Портрет Фандорина
Портрет этого человека висит в кабинетах Бориса Акунина и Николаса Фандорина. Некоторые читатели, как и сам писатель, уже давно представляют себе Эраста Петровича именно таким. Об истории приобретения картины Григорий Шалвович рассказывал и у себя в блоге, и на встречах с читателями:
- Этот портрет я когда-то увидел в антикварном на Мясницкой. Как раз пытался вообразить, какое у Фандорина лицо (дело было ещё до экранизаций и сакуровских иллюстраций). И вот вижу: молодой брюнет, очень сдержанный, с флёром тайны. Почему-то в студенческом мундире Путейского института, но это несущественно - потом как-нибудь объяснится. Сомнение всё-таки было: вдруг не он? Решил устроить испытание. Если приду ровно через месяц, а потрет меня дожидается - значит, Фандорин.
Картина дождалась. Теперь без неё Акунин не может писать ничего фандоринского. Время от времени писатель замазкой подрисовывает Эрасту Петовичу седые височки, которых первоначально не было.
Источник: блог Бориса Акунина
Через некоторое время после покупки, меняя раму картины, Акунин увидел год, написанный карандашом, и инициалы. Инициалы были «В. К.», а год - 1894-й. Ещё поразмотав ниточку, Григорий Шалвович выяснил имя незнакомца. Как и Фандорин, человек с портрета родился в 1850-е годы, достаточно рано потерял отца.
Знакомьтесь: Владимир Карлович фон Мекк. Порода, загадка, благородство, красивое имя, фамилия с печальным немецким прифипётыванием. Вылитый Эраст Петрович Фандорин.
Фон Мекки - династия меценатов и железнодорожных магнатов. Карл Фёдорович, отец нашего героя, был начинателем частного железнодорожного строительства в России. После смерти предпринимателя главой семейства стала его вдова Надежда Филаретовна, а её первым помощником и соопекуном многочисленных младших братьев и сестёр - старший сын Владимир.
«Организаторские способности Владимира фон Мекка сильно уступали выдающимся деловым качествам его родителей. Не отличался он и твёрдостью характера. Мнения о нём противоречивы. С. Ю. Витте в своих воспоминаниях записывает коротко, что старший сын железнодорожного короля был «страшный кутила, который всю свою молодость в Москве провёл между цыганами и цыганками; он находился постоянно в нетрезвом виде и преждевременно умер». Мать же его оправдывала», - пишет историк Михаил Гавлин в работе, посвящённой фон Меккам.
Не знаю, насколько прав Витте, но матёрым дельцом и акулой бизнеса Владимир Карлович действительно не был. И умер рано, ему был всего 41 год. Мать пережила сына ненадолго.
Раз уж речь зашла о матери, то нужно упомянуть самый известный факт её биографии - дружбу с Чайковским. Будучи филантропом и ценителем искусства, Надежда Филаретовна покровительствовала и оказывала материальную поддержку музыкантам, самым выдающимся из которых был Пётр Ильич. Сохранилась их обширная переписка, которая велась почти 14 лет. В своих письмах Надежда Филаретовна, в частности, рассказывала композитору про старшего сына.
«Если вам будет кто-нибудь говорить дурно про моего Володю, - писала она, - не верьте этому. Он один помог мне выпутаться из бедственного положения, в котором я очутилась после смерти мужа», - цитирует отрывок из переписки историк Гавлин.
Надежда Филаретовна фон Мекк, урождённая Фроловская. «Эта женщина способна и мужественно страдать, и женственно сострадать. Хорошее лицо».
История семейства «железнодорожных королей» была обыграна Григорием Шалвовичем в фандоринской новелле «Из жизни щепок». Фон Мекки стали фон Маками, Владимир Карлович - Сергеем Леонардовичем, а Надежда Филаретовна - Лидией Филаретовной. Теперь можно объяснить и намёки писателя, разбросанные по произведению.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «- Серёжа, помолчи, - сказала Лидия Филаретовна. - Ты всё испортишь. Эраст Петрович не возьмёт денег, сколько бы ты ни предложил.
