"Современные философы об астрологии" [2003]. С комментариями философа и астропсихолога (2018). Ч. 3
[Переводы] [Астрология и наука] [Астро-принцип и наука] [Астропсихология - не наука]
[Критическое мышление] [Научный метод]
[Сциентистская парадигма] [Необходимость третьего пути]
*** См. Первое предисловие и Часть 1; Второе предисловие и Часть 2.
Болд в переведенном тексте мой. Черным шрифтом в < > даны мои развернутые комментарии. Формально они написаны по случаю, т.е. как ответная реакция на этот самый дайджест. Но на самом деле они, конечно, шире и «объемнее». Пусть будут черновиками для будущей статьи или даже серии статей.
И.Е. ***
Заголовки комментариев:
9. Поиск истины vs. рационалистические благоглупости.
10. Критическое мышление как синтаксис мышления и как одноименная идеология.
11. Что значит уважать научный метод?
12. Наука и здравый смысл.
13. «Бритва Юма». Вероятность и реальность. Исход всегда-единственного-броска и всегда-готовая-случиться-реальность.
14. «Вовлеченность» как предустановленная исследовательская настройка/настроенность. Двойственность такой установки познания.
15. Четыре уровня опыта и знания.
I. Оккультистское познание.
II. Повседневный опыт и познание.
III. Научное познание.
IV. Объективный слой внутри самого субъективного знания.
16. Если мышцы не тренировать, они атрофируются.
***
Современные философы об астрологии. (В основном неутешительные выводы) (2003) [Ч.3]
(Расширенная версия дайджеста из: Correlation, 1995, 14 (2), СС. 33-34)
Оригинал: Views of modern philosophers. Mostly bad news for astrology
Как решить, чему верить?
<Это подзаголовок продолжающегося материала. Но давайте-ка пока остановимся именно на нем…
9. Поиск истины vs. рационалистические благоглупости.
(а) Рационально решить, чему (б) верить… Когда в сотый раз наталкиваешься на подобные формулировки (например, в материалах модных научных журналистов и современных просветителей), сознание в сотый же раз по привычке проскакивает тут точку парадокса. Кажется, что ее здесь и вовсе нет. Но вдумаемся… Еще раз: я рационально обдумываю некие основания своего решения по тому или иному вопросу, взвешиваю и сравниваю разные возможности и варианты, - и делаю это для того, чтобы потом на этих основаниях начать… верить. Рацио тут вроде бы как раз было призвано устранить необходимость «просто верить», а в итоге вера снова его поглощает? Только теперь она делает это, - скажут нам, - на рациональных основаниях. Но такие основания, по идее, давали бы нам уже знание, - и тогда вера тут была бы уже избыточна. И тем не менее нас по-прежнему призывают чему-то верить.
Возможно, это потому, что действуя таким образом, знания (т.е. прямого видения того или иного положения дел «собственными глазами») мы так и не приобрели. По сравнению с первоначальной и наивной «слепой верой» (верой в реальность или нереальность некоего незнакомого нам явления Х) что-то, кажется, все-таки приобрели. Что-то вроде внутреннего субъективного чувства убедительности, правдоподобия и т.д. Только вот по отношению к истине (т.е. к собственно реальности/нереальности интересующего нас Х) мы с самого начала действовали вслепую, рассуждали о ней только косвенно, т.е. чисто формально-логически и рассудочно.
И как следствие - сказать, что теперь мы именно знаем то, что намеревались узнать, мы не можем.
Но для повседневно-практического познания (и - шире - вообще для адекватной практической ориентации в мире) здесь, собственно, и нет никакого парадокса. Более того - это действительно хороший, работающий и подходящий способ принятия рациональных решений. Ведь таким перебором вероятностных вариантов мы просто выбираем для себя наиболее правдоподобный, простой, убедительный и иногда даже элегантный. Например, если я покупаю арбуз на рынке или заключаю крупную бизнес-сделку, мне никак не обойтись без рационального сравнения и взвешивания вариантов, - ведь я никогда не располагаю всей полнотой информации (не вижу собственными глазами всей целостной ситуации во всех ее взаимосвязях). Именно это отсутствие прямого опыта я - как могу - как раз и компенсирую рациональными «прикидками» и «гипотезами».
Далее, если в той или иной коммуникативной ситуации я почему-либо боюсь быть обманутым (опасаюсь, что кто-то водит меня за нос и делает из меня дурака), то мое главное оружие - опять критическое мышление.
И, наконец, это еще и стандартный алгоритм научного поиска. На фундаментальные открытия, возможно, не потянет, но для серьезной работы на втором и последующих этажах науки - совершенно необходимый подход. Если сделать ошибку, заблудиться и стать жертвой иллюзии я боюсь больше, чем желаю узнать истину - бритвы Оккама и Юма снова будут моими главными инструментами познания (через которые я и стану фильтровать экспериментально полученные данные).
…А вот для более глубокого и сущностного познания («поиск истины», о котором ниже говорит сам же Грэй) этот способ уже не годится. Тут нужна более сложная и тонкая эпистемологическая концепция. Такая, которая учитывала бы феномен веры как самой подосновы любого рационального суждения, как его «подпочвенный слой».
Речь о вере как о более фундаментальном акте сознания, нежели чисто рассудочное мышление. Ведь это последнее только во вторую очередь надстраивается над тем почти неосознаваемым актом. И в реальном (а не модельно-идеализированном) процессе человеческого познания наш рассудок обслуживает как раз нашу веру, снабжая ее одними рациональными аргументами в ущерб другим, иной раз не менее рациональным.
