Дом-музей К. И. Чуковского в Переделкине
06.03.2022
В 1938 году Корней Иванович получил от Литературного фонда дом в Переделкине. Жил в нем до 1969 года. Поначалу только летом, но последние 15 лет постоянно. В числе прочего написал здесь работы о Чехове, книги «Живой как жизнь», «Высокое искусство. Принципы художественного перевода».
Последняя сказка Чуковского, «Приключения Бибигона», в детстве мной очень любимая, тоже была создана в этом доме.
Так она начинается:
Я живу на даче в Переделкине. Это недалеко от Москвы. Вместе со мною живёт крохотный лилипут, мальчик с пальчик, которого зовут Бибигон. Откуда он пришёл, я не знаю. Он говорит, будто он свалился с Луны, но мы не слишком-то ему верим. И я, и мои внучки Тата и Лена - мы все очень любим его. Да и как же, скажите, его не любить!
Мы звоним в дверь к доброму сказочнику и большому ученому, входим в его дом - и сразу поднимаемся на второй этаж, откуда начнется наша мебельная экскурсия.
Кабинет
Лидия Корнеевна, дочь писателя, в течение 25 лет боровшаяся за сохранение дома, считала, что кабинет Корнея Ивановича - самый лучший его портрет.
Чуковский вставал рано утром, в пятом часу, и, как он сам говорил, «веселыми ногами» шел к своему рабочему столу.
Письменный стол двухтумбовый, с синей суконной вставкой в столешнице, старательно надставленной в правом углу. На столе - рукопись статьи «Признания старого сказочника». Чуковский работал над ней в больнице, и рукопись осталась неоконченной, но некоторые свои секреты добрый сказочник нам раскрыл. Почитайте «Признания» - это маленькое чудо.
Рядом с рукописью фигурка крокодила - персонажа большинства сказок Чуковского. С абажура настольной лампы свисают бусы. Должно быть, они сделаны из зубов дракона Караккакона из «Приключений Бибигона». На углу стола - чудо-дерево из одноименного стихотворения, подарок московских школьников на 80-летие сказочника.
Как у наших у ворот
Чудо-дерево растёт.
Чудо, чудо, чудо, чудо
Расчудесное!
Не листочки на нём,
Не цветочки на нём,
А чулки да башмаки,
Словно яблоки!
На двери - мантия почетного доктора литературы Оксфордского университета. По традиции поздравительная речь во время церемонии была произнесена на латыни. Тогда и прозвучали на языке академической науки слова «Корнелиус» и непереводимое «крокодилиус».
Среди фотографий, размещенных в верхней части шкафа-бюро, портрет Солженицына (об Александре Исаевиче речь впереди) и совместный снимок Чуковского и Гагарина. Во время встречи с Гагариным Корней Иванович признался, что ему боязно находиться рядом с первым космонавтом, а тот со словами «Да вы мой первый сказочник!» взял и поцеловал писателю руку.
Как следует из названия, шкаф-бюро, или комод-бюро, или поставец, - предмет многофункциональный, трансформируемый. Действительно, плоская крышка бюро откидывается вперед, и опорами для нее становятся две вертикальные пластины, выдвигаемые - также вперед - по бокам верхнего ящика.
В центре комнаты расположился второй рабочий стол Чуковского - обыкновенный стол-книжка.
Писатель раскладывал на нем книги и документы, которые ему были нужны для работы.
На стене, над тахтой, прямо поверх ковра прибиты крашеные книжные полки кустарной конструкции.
Стена за изголовьем - это большой книжный стеллаж. Все книги стоят на своих местах и строго разделены на прочитанные и непрочитанные. Ближняя к углу секция заполнена книгами Некрасова и о Некрасове: более 50 лет Чуковский занимался изучением его творчества и ввел в оборот около четверти стихотворных строк - столько было запрещено и вымарано цензурой либо не печаталось по воле правообладателей-наследников.