Чиновник поглядел на матрону с интересом. Очень возможно, что истинным главой предприятия является не стальной Сергей Леонардович, а его мудрая матушка».
Так и есть. Владимир Карлович, в отличие от Сергея Леонардовича, стальным и оборотистым не был. После смерти отца главным в семье стал не он (как в этом произведении), а мама.
А вот ещё одна отсылка, моя любимейшая. Это аллюзия на знакомство меценатов фон Мекков с миром музыки.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «- А при чём тут п-пароходы, если компания железнодорожная?
- Раньше, когда дело только создавалось, говорили не «паровоз», а «пароход», - терпеливо пояснил профану барон. - Помните, у Глинки?
И вдруг пропел хорошо поставленным, очень приятным голосом:
Дым столбом, кипит, дымится пароход.
Быстрота, разгул, волненье, ожиданье, нетерпенье…
Веселится и ликует весь народ,
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле…
- П-помню, - кивнул несколько оторопевший чиновник - он никак не ожидал, что стальной Сергей Леонардович способен музицировать».
Григорий Шалвович, как и обещал, объяснил тайну картины и студенческого мундира. Портрет 27-летнего Эраста Петровича, внедрившегося под видом практиканта в канцелярию железнодорожной компании «Фон Мак и сыновья», написала Мавра Лукинишна Сердюк.
Источник: сайт художника Игоря Сакурова
Однако самым трогательным в этом произведении является то, что Эраст Петрович Фандорин встретился с Владимиром Карловичем фон Мекком.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «Старший сын покойного предпринимателя, унаследовавший дело, интересовал коллежского асессора более всего. Это было довольно красивый, молодой ещё брюнет с правильными, но какими-то уж холодными чертами лица. Первоначально сужденье насчёт «рыбьих» глаз Эраст Петрович был склонен переменить. Это у меньших братьев взгляд отливал белесоватой прибалтийской селёдочностью, а у Сергея Леонардовича, пожалуй, мерцал не рыбьей чешуёй, а сталью».
Фандорин же сам себя описывает! Именно таким - холодным, стальным, неживым - Эраста Петровича видят все, кто упоённо критикует Акунина. Это для читателей Фандорин - любимый персонаж, а для других - робот, на котором Григорий Шалвович просто зарабатывает деньги.
Но кто действительно был по характеру похож на Эраста Петровича, да и на Сергея Леонардовича, так это Николай фон Мекк, младший брат Владимира Карловича.
Как и Фандорин, Николай Карлович был знатоком и любителем всевозможных негужевых средств передвижения. Пионер автомобилизма в России, один из первых обладателей собственной машины, устроитель и участник гоночных соревнований, соучредитель Московского клуба автомобилистов, механик. Это всё Николай фон Мекк.
Источник: Царскосельский автомобильно-спортивный клуб
Фон Мекк был женат на племяннице Чайковского. Музыкально одарённый, «энергичный и вечно деятельный», немец по отцу и русский по матери - совсем как Андрей Иванович Штольц, мой самый любимый персонаж в мировой и отечественной литературе. Николай Карлович успешно возглавлял семейный бизнес. Как и братья фон Маки, прошёл весь путь с самых низов. Стал не только предпринимателем, но и одним из лучших специалистов по железнодорожному транспорту.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «- Вы только взгляните! Какое поле деятельности! Какие возможности! Куда там американцам с их Trans-American против России. Чудо, а не страна! Сколько тысяч километров пути можно по ней проложить.
Оказывается, Россию можно любить ещё и за это, удивился Эраст Петрович, глядя, как нежно рука фон Мака поглаживает Урал, Оренбургские степи и Сибирь».
