Е.Кригер. Огонь и движение

[0gnev]

Е.Кригер || « Известия» №44, 22 февраля 1945 года

Под знаменем Ленина, под водительством Сталина - вперёд, за окончательный разгром гитлеровской Германии, за полную победу нашего правого дела!

# Все статьи за 22 февраля 1945 года.

(От специального военного корреспондента «Известий»)




На прусской земле мы вдруг вспомнили Бородино сорок второго года. Ударил мороз градусов под тридцать. По дорогам двигались советские пушки. Как и тогда, сталь заиндевела от стужи. Колёса орудий скрипели. Отсыревшие в балтийской ростепели, шинели солдат смерзлись и стояли коробом и лиц солдатских не было видно. Боец порою пританцовывал и, размахиваясь, охлопывал себя двумя руками. Совершенно по-рязански. Но то было на пути к Кенигсбергу. Пленные немцы шли под конвоем по немецкой земле. Как и в сорок втором году под Москвой, армия наша трудилась в зимнем ненастье, как трудилась все годы войны. Закрыв глаза, забывшись на короткое мгновенье сном, иной из нас мог подумать, что стужа, ветер, мороз - это все там же, под Можайском, под Бородиным.

Но нет, перед бойцами лежала Германия, дорога на Кенигсберг, соседние фронты выходят к Данцигу, перешли через Одер, на картах виден близкий путь на Берлин. Все ловили себя на том, что после привидевшегося в метелях Можайска эта мысль ошеломляет, ударяет в самое сердце.

Однако общий дух наступления, такого же уверенного в своей силе, как в те невероятно трудные дни, когда мы только начинали его под Москвой, общий дух армии, шутка балагура-солдата, не спавшего трое суток, замерзшего, но не унывающего и счастливого тем, что шутка его забрала за живое таких же утомленных, замерзших людей, - всё это не позволяло удивляться тому, что из-под Можайска наши солдаты пробились почти до Берлина. В сорок первом году советские люди, обливаясь кровью и сдерживая нечеловеческий напор тысяч германских танков, говорили, стиснув зубы: « Мы будем в Берлине». На втором году войны под горящим растерзанным Воронежем, в сердце России, на Волге, на Кавказе, на Тереке повторяли они, упрямые: «Мы будем, будем в Берлине». Это не было заклинанием. Это была воля и правда народа, дух его армии, отступавшей, чтобы выбрать время и место для штурма. И народ сдержал своё слово. Он привёл свои армии к Кенигсбергу, он ведёт их к Берлину.

Неунывающего балагура-солдата мы видели в тяжелые дни под Москвой, в Севастополе, в Сталинграде. Теперь он идет по дорогам Германии - всё тот же - ярославский, рязанский, с весёлой хитрецой в глазах, с ужимкой и шуткой, крепкий, ладный, бодрый, простодушный, а себе на уме, гневный в бою, но отходчивый, всегда деловитый, в любом деле хозяин, умелый, упрямый в беседе и совершенно неутомимый.




Его встретишь и в артиллерии, поднявшей на воздух дьявольские немецкие укрепления перед Гумбинненом и пробившей огнём путь к фортам Кенигсберга. Его найдёшь в пехоте, доконавшей врага обходными маневрами. Он летит на борту самолёта-бомбардировщика, громит с воздуха прусские крепости, управляет ослепительной, фантастической грозой гвардейских миномётов, разящих врага оранжевыми молниями в сердце, и в мозг, - их огонь делает немцев безумными. И он же поспевает с обозом, покрикивая на коня и причмокивая, - великую армию нужно кормить, и он догоняет дивизии, которые и под Можайском, и за Одером нуждаются после боя в хорошей порции щей.