Кресло-бержер на ножках, снабженных колесиками, укрыто чехлом: видно, что текстильная обивка изрядно износилась. В «Записках секретаря», написанных Кларой Израилевной Лозовской, секретарем Чуковского, удалось найти несколько строк о бержере:
Низкое кресло с высокой спинкой, что сейчас придвинуто к книжным полкам у двери, раньше стояло у окна, справа от большого письменного стола, и, если, входя в кабинет, я в нем заставала Корнея Ивановича, он смиренным голосом произносил:
Старик сидел, покорно и уныло
Поднявши брови, в кресле у окна.
Над бержером висит головной убор вождя черноногих североамериканских индейцев. Играя с детьми, «старик» смотрелся в нем очень органично.
Про шкаф-секретер Чуковский говорил: «Моя штуковина» - и хранил в нем часть своего архива. «Штуковина» функционирует следующим образом. Запирающиеся на ключ боковые пилястры отворачиваются в сторону, освобождая доступ к архивным коробкам.
После этого полки вместе со стоящими на них коробками можно выдвинуть, затем поднять крышку и откинуть лицевую часть коробки вперед.
Пятого октября 1969 года, покидая свой дом и уезжая в больницу, Чуковский взял архив с собой, превратив больничную палату в рабочий кабинет.
Рядом со «штуковиной» - книжный шкаф, называемый шведским. Шведские шкафы я впервые встретил в Доме-музее Николая Островского в Сочи, их историю узнал в Музее-квартире С. М. Кирова, а дальше они были замечены в московском Доме на набережной, Музее-квартире А. М. Горького в Нижнем Новгороде и даже - что очень странно и явно не соответствует эпохе - в доме у купцов Хаминовых в Сольвычегодске.
Люстру из кабинета Чуковского отправляю в семьдесят восьмую дюжину люстр и паникадил. Абажур из вощеной бумаги декорирован иллюстрациями художника Константина Ротова к сказкам Чуковского. Иллюстрации редкие, были использованы в издании 1935 года. На донной части абажура изображены персонажи из сказки «Телефон». Проводами, тянущимися к центру, выписано слово «Поздравляю», а между буквами добавлены числа 80. Абажур, подарок Чуковскому на 80-летие, был выполнен Варварой Арычевой, знакомой писателя. Сам юбиляр изображен в центре, но на этой фотографии скрыт от нас свисающей вниз гирляндой из бумажных журавликов.
Библиотека
Соседнюю с кабинетом комнату прежде занимала супруга Чуковского.
Мария Борисовна была переводчиком. Сохранился принадлежавший ей ампирный письменный стол карельской березы.
После смерти Марии Борисовны Чуковский оборудовал в ее комнате библиотеку.
Здесь работала его секретарь Клара Израилевна Лозовская - 17 лет при жизни Чуковского и 18 лет после его ухода. Клара Израилевна водила экскурсии по дому-музею и оставила нам «Записки секретаря». Именно от нее мы узнали, при каких обстоятельствах Гагарин поцеловал Чуковскому руку.
На тумбе - пишущая машинка, которой пользовалась Клара Израилевна.
Чуковский называл библиотеку своим вторым кабинетом. Здесь он записывался для радио и принимал посетителей (должно быть, не иначе как сидя на диване или в креслах честер). Несколько строк о диване (и не только, конечно, о нем) вновь находим в «Записках секретаря». Цитата длинная, но, читая ее, остановиться невозможно.
Иногда он [Чуковский] располагался в комнате, где я работала, - напротив его кабинета. Примостившись в углу дивана, склонив голову набок, прищурив один глаз, он читал очередной детектив (Корней Иванович собирался написать статью о детективных романах и пристрастился к чтению этих книг, выписывая в особую тетрадь наиболее удачные места и способы разнообразных убийств, изобретенные романистами). Когда я усаживалась в кресло с чашкой кофе, он откладывал книгу в сторону и начинал:
- Итак, Кларочка. Их было трое. Он, она и любовник. Муж решает убить любовника и приходит к нему в гостиницу. В кармане у него ядовитая змея, которую он купил по случаю. Любовник говорит: «Вы хотите меня убить при помощи змеи. Но вас надули, змея не ядовитая. Дайте ее сюда». Муж достает змею и сажает ее на левую ногу любовника. Змея жалит, но ужаленный цел и невредим. Муж засовывает змею во внутренний карман пиджака, выходит из комнаты - и тут раздается страшный вопль. Любовник, припадая на деревянную левую ногу, подходит к двери и видит мужа, который корчится в предсмертных судорогах…
Пересказ порою продолжался несколько дней - я слушала за завтраком очередную порцию, прочитанную им вечером или в бессонную ночь.