После Октябрьской революции фон Мекк остался в Советской России, работал консультантом в комиссариате путей сообщения. Но Родина с умнейшим из своих сынов обошлась круто. Европейская фамилия? Странное отчество? Буржуазное происхождение? Подозрительное благородство? В 1929 году Николай Карлович фон Мекк был расстрелян ОГПУ.
«В результате эпических фронд и безумных селекций оскудел генетический фонд богатейших коллекций».
Борис Кустодиев. Портрет Н. К. фон Мекка. Источник: Энциклопедия русской живописи
***
А теперь Москва. Фандоринская заметка была бы неполноценной без города, его домов и улиц.
В начале 1880-х фон Мекки переехали на Мясницкую улицу, ту самую, где находилось Сыскное управление, в котором читатели впервые встретили юного Эраста Петровича в романе «Азазель». Но меня интересует дом, где семейство жило раньше.
Угол Рождественского бульвара и Малого Кисельного переулка.
Рождественский бульвар, 12. Малый Кисельный переулок, 8.
Здание Росрыболовства.
В первой половине XIX века здесь жила семья младшего брата Дениса Фонвизина. В 1869 году дом приобрели фон Мекки. Надежда Филаретовна провела реконструкцию, в результате которой получилась прекрасная городская усадьба.
Польский музыкант Генрик Венявский гостил в 1880 году у фон Мекков.
Эти места связаны и с Фандориным. Здесь жил и устраивал встречи своего клуба Просперо.
Из романа Бориса Акунина «Любовница смерти»: «Сошли на круто идущей вверх зелёной улице, которую Петя назвал Рождественским бульваром. Свернули в переулок.
Был уже десятый час, стемнело, и зажглись фонари.
- Вот он, дом Просперо, - тихонько сказал Петя, показав на одноэтажный особнячок».
Круто идущий вверх Рождественский бульвар.
От Рождественского бульвара не отходят переулки, а впадает только один - Малый Кисельный (тот самый, на углу с которым стоит усадьба фон Мекков). Стало быть, дом Просперо должен находиться в этой маленькой улочке.
Вот и одноэтажный особнячок в Малом Кисельном переулке.
Вернёмся на Рождественский бульвар. Здесь Калибан задушил и инсценировал самоубийство Сирано.
Из романа Бориса Акунина «Любовница смерти»: «А ведь самоубийца выбрал для своего отчаянного поступка весьма приметное место - Рождественский бульвар, откуда рукой подать до Трубной площади. По всему, кто-то из поздних прохожих, или городовой, или ночной извозчик, должны были заметить висящее на осине тело, к тому же освещённое стоящим неподалёку газовым фонарём, но нет - труп увидел лишь подметальщик, вышедший на бульвар сгребать листья уже в шестом часу утром».
Газовых фонарей тут больше нет. Только такие.
Иудины осины не растут.
Неподалёку находится Нижний Кисельный переулок, в который таксист привёз Данилу Багрова во втором «Брате».
Тут же располагаются и Сандуновские бани, в которых Данила парился со своими армейскими друзьями. В Сандунах был и Эраст Петрович, решивший поиграть в кошки-мышки с «Боевой группой». После догонялок и кульбитов Фандорина доставили в номер Глеба Пожарского в гостинце «Лоскутная».
В судьбах Фандорина и городской усадьбы фон Мекков есть ещё один схожий эпизод - они оба стали свидетелями самых известных массовых давок в истории России. В 1896 году, преследуя доктора Линда, Эраст Петрович попал в пекло столпотворения на Ходынском поле.
Владимир Маковский. «Ходынка»
Вторая давка произошла холодным мартом 1953 года, когда в Москве хоронили главного, на мой взгляд, акунина фандоринской повести «Куда ж нам плыть?» В городе яблоку негде было упасть - всё запружено людьми и оцеплено милицией. Народу было так много, что над улицами повисла дымка, марево от человеческого пота и выдыхаемого воздуха. Но самый кромешный ад возник тут, в начале Рождественского бульвара, на Трубной площади и подступах к ней. Пологий спуск Петровского бульвара и крутой подъём бульвара Рождественского образуют здесь овраг, ложбину, в которой погибли то ли несколько сотен, то ли несколько тысяч человек. Официальной статистики нет.