Тот более первичный и скрытый до-рациональный акт моего сознания устранить из познавательного процесса невозможно. (Вера ведь никуда не делась и после тех «бритвенных» преобразований, как можно видеть из подзаголовка материала). От нас как от живых человеческих существ (во всем нашем отличии от абстрактно сконструированного «субъекта познания») это не зависит. Но хорошо бы хотя бы иногда извлекать тот акт из смутно-неопределенных глубин подсознания и, отдавая себе в нем отчет, удерживать его «перед глазами». Только тогда мы и получим более глубокую парадигму, с соответствующими, более гибкими и широкими, установками сознания.
…Один из вариантов такого подхода находим, например, у Хайдеггера [11]. И такой подход к собственному сознанию, мышлению и знанию представляется нам на порядок более объемным и фундаментальным, чем все стандартные рационалистически-скептические и поверхностные благоглупости о критическом/аналитическом мышлении, которые столь распространены в сегодняшней культуре и которые читатель увидит ниже, в переведенном материале. А пока вспомним суфийского поэта Джалалиддина Руми: «нога у рационалиста - деревянная» (Маснави).
10. Критическое мышление как (а) синтаксис мышления и как (б) одноименная идеология.
Возвращаясь к критическому мышлению, отметим, что здесь важно различать (а) собственно критическое мышление (как обязательный вспомогательный инструмент любого осознанного/бодрствующего познания) и (б) идеологию/мировоззрение с тем же названием. И, кажется, сегодня (б) все чаще подменяет собой (а).
Критическое мышление само по себе - это всего лишь «синтаксис» любого мышления, как и формальная логика - его «грамматика». Познавать или хотя бы просто внятно мыслить, перепрыгивая и игнорируя эти синтаксические и грамматические правила, невозможно (возможно только не замечать, как их нарушаешь). Как невозможно и осмысленно говорить без соблюдения синтаксических и грамматических правил языка. Но при этом в обоих случаях синтаксис - это только правила оперирования содержаниями, т.е. семантикой. Правила, которые ничего заранее не предписывают в отношении самих этих возможных содержаний, ничего не сообщают нам о том, какими они должны, могут или не могут быть.
Никакие синтаксис и грамматика семантику никогда не детерминируют. Соответственно, правила нашего мышления не содержат в себе «экзистенциальных/онтологических суждений» (т.е. высказываний о том, что реально/нереально; если, конечно, мы не говорим о каких-то тривиальных и сугубо практических вещах). Если вернуться к аналогии с речью: о чем ты будешь говорить, если всё что у тебя есть - это только формальные правила языка? А если тебе при этом есть, что сказать, то само это «что» - это всегда уже семантический план, и генерируется он вовсе не синтаксисом. (В этой связи снова можно вспомнить поэтическую притчу все того же Руми [12а]).
Главное же, что «критика» в своем точном (т.е. в исходно кантианском) значении - это выяснение оснований (пред-посылок) суждений. Иначе говоря, критика предполагает чувствительность к контекстам применимости того или иного суждения (вне которых, соответственно, оно становится ложным) и, следовательно, обнаружение границ той или иной позиции.
Это же в свою очередь означает, что критическое мышление (в отличие от идеологии с тем же названием) - это прежде всего такое, которое знает собственные границы [ 12б], т.е. отдает себе отчет в том, что оно не автономно/безразмерно, а всегда уже опирается на до-рациональную почву, на индивидуальную или групповую мировоззренческую аксиоматику. Любое мировоззрение до-рационально, и отдавать себе в этом отчет - не катастрофа и не сенсация, но всего лишь осознанное/бодрствующее отношение к своему мышлению и соответствующим идеям [12в]>.
Грэй (2003) объясняет, что вопросы принятия решений о том, чему верить, изучает эпистемология, осуществляя поиск рациональных принципов для согласования верований/убеждений с доказательствами. Если астрологи утверждают, что наука ошибается <отрицая реальность астро-принципа>, а ученые утверждают противоположное, то что здесь нужно сделать?
<11. Что значит уважать научный метод?
Если рассматривать вопрос о реальности/нереальности астро-принципа абстрактно-теоретически (т.е. извне практического опыта), то единственное, что здесь можно сказать с чисто эпистемологической точки зрения, это то, что данный вопрос находится вне возможности доказательства/опровержения средствами научного метода. Если только мы говорим об индивидуально-психологических, а не о крупных «социологических» частичных корреляциях, которые уже более 60 лет назад были доказаны Гокленом чисто научными статистическими методами.
В остальном же наука может судить лишь о гипотезе причинно-следственного материального воздействия небесных тел на психику. Именно на этой гипотезе держится традиционная астрология, и именно ее опровергает (и весьма убедительно) наука.
Что же касается гипотезы общей акаузальной упорядоченности ("Дао дэ цзин", Гераклит, Плотин, Лейбниц, Юнг, Гроф, Мэнсфилд, астропсихология Радьяра, архетипическая астрология Ричарда Тарнаса и школы «Архэ», философия астрологии Энтони Дэмиани и др.), то она по определению находится за границами научной картины мира.
