Письма с Тихого океана
Е.Кригер || « Известия» №258, 1 ноября 1945 года
Да здравствует Конституция СССР - Конституция Социалистического общества! Да здравствует советская демократия! (Из Призывов ЦК ВКП(б) к 28-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции).
# Все статьи за 1 ноября 1945 года
1. Над Ляодуном
Ни с чем несравнимое ощущение обширности и силы нашей страны вновь испытываешь, когда после одиннадцати суток движения поездом Хабаровск-Москва смотришь на карту и видишь, где побывал за малое время с солдатами твоей армии, твоей родины. Так ли давно был под стенами Кенигсберга, а теперь - вон куда кинуло, на край земли, к Желтому морю, к последней суше перед океаном, к Ляодунскому полуострову, к фортам Порт-Артура! Ощутимость пространств, измеренных сапогами наших армейцев и колесами наших военных машин, становится полной, если глянешь не на простую карту, а на глобус, и по округлости доброго куска планеты оценишь взглядом солдатский путь от какой-нибудь Шпрее в центре Европы до Ляодуна в самом конце Азиатского материка, на пороге Тихого океана. Большой путь, и радостно, что на всем его протяжении, - и среди постного ландшафта Восточной Пруссии, и на берегу залива Талиенван, где стоит город Дальний или Дайрэн, - находил в дни похода те же знакомые армейские порядки, слышал знакомые речи, знакомые песни и порою грустил под гармонь вместе с другими о милой земле под Москвой.
Приятно, что, вернувшись после окончания военных действий из Харбина в Хабаровск с намерением добраться как-нибудь до крайней точки, достигнутой нашими войсками, и осмотреть Порт-Артур, мы получили в аэропорте простой ответ, сказанный таким обыденным тоном, словно бы речь шла о полете в Благовещенск или в Читу:
- Порт-Артур? Сегодня нет прямого рейса на Порт-Артур, но через час тридцать минут будет самолет на Чанчунь. Там - рукой подать до Мукдена, оттуда доберетесь попутным в порт Дальний. А от Дальнего километров сорок останется, можно будет с любой машиной под’ехать в Порт-Артур.
Слушая запросто произносимые названия городов, о которых узнавали мы в детстве по книгам высокой романтики, удивляясь способности наших людей быстро осваивать немыслимые расстояния, путники вспомнили, как три русских девушки в пилотках и в армейских костюмах одним своим видом мгновенно нарушили романтическое и тревожное настроение участников одного десанта.
Это был десант на Харбин. Двух наблюдателей-добровольцев предупредили, что, дескать, в десанте участвуйте - воля ваша, но имейте в виду, что город еще в руках японцев, там не было до сих пор ни одного советского бойца, идут первые самолеты. В кабине транспортного самолета все примолкли, снова и снова проверяя оружие и посматривая на полковника, который на карте города Харбина красным карандашом отмечал здания, подлежащие немедленному занятию силами десанта, а синим карандашом - пункты, где придется разоружать японских солдат.
Были сумерки, когда самолет сделал круг и пошел на посадку. Мы вперились взглядами в окрестности аэродрома, высматривая, откуда ждет нас опасность, откуда ринутся на нас первые японские «смертники». Самолет пробежал взлетную дорожку, зарулил в сторону каких-то аэродромных строений, железная дверь кабины открылась, десантники вышли, озираясь, готовые ответить выстрелами на выстрел...
И вдруг увидели... не японцев, нет, увидели трех наших девушек. Это были армейские девушки в зеленых пилотках и в гимнастерках, чрезвычайно деловитые и расторопные, какими были они на всех фронтах Запада и Востока, с засученными рукавами, веселые, румяные, всем своим видом опровергавшие мысль о какой бы то ни было опасности. Нас доконало то, чем занимались эти девушки. Они стояли возле громадного котла, под которым трещали собранные откуда-то дровишки, и свежевыструганными палками мешали кипевшую пузырями рисовую кашу.