Он везде на месте - этот весёлый духом и трезвый умом советский солдат. Где теперь его место? На дорогах к Берлину? Сюда пришел он как боец самой совершенной из нынешних армий, пришёл с могучими и сложными машинами, теснящими врага на земле, в небе, пришёл с инженерными войсками, которые строят мосты и тянут стальной рельсовый путь в непрерывной лавине сражения, пришёл с генералами, с полководцами, осуществляющими самый смелый и грозный план наступления, какой только знает история войн. Пришёл на немецкие земли боец Красной Армии, гражданин Советского Союза.

А в прусском городишке какой-то лавочник, уставившись в него круглыми оловянными глазами, монотонно, как испорченная граммофонная пластинка, нудил всё тот же идиотский вопрос:

- Откуда, у вас столько солдат и так много техники? Ведь вы давно разбиты, откуда же вы здесь? Мы слушали радио, вы же были разбиты, вы же были разбиты?..

Это не был беглый из сумасшедшего дома. Это был самый обыкновенный немец, пруссак, идиотом его сделала фашистская пропаганда. Он верил ей послушно и тупо, как может верить своим господам только немец, и вдруг увидел русских солдат возле своего дома. Когда смотришь на такого немца и на его городок, становится понятнее туповатая, аккуратная, шаблонная, неподвижная тактика германской армии, проигравшей войну. На окраине любого немецкого города шпалеры совершенно одинаковых, до одурения одинаковых домов, во всех квартирах города, будь это у лавочника, у дантиста, у инженера, использование комнат столь же одинаковое: здесь столовая, там кабинет, и если в одной квартире направо гостиная, то во всех остальных квартирах гостиная будет тоже обязательно направо, а не налево, будто хозяева руководились не собственными желаниями и вкусом, а общим и для всех обязательным предписанием начальства.

Так они жили и так они воевали - аккуратно, однообразно, без смелого взлёта мысли, без воображения. И наши солдаты смеялись, глядя на лавочника, твердившего все те же предписанные берлинской пропагандой слова:

- Вы же были разбиты, вы же были разбиты...

Я возьму для примера первый из пришедших на память прусских городов - Велау. Узкие улочки, остроконечные, клинышком, черепичные крыши, слепые боковые стены домов с одним-двумя окнами, как будто люди отгораживались тяжёлым камнем от света. Бесконечные указатели, куда итти, что делать, как повернуться, закрывать ли за собой дверь, соблюдать ли чистоту, что можно и что нельзя: типичная для немецкой улицы муниципальная литература, как будто впрямь живут на этих улицах только дети или слабоумные, которых всё время нужно одёргивать, чтобы не нагадили. О, эта проклятая немецкая аккуратность, только для себя, только для «империи», для фатерланда! На нашей земле, в Польше, во Франции или в Югославии они превратились в свиней, в музеях устраивали конюшни, часовни превращали в нужники, города и деревни сжигали, - вспомним наш Ржев, нашу Вязьму, Смоленск, древнюю Лавру на киевских высоких холмах! Теперь они сжигают собственные города. Вспомним бездомную после немцев Смоленщину: нет у нас жалости, нет у нас жалости к немцам, пусть дрожат от холода возле чёрных холодных домов своих, спаленных зажигательными снарядами собственной отступающей армии.

В том же Велау, как в капле воды, видишь грандиозный размах, видишь характер нашего великого наступления.

Город в дыму. Немцы и здесь поджигали. Во всей Пруссии улицы завалены белыми и красными перинами. Прусские лавочники собирались уходить с комфортом. Часть гарнизона, состояла из молокососов и старикашек фольксштурма. Они не успели даже как следует взорвать мосты через Прегель. Их настигла наша разведка. Многие фольксштурмовцы присланные сюда из Берлина, теперь в плену. Они считали себя спасителями Германии, шагали по плацу гусиным шагом и шипели как гуси: «Смерть русским!»

По всему Велау - маленький город - лавина нашего фронта прошла далеко вперёд. В доме, окружённом пожарами, разместился со своими офицерами полковник - наш комендант. Откуда он пришёл в центр Пруссии? С Волги, из Сталинграда. Он оборонялся на Тракторном. На теле его шрамы недавних ранений. На губах у него вечная усмешка, он оживлён, как всегда. Его окружают такие же весёлые, возбуждённые люди.