Ведь последняя с самого начала и полностью строится только на причинно-следственном порядке реальности. Проще говоря, принципиальная невозможность вне-причинных чисто смысловых связей вещей - один из постулатов, который был заложен в научный метод в сам момент его формирования. Стоит ли после этого удивляться, что такие связи не обнаруживаются в результате применения метода?! (Исключение - квантовая механика, но как раз у нее с современной грамотной астропсихологией много общего (см. пункт II. здесь). Еще одно исключение - мат. статистика. Но это другой случай. Здесь одна из чисто формальных наук вопреки собственным ожиданиям и случайно (вслепую) просто фиксирует корреляции, которых, согласно Методу (и мировоззрению, которое над ним надстраивается) быть не может. Их реальность не санкционирована Методом. Иначе говоря, ЭСВ-эксперименты Дж. Рейна, статистические астро-корреляции Гоклена и др. - это результаты, с которыми наука не знает, что делать дальше).
Наука - это в конечном счете люди, т.е. профессионалы-ученые и образованное культурное большинство, просто верящее в некую абстрактную Науку как в надежного поставщика абсолютных истин. Поэтому подлинная проблема заключается в другом. Она в том, что наука в принципе отрицает, что у нее есть границы (и тут снова та же тема). И что, стало быть, и за ними может находиться нечто реальное.
Но мне кажется, что уважать научный метод (во всем его отличии и от религиозного откровения, и от мистического экстаза, и от культурно-конвенциональных мировоззрений, и от общественно-политических, а также внутренне-индивидуальных, идеологий) - это как раз значит понимать его границы (которые и отличают науку от других форм человеческого знания и практики). И прежде всего - понимать сам факт, что у науки вообще есть границы. (Более того: только эти границы и делают любой метод именно строгим методом познания, т.е. придают ему определенность, четкие грани и оформленность).
Уважать (как, кстати, и любить) можно только то, что понимаешь. А уважать незнамо что, нечто аморфно-безразмерное, невозможно - такому можно только слепо поклоняться как «символу веры» >.
Во-первых, будьте скептичны и придерживайте суждения [withhold judgement] до тех пор, пока не появятся доказательства. Конечно, это зависит от веры. Мы действительно не сомневаемся в существовании столов и стульев, но мы сомневаемся в существовании Санта-Клауса и зубной феи. Между этими полюсами находятся спорные случаи (в том числе и астрология), - и вот здесь проявление скептицизма как раз уместно.
Во-вторых, отдавайте предпочтение обычному перед необычным и простому перед сложным/составным [complex]. Это называется Бритвой Оккама. Если и такое простое объяснение, как гипотеза эллиптических орбит, и такое сложное, как гипотеза эпициклов, оба соответствуют наблюдениям, то, вероятно, правильно более простое объяснение.
Точно так же опыт астрологов одинаково хорошо объясним как общеизвестными когнитивными иллюзиями [13] (которые способствуют заблуждениям), так и сложными силами, неизвестными науке. Поэтому стоит предпочесть первое объяснение.
<12.Наука и здравый смысл.
Кажется, в этом абзаце научное познание (и соответствующие ему индивидуальные установки сознания) искусственно сужается до уровня всего лишь усовершенствованного и чуть более рафинированного здравого смысла. На самом же деле в современной науке (особенно в математике и в физике микромира) предостаточно истин, которые прямо противоречат простому здравому смыслу.
Кроме того, в рамках такого подхода оказываются в принципе необъяснимыми фундаментальные революционные "квантовые скачки" в развитии научного знания, т.е. рождение принципиально нового взгляда на реальность, который противоречит давно сложившимся (многократно подтвержденным и тоже научным) представлениям. Скажем, если бы Коперник в свое время отдавал предпочтение обычному перед необычным, мы бы до сих пор жили при геоцентрической космологической системе. И в данном случае речь уж конечно не о каких-то вторичных вещах вроде того, что он предпочитал эпициклы, а Кеплер 70 лет спустя выбрал эллипсы.
«...почему, вопреки общепринятому мнению математиков и даже, пожалуй, вопреки здравому смыслу, я осмелился вообразить какое-нибудь движение Земли. ...к <этому> меня побудило именно то, что сами математики не имеют у себя ничего вполне установленного относительно исследований этих движений. ...как только некоторые узнают, что... я придал земному шару некоторые движения, они тотчас же с криком будут поносить меня и такие мнения. ...боязнь презрения за новизну и бессмысленность моих мнений чуть было не побудила меня отказаться от продолжения задуманного произведения» (Н. Коперник. О вращениях небесных сфер [1543]. (Предисловие) // Николай Коперник. О вращениях небесных сфер. - М.: "Наука", 1964. СС. 11-12)>
В-третьих, используйте Бритву Юма, чтобы решить, разумно/рационально ли придерживаться того или иного верования/убеждения. Спросите себя, что более вероятно - что идея верна или что доказательств для нее недостаточно? Например: астрология на самом деле, как утверждают, реальна или же ее сторонники обманываются когнитивными иллюзиями (то есть у нее есть естественное объяснение)?
<13.Вероятность и реальность. Исход всегда-единственного-броска и всегда-готовая-случиться-реальность.
С первого взгляда может показаться странным, но Бритва Юма (мышление вероятностями) вообще не подходит в ситуации, когда мы решаем для себя вопрос о реальности того или иного явления (и речь далеко не только об астро-принципе, паранормальных явлениях и прочей экзотике). Отчасти мы уже говорили об этом выше.
Но значит ли это, что за границами вычисляюще-прикидывающего рассудка могут находиться только какие-то невероятные и ирреальные мистические чудеса? Думаю, что нет, совсем не обязательно. За пределами рассудочных операций находятся ведь не только чудеса, но и просто опыт.