Откуда взялись эти девушки в Харбине, кишмя кишевшем японцами? Почему они варили здесь кашу? Неужели нет другого занятия в городе, в который мы прилетели с десантом? Романтически тревожное состояние как-будто ветром выдуло. Участники десанта буквально спустились из облаков на землю, когда узнали, что их опередил другой десант, возглавлявшийся генералом Шелаховым, и что в том десанте были вездесущие наши армейские девушки, варившие сейчас рисовую кашу для первых красноармейцев, охранявших харбинский аэродром...
Итак, представилась возможность через час тридцать минут вылететь с хабаровского аэродрома в направлении на порт Дальний и Порт-Артур. В назначенное время самолет вышел в рейс.
Север Маньчжурии выглядит с борта самолета довольно угрюмо: пустынные равнины и сопки, редкие деревни китайцев, плоские, голые, без единого деревца, как маленькие крепости, обнесенные глиняными стенами, замыкающими, как правило, весь участок деревни в большой квадрат. Крыши и стены китайских фанз сделаны также из глины, и все селения выглядят поэтому землисто-серыми, мертвенными, - цвет нищеты и привычной, безрадостной покорности серой судьбе. В тот месяц река Сунгари разлилась со всеми ее притоками, многие фанзы стояли по самые окна в воде, по улицам деревень сновали лодки, и вся земля, насколько можно было увидеть из окна самолета, синела размывами и прожилками затопленных полей и оврагов и была похожа на плиту синевато-серого мрамора.
Через несколько часов полета, уже за Чанчунем, мы перевалили в южную часть Маньчжурии. Местность стала живее. Каждый клочок земли был обработан. Маленькие рощицы пухло зеленели вдоль желтых дорог. Селения попадались все чаще и не замыкались уже в форму квадрата. Площади на юге не столь пустынны и дики, крестьянам не нужно жить своеобразными «гарнизонами», чувствуется, скорее, бедствие скученности и тесноты. Земля используется скрупулезно, ее нехватает, тонкие полоски посевов тянутся даже к каменистым вершинам сопок и всползают на кручи, где каждое зерно крестьянину нужно поливать собственным потом.
Стало жарко. Мы летели все дальше на юг. В стороне проплыл Мукден, громадный, как муравейник. Гряды сопок тянулись под нами, короткошерстые и гладкие, как спины верблюдов. Торчали трубы японских военных заводов, военных поселков, военных складов и арсеналов, застроенных домами такого страшного, тупого однообразия, что от одного их вида рябило в глазах и мутило. Иногда в стороне от хребта, на равнине, попадалась одинокая сопка, похожая на спящую на дороге собаку. А слева, почти касаясь вершинами плоскости самолета, тянулись уже высокие горы, скалистые, зубчатые, с голыми каменистыми склонами, с фиолетовыми и черными впадинами ущелий, - хребет Фыншуйлин. Мы летели в сторону солнца, слегка косо по отношению к его пылающему шару, и от непомерного обилия света и зноя темнело в глазах, весь ландшафт казался теперь фиолетовым.
Потом справа ослепило нас расплавленное золото.
И это было море.
Желтое море.
Такие же золотые, зажженные солнцем речки вливались в него. Еще несколько минут мы летели между горами и морем, как на Каспии, когда летишь на Дербент, а затем наш воздушный корабль двумя винтами стал загребать воздух уже над самой водой. Залитые солнцем острова и узкие мысы желтели в сплошной синеве, белые паруса джонок остро и резко выделялись над синей вз’ерошенной рябью, - мы решили, что так должно выглядеть море возле Сорренто, где жил когда-то буревестник Горький. Он верил в энергию и в бурю в душе своего народа, и мы вспомнили об этой пламенной вере, когда над сопками Ляодунского полуострова измерили путь, пройденный людьми Красной Армии от Читы, от Хабаровска до Порт-Артура, - одним походом через многие земли, через пустыни, хребты и равнины. Через несколько климатов, ибо снег выпал западней Читы, когда в садах Порт-Артура собирали виноград, а на море под Электрическим утесом купались моряки, краснофлотцы.