Вечером комендант города берёт фонарик и говорит: «Пойдем посмотрим немецкие спальни». Мы выходим на улицу. Багровый свет пляшет по фасадам домов, вырывая из мрака зубчатые ряды крыш, глухие немецкие стены с маленькими и тоже как будто злыми щелками окон, похожих больше на пулемётные амбразуры, чем на обычные окна. Пожары ещё не потушены. Жилья в городе почти нет. Немецкие жители собрались в уцелевшие здания для ночлега. Комендант входит первым, освещая комнаты карманным фонариком. На деревянных кроватях спят немцы, Дома их сожжены немецкими зажигательными снарядами. Сыновей их Красная Армия загнала в восточно-прусский котёл. Цепким жадным рукам не за что больше хвататься. Не будет больше посылок с маслом и мёдом, одичавшие сыновья рыщут теперь, чем поживиться, что схватить на своей же немецкой земле.

Одна пруссачка не спит. Она сидит на своей кровати и раскачивается из стороны в сторону, непрестанно прикладывает руку ко лбу, будто силясь понять, что же произошло с ней, матерью немецких солдат, покорявших Европу. Что случилось? Как русские оказались в её городе? Как война докатилась сюда, в прусский город, к самому порогу её дома и дом её об’ят пламенем? Глядя на эту старуху немку, я вспомнил, как русская девушка, ставшая у немцев рабой, рассказала мне: «Хозяйка моя собиралась бежать. Такая злая старуха. Она боялась, что я убегу, и все говорила, что не надо мне возвращаться в Россию, там всё разрушено и никого из родных моих нет в живых, и я всё равно пропаду: немецкий солдат поймает и убьет меня на дороге».

Передо мной сидела и в злобном отчаянии раскачивалась из стороны в сторону такая же точно старуха. Она хотела показать, какое горе свалилось на нее, эта немецкая волчица, выкормившая сыновей для убийства невинных, для возрождения рабства в Европе. Рядом с ней стоял и молчал солдат, у которого немцы вырезали на Смоленщине всю семью и маленького сына зарыли в землю живым. Боль его была слишком велика, чтобы он выказывал её наружно. Он просто стоял и смотрел на пруссачку. Пруссачка вдруг передёрнулась вся, стала злобно тыкать длинным пальцем на дверь, чтобы закрыли, ей холодно. Солдат так же молча закрыл дверь. Злобы в нем не было, только брезгливое отвращение к фурии.

Великий гнев и великая боль наших бойцов, переживших нашествие немцев теперь, как и прежде - под Можайском и Бородиным, проявляются только в бою. Огонь и движение! Огонь и движение в небе и на земле! Победа никогда не бывает лёгкой. Наш солдат шёл на смерть ради победы в тяжёлые дни в сердце России за Можайском, в предместьях Москвы. Теперь он пробил себе путь к сердцу Германии, но ярость его в бою не уменьшилась от сознания близкой победы. Бой остаётся боем даже за час до полной победы. Когда немецкие танки идут в Пруссии в контратаку, красноармейцы готовы остановить их хотя бы собственным телом, бросаясь с гранатами под гусеницы и взрываясь вместе с проклятой немецкой машиной. Так погиб здесь гвардии младший сержант Шота Амзомлидзе. Наш гнев, наше мщение пылают только в сражении. Старых немецких волчиц никто не тронет - мы сильнее их подлой и мелкой злобы. Но зато всю Германию наш народ поставит перед собой на колени. Клятва его верная. Солдат Красной Армии три года назад под Москвой говорил, стиснув зубы: «Мы будем в Берлине». И сегодня в тяжелых боях выходит на дорогу к Берлину. Огонь и движение на всей линии русского фронта! // Евгений Кригер.