Ходынкой чревата не только коронация, но и дыхание Чейна - Стокса.
Источник: «Следы времени»
Поразительно, но это не первая давка, очевидцем которой стал дом фон Мекков. В 1881 году в особняк переехал чаеторговец Губкин. После его смерти в 1883 году родственники решили раздать деньги неимущим мелкими монетами. Нуждающихся собралось много… Были жертвы.
Сейчас окрестности Рождественского бульвара, Трубной площади, переулочки между Трубной улицей и Сретенкой - это один из самых уютных районов в Москве (после Ивановской горки, Хитровки, цветаевского Борисоглебья и некоторых уголков Замоскворечья). А когда-то здесь находился трактир «Крым», злачное место, в котором Фандорин впервые столкнулся с Ахимасом Вельде.
P. S. Красивый и грустный брюнет навсегда останется в XIX веке, а в какой-то иной, следующей жизни Эраст, увидев в отцовском кабинете портрет Владимира Карловича, скажет то же, что и Акунин: «Для меня это никакой не фон Мекк, для меня это Фандорин».
Источник: «Детская книга» Бориса Акунина
***
Содержание:
Адреса Фандорина в Москве: гостиница «Лоскутная», гостиница «Дюссо», улица Малая Никитская, Ащеулов переулок и Спасские казармы, Сверчков переулок;
Акунин об «Истории Российского государства»;
Дом Николаса и Ластика Фандориных: часть I и часть II;
Донской монастырь и Старое Донское кладбище;
Мясницкая улица: Китайская пагода, Московский почтамт и Сыскное управление;
Октябрьский и Мёбиус;
Операция «Пауки в банке»;
Портрет Эраста Фандорина;
Сандуновские бани;
Яузский бульвар.
- Этот портрет я когда-то увидел в антикварном на Мясницкой. Как раз пытался вообразить, какое у Фандорина лицо (дело было ещё до экранизаций и сакуровских иллюстраций). И вот вижу: молодой брюнет, очень сдержанный, с флёром тайны. Почему-то в студенческом мундире Путейского института, но это несущественно - потом как-нибудь объяснится. Сомнение всё-таки было: вдруг не он? Решил устроить испытание. Если приду ровно через месяц, а потрет меня дожидается - значит, Фандорин.
Картина дождалась. Теперь без неё Акунин не может писать ничего фандоринского. Время от времени писатель замазкой подрисовывает Эрасту Петовичу седые височки, которых первоначально не было.
Источник: блог Бориса Акунина
Через некоторое время после покупки, меняя раму картины, Акунин увидел год, написанный карандашом, и инициалы. Инициалы были «В. К.», а год - 1894-й. Ещё поразмотав ниточку, Григорий Шалвович выяснил имя незнакомца. Как и Фандорин, человек с портрета родился в 1850-е годы, достаточно рано потерял отца.
Знакомьтесь: Владимир Карлович фон Мекк. Порода, загадка, благородство, красивое имя, фамилия с печальным немецким прифипётыванием. Вылитый Эраст Петрович Фандорин.
Фон Мекки - династия меценатов и железнодорожных магнатов. Карл Фёдорович, отец нашего героя, был начинателем частного железнодорожного строительства в России. После смерти предпринимателя главой семейства стала его вдова Надежда Филаретовна, а её первым помощником и соопекуном многочисленных младших братьев и сестёр - старший сын Владимир.