И вот если у нас нет конкретного и прямого видения, полученного из этого другого, более первичного, источника, то рассуждать и моделировать возможную реальность в границах собственного рассудка уже поздно, ведь в этом случае он уже с самого начала действует вслепую. И уже с самого начала нетрудно предсказать, чем в итоге всё закончится, т.е. к какому выводу придет скептик «в результате» своих умозаключений [14].
Что же касается собственно реальности того или иного положения дел, то она совсем не тождественна ни 99-процентной, ни даже 100-процентной вероятности. Последнее - это всего лишь условное математическое понятие, которое в рамках математики приравнивается к понятию, носящему имя "реальность". Собственно же реальность вообще не получается простым наращиванием вероятностей в собственной голове. Это онтологически другое измерение опыта, и она просто случается (когда вообще случается) вне рассудка и фиксируется в прямом до-рациональном видении (это от слова «видеть»). И так происходит и в самых простых (и даже тривиальных) познавательных ситуациях, и в более редких, сложных, непривычных, эксклюзивных и «экзотических», кажущихся невероятными и невозможными.
Простейшая аналогия (но одновременно уже и реальный пример, иллюстрация) для этого тезиса - единичный бросок монетки в рамках большой серии. Если рассматривать его сам по себе, то мы должны сказать, что вот-этот-вот-бросок - всегда единственный, т.е. уникальный/однократный/одноразовый. И сколько бы «орлов», выпавших подряд, ему непосредственно ни предшествовало, ничто не мешает и не противостоит тому, что и на этот раз вдруг снова, непосредственно на наших глазах, вот-прямо-сейчас, «парадоксальным образом» выпадает «орел».
Ведь вероятность этого события, рассмотренного изолированно от серии, всегда 50/50. А значит, это всегда-готовая-случиться-реальность. И она, бывает, действительно случается. И сингулярный бросок, так сказать, «сам прокладывает выход из вероятья в правоту». Вернее, с математической-то точки зрения (теория вероятностей) такому событию, вроде бы, как раз что-то противостоит (вот как раз предшествующая сумма «орлов» и противостоит). Психологически - тем более кажется, что что-то сильно мешает. А на самом деле - нет. Как оказывается пост-фактум уже случившегося события, т.е. совершённого броска. И то же нам подтвердит, например, любой крупье, только уже на примере рулетки [14а] >.
Наконец, имейте в виду, что наши поиски истины могут быть дискредитированы нашим желанием чудес и личной заинтересованностью.
<Это настолько распространенный аргумент сторонников сциентистско-скептической парадигмы против любых вне-научных реалий, что он достоин трех отдельных, подробных и развернутых комментариев…
14. «Вовлеченность» как предустановленная исследовательская настройка/настроенность. Двойственность такой установки познания.
Про чудеса мы выше уже сказали. Что же касается живого индивидуального знания («поиски истины»), то без личной заинтересованности/ангажированности оно попросту не состоится. Заинтересованность тут стоит в том же ряду, что и хайдеггеровская «пред-взятость». В том же ряду неотменимых условий любого осмысленного и понимаемого человеческого опыта. Речь, например, о заинтересованности как «вовлеченности» [15].
Никакое по-настоящему глубокое проникновение в суть того или иного предмета вне вовлеченности вообще невозможно. Знание (если мы говорим о знании в полном, а не в узко-рассудочном смысле слова, т.е. не только об информации, данных и гипотезах) может быть только личностным, т.е. самостоятельно добытым и потому индивидуально окрашенным. И тут совершенно нечего стесняться или стыдиться, не перед кем и не в чем оправдываться, - ведь таково само предустановленное устройство живого опыта.
Другое дело, что внутри этой исследовательской установки/настройки/настроенности мы всегда обнаружим два очень разных слоя. И один из них полностью соответствует тому, что скептик называет словом «субъективизм»: когнитивные искажения, желаемое-за-действительное и мн. др. Если человек не уделяет внимания тому, как работает его сознание (когда оно занято исследованием), то здесь так или иначе обязательно будут «вылезать» проекции, т.е. такие искаженные установки, при которых он принимает феномены собственного субъективного сознания за объективные положения дел…
Итак, если нет глубокой заинтересованности («горит/тлеет»), то какие-то вещи просто не увидишь и никогда не поймешь, - так и будешь скользить по поверхности. Но вот когда она есть - сразу появляется благодатная почва для личных перегибов восприятия и оценки, для чрезмерной «зачарованности», увлеченности, «отождествления» (термин Гурджиева), и, как следствие, - всегда существующая опасность заиграться.
Одним словом, личностная заинтересованность в познании сразу и одновременно приносит с собой и возможность различать истину, и возможность заблуждений. А вот вне того поля, которое открывается только заинтересованному взгляду, вообще невозможна ни истина, ни заблуждения. И тут нет ничего кроме без-личного, вяло-незаинтересованного Мнения, т.е. чисто конвенционального псевдо-знания (так «принято считать», так «говорят») и т.д. Или же, находясь по-прежнему вне поля вовлеченного взгляда, мы должны говорить о чисто научном, т.е. узко-специальном и профессиональном знании, т.е. о таком, которое сам познающий (в качестве уже просто живого человека) всегда располагает на абсолютной теоретической дистанции от себя...
15. Четыре уровня опыта и знания.
16. Если мышцы не тренировать, они атрофируются.>
*** См. далее: Примечания ***
_____________________
Перевод, предисловие, комментарии и примечания:
© Игорь Ефременков, 2018
На русском языке публикуется впервые.