Корней Иванович поражался изобретательности авторов и, начиная новый роман, с интересом ждал той страницы, на которой совершится убийство.
- Прочитал уже пятнадцать страниц, и еще никого не убили.
Среди героев выискивал самого безукоризненного, убеждал меня, что именно он и будет убийцей, и почти никогда не ошибался. Часто подсчитывал, сколько способов убийства ему уже известно, и предлагал:
- Выбирайте, каким способом мне вас убить при следующей вашей провинности.
Люстра.
Лестница
Кабинет Чуковского остается слева, библиотека справа. В простенке - стеллаж с энциклопедией «Британника».
Спускаемся на первый этаж.
Столовая
Чуковский говорил, что первый этаж на него не похож.
Действительно, столовую обустраивали Мария Борисовна, супруга Корнея Ивановича, и его невестка. Гарнитур карельской березы Мария Борисовна купила перед самой войной. В те времена салонная мебель еще распродавалась в комиссионных магазинах за очень небольшие деньги. Под стать мебели и по старинной традиции стены оклеены синей бумагой.
В буфете, за дверцами с оригинальной геометрией расстекловки, видим семейный английский фарфор.
На столе, окруженном креслами-корытцами, - хрустальный умывальный набор. Его преподнесли Чуковскому Агния Барто и Сергей Михалков. Свой подарок они сопроводили стихотворными строками:
Наш Чуковский, наш Корней,
Мы от твоих пошли корней.
Детских книг родоначальник,
Ты блистательный поэт.
Мойдодыр - твой умывальник -
Обошел весь белый свет.
Так прими привет от нас -
С кувшином хрустальный таз.
Сей прибор для умывания -
Наш хрустальный знак внимания.
Львы, поддерживающие столешницу, волшебные. Смотришь на них сверху - они хмурятся.
Садишься на корточки - начинают улыбаться.
По просьбе мебельщика экскурсовод оставляет выдвинутым один из ящичков, прячущихся в подстолье.
Такой же трюк повторяется и с ящичком консоли.
Это старинный дисковый телефон, по которому в доме Чуковского можно было позвонить любому животному. Набираешь на диске А - звонишь антилопе, Б - бегемоту, В - верблюду, Г - двум газелям. И так далее до К (крокодилу) и Л (лисе). Внимание, вопрос: как позвонить слону?
[Ответ находим прямо в тексте «Телефона»:]Ответ находим прямо в тексте «Телефона»:
У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Слон.
- Откуда?
- От верблюда.
Во второй половине XX века любой уважающий себя ребенок сказал бы, что нужно набирать В.
В углу, рядом с бывшей печкой, ампирный диван с пышными завитками в локотниках. Над диваном висит написанный Репиным портрет Марии Борисовны Чуковской.
Ампирный интерьер столовой завершается ампирной люстрой.
Гостевая
Последняя комната дома-музея, гостевая, не сохранившая мемориальную обстановку, видала многих посетителей. Скажу лишь об одном из них. В этой комнате при жизни Чуковского и в 1973-74 гг., уже после его смерти, работал Солженицын. У окна стоит принадлежавший Солженицыну походный рабочий стол, который он сам сюда и привез, когда в 1965 году скрывался у Чуковского. Через несколько дней после того, как Солженицын покинул эту комнату, его архив был арестован.
Слева от стола - литфондовская тумбочка. Ее отдала в музей дочь Лидии Корнеевны Елена Цезаревна Чуковская, в течение многих лет помогавшая Солженицыну. Сидя за этой тумбочкой, Елена Цезаревна первый раз перепечатывала с рукописи «Архипелаг ГУЛАГ».
Люстра.
Заканчивая свой мебельный рассказ, добавлю, что Елена Цезаревна - та самая Лена из «Приключений Бибигона». Корней Иванович, добрый сказочник, ласково называл ее Люшей.