«Организаторские способности Владимира фон Мекка сильно уступали выдающимся деловым качествам его родителей. Не отличался он и твёрдостью характера. Мнения о нём противоречивы. С. Ю. Витте в своих воспоминаниях записывает коротко, что старший сын железнодорожного короля был «страшный кутила, который всю свою молодость в Москве провёл между цыганами и цыганками; он находился постоянно в нетрезвом виде и преждевременно умер». Мать же его оправдывала», - пишет историк Михаил Гавлин в работе, посвящённой фон Меккам.
Не знаю, насколько прав Витте, но матёрым дельцом и акулой бизнеса Владимир Карлович действительно не был. И умер рано, ему был всего 41 год. Мать пережила сына ненадолго.
Раз уж речь зашла о матери, то нужно упомянуть самый известный факт её биографии - дружбу с Чайковским. Будучи филантропом и ценителем искусства, Надежда Филаретовна покровительствовала и оказывала материальную поддержку музыкантам, самым выдающимся из которых был Пётр Ильич. Сохранилась их обширная переписка, которая велась почти 14 лет. В своих письмах Надежда Филаретовна, в частности, рассказывала композитору про старшего сына.
«Если вам будет кто-нибудь говорить дурно про моего Володю, - писала она, - не верьте этому. Он один помог мне выпутаться из бедственного положения, в котором я очутилась после смерти мужа», - цитирует отрывок из переписки историк Гавлин.
Надежда Филаретовна фон Мекк, урождённая Фроловская. «Эта женщина способна и мужественно страдать, и женственно сострадать. Хорошее лицо».
История семейства «железнодорожных королей» была обыграна Григорием Шалвовичем в фандоринской новелле «Из жизни щепок». Фон Мекки стали фон Маками, Владимир Карлович - Сергеем Леонардовичем, а Надежда Филаретовна - Лидией Филаретовной. Теперь можно объяснить и намёки писателя, разбросанные по произведению.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «- Серёжа, помолчи, - сказала Лидия Филаретовна. - Ты всё испортишь. Эраст Петрович не возьмёт денег, сколько бы ты ни предложил.
Чиновник поглядел на матрону с интересом. Очень возможно, что истинным главой предприятия является не стальной Сергей Леонардович, а его мудрая матушка».
Так и есть. Владимир Карлович, в отличие от Сергея Леонардовича, стальным и оборотистым не был. После смерти отца главным в семье стал не он (как в этом произведении), а мама.
А вот ещё одна отсылка, моя любимейшая. Это аллюзия на знакомство меценатов фон Мекков с миром музыки.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «- А при чём тут п-пароходы, если компания железнодорожная?
- Раньше, когда дело только создавалось, говорили не «паровоз», а «пароход», - терпеливо пояснил профану барон. - Помните, у Глинки?
И вдруг пропел хорошо поставленным, очень приятным голосом:
Дым столбом, кипит, дымится пароход.
Быстрота, разгул, волненье, ожиданье, нетерпенье…
Веселится и ликует весь народ,
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле…
- П-помню, - кивнул несколько оторопевший чиновник - он никак не ожидал, что стальной Сергей Леонардович способен музицировать».
Григорий Шалвович, как и обещал, объяснил тайну картины и студенческого мундира. Портрет 27-летнего Эраста Петровича, внедрившегося под видом практиканта в канцелярию железнодорожной компании «Фон Мак и сыновья», написала Мавра Лукинишна Сердюк.
Источник: сайт художника Игоря Сакурова
Однако самым трогательным в этом произведении является то, что Эраст Петрович Фандорин встретился с Владимиром Карловичем фон Мекком.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «Старший сын покойного предпринимателя, унаследовавший дело, интересовал коллежского асессора более всего. Это было довольно красивый, молодой ещё брюнет с правильными, но какими-то уж холодными чертами лица. Первоначально сужденье насчёт «рыбьих» глаз Эраст Петрович был склонен переменить. Это у меньших братьев взгляд отливал белесоватой прибалтийской селёдочностью, а у Сергея Леонардовича, пожалуй, мерцал не рыбьей чешуёй, а сталью».