Перепечатывание, распространение, цитирование и использование материала в любом виде приветствуется. Активная ссылка на Журнал обязательна.
[Критическое мышление] [Научный метод]
[Сциентистская парадигма] [Необходимость третьего пути]
*** См. Первое предисловие и Часть 1; Второе предисловие и Часть 2.
Болд в переведенном тексте мой. Черным шрифтом в < > даны мои развернутые комментарии. Формально они написаны по случаю, т.е. как ответная реакция на этот самый дайджест. Но на самом деле они, конечно, шире и «объемнее». Пусть будут черновиками для будущей статьи или даже серии статей.
И.Е. ***
Заголовки комментариев:
9. Поиск истины vs. рационалистические благоглупости.
10. Критическое мышление как синтаксис мышления и как одноименная идеология.
11. Что значит уважать научный метод?
12. Наука и здравый смысл.
13. «Бритва Юма». Вероятность и реальность. Исход всегда-единственного-броска и всегда-готовая-случиться-реальность.
14. «Вовлеченность» как предустановленная исследовательская настройка/настроенность. Двойственность такой установки познания.
15. Четыре уровня опыта и знания.
I. Оккультистское познание.
II. Повседневный опыт и познание.
III. Научное познание.
IV. Объективный слой внутри самого субъективного знания.
16. Если мышцы не тренировать, они атрофируются.
***
Современные философы об астрологии. (В основном неутешительные выводы) (2003) [Ч.3]
(Расширенная версия дайджеста из: Correlation, 1995, 14 (2), СС. 33-34)
Оригинал: Views of modern philosophers. Mostly bad news for astrology
Как решить, чему верить?
<Это подзаголовок продолжающегося материала. Но давайте-ка пока остановимся именно на нем…
9. Поиск истины vs. рационалистические благоглупости.
(а) Рационально решить, чему (б) верить… Когда в сотый раз наталкиваешься на подобные формулировки (например, в материалах модных научных журналистов и современных просветителей), сознание в сотый же раз по привычке проскакивает тут точку парадокса. Кажется, что ее здесь и вовсе нет. Но вдумаемся… Еще раз: я рационально обдумываю некие основания своего решения по тому или иному вопросу, взвешиваю и сравниваю разные возможности и варианты, - и делаю это для того, чтобы потом на этих основаниях начать… верить. Рацио тут вроде бы как раз было призвано устранить необходимость «просто верить», а в итоге вера снова его поглощает? Только теперь она делает это, - скажут нам, - на рациональных основаниях. Но такие основания, по идее, давали бы нам уже знание, - и тогда вера тут была бы уже избыточна. И тем не менее нас по-прежнему призывают чему-то верить.
Возможно, это потому, что действуя таким образом, знания (т.е. прямого видения того или иного положения дел «собственными глазами») мы так и не приобрели. По сравнению с первоначальной и наивной «слепой верой» (верой в реальность или нереальность некоего незнакомого нам явления Х) что-то, кажется, все-таки приобрели. Что-то вроде внутреннего субъективного чувства убедительности, правдоподобия и т.д. Только вот по отношению к истине (т.е. к собственно реальности/нереальности интересующего нас Х) мы с самого начала действовали вслепую, рассуждали о ней только косвенно, т.е. чисто формально-логически и рассудочно.
И как следствие - сказать, что теперь мы именно знаем то, что намеревались узнать, мы не можем.
Но для повседневно-практического познания (и - шире - вообще для адекватной практической ориентации в мире) здесь, собственно, и нет никакого парадокса. Более того - это действительно хороший, работающий и подходящий способ принятия рациональных решений. Ведь таким перебором вероятностных вариантов мы просто выбираем для себя наиболее правдоподобный, простой, убедительный и иногда даже элегантный. Например, если я покупаю арбуз на рынке или заключаю крупную бизнес-сделку, мне никак не обойтись без рационального сравнения и взвешивания вариантов, - ведь я никогда не располагаю всей полнотой информации (не вижу собственными глазами всей целостной ситуации во всех ее взаимосвязях). Именно это отсутствие прямого опыта я - как могу - как раз и компенсирую рациональными «прикидками» и «гипотезами».
Далее, если в той или иной коммуникативной ситуации я почему-либо боюсь быть обманутым (опасаюсь, что кто-то водит меня за нос и делает из меня дурака), то мое главное оружие - опять критическое мышление.
И, наконец, это еще и стандартный алгоритм научного поиска. На фундаментальные открытия, возможно, не потянет, но для серьезной работы на втором и последующих этажах науки - совершенно необходимый подход. Если сделать ошибку, заблудиться и стать жертвой иллюзии я боюсь больше, чем желаю узнать истину - бритвы Оккама и Юма снова будут моими главными инструментами познания (через которые я и стану фильтровать экспериментально полученные данные).
…А вот для более глубокого и сущностного познания («поиск истины», о котором ниже говорит сам же Грэй) этот способ уже не годится. Тут нужна более сложная и тонкая эпистемологическая концепция. Такая, которая учитывала бы феномен веры как самой подосновы любого рационального суждения, как его «подпочвенный слой».
Речь о вере как о более фундаментальном акте сознания, нежели чисто рассудочное мышление. Ведь это последнее только во вторую очередь надстраивается над тем почти неосознаваемым актом. И в реальном (а не модельно-идеализированном) процессе человеческого познания наш рассудок обслуживает как раз нашу веру, снабжая ее одними рациональными аргументами в ущерб другим, иной раз не менее рациональным.