Еще несколько минут загребали воздух винты нашего «Дугласа», и вдруг внизу развернулась панорама узкой и разнообразно извивающейся бухты с пристанями и молами, с уходящими вверх от воды городскими кварталами, - это был порт Дальний, который русские первыми начали строить в начале этого века. Едва успели померкнуть в глазах пестрые линии дальнинских улиц, как в крутом развороте «Дугласа», шедшего на посадку, заставил нас содрогнуться узнанный в первое же мгновение, не виданный раньше нигде, неповторимый вид гор, толпящихся над резко очерченной бухтой, над песчаной косой, имеющей форму тигрового хвоста, над узким выходом в открытое море, где стреляли когда-то пушки «Ретвизана» и «Петропавловска», - Порт-Артур!
Да, это был Порт-Артур.
День был на исходе. Солнце садилось. Молодой, серпастый месяц, еще как-будто бы бестелесый, прозрачный, едва обозначил свои очертания на предвечернем небе. Летчик долго кружил над маленьким полем, прогоняя китайца, в изумлении остановившего своих коней прямо в центре летной площадки. И мы вышли на землю в шестнадцати километрах от Порт-Артура. Дальше некуда было лететь. Дальше был край земли - море, вода, начало Тихого океана.
И здесь мы встретили артиллеристов. Они устраивали свои позиции на недостроенном японцами аэродроме. Они пришли сюда незадолго до нас. В ногах у командира полка, Ивана Константиновича Кузнецова, тявкал щенок. - «Песик молодой, у него еще глаза были белесые, мутные, когда взяли мы его в Кенигсберге», - сказал командир полка, и вдруг поразило нас, что, действительно же, от самого Кенигсберга добрались эти люди со своими советскими пушками до самого «края земли», до края восходящего солнца, до Чжилийского пролива, и теперь располагаются здесь так же обстоятельно, домовито, по-русски, как располагались недавно на берегах Балтийского моря, у Кенигсберга. Какая же бездна спокойной энергии у такого народа, если, проделав путь в одиннадцать тысяч километров, обогнув добрый кусок круглой нашей планеты, его люди, закончив победой сражения и на Западе, и на Востоке, теперь уже на берегу Тихого океана устраивают свою казарму, прибивают над изголовьем портрет товарища Сталина, как сделали бы это у себя дома, в Рязани или на Тамбовщине, и под южными звездами Порт-Артура заводят на чужбине солдатскую русскую песню: «Как на Черный ерик, как на Черный е-ерик...».
Это были первые русские люди, которых, сойдя с самолета, мы встретили в окрестностях Порт-Артура, артиллеристы подполковника Кузнецова, угостившие нас первым в этом году виноградом и показавшие дорогу на город, - и нельзя сказать о них короче и лучше, чем простым перечнем больших городов, которые пройдены ими походом с тысяча девятьсот сорок первого года. Вот эти города:
Старая Русса, Калинин, Ржев, Белый, Демидов, Витебск, Каунас, Кенигсберг, Пиллау, Ванемяо, Таонань, Мукден. Дайрой, Порт-Артур.
И полк их принес от Кенигсберга на берега Тихого океана орден Александра Невского - знак своей доблести.
Мы заночевали в полку. Тот же повар, что под Кенигсбергом, подал ужин подполковнику, и так же, как тогда, в Кенигсберге, командир похвалил повара и стал рассказывать о боях в Финляндии, ибо когда-то он воевал и в Финляндии, и беседа затянулась далеко за полночь, и много всяких земель вспомнили мы, много сражений, а когда рассвело, командир артполка услышал какой-то монотонный шум и сказал:
- Что это шумит? Я и забыл, - да это ведь, друзья мои, море шумит! Желтое море! Еще не видали? Ну, сегодня посмотрите, в Порт-Артуре. Хорошее море. Одним словом, море, как море. Можно и здесь жить. Батарейцы мои одобрят - тепло, китайцы виноград продают, купанье, как в Сочи. Только вот с фуражом ерунда! Ни овса, ни сена! Чорт его знает, чем эти японцы лошадей своих кормили. Вы спите, а я пойду насчет организации фуража. Черт его знает. Желтое море, а коней кормить нечем! Хоть из России вези!
С этими словами подполковник распрощался с нами, и мы вскоре заснули с намерением как можно раньше подняться и отправиться в Порт-Артур. //Евгений Кригер, спец. корр. «Известий».