Фандорин же сам себя описывает! Именно таким - холодным, стальным, неживым - Эраста Петровича видят все, кто упоённо критикует Акунина. Это для читателей Фандорин - любимый персонаж, а для других - робот, на котором Григорий Шалвович просто зарабатывает деньги.
Но кто действительно был по характеру похож на Эраста Петровича, да и на Сергея Леонардовича, так это Николай фон Мекк, младший брат Владимира Карловича.
Как и Фандорин, Николай Карлович был знатоком и любителем всевозможных негужевых средств передвижения. Пионер автомобилизма в России, один из первых обладателей собственной машины, устроитель и участник гоночных соревнований, соучредитель Московского клуба автомобилистов, механик. Это всё Николай фон Мекк.
Источник: Царскосельский автомобильно-спортивный клуб
Фон Мекк был женат на племяннице Чайковского. Музыкально одарённый, «энергичный и вечно деятельный», немец по отцу и русский по матери - совсем как Андрей Иванович Штольц, мой самый любимый персонаж в мировой и отечественной литературе. Николай Карлович успешно возглавлял семейный бизнес. Как и братья фон Маки, прошёл весь путь с самых низов. Стал не только предпринимателем, но и одним из лучших специалистов по железнодорожному транспорту.
Из новеллы Бориса Акунина «Из жизни щепок»: «- Вы только взгляните! Какое поле деятельности! Какие возможности! Куда там американцам с их Trans-American против России. Чудо, а не страна! Сколько тысяч километров пути можно по ней проложить.
Оказывается, Россию можно любить ещё и за это, удивился Эраст Петрович, глядя, как нежно рука фон Мака поглаживает Урал, Оренбургские степи и Сибирь».
После Октябрьской революции фон Мекк остался в Советской России, работал консультантом в комиссариате путей сообщения. Но Родина с умнейшим из своих сынов обошлась круто. Европейская фамилия? Странное отчество? Буржуазное происхождение? Подозрительное благородство? В 1929 году Николай Карлович фон Мекк был расстрелян ОГПУ.
«В результате эпических фронд и безумных селекций оскудел генетический фонд богатейших коллекций».
Борис Кустодиев. Портрет Н. К. фон Мекка. Источник: Энциклопедия русской живописи
***
А теперь Москва. Фандоринская заметка была бы неполноценной без города, его домов и улиц.
В начале 1880-х фон Мекки переехали на Мясницкую улицу, ту самую, где находилось Сыскное управление, в котором читатели впервые встретили юного Эраста Петровича в романе «Азазель». Но меня интересует дом, где семейство жило раньше.
Угол Рождественского бульвара и Малого Кисельного переулка.
Рождественский бульвар, 12. Малый Кисельный переулок, 8.
Здание Росрыболовства.
В первой половине XIX века здесь жила семья младшего брата Дениса Фонвизина. В 1869 году дом приобрели фон Мекки. Надежда Филаретовна провела реконструкцию, в результате которой получилась прекрасная городская усадьба.
Польский музыкант Генрик Венявский гостил в 1880 году у фон Мекков.
Эти места связаны и с Фандориным. Здесь жил и устраивал встречи своего клуба Просперо.
Из романа Бориса Акунина «Любовница смерти»: «Сошли на круто идущей вверх зелёной улице, которую Петя назвал Рождественским бульваром. Свернули в переулок.
Был уже десятый час, стемнело, и зажглись фонари.
- Вот он, дом Просперо, - тихонько сказал Петя, показав на одноэтажный особнячок».
Круто идущий вверх Рождественский бульвар.
От Рождественского бульвара не отходят переулки, а впадает только один - Малый Кисельный (тот самый, на углу с которым стоит усадьба фон Мекков). Стало быть, дом Просперо должен находиться в этой маленькой улочке.