Тот более первичный и скрытый до-рациональный акт моего сознания устранить из познавательного процесса невозможно. (Вера ведь никуда не делась и после тех «бритвенных» преобразований, как можно видеть из подзаголовка материала). От нас как от живых человеческих существ (во всем нашем отличии от абстрактно сконструированного «субъекта познания») это не зависит. Но хорошо бы хотя бы иногда извлекать тот акт из смутно-неопределенных глубин подсознания и, отдавая себе в нем отчет, удерживать его «перед глазами». Только тогда мы и получим более глубокую парадигму, с соответствующими, более гибкими и широкими, установками сознания.
…Один из вариантов такого подхода находим, например, у Хайдеггера [11]. И такой подход к собственному сознанию, мышлению и знанию представляется нам на порядок более объемным и фундаментальным, чем все стандартные рационалистически-скептические и поверхностные благоглупости о критическом/аналитическом мышлении, которые столь распространены в сегодняшней культуре и которые читатель увидит ниже, в переведенном материале. А пока вспомним суфийского поэта Джалалиддина Руми: «нога у рационалиста - деревянная» (Маснави).
10. Критическое мышление как (а) синтаксис мышления и как (б) одноименная идеология.
Возвращаясь к критическому мышлению, отметим, что здесь важно различать (а) собственно критическое мышление (как обязательный вспомогательный инструмент любого осознанного/бодрствующего познания) и (б) идеологию/мировоззрение с тем же названием. И, кажется, сегодня (б) все чаще подменяет собой (а).
Критическое мышление само по себе - это всего лишь «синтаксис» любого мышления, как и формальная логика - его «грамматика». Познавать или хотя бы просто внятно мыслить, перепрыгивая и игнорируя эти синтаксические и грамматические правила, невозможно (возможно только не замечать, как их нарушаешь). Как невозможно и осмысленно говорить без соблюдения синтаксических и грамматических правил языка. Но при этом в обоих случаях синтаксис - это только правила оперирования содержаниями, т.е. семантикой. Правила, которые ничего заранее не предписывают в отношении самих этих возможных содержаний, ничего не сообщают нам о том, какими они должны, могут или не могут быть.
Никакие синтаксис и грамматика семантику никогда не детерминируют. Соответственно, правила нашего мышления не содержат в себе «экзистенциальных/онтологических суждений» (т.е. высказываний о том, что реально/нереально; если, конечно, мы не говорим о каких-то тривиальных и сугубо практических вещах). Если вернуться к аналогии с речью: о чем ты будешь говорить, если всё что у тебя есть - это только формальные правила языка? А если тебе при этом есть, что сказать, то само это «что» - это всегда уже семантический план, и генерируется он вовсе не синтаксисом. (В этой связи снова можно вспомнить поэтическую притчу все того же Руми [12а]).
Главное же, что «критика» в своем точном (т.е. в исходно кантианском) значении - это выяснение оснований (пред-посылок) суждений. Иначе говоря, критика предполагает чувствительность к контекстам применимости того или иного суждения (вне которых, соответственно, оно становится ложным) и, следовательно, обнаружение границ той или иной позиции.
Это же в свою очередь означает, что критическое мышление (в отличие от идеологии с тем же названием) - это прежде всего такое, которое знает собственные границы [ 12б], т.е. отдает себе отчет в том, что оно не автономно/безразмерно, а всегда уже опирается на до-рациональную почву, на индивидуальную или групповую мировоззренческую аксиоматику. Любое мировоззрение до-рационально, и отдавать себе в этом отчет - не катастрофа и не сенсация, но всего лишь осознанное/бодрствующее отношение к своему мышлению и соответствующим идеям [12в]>.
Грэй (2003) объясняет, что вопросы принятия решений о том, чему верить, изучает эпистемология, осуществляя поиск рациональных принципов для согласования верований/убеждений с доказательствами. Если астрологи утверждают, что наука ошибается <отрицая реальность астро-принципа>, а ученые утверждают противоположное, то что здесь нужно сделать?
<11. Что значит уважать научный метод?
Если рассматривать вопрос о реальности/нереальности астро-принципа абстрактно-теоретически (т.е. извне практического опыта), то единственное, что здесь можно сказать с чисто эпистемологической точки зрения, это то, что данный вопрос находится вне возможности доказательства/опровержения средствами научного метода. Если только мы говорим об индивидуально-психологических, а не о крупных «социологических» частичных корреляциях, которые уже более 60 лет назад были доказаны Гокленом чисто научными статистическими методами.
В остальном же наука может судить лишь о гипотезе причинно-следственного материального воздействия небесных тел на психику. Именно на этой гипотезе держится традиционная астрология, и именно ее опровергает (и весьма убедительно) наука.
Что же касается гипотезы общей акаузальной упорядоченности ("Дао дэ цзин", Гераклит, Плотин, Лейбниц, Юнг, Гроф, Мэнсфилд, астропсихология Радьяра, архетипическая астрология Ричарда Тарнаса и школы «Архэ», философия астрологии Энтони Дэмиани и др.), то она по определению находится за границами научной картины мира.