*****************************************************************************************************************
Второй Белорусский фронт. В Восточной Пруссии. Советские мотоциклисты в рейде по тылам противника.

Фото Э.Евзерихина. (ТАСС).



★

Американская газета о стратегии Красной Армии

НЬЮ-ЙОРК, 21 февраля. (ТАСС). Американская газета «Янк» поместила статью о стратегии Красной Армии, в которой дает высокую оценку военному искусству советского командования, бойцов и офицеров и отмечает высокое качество военной техники Красной Армии. Она, пишет газета, сумела сломить наступательную силу германской военной машины с помощью умелых контрударов и дезорганизации вражеского тыла силами партизан. Таким образом немцам, как они ни пытались этого избежать, пришлось перейти к обороне на широком фронте. Однако организованная немцами сложная система мощных долговременных укреплений от Сталинграда до Бреслау не устояла под мастерскими ударами наступающей Красной Армии.

Русские, продолжает газета, показали себя специалистами в осуществлении прорывов, окружений, обхода противника с флангов. Важнейшими факторами, делающими возможными их молниеносное наступление, являются исключительно тщательная подготовка задуманных операций, использование мощнейших концентраций отличной по качеству артиллерии, прекрасная военная техника, в особенности тяжелые танки, широкое использование авиации для непосредственной поддержки действий пехоты. Далее газета заявляет: «Имеется много причин, об’ясняющих разгром немцев Красной Армией. Русские выиграли войну потому, что они поняли, что означает фашизм, а также потому, что получили существенную помощь от союзников. Русские победили потому, что их генералы способнее немецких, а стратегия и некоторые виды вооружения превосходят стратегию и вооружение немцев».

★

Канадская печать о тов. Черняховском

ОТТАВА, 21 февраля. (ТАСС). Газета «Газетт» (выходит в Монреале) в редакционной статье, посвященной памяти генерала армии И.Д.Черняховского, отмечает его блестящие военные достижения. В передовой говорится, что этот способный специалист по вопросам ведения танковой войны олицетворяет собой новую Россию. Газета указывает, что память о Черняховском будет долго жить в сердцах советского народа и его союзников, делу которых он благородно служил.

★

Положение в Германии в освещении шведских газет

СТОКГОЛЬМ, 21 февраля. (ТАСС). Газета «Дагенс нюхетер» сообщает из Мальме: «Один швед, только-что прибывший из Берлина, рассказывает, что в Берлине теперь лихорадочными темпами строятся баррикады. На главных улицах пока еще поддерживается трамвайное и автомобильное движение, но всюду подготовлены заграждения, которые быстро могут быть сооружены. Маленькие улицы и переулки забаррикадированы, и по ним могут проходить только пешеходы».

Газета «Свенска моргонбладет» пишет: «Один беженец, только-что прибывший в Стокгольм из Франкфурта-на-Майне, сообщает, что несколько недель тому назад в городе происходили демонстрации в связи с арестом одного матроса. Портовые рабочие об'явили забастовку и не возобновили работу, пока этот матрос не был освобожден. Забастовка продолжалась два дня. Одновременно имела место демонстрация домохозяек, требовавших продовольствия. Демонстранты отправились к тюрьме и требовали освобождения политзаключенных. Только после того, как отряд СС открыл огонь по демонстрантам, последние разошлись. Среди демонстрантов имеется много убитых и раненых».

________________________________
М.Мержанов: Торжество победы ("Правда", СССР)
М.Сырцов: Немцы из Восточной Пруссии ("Красная звезда", СССР)
К.Буковский: В немецком городе || «Красная звезда» №37, 14 февраля 1945 года
К.Гофман: «Спасайся кто может»! || «Красная звезда» №35, 11 февраля 1945 года
Е.Кригер: Твой час наступает, Германия! || «Известия» №26, 1 февраля 1945 года

Газета «Известия» №44 (8654), 22 февраля 1945 года