Вот и одноэтажный особнячок в Малом Кисельном переулке.
Вернёмся на Рождественский бульвар. Здесь Калибан задушил и инсценировал самоубийство Сирано.
Из романа Бориса Акунина «Любовница смерти»: «А ведь самоубийца выбрал для своего отчаянного поступка весьма приметное место - Рождественский бульвар, откуда рукой подать до Трубной площади. По всему, кто-то из поздних прохожих, или городовой, или ночной извозчик, должны были заметить висящее на осине тело, к тому же освещённое стоящим неподалёку газовым фонарём, но нет - труп увидел лишь подметальщик, вышедший на бульвар сгребать листья уже в шестом часу утром».
Газовых фонарей тут больше нет. Только такие.
Иудины осины не растут.
Неподалёку находится Нижний Кисельный переулок, в который таксист привёз Данилу Багрова во втором «Брате».
Тут же располагаются и Сандуновские бани, в которых Данила парился со своими армейскими друзьями. В Сандунах был и Эраст Петрович, решивший поиграть в кошки-мышки с «Боевой группой». После догонялок и кульбитов Фандорина доставили в номер Глеба Пожарского в гостинце «Лоскутная».
В судьбах Фандорина и городской усадьбы фон Мекков есть ещё один схожий эпизод - они оба стали свидетелями самых известных массовых давок в истории России. В 1896 году, преследуя доктора Линда, Эраст Петрович попал в пекло столпотворения на Ходынском поле.
Владимир Маковский. «Ходынка»
Вторая давка произошла холодным мартом 1953 года, когда в Москве хоронили главного, на мой взгляд, акунина фандоринской повести «Куда ж нам плыть?» В городе яблоку негде было упасть - всё запружено людьми и оцеплено милицией. Народу было так много, что над улицами повисла дымка, марево от человеческого пота и выдыхаемого воздуха. Но самый кромешный ад возник тут, в начале Рождественского бульвара, на Трубной площади и подступах к ней. Пологий спуск Петровского бульвара и крутой подъём бульвара Рождественского образуют здесь овраг, ложбину, в которой погибли то ли несколько сотен, то ли несколько тысяч человек. Официальной статистики нет.
Ходынкой чревата не только коронация, но и дыхание Чейна - Стокса.
Источник: «Следы времени»
Поразительно, но это не первая давка, очевидцем которой стал дом фон Мекков. В 1881 году в особняк переехал чаеторговец Губкин. После его смерти в 1883 году родственники решили раздать деньги неимущим мелкими монетами. Нуждающихся собралось много… Были жертвы.
Сейчас окрестности Рождественского бульвара, Трубной площади, переулочки между Трубной улицей и Сретенкой - это один из самых уютных районов в Москве (после Ивановской горки, Хитровки, цветаевского Борисоглебья и некоторых уголков Замоскворечья). А когда-то здесь находился трактир «Крым», злачное место, в котором Фандорин впервые столкнулся с Ахимасом Вельде.
P. S. Красивый и грустный брюнет навсегда останется в XIX веке, а в какой-то иной, следующей жизни Эраст, увидев в отцовском кабинете портрет Владимира Карловича, скажет то же, что и Акунин: «Для меня это никакой не фон Мекк, для меня это Фандорин».
Источник: «Детская книга» Бориса Акунина
***
Содержание:
Адреса Фандорина в Москве: гостиница «Лоскутная», гостиница «Дюссо», улица Малая Никитская, Ащеулов переулок и Спасские казармы, Сверчков переулок;
Акунин об «Истории Российского государства»;
Дом Николаса и Ластика Фандориных: часть I и часть II;
Донской монастырь и Старое Донское кладбище;
Мясницкая улица: Китайская пагода, Московский почтамт и Сыскное управление;
Октябрьский и Мёбиус;
Операция «Пауки в банке»;
Портрет Эраста Фандорина;
Сандуновские бани;
Яузский бульвар.