# Продолжение следует.
☆ ☆ ☆
01.11.45: С.Борзенко: Вдохновение ("Правда", СССР)
Октябрь 1945 года:
31.10.45: Быстрее залечить раны, нанесённые войной ("Известия", СССР)
30.10.45: Да здравствует Великий Советский Союз! ("Известия", СССР)
28.10.45: А.Первенцев: Неопрошенные свидетели* ("Известия", СССР)
28.10.45: Призывы ЦК ВКП(б) к 28-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции ("Правда", СССР)
27.10.45: А.Первенцев: Неопрошенные свидетели ("Известия", СССР)
27.10.45: Большевики Красной Армии || «Правда» №257, 27 октября 1945 года
25.10.45: Н.Сергеева: Из парижских впечатлений ("Правда", СССР)
25.10.45: А.Трайнин: Мистер Винвуд «имеет честь» ("Правда", СССР)
25.10.45: В.Бурносов: Мать || «Правда» №255, 25 октября 1945 года
24.10.45: Л.Леонов: Поездка в Дрезден || «Правда» №254, 24 октября 1945 года
23.10.45: А.Первенцев: Не пора ли кончать? ("Известия", СССР)
22.10.45: И.Эренбург: Путь Болгарии ("Правда", СССР)
22.10.45: Накануне зимнего спортивного сезона ("Правда", СССР)
21.10.45: А.Борисов: Забота о детях-сиротах ("Известия", СССР)
21.10.45: Обозреватель: Международное обозрение ("Правда", СССР)
20.10.45: Р.Хмельницкий: На выставке трофеев ("Правда", СССР)
20.10.45: К.Горшенин: Главные военные преступники перед судом народов ("Известия", СССР)
19.10.45: Германский фашизм перед судом народов ("Правда", СССР)
19.10.45: Гитлеровские главари перед судом народов ("Известия", СССР)
19.10.45: Судебный процесс в Люнебурге || «Известия» №247, 19 октября 1945 года
19.10.45: Первое заседание Международного Военного Трибунала по делу главных немецких военных преступников ("Правда", СССР)
18.10.45: Советский инженер ("Известия", СССР)
18.10.45: Судебный процесс в Люнебурге ("Известия", СССР)
17.10.45: Под знаменем советской демократии ("Известия", СССР)
15.10.45: Служение народу - высший долг работника Советского государства ("Правда", СССР)
13.10.45: И.Золин: Проводы победителей ("Правда", СССР)
13.10.45: Суд над палачами из гитлеровского концлагеря в Бельзене ("Правда", СССР)
12.10.45: О.Курганов: Процесс в Люнебурге. Допрос Крамера ("Правда", СССР)
12.10.45: Избирательный закон Советского государства ("Известия", СССР)
11.10.45: Забота о защитниках Родины и их семьях ("Правда", СССР)
11.10.45: Суд над палачами из гитлеровского концлагеря в Бельзене ("Правда", СССР)
09.10.45: В.Полторацкий: Под Шенграбеном ("Известия", СССР)
09.10.45: Лечение инвалидов Отечественной войны ("Известия", СССР)
07.10.45: О.Курганов: Суд над бельзенскими палачами ("Правда", СССР)
07.10.45: И.Бачелис: На процессе в Люнебурге ("Известия", СССР)
07.10.45: Ф.Каменский: Дороги побед ("Известия", СССР)
07.10.45: С.Боровкова: Кремлевские звезды ("Известия", СССР)
07.10.45: Выборы в Верховный Совет СССР || «Известия» №237, 7 октября 1945 года
05.10.45: И.Бачелис: На процессе в Люнебурге ("Известия", СССР)
04.10.45: Л.Леонов: Когда заплачет Ирма ("Правда", СССР)
04.10.45: Ф.Голиков: Год работы по репатриации советских граждан ("Правда", СССР)
03.10.45: А.Первенцев: На люнебургском процессе ("Известия", СССР)
02.10.45: В честь великих побед советского народа ("Известия", СССР)
02.10.45: А.Полторацкий: Памяти героев Кенигсберга ("Известия", СССР)
02.10.45: И.Анисимов: Лаваль и другие || «Известия» №232, 2 октября 1945 года
01.10.45: Память о великой победе || «Правда» №235, 1 октября 1945 года
Газета «Известия» №258 (8868), 1 ноября 1945 года