча, и уходили в бой, там, в палате №8, и умирали там вместе с погибшими.
Я тогда еще не знал о подвиге Саныча. А Сынычу 60 лет ! Пишу вам, эти…. Как вас..? Штаноносцы… Начни сейчас. Начни прямо с того места, где ты находишься. Начни со страхом. Начни с болью. Начни с сомнениями. Начни с дрожащими руками. Начни с дрожащим голосом, но начни. Начни и не останавливайся! Начни прямо сейчас, со всем, что у тебя есть. Просто начни, быть мужчиной… Всегда лучше сгореть, чем сгнить.
Click to viewНе спали мы с Санычем в эту ночь. А у меня операция завтра на10 часов. Нам хотелось жить ПАМЯТЬЮ
Дожили мы с Санычем и нашей с ним памятью Логвоноского боя до утра. Я морально готовлюсь к операции. Как-то не ловко мне - Ваха уже 10 дней в госпитале ждет своей операции, а я как бы вторые сутки только здесь и, благодаря своим друзьям - Леше и Лиле, уже еду на операционный стол.
Нет, думаю. Сейчас наберу Лешку. Набрал. Мол, так и так - стыдно мне перед нашим Танкистом ... Леха не долго слушал меня: «Ща, брат, все решим. Скажи Вахе, пусть тоже готовится к операции».
Ваха проснулся, еще не знает, что у него сегодня. У Вахи на сегодня были другие планы.
Утренний обход. Наши белые халаты сообщают Вахе: «На операцию! Сегодня! Едете Ты и О..!».
Мы смелые парни. Не осколков, не пуль мы не боимся. Но вот что касается иголки и скальпеля... Оооо.. Тут мы дети...Это правда 8-й палаты)))
«Ваха, - говорю я ему, - ты, брат, первый на стол пойдешь!». «Ах ты, пехота, так это ты...». Нельзя описать словами все сказанное в тот МИГ Любви ко мне со стороны Вахи. «Нееее. Это все Леха!».
Ну, думаю, хана тебе, Леха! Попал ты, брат, за доброе дело под гусеницы нашего танкиста.
В палате смех. Все наша 8-я палата нас поддерживала в рамках приличия. Писать не буду об этой издевательской поддержке нашими палатными друзьями. Я всем сообщил, чтобы сегодня ко мне никто не приходил. Мало ли как она пройдет, эта операция… Осколок в 6 мм остановился от позвоночника.
Каждый из нас двоих думал о своем. Донецк в этот день жил под обстрелом. На улице красиво светило солнце. Пьем кофе, и тут Доктор Дима. «Ну что, парни, выходите на улицу, к «скорой» и поедем вас мучить». Я уже говорил, Супостаты - юмористы… Юмор у них такой))).
Ваха и я в ответ Доку: «Нас не возьмешь просто так! Мы одели Пояс шахида!».
Дима остановился. Он уже был наслышан о 8-й палате. «Вы что, гранаты взяли?».
«Нет, - говорим ему, - мы в штаны наложил». Смех особой палаты №8 Первого военного госпиталя слышали и третий и первый этажи. В общем, ваши герои едут на операцию! Картина еще та!Орлы в скорой помощи сложили свои крылья и ехали молча.
Заходим в операционный блок. Ждем, пока позовут. «Кто такой Ваха?». Он смотрит на меня и показывает на меня пальцем))) Прощались с ним, как перед боем.
Ваха мне: «Брат, если что… Я... Ты...». Еле от меня оторвали этого танкиста))) Все врачи, кто видел это прощание, смеялись вместе с нами. Забрали Ваху на операцию. Не буду описывать, как было больно Вахе. Я все слышал. Не достали у Вахи пулю, глубоко она его убивала. Так он с ней и живет. И не просто, я вам скажу, живет - не сидит он на лавочке, не рассказывает девчонкам, какой он был танкист и как он был ранен. А продолжает быть танкистом! С болью от пули живет - солдат на войне. Она иногда напоминает ему о том, что она с ним.
Еле выходит наш Ваха из операционной. Смотрит на меня и говорит: «Сэр, вас там просють». Подходит медсестричка: «Прошу на стол». Повторили с Вахой наш с ним прощальный ритуал))).
Лег я на операционный стол. Долго шла операция. Док Дима все это время был с нами в операционной. Участвовал. Я все слышал. «Док, мы не можем его достать. Глубоко». «Давайте последний раз пробуем, и если нет...». «Его нужно в Р.. в госпиталь везти».
Тут включаюсь в диалог и я. «Доктора, я вас прошу! Достаньте эту ГНИДУ из меня. Боюсь, второй операции я не выдержу».