Еще о жителях Переделкина:
В 1938 году Корней Иванович получил от Литературного фонда дом в Переделкине. Жил в нем до 1969 года. Поначалу только летом, но последние 15 лет постоянно. В числе прочего написал здесь работы о Чехове, книги «Живой как жизнь», «Высокое искусство. Принципы художественного перевода».
Последняя сказка Чуковского, «Приключения Бибигона», в детстве мной очень любимая, тоже была создана в этом доме.
Так она начинается:
Я живу на даче в Переделкине. Это недалеко от Москвы. Вместе со мною живёт крохотный лилипут, мальчик с пальчик, которого зовут Бибигон. Откуда он пришёл, я не знаю. Он говорит, будто он свалился с Луны, но мы не слишком-то ему верим. И я, и мои внучки Тата и Лена - мы все очень любим его. Да и как же, скажите, его не любить!
Мы звоним в дверь к доброму сказочнику и большому ученому, входим в его дом - и сразу поднимаемся на второй этаж, откуда начнется наша мебельная экскурсия.
Кабинет
Лидия Корнеевна, дочь писателя, в течение 25 лет боровшаяся за сохранение дома, считала, что кабинет Корнея Ивановича - самый лучший его портрет.
Чуковский вставал рано утром, в пятом часу, и, как он сам говорил, «веселыми ногами» шел к своему рабочему столу.
Письменный стол двухтумбовый, с синей суконной вставкой в столешнице, старательно надставленной в правом углу. На столе - рукопись статьи «Признания старого сказочника». Чуковский работал над ней в больнице, и рукопись осталась неоконченной, но некоторые свои секреты добрый сказочник нам раскрыл. Почитайте «Признания» - это маленькое чудо.
Рядом с рукописью фигурка крокодила - персонажа большинства сказок Чуковского. С абажура настольной лампы свисают бусы. Должно быть, они сделаны из зубов дракона Караккакона из «Приключений Бибигона». На углу стола - чудо-дерево из одноименного стихотворения, подарок московских школьников на 80-летие сказочника.
Как у наших у ворот
Чудо-дерево растёт.
Чудо, чудо, чудо, чудо
Расчудесное!
Не листочки на нём,
Не цветочки на нём,
А чулки да башмаки,
Словно яблоки!
На двери - мантия почетного доктора литературы Оксфордского университета. По традиции поздравительная речь во время церемонии была произнесена на латыни. Тогда и прозвучали на языке академической науки слова «Корнелиус» и непереводимое «крокодилиус».
Среди фотографий, размещенных в верхней части шкафа-бюро, портрет Солженицына (об Александре Исаевиче речь впереди) и совместный снимок Чуковского и Гагарина. Во время встречи с Гагариным Корней Иванович признался, что ему боязно находиться рядом с первым космонавтом, а тот со словами «Да вы мой первый сказочник!» взял и поцеловал писателю руку.
Как следует из названия, шкаф-бюро, или комод-бюро, или поставец, - предмет многофункциональный, трансформируемый. Действительно, плоская крышка бюро откидывается вперед, и опорами для нее становятся две вертикальные пластины, выдвигаемые - также вперед - по бокам верхнего ящика.
В центре комнаты расположился второй рабочий стол Чуковского - обыкновенный стол-книжка.
Писатель раскладывал на нем книги и документы, которые ему были нужны для работы.
На стене, над тахтой, прямо поверх ковра прибиты крашеные книжные полки кустарной конструкции.
Стена за изголовьем - это большой книжный стеллаж. Все книги стоят на своих местах и строго разделены на прочитанные и непрочитанные. Ближняя к углу секция заполнена книгами Некрасова и о Некрасове: более 50 лет Чуковский занимался изучением его творчества и ввел в оборот около четверти стихотворных строк - столько было запрещено и вымарано цензурой либо не печаталось по воле правообладателей-наследников.