Ведь последняя с самого начала и полностью строится только на причинно-следственном порядке реальности. Проще говоря, принципиальная невозможность вне-причинных чисто смысловых связей вещей - один из постулатов, который был заложен в научный метод в сам момент его формирования. Стоит ли после этого удивляться, что такие связи не обнаруживаются в результате применения метода?! (Исключение - квантовая механика, но как раз у нее с современной грамотной астропсихологией много общего (см. пункт II. здесь). Еще одно исключение - мат. статистика. Но это другой случай. Здесь одна из чисто формальных наук вопреки собственным ожиданиям и случайно (вслепую) просто фиксирует корреляции, которых, согласно Методу (и мировоззрению, которое над ним надстраивается) быть не может. Их реальность не санкционирована Методом. Иначе говоря, ЭСВ-эксперименты Дж. Рейна, статистические астро-корреляции Гоклена и др. - это результаты, с которыми наука не знает, что делать дальше).
Наука - это в конечном счете люди, т.е. профессионалы-ученые и образованное культурное большинство, просто верящее в некую абстрактную Науку как в надежного поставщика абсолютных истин. Поэтому подлинная проблема заключается в другом. Она в том, что наука в принципе отрицает, что у нее есть границы (и тут снова та же тема). И что, стало быть, и за ними может находиться нечто реальное.
Но мне кажется, что уважать научный метод (во всем его отличии и от религиозного откровения, и от мистического экстаза, и от культурно-конвенциональных мировоззрений, и от общественно-политических, а также внутренне-индивидуальных, идеологий) - это как раз значит понимать его границы (которые и отличают науку от других форм человеческого знания и практики). И прежде всего - понимать сам факт, что у науки вообще есть границы. (Более того: только эти границы и делают любой метод именно строгим методом познания, т.е. придают ему определенность, четкие грани и оформленность).
Уважать (как, кстати, и любить) можно только то, что понимаешь. А уважать незнамо что, нечто аморфно-безразмерное, невозможно - такому можно только слепо поклоняться как «символу веры» >.
Во-первых, будьте скептичны и придерживайте суждения [withhold judgement] до тех пор, пока не появятся доказательства. Конечно, это зависит от веры. Мы действительно не сомневаемся в существовании столов и стульев, но мы сомневаемся в существовании Санта-Клауса и зубной феи. Между этими полюсами находятся спорные случаи (в том числе и астрология), - и вот здесь проявление скептицизма как раз уместно.
Во-вторых, отдавайте предпочтение обычному перед необычным и простому перед сложным/составным [complex]. Это называется Бритвой Оккама. Если и такое простое объяснение, как гипотеза эллиптических орбит, и такое сложное, как гипотеза эпициклов, оба соответствуют наблюдениям, то, вероятно, правильно более простое объяснение.
Точно так же опыт астрологов одинаково хорошо объясним как общеизвестными когнитивными иллюзиями [13] (которые способствуют заблуждениям), так и сложными силами, неизвестными науке. Поэтому стоит предпочесть первое объяснение.
<12.Наука и здравый смысл.
Кажется, в этом абзаце научное познание (и соответствующие ему индивидуальные установки сознания) искусственно сужается до уровня всего лишь усовершенствованного и чуть более рафинированного здравого смысла. На самом же деле в современной науке (особенно в математике и в физике микромира) предостаточно истин, которые прямо противоречат простому здравому смыслу.
Кроме того, в рамках такого подхода оказываются в принципе необъяснимыми фундаментальные революционные "квантовые скачки" в развитии научного знания, т.е. рождение принципиально нового взгляда на реальность, который противоречит давно сложившимся (многократно подтвержденным и тоже научным) представлениям. Скажем, если бы Коперник в свое время отдавал предпочтение обычному перед необычным, мы бы до сих пор жили при геоцентрической космологической системе. И в данном случае речь уж конечно не о каких-то вторичных вещах вроде того, что он предпочитал эпициклы, а Кеплер 70 лет спустя выбрал эллипсы.
«...почему, вопреки общепринятому мнению математиков и даже, пожалуй, вопреки здравому смыслу, я осмелился вообразить какое-нибудь движение Земли. ...к <этому> меня побудило именно то, что сами математики не имеют у себя ничего вполне установленного относительно исследований этих движений. ...как только некоторые узнают, что... я придал земному шару некоторые движения, они тотчас же с криком будут поносить меня и такие мнения. ...боязнь презрения за новизну и бессмысленность моих мнений чуть было не побудила меня отказаться от продолжения задуманного произведения» (Н. Коперник. О вращениях небесных сфер [1543]. (Предисловие) // Николай Коперник. О вращениях небесных сфер. - М.: "Наука", 1964. СС. 11-12)>
В-третьих, используйте Бритву Юма, чтобы решить, разумно/рационально ли придерживаться того или иного верования/убеждения. Спросите себя, что более вероятно - что идея верна или что доказательств для нее недостаточно? Например: астрология на самом деле, как утверждают, реальна или же ее сторонники обманываются когнитивными иллюзиями (то есть у нее есть естественное объяснение)?
<13.Вероятность и реальность. Исход всегда-единственного-броска и всегда-готовая-случиться-реальность.
С первого взгляда может показаться странным, но Бритва Юма (мышление вероятностями) вообще не подходит в ситуации, когда мы решаем для себя вопрос о реальности того или иного явления (и речь далеко не только об астро-принципе, паранормальных явлениях и прочей экзотике). Отчасти мы уже говорили об этом выше.
Но значит ли это, что за границами вычисляюще-прикидывающего рассудка могут находиться только какие-то невероятные и ирреальные мистические чудеса? Думаю, что нет, совсем не обязательно. За пределами рассудочных операций находятся ведь не только чудеса, но и просто опыт.