Бой моих врачей и осколка войны продолжается! Подходит доктор: «Фартовый, забираешь металлолом или выкидываем его?» Думаю, вы что, врачи, все сговорились называть меня так?! И кладёт мне в правую руку осколок Дьявола войны. Я так сильно его сжал в руке, что не заметил, как кровь пошла по пальцам... Он острым оказался, гад.
Доктора, СПАСИБО ВАМ! Низко вам за всех нас кланяюсь!
Летят снега, свистят патроны,
Да только доктору не сон,
Он ищет. Может, там - на поле,
Еще сейчас солдатик мрет,
И он найдет, взгрузив на спину,
Уйдет среди летящих пуль,
Ему прикрикнет тот солдат игриво,
Оставь меня, иди родной,
Но нет! «Врач» слово милосердное,
И, несмотря на взрыв гранат,
Он его уложит у коленок,
И пулю вражескую вынет из ребят.
Он перевяжет их, обмажет рану йодом,
и письма всем напишет, всем родным,
и только ночью, он не спит, ему так больно,
но это выбор был его родной души.
…Еле заходим с Вахой в нашу палату. Нас ждут наши друзья. «Как вы, парни?». «У О.. достали, а у меня хрен вытащить из корпуса получилось», - говорит Ваха.
Все, мы упали отдыхать. Как никогда, было тихо в 8-й палате. Госпиталь отдыхал от палаты №8! Но не долго. Через час Ваха: «Чего-то как-то тихо… Привыкнуть могут... Так! О…, ты как считаешь?». «Да, Ваха, - через боль я ответил ему, - пора напомнить о 8-й палате».
Саныч нам с Вахой: «Вы чокнутые! Вас резали, вы после операции! Вы что придумали?! Вас зашили только час назад! А ну тихо! Пусть люди от вас отдохнут!». Но было уже поздно. Я набрал своих друзей и сказал, что можно приехать ко мне. Не успел я положить трубку, а Лешка и Лиля уже открывали дверь палаты. Остальные уже выдвигались по направлению палаты №8.
Ваха тоже не сидел на месте. Ушел в поход. Еврея отправили на кухню - за БКа . Только Макс молчал, он знал, что спорить с танкистом и разведчиком бесполезно.
Следом за Лешкой и Лилей пришла Ася с мамой. И с порога: «Папа, в твоей разгрузке 13 осколков!». «14-й - мой. Вошёл в меня… Я вчера отдал ее, разгрузку, выкинуть - она вся в крови и грязи была». «Как ты, папуля?». Дочь не спала в эту ночь, смотрела и обнимала мою разгрузку. Она ее не выкинула. «Папа, можно я себе ее оставлю?». «Можно. Все хорошо, Ася, ПРОРВЕМСЯ!».
В палате № 8 уже четверо гражданских. Остальные скоро заполнят собой все пространство палаты.
Спасибо Вам, Друзья! Ваша поддержка мне очень была нужна.
Госпиталь насторожился. Ожила 8-я палата. Госпиталь ждал. Госпиталь жил. И мы жили. Пусть раненные, но живые.
А в Логвоново был последний день АДА для нашей разведки. В госпиталь поступали и наши разведчики... Я пока не видел наших. Я потом найду их в госпитале…
Война, будь ты, СУКА ПРОКЛЯТА!
Наши разведчики покидали Логвиново и уходили служить на небо. Гера, Давид, Пума, вам эти строки. Вечная память!
Да, небо забирает самых лучших.
Но как же с материнской болью быть?
Они для мам ведь были - солнца лучик
Шевеление особой палаты уже чувствовалось в госпитале на всех направлениях, на всех этажах. Смех и слёзы быстро заполнили коридоры госпиталя. Нам было от чего плакать и смеяться…
В проёме коридора появился женский батальон «Дома пера». Представьте - длинный госпитальный коридор, раненые бойцы идут по своим делам... И тут картина маслом . Шорох бахил и стук женских каблуков заполнил коридор. Шли, как на параде, по Красной площади. Женский батальон - нога в ногу, в палату №8. По мере прохождения строя каблуков начали открываться двери палат, и бойцы взглядом провожают уходящий в сторону нашей палаты женский батальон… Идущие по коридору бойцы застывали на мести. Шорох бахил вызвал интерес не только бойцов, но и медперсонала. Наташа и Ксюня только и успели выглянуть из медсестринского кабинета и увидеть закрывающиеся двери 8-й палаты. «Это что было?», - спросила Ксюша у Наташи. «Не знаю...». Я принимаю друзей!
Открылась дверь палаты. Стоят Наташа и Ксюша. «Это все к тебе?». «Да», - гордо ответил я. Моя палатная братия тоже пребывает в шоке. По госпиталю разносятся слухи о женском батальоне в 8-й.