Кресло-бержер на ножках, снабженных колесиками, укрыто чехлом: видно, что текстильная обивка изрядно износилась. В «Записках секретаря», написанных Кларой Израилевной Лозовской, секретарем Чуковского, удалось найти несколько строк о бержере:
Низкое кресло с высокой спинкой, что сейчас придвинуто к книжным полкам у двери, раньше стояло у окна, справа от большого письменного стола, и, если, входя в кабинет, я в нем заставала Корнея Ивановича, он смиренным голосом произносил:
Старик сидел, покорно и уныло
Поднявши брови, в кресле у окна.
Над бержером висит головной убор вождя черноногих североамериканских индейцев. Играя с детьми, «старик» смотрелся в нем очень органично.
Про шкаф-секретер Чуковский говорил: «Моя штуковина» - и хранил в нем часть своего архива. «Штуковина» функционирует следующим образом. Запирающиеся на ключ боковые пилястры отворачиваются в сторону, освобождая доступ к архивным коробкам.
После этого полки вместе со стоящими на них коробками можно выдвинуть, затем поднять крышку и откинуть лицевую часть коробки вперед.
Пятого октября 1969 года, покидая свой дом и уезжая в больницу, Чуковский взял архив с собой, превратив больничную палату в рабочий кабинет.
Рядом со «штуковиной» - книжный шкаф, называемый шведским. Шведские шкафы я впервые встретил в Доме-музее Николая Островского в Сочи, их историю узнал в Музее-квартире С. М. Кирова, а дальше они были замечены в московском Доме на набережной, Музее-квартире А. М. Горького в Нижнем Новгороде и даже - что очень странно и явно не соответствует эпохе - в доме у купцов Хаминовых в Сольвычегодске.
Люстру из кабинета Чуковского отправляю в семьдесят восьмую дюжину люстр и паникадил. Абажур из вощеной бумаги декорирован иллюстрациями художника Константина Ротова к сказкам Чуковского. Иллюстрации редкие, были использованы в издании 1935 года. На донной части абажура изображены персонажи из сказки «Телефон». Проводами, тянущимися к центру, выписано слово «Поздравляю», а между буквами добавлены числа 80. Абажур, подарок Чуковскому на 80-летие, был выполнен Варварой Арычевой, знакомой писателя. Сам юбиляр изображен в центре, но на этой фотографии скрыт от нас свисающей вниз гирляндой из бумажных журавликов.
Библиотека
Соседнюю с кабинетом комнату прежде занимала супруга Чуковского.
Мария Борисовна была переводчиком. Сохранился принадлежавший ей ампирный письменный стол карельской березы.
После смерти Марии Борисовны Чуковский оборудовал в ее комнате библиотеку.
Здесь работала его секретарь Клара Израилевна Лозовская - 17 лет при жизни Чуковского и 18 лет после его ухода. Клара Израилевна водила экскурсии по дому-музею и оставила нам «Записки секретаря». Именно от нее мы узнали, при каких обстоятельствах Гагарин поцеловал Чуковскому руку.
На тумбе - пишущая машинка, которой пользовалась Клара Израилевна.
Чуковский называл библиотеку своим вторым кабинетом. Здесь он записывался для радио и принимал посетителей (должно быть, не иначе как сидя на диване или в креслах честер). Несколько строк о диване (и не только, конечно, о нем) вновь находим в «Записках секретаря». Цитата длинная, но, читая ее, остановиться невозможно.
Иногда он [Чуковский] располагался в комнате, где я работала, - напротив его кабинета. Примостившись в углу дивана, склонив голову набок, прищурив один глаз, он читал очередной детектив (Корней Иванович собирался написать статью о детективных романах и пристрастился к чтению этих книг, выписывая в особую тетрадь наиболее удачные места и способы разнообразных убийств, изобретенные романистами). Когда я усаживалась в кресло с чашкой кофе, он откладывал книгу в сторону и начинал:
- Итак, Кларочка. Их было трое. Он, она и любовник. Муж решает убить любовника и приходит к нему в гостиницу. В кармане у него ядовитая змея, которую он купил по случаю. Любовник говорит: «Вы хотите меня убить при помощи змеи. Но вас надули, змея не ядовитая. Дайте ее сюда». Муж достает змею и сажает ее на левую ногу любовника. Змея жалит, но ужаленный цел и невредим. Муж засовывает змею во внутренний карман пиджака, выходит из комнаты - и тут раздается страшный вопль. Любовник, припадая на деревянную левую ногу, подходит к двери и видит мужа, который корчится в предсмертных судорогах…
Пересказ порою продолжался несколько дней - я слушала за завтраком очередную порцию, прочитанную им вечером или в бессонную ночь.