И вот если у нас нет конкретного и прямого видения, полученного из этого другого, более первичного, источника, то рассуждать и моделировать возможную реальность в границах собственного рассудка уже поздно, ведь в этом случае он уже с самого начала действует вслепую. И уже с самого начала нетрудно предсказать, чем в итоге всё закончится, т.е. к какому выводу придет скептик «в результате» своих умозаключений [14].
Что же касается собственно реальности того или иного положения дел, то она совсем не тождественна ни 99-процентной, ни даже 100-процентной вероятности. Последнее - это всего лишь условное математическое понятие, которое в рамках математики приравнивается к понятию, носящему имя "реальность". Собственно же реальность вообще не получается простым наращиванием вероятностей в собственной голове. Это онтологически другое измерение опыта, и она просто случается (когда вообще случается) вне рассудка и фиксируется в прямом до-рациональном видении (это от слова «видеть»). И так происходит и в самых простых (и даже тривиальных) познавательных ситуациях, и в более редких, сложных, непривычных, эксклюзивных и «экзотических», кажущихся невероятными и невозможными.
Простейшая аналогия (но одновременно уже и реальный пример, иллюстрация) для этого тезиса - единичный бросок монетки в рамках большой серии. Если рассматривать его сам по себе, то мы должны сказать, что вот-этот-вот-бросок - всегда единственный, т.е. уникальный/однократный/одноразовый. И сколько бы «орлов», выпавших подряд, ему непосредственно ни предшествовало, ничто не мешает и не противостоит тому, что и на этот раз вдруг снова, непосредственно на наших глазах, вот-прямо-сейчас, «парадоксальным образом» выпадает «орел».
Ведь вероятность этого события, рассмотренного изолированно от серии, всегда 50/50. А значит, это всегда-готовая-случиться-реальность. И она, бывает, действительно случается. И сингулярный бросок, так сказать, «сам прокладывает выход из вероятья в правоту». Вернее, с математической-то точки зрения (теория вероятностей) такому событию, вроде бы, как раз что-то противостоит (вот как раз предшествующая сумма «орлов» и противостоит). Психологически - тем более кажется, что что-то сильно мешает. А на самом деле - нет. Как оказывается пост-фактум уже случившегося события, т.е. совершённого броска. И то же нам подтвердит, например, любой крупье, только уже на примере рулетки [14а] >.
Наконец, имейте в виду, что наши поиски истины могут быть дискредитированы нашим желанием чудес и личной заинтересованностью.
<Это настолько распространенный аргумент сторонников сциентистско-скептической парадигмы против любых вне-научных реалий, что он достоин трех отдельных, подробных и развернутых комментариев…
14. «Вовлеченность» как предустановленная исследовательская настройка/настроенность. Двойственность такой установки познания.
Про чудеса мы выше уже сказали. Что же касается живого индивидуального знания («поиски истины»), то без личной заинтересованности/ангажированности оно попросту не состоится. Заинтересованность тут стоит в том же ряду, что и хайдеггеровская «пред-взятость». В том же ряду неотменимых условий любого осмысленного и понимаемого человеческого опыта. Речь, например, о заинтересованности как «вовлеченности» [15].
Никакое по-настоящему глубокое проникновение в суть того или иного предмета вне вовлеченности вообще невозможно. Знание (если мы говорим о знании в полном, а не в узко-рассудочном смысле слова, т.е. не только об информации, данных и гипотезах) может быть только личностным, т.е. самостоятельно добытым и потому индивидуально окрашенным. И тут совершенно нечего стесняться или стыдиться, не перед кем и не в чем оправдываться, - ведь таково само предустановленное устройство живого опыта.
Другое дело, что внутри этой исследовательской установки/настройки/настроенности мы всегда обнаружим два очень разных слоя. И один из них полностью соответствует тому, что скептик называет словом «субъективизм»: когнитивные искажения, желаемое-за-действительное и мн. др. Если человек не уделяет внимания тому, как работает его сознание (когда оно занято исследованием), то здесь так или иначе обязательно будут «вылезать» проекции, т.е. такие искаженные установки, при которых он принимает феномены собственного субъективного сознания за объективные положения дел…
Итак, если нет глубокой заинтересованности («горит/тлеет»), то какие-то вещи просто не увидишь и никогда не поймешь, - так и будешь скользить по поверхности. Но вот когда она есть - сразу появляется благодатная почва для личных перегибов восприятия и оценки, для чрезмерной «зачарованности», увлеченности, «отождествления» (термин Гурджиева), и, как следствие, - всегда существующая опасность заиграться.
Одним словом, личностная заинтересованность в познании сразу и одновременно приносит с собой и возможность различать истину, и возможность заблуждений. А вот вне того поля, которое открывается только заинтересованному взгляду, вообще невозможна ни истина, ни заблуждения. И тут нет ничего кроме без-личного, вяло-незаинтересованного Мнения, т.е. чисто конвенционального псевдо-знания (так «принято считать», так «говорят») и т.д. Или же, находясь по-прежнему вне поля вовлеченного взгляда, мы должны говорить о чисто научном, т.е. узко-специальном и профессиональном знании, т.е. о таком, которое сам познающий (в качестве уже просто живого человека) всегда располагает на абсолютной теоретической дистанции от себя...
15. Четыре уровня опыта и знания.
16. Если мышцы не тренировать, они атрофируются.>
*** См. далее: Примечания ***
_____________________
Перевод, предисловие, комментарии и примечания:
© Игорь Ефременков, 2018
На русском языке публикуется впервые.
Перепечатывание, распространение, цитирование и использование материала в любом виде приветствуется. Активная ссылка на Журнал обязательна.