Заходит доктор, Валерьевич, но только в проем поместился - нет уже в палате места, чтобы пройти. «Ооогооо. Это… все… к тебе?», - усы Валерьича принимают пикантный вид. Не успеваю ем ответить. Он мне: «Ты не только Фартовый, ты и Любимый!». Пикантные усы ушли. Думаю: «Домой ушёл?!». Сижу и размышляю о словах Валерьча: любимый... Да, я счастливый человек. Меня любят мои дети, любят друзья, любят родные мне люди. Это и есть счастье! Я Любимый. Молодёжь! Вы так опошлили значение этого слова и смысл Быть Любимым… Прочтите и подумайте над этим. Постарайтесь стать Любимыми. И научитесь любить друзей. Отвлекся.
В 8-й идёт жизнь. Спрашивают, как операция прошла, как я. Я просто дал посмотреть осколок… Зачем тут слова. Смотрел, как из рук в руки переходит мой осколок. Осколок менял людей, он им говорил больше, чем я мог сказать. Я видел, как Осколок, почти ещё тёплый после операции, входил в моих друзей, раня теперь уже их. Из меня его достали, а тот, что попал тогда там, в 8-й палате в них, уже никто и никогда не сможет достать из них.
Страшная, я вам скажу, была для меня картина. Они ещё не знали, что из госпиталя они выйдут уже другими людьми. Заходит Ваха. «Еёёё...Ууууу.....Ого.....». Нет слов у нашего Вахи от увиденного количества милых дам! Смотрю, мой Ваха бегать начал. Тут только еле ноги передвигал, а уже бегает. Вот вам сила красоты! И операция не нужна. Ваха: «Я за тортом пошёл!». Еврей: «Ты чё, Ваха, я сам». Ушёл. Быстро вернулся!
Еврей и Макс пришли в чувства, оживать начинают. Еврей сходил стулья принёс - кровати уже все заняты «Домом пера» и моими родными.
Рана моя болит, наркоз отходить начал. Покусал все губы от боли. Держусь. Сел. Разговариваем. Снова открылась дверь - пришла сестра-Пикалова и ее подруга. Леша ушёл за Вахой - поправку на ветер шампанского нужно делать. Все рады, что я живой. Это читалось без слов в глазах друзей. Но и друзья увидели, как я изменился. Слышу Елена: «Ты ещё больше поседел, Серёга». Я не ответил. Стал рассказывать о Саныче, о Максе, о Вахе, о Еврее…
Ваха с Лешкой ушли курить. Ваха уже успел ему сказать ну ОЧЕНЬ большое спасибо))). Заходят эти братья. На Вахе куртка Лехи, а на Лехе - горка Вахи. Госпиталь напрягся. Опять 8-я рулит жизнью! Долго мы жили в этот день в палате жизни ПВГ! Не заметили, как быстро наступил вечер. Но мы же палата №8! Продолжаем! Все приобрели новых друзей. Елена случайно встретила старого друга, его только привезли раненого. Она помогла ему в дальнейшем с операцией и лечением.
Как много потом эти люди «Дома Пера» сделают для Первого Военного Госпиталя хороших дел. Но это будет позже. А пока мы и они рады за всех нас, раненых 8-й палаты.
Заходит зам. главврача. Уже далеко за 7 вечера. Говорит: «Девчонки, он только после операции. Сидит тут с вами полдня и молчит. Вы знаете, что он…». И посвятила их в подробности моего ранения и операции. Прощалась 8-я палат еще долго с «Домом пера».
Пришли делать нам уколы и ставить капельницы. Мы с Вахой и Санычем - на перевязку. Максу делают в палате - он тяжело раненный.
В коридоре в это время все ждали уход «строя красоты» домой. Они не единожды потом повторят свой марш «Дома Пера» в 8-ю палату. Они стали друзьями моим боевым друзьям.
Мы потом долго ещё говорили с парнями о боях, и каждый из нас замолкал, вспоминая боль утрат…
8-я уходит в ночь. Ночь печали входит в сон бойцов ПВГ.
Донецк бомбят. Черти не спят. Город горит, и падают дома, хороня под собой своих хозяев. Матери хоронят своих детей.
Пошел снег. Он, как бинты белые, перевязывает черную правду войны Донецка, закрывая снежинками сгоревшие дома... Кто-то и сегодня из мирных людей ушел на небо. Больно. Страшно. Нам солдатам стыдно…
[Тынц]
http://www.proza.ru/2016/01/21/569
http://www.proza.ru/2016/01/21/571
http://www.proza.ru/2016/01/21/573
http://www.proza.ru/2016/01/21/578
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