Корней Иванович поражался изобретательности авторов и, начиная новый роман, с интересом ждал той страницы, на которой совершится убийство.
- Прочитал уже пятнадцать страниц, и еще никого не убили.
Среди героев выискивал самого безукоризненного, убеждал меня, что именно он и будет убийцей, и почти никогда не ошибался. Часто подсчитывал, сколько способов убийства ему уже известно, и предлагал:
- Выбирайте, каким способом мне вас убить при следующей вашей провинности.
Люстра.
Лестница
Кабинет Чуковского остается слева, библиотека справа. В простенке - стеллаж с энциклопедией «Британника».
Спускаемся на первый этаж.
Столовая
Чуковский говорил, что первый этаж на него не похож.
Действительно, столовую обустраивали Мария Борисовна, супруга Корнея Ивановича, и его невестка. Гарнитур карельской березы Мария Борисовна купила перед самой войной. В те времена салонная мебель еще распродавалась в комиссионных магазинах за очень небольшие деньги. Под стать мебели и по старинной традиции стены оклеены синей бумагой.
В буфете, за дверцами с оригинальной геометрией расстекловки, видим семейный английский фарфор.
На столе, окруженном креслами-корытцами, - хрустальный умывальный набор. Его преподнесли Чуковскому Агния Барто и Сергей Михалков. Свой подарок они сопроводили стихотворными строками:
Наш Чуковский, наш Корней,
Мы от твоих пошли корней.
Детских книг родоначальник,
Ты блистательный поэт.
Мойдодыр - твой умывальник -
Обошел весь белый свет.
Так прими привет от нас -
С кувшином хрустальный таз.
Сей прибор для умывания -
Наш хрустальный знак внимания.
Львы, поддерживающие столешницу, волшебные. Смотришь на них сверху - они хмурятся.
Садишься на корточки - начинают улыбаться.
По просьбе мебельщика экскурсовод оставляет выдвинутым один из ящичков, прячущихся в подстолье.
Такой же трюк повторяется и с ящичком консоли.
Это старинный дисковый телефон, по которому в доме Чуковского можно было позвонить любому животному. Набираешь на диске А - звонишь антилопе, Б - бегемоту, В - верблюду, Г - двум газелям. И так далее до К (крокодилу) и Л (лисе). Внимание, вопрос: как позвонить слону?
[Ответ находим прямо в тексте «Телефона»:]Ответ находим прямо в тексте «Телефона»:
У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Слон.
- Откуда?
- От верблюда.
Во второй половине XX века любой уважающий себя ребенок сказал бы, что нужно набирать В.
В углу, рядом с бывшей печкой, ампирный диван с пышными завитками в локотниках. Над диваном висит написанный Репиным портрет Марии Борисовны Чуковской.
Ампирный интерьер столовой завершается ампирной люстрой.
Гостевая
Последняя комната дома-музея, гостевая, не сохранившая мемориальную обстановку, видала многих посетителей. Скажу лишь об одном из них. В этой комнате при жизни Чуковского и в 1973-74 гг., уже после его смерти, работал Солженицын. У окна стоит принадлежавший Солженицыну походный рабочий стол, который он сам сюда и привез, когда в 1965 году скрывался у Чуковского. Через несколько дней после того, как Солженицын покинул эту комнату, его архив был арестован.
Слева от стола - литфондовская тумбочка. Ее отдала в музей дочь Лидии Корнеевны Елена Цезаревна Чуковская, в течение многих лет помогавшая Солженицыну. Сидя за этой тумбочкой, Елена Цезаревна первый раз перепечатывала с рукописи «Архипелаг ГУЛАГ».
Люстра.
Заканчивая свой мебельный рассказ, добавлю, что Елена Цезаревна - та самая Лена из «Приключений Бибигона». Корней Иванович, добрый сказочник, ласково называл ее Люшей.
Еще о жителях Переделкина: