Красные и «меньшинства»: нужно различать сущности
Оригинал взят у wsf1917 в Красные и «меньшинства»: нужно различать сущности
wsf1917, wolf_kitses
т.Пуффинус в очередной раз затронул тему, стоит или нет коммунистам поддерживать движение геев, экологистов или женщин (о «левых» тут говорить не стоит - они готовы поддерживать любую движуху, лишь бы «против власти»; но против власти - не всегда против системы, часто и за).
К его трактовке есть два важных замечания, делающие это объяснение непригодным. Прежде всего, гей-движение ничуть не подрывает традиционную форму семьи, а наоборот, укрепляет её, как бы доказательством "от противного" повышает ценность этой самой семьи и тем самым - привлекательность "кухонного рабства". В самом деле, за что они борются? За право заключать браки, как у всех, с венчанием, фатой, усыновлением и пр. Естественно, что тогда обыватель думает - ну если уж они за это борются, значит, брак и традиционная семья - это такая офигенная ценность, к которой даже нетрадиционные гг. жаждут приобщиться. Другое, социологическое доказательство того же тезиса - см. у Школар_вита.
Следующий важный аспект - почему движение женщин или экологистов красным надо поддерживать, а геев - нет? Прежде всего, потому (как, казалось бы, правильно указал Пуффинус), что движение женщин против дискриминации и экологов за сохранение благоприятной среды обитания + дикой природы не может не войти в конфликт с капитализмом по самой сути соответствующих проблем.
Во-первых, структура женского вопроса и рабочего вопроса совершенно изоморфны; нельзя освободить первых, не освобождая вторых (PS тут). Неслучайно нарастание "традиционного консерватизма" в СССР 40-70-х гг. с соответствующим увеличением женского неравноправия точно соответствовало росту вероятности выполнения "пророчества Троцкого" о буржуазном перерождении (и не только управляющих, но и управляемых - перерождение, как и порок, это область личного выбора, а не только общественной жизни).
Ведь что первым делом хочет обыватель, заражённый буржуазными предрассудками? - чтобы его кто-то обслуживал, пусть раз в неделю или раз в месяц; в «Незнайке на Луне» это отлично описано. А кого легче всего приспособить к роли частного обслуживающего персонала в силу культурных традиций, идущих ещё из капитализма? - женщин и (в ряде обществ) детей либо низкостатусных мужчин.
К слову, поэтому поддержка женского равноправия важна не только (и не столько) для женщин, сколько для этих самых низкостатусных мужчин. Ведь в патриархальном обществе, завести «традиционную семью» и получать причитающееся уважение, связанное со статусом «главы семьи» могут не все, но лишь имеющие достаточный заработок, квартиру, хорошую кредитную историю и т.д., т.е. цензовые слои и рабочая аристократия. Но если соответствующий идеал не дискредитирован как мировоззрение угнетателей, к нему тянутся все - и бессмысленно изматываются в этой гонке + конечно, повышают лояльность системе. Тут вспомнился хороший советский анекдот про Грузию, по части буржуазного перерождения опережавшей прочие республики: мол, мужчина - это тот, у кого деньги есть, а если нет, то просто самэц.
Поэтому феминистское движение освобождает и мужчин-бедняков, отнюдь не только женщин. Социальное равенство полезно для всех; поэтому обществу выгодно приложить усилия и сломать «энергетический барьер» соответствующих стереотипов, даже если они исторически и культурно традиционны, как та застарелая грыжа - социальный прогресс нереализуем без её вырезания. А красные - что нужно напомнить «левым» - стоят именно за прогресс, естественным следствием которого будет уничтожение частной собственности, преодоление классового разделения и прочие чисто материальные вещи, а не гуманизм, эгалитаризм, рационализм и т.д. сладкие слова или, точнее, возможные средства - ведь всё перечисленное может работать и на прогресс, и против него, в зависимости от конкретики социальной реализации. Ведь, в конце концов, комми и либералы в равной мере привержены принципам «свободы-равенства-братства», разница в механизмах материального воплощения: противная нам сторона считает, что оные принципы неосуществимы без свободы предпринимательства & священного права частной собственности, мы же считаем эти 2 вещи главным препятствием на пути к осуществлению тех же принципов.
Помимо внесения новшеств, прогресс требует иссечения реакционных компонентов культуры, иначе мёртвые схватят и погубят живых. Что и произошло на макроуровне в СССР (или на микроуровне - в израильских кибуцах) - сперва с женским вопросом, а потом и с общественным устройством в целом.
См. обсуждение темы равноправия женщин одним из нас в разных журналах -
http://jenna-kristiana.livejournal.com/176599.html?thread=3670743#t3670743
http://jenna-kristiana.livejournal.com/171707.html?thread=3602619#t3602619
http://olga-smir.livejournal.com/90063.html?thread=772559#t772559
http://vidjnana.livejournal.com/597299.html
см. также интересное исследование Балабоновой «Женский труд как символ гендера и власти»:
http://ecsocman.hse.ru/data/688/938/1216/109-Balabanova.pdf
http://www.isras.ru/files/File/Socis/2005-6/balabanova.pdf
Там на материале Нижегородской области проверяются 2 альтернативные гипотезы о том, чем для женщин является домашний труд? То ли это взаимовыгодное распределение видов деятельности с мужчиной (типа он деньги приносит, а она дом убирает), то ли это следствие стереотипов, предполагающих что это "женское дело", и для самих женщин невыгодное. Подтверждается вторая гипотеза, и не только для нас, но и для Европы.
Поскольку это не единственное исследование такого рода - а результатов, подтверждающих первую гипотезу для неравного распределения обязанностей, нет вовсе, то вопрос решён - дифференциация гендерных ролей это такой же продукт существующего угнетения, что и классовое расслоение, а не "взаимовыгодное сотрудничество по любви", как пытаются представить сторонники этого дела. Образуя тем самым смешную гомологию со сторонниками "классового мира" и "социального партнёрства" между рабочими и предпринимателями, бггг. К слову, там же показано, что женщины в группе "предпринимателей и руководителей" по части домашнего труда уже реализовали равенство с мужчинами, а вот у низов неравенство сильно увеличилось.
Далее, с развитием капитализма наблюдается феминизация бедности (1-2), безработица обретает «женское лицо», именно во время экономических кризисов и именно для наёмных работников сохранение традиционной семьи особенно токсично и т.п. Иными словами, нам явлены эмпирические доказательства того, что специфические черты женского организма капитализм делает уязвимостью, и давит на это слабое место для увеличения прибыли. В сочетании с дискриминационными для женщин привычками и стереотипами, сложившимися в предыдущие годы, таки да, именно при капитализме женщины делаются более угнетёнными по сравнению с мужчинами, при прочих равных обстоятельствах, и именно потому что современный капитализм не только провозглашает формальное равенство полов, но и эксплуатирует феминистские лозунги "достижительного" типа (о чём хорошо написано здесь).
Как писал Фр.Энгельс в «Происхождении семьи…», после свинцовых мерзостей собственно капсистемы, наибольшим препятствием к освобождению человека являются а) религиозные предрассудки и б) предрассудки, связанные с существующей формой брака. И дальше: настоящее угнетение рабочего капиталом начинается именно того, когда он по закону делается равноправным с капиталистом, получает право на профсоюз, забастовку и даже рабочую партию. Почему? Потому что тогда он склонен верить, что его сделка с капиталистом о купле-продаже рабочей силы действительно равноправная (а на сомневающихся "свободные" СМИ надавят - и той же цели служит пропаганда "демократии"). При подобном доверии он полностью беззащитен перед извлечением прибавочной стоимости, которое в условиях юридического равноправия проходит помимо сознания, но жизнь губит столь же эффективно, как раньше, заставляя подобно белке в колесе работать всё больше и больше, за меньшие деньки, и всё больше коверкать собственную жизнь прогибанием под изменчивый мир рыночной конъюнктуры.
То же самое происходит с дискриминацией женщин. После того, как декларировано равноправие, они оказываются особенно беззащитными к той же самой эксплуатации. Ведь всяких дискриминирующих стереотипов в школе, в семье, на производстве никто не отменял; более того, есть свидетельства, что они даже усиливаются после достижения формального равноправия, как некая компенсация, а они необратимо калечат жизнь, заставляя как бы добровольно сгибаться под ярмо. Хороший пример - т.н. исчезающая одарённость девочек (см. механику исчезновения); единственная развитая страна, в которой она сильно уменьшена - это ЮАР АНК, где «чёрные» власти с самого начала проводят строго феминистскую политику. Притом, что трудно одобрить другие аспекты той же политики: чёрный расизм, искусственное выращивание чёрной буржуазии вместо социального «подъёма» бедняков независимо от расы и нации, affirmative actions по расовому, а не социальному принципу, ксенофобию, трайбализм (вплоть до сближения бывших борцов с апартеидом с ранее презираемой элит ой из бантустанов по родоплеменному принципу) с возрождением дикарских обычаев. Пруфлинк.
Отсюда в силу всего вышеизложенного, достижение реального равноправия женщин (или хотя бы прекращения дискриминации) естественным образом приводит к конфликту с капитализмом и религией, и, более того, не может быть эффективно без сокрушения капитализма. Да, отдельные случаи дискриминации буржуазные феминистки вполне могут и пресечь, и могут на жирные гранты беспрепятственно на темы феминизма трындеть, но везде, где дискриминация носит институциональный характер, системе удаётся её отстоять и даже усиливать. (То же самое с институциональным расизмом, но это отдельная тема).
Отсюда феминистское движение - естественный союзник коммунистического, ибо оно представляет реально угнетённых и сильно угнетённых, и не одних только женщин. Надо только способствовать, чтобы его идеалом было равноправие первого, а не второго типа, иными словами, пресекать обуржуазивание идеала равноправия - но это и рабочего движения касается. Второй момент - нужно, чтобы феминизм не выродился по тому же типу, что «национализм угнетённых» в 1970-2000-х гг., когда для национально-освободительного движения «своя» национальная государственность важней социального освобождения и прогресса, о которых речь уже не идёт, а возникший капитализм укрепляется средневековыми предрассудками и маскируется «антиимпериалистической» риторикой. Ситуация с «радикальным феминизмом» точно такая же.
Отсюда подмена женского равноправия и общечеловеческого братства «сестринством» и «специфической женской экзистенцией», которую «чужим не понять», сугубо реакционна. In a long run она служит сохранению буржуазного строя с его разделением людей по «клеточкам» нации, пола, возраста, религии, чтобы соответствующие перегородки облегчали и усиливали рыночную селекцию. Коммунистам следует эти стены дискредитировать и сносить, а не укреплять, пусть даже «со стороны угнетённых», ведь этот снос - единственный способ с угнетением справиться.
Почему экологи приходят к конфликту с капитализмом, уже было говорено много раз самыми разными людьми, вовсе даже не коммунистами. Капитализм уничтожает нашу общую среду обитания в соответствии со своей главной схемой «приватизация прибыли, социализация убытков», причём именно в силу специфики этого общественного строя на уничтожение природы в процессе производства товаров для потребления богатых & среднего класса выделяется заведомо больше ресурсов, чем на восстановление разрушенного вместе с очисткой отходов. Поэтому, не уничтожив капитализм, не избежать глобального экологического кризиса, который человечество просто не переживёт.
См.пруфы
http://wsf1917.livejournal.com/72064.html
http://aridmoors.livejournal.com/305188.html#comments
http://novostinauki.ru/news/39779/
http://wolf-kitses.livejournal.com/300007.html
http://wolf-kitses.livejournal.com/74925.html
(последняя ссылка - ни разу не антикапиталист, либерал-антисоветчик, но известный учёный-географ). О чём впервые сказали вовсе не коммунисты, а специалисты по системной динамике, профессоры Слоуновской школы бизнеса, члены совета директоров высокотехнологичных компаний и проч., - великие Денис и Доннелла Медоуз.
А вот с геями всё совсем не так. Нет никаких эмпирических доказательств, что именно ЛБГТ капитализм как-то специально дискриминирует. Мы не видим повышенного представительства геев ни среди бедняков, ни среди безработных. Опять же, доказательство «от противного»: известны реакционные движения, нападающие на людей по признаку расовой и национальной ненависти, чтобы остановить социальный прогресс идеей ставить негров (муслимов, евреев, студентов и т.п. на место); есть аналогичные движения, пытающиеся «ставить на место» женщин, там где они пытались и пытаются избавиться от существующего гнёта. А вот движений, стремящихся» ставить на место» геев и, скажем, атакующие обычные места их встреч, пока что не появлялось (исключая стремление попиариться на разгоне прайдов); я думаю, это потому, что борьба с геями в лучшем случае тешит частные предрассудки «борцов» (религиозные в первую очередь), но ничего не даёт ни сохранению существующей системы, ни подрыву ея.
А значит, массового движения на этом не построишь - ни реакционного, ни прогрессивного, ибо в ЛБГТ-проблеме нет социального компонента, это проблема частная - ну, скажем, как стремление добропорядочных граждан не стать жертвой преступников, при том что преступники видят в них не людей, а добычу. Примерно таким же образом гомофоб не считает геев людьми - и обычно тем больше, чем сильнее он борется с самим собой; см.также республиканский гей-парад + недавнее исследование. В отличие, к слову, от дискриминации старых (эйджизм) и толстых, ибо вероятность под это подпасть связана именно с капитализмом, и повышена именно у бедняков, женщин и «цветных». Однако это проблема частная, не социальная и не политическая, в отличие от женщин и экологии.
Понятное дело, до сих пор геев часто дискриминируют, в более диких обществах - преследуют и убивают, но тут нет никакой классовой подоплёки, поэтому ни левые, ни правые (ни реакционеры, ни прогрессисты) ничего для ЛБГТ сделать не могут - только просвещение, излечивающее архаические предрассудки + преследовать за дискриминацию и насилие в общем порядке. Но пока по понятным причинам это «фронт работ» либералов, тем более что это почти единственный случай угнетения, который чётко вписывается в их и не вписывается в нашу идеологию: угнетается здесь индивид за свою биологическую девиацию (как некогда в архаическом обществе боялись рыжих, косых, хромых), а не социальная группа, угнетаемая ради эксплуатации их труда, приносящей прибыль.
Не случайно же Клинтониха так двигает идею, что «права человека - это права геев» (а не бедняков), и евролевых тамошнее общество разными способами побуждает вписывать этот пункт, ибо лучше симулякра не сыщешь. С одной стороны, в проблеме ЛБГТ есть и ненависть, и насилие, вызывающие отвращение у всякого порядочного человека (см. комменты тут). Но с другой стороны, всё перечисленное не носит классового/социального характера, не связано с капитализмом - а что касается ненависти, пренебрежения и жестокости как чувств, так у преступника к жертве того и другого намного больше.
И вообще, криминальное насилие - как продукт ещё доклассовой архаики - жесточей и отвратительней любого классового насилия, даже белого и фашистского террора. См.характерный пример: особенно если считать объём сделанного на человекоединицу преступника и помнить, что преступники действуют сами, частным образом, без поддержки государственного аппарата и т.д.
Собственно, именно поэтому либертарианство нереализуемо даже как утопия, его даже нельзя помыслить без petitio principi (в отличие от утопии власти над миром «белокурой бестии» и прочего ницшеанства, которому оно наследует). Если вдруг частные индивиды смогут свободно проявлять себя, немедленно явятся общество, идеология и государство, или людишки пожрут друг друга, не сдержав рвущееся из них «злое начало». Ибо эти самые частные проявления носят вполне себе зоологический характер, в основе всех социальных явлений, отношений или структуры лежит биологическое влечение, как его стержень и скелет, но скелет неживой без нервов, кожи и мягких тканей, «обрастания его мясом» и т.д. Весь прогресс человеческой истории состоит во всё большем подчинении «биологии» «социальностью», увеличении управляемости первой со стороны второй, и т.д. укрощении «внутренней свиньи», за счёт чего происходит нарастание человеческого в человеке.
И вот по отношению ко всей этой архаике левые и правые, прогрессисты и консерваторы одинаковы -вынуждены поддерживать общественный порядок, и хотя бы в теории отделять политические действия от криминальных. См. обсуждение вопроса, может ли власть, представляющая общество - или претендующая на это представительство - стрелять в «вышедших на улицы», и в каком случае? При том, что правые и реакционеры, поддерживающие права и свободы частных лиц, сильней размывают эту границу, и трактуют попытки общества пресечь криминальное поведение частных лиц, угрожающее правам и свободам других людей, как «тоталитаризм» и «недопустимое вмешательство в частную жизнь». А вот прогрессисты и левые, напротив, склонны ставить частную жизнь под всё больший контроль прогрессивных общественных институтов, ибо знают, где водятся демоны насилия, порока и криминала: в частном пространстве и частных практиках «сильных людей», «крепких хозяев», «настоящих мужчин», «глав семейств» и т.д.
В том числе потому, что классовое угнетение со стороны частных лиц - рабовладельцев, помещиков или предпринимателей - всегда хуже, жесточей для угнетённых, чем такое же, но со стороны государства. Вот пример из феодализма: М.Н.Покровский описывает, что отношения крепостника-частного лица к крепостным отличалось в сильно худшую сторону от такового же крепостнического государства.
«Буржуазные наслоения первых лет XVIII века были смыты теперь основательно, и старый социальный материк должен был выступить наружу. Если при елизаветинском дворе феодальные черты уже били в глаза, то елизаветинская деревня даёт столь ярко феодальную картину, что аналогичной мы не найдём, пожалуй, и в предшествующем столетии, правда, не найдём, быть может, только по недостатку данных. Елизаветинский дворянин был таким «государем в своём имении», каким был разве московский боярин до Грозного. Центральная власть, ещё недавно, при Петре, довольно энергично вмешивавшаяся во внутренние отношения вотчины, незаметно отходит в сторону. Указ 1719 года, предписывавший отдавать в монастырь «под начал для исправления тех дворян, которые разоряют крестьян своих вотчин, был, собственно, единственной юридической сдержкой помещичьего произвола на весь XVIII век, но и о ней «предшественники ЕкатериныII, по-видимому, совсем забыли»…
Елизаветинский закон (1760), предоставивший помещикам право налагать на своих крестьян одно из самых тяжёлых уголовных взысканий - ссылать их в Сибирь, - был одним из дальнейших шагов на пути этого распыления государственной власти между отдельными землевладельцами. Как бы для того, чтобы подчеркнуть суверенный характер помещичьего господства, на решение барина в этом случае не полагалось апелляции, в то же время, чтобы барин не потерпел материального ущерба от результатов своей расправы, сосланный засчитывался ему в рекруты…
…За границу помещичьего государства центральная власть могла проникнуть или по собственному почину, или по почину самого помещика; но для подданных этого последнего государство кончалось его барином - идти дальше без позволения барина они не смели.
Нравы маленького государства, меньше подвергавшегося влиянию наносных буржуазных тенденций, чем большая царская вотчина, лучше сохранили допетровскую старину. Это сказывалось, прежде всего, на названиях. Из иностранных терминов сюда проник только бурмистр, а то мы встречаем «земских», «целовальников», «приказную избу», совсем как в Московской Руси XVII века. Ещё более духом XVII века веет на нас от помещичьей уголовной юстиции: помещичьи судебники (таких, как известно, осталось несколько от XVIII века), особенно более ранние из них, как судебник Румянцева, относящийся к 1751 году, не знают ещё наказания розгами, а говорят только о батогах. Розги в то время были иноземным новшеством, усиленно пропагандировавшимся у нас остзейскими помещиками, считавшими это наказание более, если можно так выразиться, гигиеничным: боль такая же, а для здоровья не так вредно, как палки (батоги).
Едва ли где-нибудь в официальной практике можно было встретить в то время «рогатину», применявшуюся на одном уральском заводе: тяжёлый железный ошейник, с рогами до одного аршина во все стороны и с железным висячим замком, который бил заключённого в «рогатину» по спине. Пытка в государственной практике начала отмирать в то время, её применяли теперь только при политическом розыске, да при следствии по важнейшим уголовным делам. В одном случае, запрещая употреблять пытку при маловажных преступлениях, елизаветинский сенат высказался даже принципиально против неё. В помещичьем государстве пытка продолжала процветать, и находились особые любители заплечного мастерства, которые в своё время, вероятно, не ударили бы лицом в грязь перед самим «князь-кесарем» Ромодановским. Уже в начале царствования Екатерины один орловский помещик, Шеншин, устроил у себя в деревне фирменный застенок со всеми приспособлениями - дыбой, клещами и т.д. Причём это было учреждение таких размеров, что далеко не всякая воеводская изба XVII века могла бы похвастаться подобным: у Шеншина «работало» иногда до 50 человек палачей и их помощников. Не хуже Преображенского приказа! Пытали не только крепостных, но и свободных: однодворцев, канцеляристов, даже священников. На пытке одного купца и сорвалось дело: купец пожаловался, и, так как он был не крепостной, начался процесс.
Поводы к помещичьей пытке тоже живо напоминают годуновские времена: священника Шеншин пытал, подозревая в том, что тот давал его дворовым «чародейский корень», чтобы извести барина. Другой помещик пытал своего крестьянина, его жену и сына по подозрению в том, что они его испортили. Любители пытки были, конечно, редкостью, однако они не были всё-таки какими-нибудь извергами. Бить крепостного считалось настолько нормальным делом, что этим не гнушались представители тогдашней интеллигенции, притом, что особенно интересно, они сами потом рассказывали о своих подвигах как о деле вполне обычном. Болотов, автор известных мемуаров и автор книжки «Путеводитель к истинному человеческом счастью», изданной Новиковым, сам рассказывает, как он истязал своего крепостного столяра, подвергая его сечению в несколько приёмов, чтобы не засечь до смерти, а в промежутках держа его на цепи. Он довёл этим самого столяра до самоубийства, одного из его сыновей до покушения на самоубийство, а другого до покушения на убийство самого Болотова, но даже этот трагический исход не навёл Болотова на мысль, что он совершил нечто ненормальное; напротив, ненормальными людьми, «сущими злодеями, бунтовщиками и извергами» оказались у него замученные им крепостные, хотя он сам признаёт, что раньше сыновья столяра были хорошими работниками».
(Русская история. М.: АСТ, 2005. Т.2., с.232-235).
Другой пример из современности: средний обыватель сейчас готов простить работодателю-частнику то, что никогда не простит государству - эксплуатацию, обман, манипуляцию, пренебрежение и унижение, а производственной демократии, с честными выборами и рабочим контролем, у него нет даже в мыслях. См.примеры: 1- 2-3. И именно потому, что данные существа исходят из мифологемы невмешательства в частную жизнь, а значит, свободности частных сделок. Тогда как в обществе, разделённом на классы, равноправные и более-менее честные сделки могут быть лишь между субъектами «равной силы», кто может нанести друг другу равный ущерб в конкурентной борьбе, а между неравными - сила солому ломит. Не зря же сказала честная бабаЛера, privacy особенно драгоценно для порока, и, добавим, для эксплуатации.
Вернёмся к геям. Если ненависть к ним связана не с капитализмом, а ближе к ненависти профессионального преступника к «лоху» и «фраеру», то каково её происхождение? Я думаю, это пережиток первобытной дикости, родственный практикуемым в крестьянской среде убийствам односельчан по подозрению в колдовстве (или - во время эпидемий холеры - убийствам врачей потому, что «разносят заразу»). Вот пример, как это выглядело у адыгов 18-19 вв.:
«Мучения, причинения боли, физических страданий без прагматической цели было … естественным по отношению к людям, выпавшим из общества. Ни кровник, ни абрек не переставали восприниматься как люди. Зато на людей, подозреваемых в колдовстве, смотрели как на представителей другого мира. Их могли подвергнуть жутким пыткам, которые вполне могли закончиться смертью. Уже само подозрение на связь со злыми духами, по сообщению Хан-Гирея, было причиной жестоких страданий. Таких людей, считавшихся колдунами (удди), подвергали пыткам; клали между двумя огнями, секли колючими розгами.
В одном из эпизодов произведения современного адыгейского писателя Тембота Керашева «Одинокий всадник», построенном на использовании этнографических материалов, колдунье прочищают горло веткой терновника, на которую намотаны внутренности змеи. По сведениям Н.Дубровина, на колючках была печень чёрной, без единого пятна, собаки. Мучениям подвергались и сумасшедшие: их протаскивали по воде, извлекая в полумёртвом состоянии»
[В.А.Дмитриев, 2001. Насильственные действия и их проявления в традиционном и современном социоре адыгов // Антропология насилия. СПб.: Наука. С.349].
И действительно, как рассказывают психологи иррациональный страх «потерять мужественность», побуждающий ненавидеть и бояться геев, родственен столь же иррациональному страху первобытного человека (и крестьянина, не сильно ушедшего от первобытности) перед порчей и колдовством. Это, конечно, дикость, но с классовым угнетением не связанная и политическим действием не разрешимая.
Поэтому левым имеет смысл учиться различать сущности, и не путать движения, союз с которыми полезен именно в плане сперва постепенного ограничения, а потом и ниспровержения капитализма, с теми, которые это самое ниспровержение могут только дискредитировать - именно тем, что их положение со спецификой этого общественного строя никак не связано.
И чтобы два раза не вставать - что такое гомосексуализм? С нашей точки зрения биологов, гомосексуальность - ровно того же рода аномалия, что асексуальность; вторая распространена не менее первой, но ни разу не вызывает осуждения, а в определённых обстоятельствах может даже почитаться как святость. Тут мы следуем мнению известного антрополога и археолога Л.С.Клейна (гомосексуалиста): это личностная особенность из числа вредных привычек, но таких, которые общественной проблемы не создаёт и поэтому окружающих не касается. В отличие от алкоголизма, поклонников Порфирия Иванова или энтузиастов домашних родов.
Типа того, что кто-то носками воняет, кто-то ногти грызёт и устраивает свинарник на кухне, а кто-то любит людей своего пола и поэтому практически неспособен к тому воспроизводству жизни и присущей людям социальности, которое обеспечивается любовными союзами нормальных людей. Другое проявление девиантности гомосексуализма состоит в том, что их личность больше определяется их специфической сексуальностью, чем профессией, политическим самоопределением и пр. См. занятный разговор одного из нас с Якобинцем
http://yakobinets.livejournal.com/157113.html?thread=3829177#t3829177
Тогда как в норме человек определяется в первую очередь профессией, мастерством, ну и политическими взглядами, тогда как сексуальность - такое же дело десятое, как и гастрономические привязанности. Если вдруг оказывается иначе - это такое же нарушение, как нарушение обмена при диабете 2-го типа, когда все силы ума и души напмравлены на контроль рациона и сахара в крови. Т.е. гомосексуализм - девиация, не потому что это «извращение» и тем более «порок», но ровно в той степени, в какой соответствующее пристрастие притязает на всего человека, вместо естественной для физиологии подчинённости производственному и социальному аспектам нашего бытия.
Соответственно, если увеличение равноправия мужчин и женщин благотворно сказывается на оном воспроизводстве, столь необходимом обществу «после демографического перехода» (а «семейные ценности» мешают решить эту задачу), то борьба за права ЛБГТ эту цель только дискредитирует. В том числе женскому движениию надо отделиться от лесбиянского, поскольку у них совсем разные цели и задачи.
Пока соответствующая ориентация носит частный характер, и не демонстрируется остальным, это не может вызывать ни неприязни, ни обличений, ни тем более насилия. И если они практикуются, общество должно наказывать так же строго, как за иные попытки бить не по паспорту, а по морде. Но когда эта склонность навязчиво демонстрируется в публичной сфере - это также недопустимо, как гетеросексуальная порнография или насилие на телеэкране, в играх и пр.
То есть грань тут тонка, но реальна, как все социальные грани, их надо уметь различать. Понятно, что это труднее - люди (также как, к слову, человекообразные обезьяны) куда легче производят обобщение-абстрагирование, чем различают два внешне сходных, но сущностно разных понятия, явления или процесса. Т.е. борьба с гомофобией необходима как минимум потому что общество не может допускать частного насилия в отношении добрых граждан, но пока это не наша задача, а вот пропаганда гомосексуализма недопустима по тем же причинам, что домашних родов или нездорового питания. Диалектика. Личность может сполна проявлять свою индивидуальном в частном пространстве, публичное предназначено для культивирования нормы.
wsf1917, wolf_kitses
т.Пуффинус в очередной раз затронул тему, стоит или нет коммунистам поддерживать движение геев, экологистов или женщин (о «левых» тут говорить не стоит - они готовы поддерживать любую движуху, лишь бы «против власти»; но против власти - не всегда против системы, часто и за).
К его трактовке есть два важных замечания, делающие это объяснение непригодным. Прежде всего, гей-движение ничуть не подрывает традиционную форму семьи, а наоборот, укрепляет её, как бы доказательством "от противного" повышает ценность этой самой семьи и тем самым - привлекательность "кухонного рабства". В самом деле, за что они борются? За право заключать браки, как у всех, с венчанием, фатой, усыновлением и пр. Естественно, что тогда обыватель думает - ну если уж они за это борются, значит, брак и традиционная семья - это такая офигенная ценность, к которой даже нетрадиционные гг. жаждут приобщиться. Другое, социологическое доказательство того же тезиса - см. у Школар_вита.
Следующий важный аспект - почему движение женщин или экологистов красным надо поддерживать, а геев - нет? Прежде всего, потому (как, казалось бы, правильно указал Пуффинус), что движение женщин против дискриминации и экологов за сохранение благоприятной среды обитания + дикой природы не может не войти в конфликт с капитализмом по самой сути соответствующих проблем.
Во-первых, структура женского вопроса и рабочего вопроса совершенно изоморфны; нельзя освободить первых, не освобождая вторых (PS тут). Неслучайно нарастание "традиционного консерватизма" в СССР 40-70-х гг. с соответствующим увеличением женского неравноправия точно соответствовало росту вероятности выполнения "пророчества Троцкого" о буржуазном перерождении (и не только управляющих, но и управляемых - перерождение, как и порок, это область личного выбора, а не только общественной жизни).
Ведь что первым делом хочет обыватель, заражённый буржуазными предрассудками? - чтобы его кто-то обслуживал, пусть раз в неделю или раз в месяц; в «Незнайке на Луне» это отлично описано. А кого легче всего приспособить к роли частного обслуживающего персонала в силу культурных традиций, идущих ещё из капитализма? - женщин и (в ряде обществ) детей либо низкостатусных мужчин.
К слову, поэтому поддержка женского равноправия важна не только (и не столько) для женщин, сколько для этих самых низкостатусных мужчин. Ведь в патриархальном обществе, завести «традиционную семью» и получать причитающееся уважение, связанное со статусом «главы семьи» могут не все, но лишь имеющие достаточный заработок, квартиру, хорошую кредитную историю и т.д., т.е. цензовые слои и рабочая аристократия. Но если соответствующий идеал не дискредитирован как мировоззрение угнетателей, к нему тянутся все - и бессмысленно изматываются в этой гонке + конечно, повышают лояльность системе. Тут вспомнился хороший советский анекдот про Грузию, по части буржуазного перерождения опережавшей прочие республики: мол, мужчина - это тот, у кого деньги есть, а если нет, то просто самэц.
Поэтому феминистское движение освобождает и мужчин-бедняков, отнюдь не только женщин. Социальное равенство полезно для всех; поэтому обществу выгодно приложить усилия и сломать «энергетический барьер» соответствующих стереотипов, даже если они исторически и культурно традиционны, как та застарелая грыжа - социальный прогресс нереализуем без её вырезания. А красные - что нужно напомнить «левым» - стоят именно за прогресс, естественным следствием которого будет уничтожение частной собственности, преодоление классового разделения и прочие чисто материальные вещи, а не гуманизм, эгалитаризм, рационализм и т.д. сладкие слова или, точнее, возможные средства - ведь всё перечисленное может работать и на прогресс, и против него, в зависимости от конкретики социальной реализации. Ведь, в конце концов, комми и либералы в равной мере привержены принципам «свободы-равенства-братства», разница в механизмах материального воплощения: противная нам сторона считает, что оные принципы неосуществимы без свободы предпринимательства & священного права частной собственности, мы же считаем эти 2 вещи главным препятствием на пути к осуществлению тех же принципов.
Помимо внесения новшеств, прогресс требует иссечения реакционных компонентов культуры, иначе мёртвые схватят и погубят живых. Что и произошло на макроуровне в СССР (или на микроуровне - в израильских кибуцах) - сперва с женским вопросом, а потом и с общественным устройством в целом.
См. обсуждение темы равноправия женщин одним из нас в разных журналах -
http://jenna-kristiana.livejournal.com/176599.html?thread=3670743#t3670743
http://jenna-kristiana.livejournal.com/171707.html?thread=3602619#t3602619
http://olga-smir.livejournal.com/90063.html?thread=772559#t772559
http://vidjnana.livejournal.com/597299.html
см. также интересное исследование Балабоновой «Женский труд как символ гендера и власти»:
http://ecsocman.hse.ru/data/688/938/1216/109-Balabanova.pdf
http://www.isras.ru/files/File/Socis/2005-6/balabanova.pdf
Там на материале Нижегородской области проверяются 2 альтернативные гипотезы о том, чем для женщин является домашний труд? То ли это взаимовыгодное распределение видов деятельности с мужчиной (типа он деньги приносит, а она дом убирает), то ли это следствие стереотипов, предполагающих что это "женское дело", и для самих женщин невыгодное. Подтверждается вторая гипотеза, и не только для нас, но и для Европы.
Поскольку это не единственное исследование такого рода - а результатов, подтверждающих первую гипотезу для неравного распределения обязанностей, нет вовсе, то вопрос решён - дифференциация гендерных ролей это такой же продукт существующего угнетения, что и классовое расслоение, а не "взаимовыгодное сотрудничество по любви", как пытаются представить сторонники этого дела. Образуя тем самым смешную гомологию со сторонниками "классового мира" и "социального партнёрства" между рабочими и предпринимателями, бггг. К слову, там же показано, что женщины в группе "предпринимателей и руководителей" по части домашнего труда уже реализовали равенство с мужчинами, а вот у низов неравенство сильно увеличилось.
Далее, с развитием капитализма наблюдается феминизация бедности (1-2), безработица обретает «женское лицо», именно во время экономических кризисов и именно для наёмных работников сохранение традиционной семьи особенно токсично и т.п. Иными словами, нам явлены эмпирические доказательства того, что специфические черты женского организма капитализм делает уязвимостью, и давит на это слабое место для увеличения прибыли. В сочетании с дискриминационными для женщин привычками и стереотипами, сложившимися в предыдущие годы, таки да, именно при капитализме женщины делаются более угнетёнными по сравнению с мужчинами, при прочих равных обстоятельствах, и именно потому что современный капитализм не только провозглашает формальное равенство полов, но и эксплуатирует феминистские лозунги "достижительного" типа (о чём хорошо написано здесь).
Как писал Фр.Энгельс в «Происхождении семьи…», после свинцовых мерзостей собственно капсистемы, наибольшим препятствием к освобождению человека являются а) религиозные предрассудки и б) предрассудки, связанные с существующей формой брака. И дальше: настоящее угнетение рабочего капиталом начинается именно того, когда он по закону делается равноправным с капиталистом, получает право на профсоюз, забастовку и даже рабочую партию. Почему? Потому что тогда он склонен верить, что его сделка с капиталистом о купле-продаже рабочей силы действительно равноправная (а на сомневающихся "свободные" СМИ надавят - и той же цели служит пропаганда "демократии"). При подобном доверии он полностью беззащитен перед извлечением прибавочной стоимости, которое в условиях юридического равноправия проходит помимо сознания, но жизнь губит столь же эффективно, как раньше, заставляя подобно белке в колесе работать всё больше и больше, за меньшие деньки, и всё больше коверкать собственную жизнь прогибанием под изменчивый мир рыночной конъюнктуры.
То же самое происходит с дискриминацией женщин. После того, как декларировано равноправие, они оказываются особенно беззащитными к той же самой эксплуатации. Ведь всяких дискриминирующих стереотипов в школе, в семье, на производстве никто не отменял; более того, есть свидетельства, что они даже усиливаются после достижения формального равноправия, как некая компенсация, а они необратимо калечат жизнь, заставляя как бы добровольно сгибаться под ярмо. Хороший пример - т.н. исчезающая одарённость девочек (см. механику исчезновения); единственная развитая страна, в которой она сильно уменьшена - это ЮАР АНК, где «чёрные» власти с самого начала проводят строго феминистскую политику. Притом, что трудно одобрить другие аспекты той же политики: чёрный расизм, искусственное выращивание чёрной буржуазии вместо социального «подъёма» бедняков независимо от расы и нации, affirmative actions по расовому, а не социальному принципу, ксенофобию, трайбализм (вплоть до сближения бывших борцов с апартеидом с ранее презираемой элит ой из бантустанов по родоплеменному принципу) с возрождением дикарских обычаев. Пруфлинк.
Отсюда в силу всего вышеизложенного, достижение реального равноправия женщин (или хотя бы прекращения дискриминации) естественным образом приводит к конфликту с капитализмом и религией, и, более того, не может быть эффективно без сокрушения капитализма. Да, отдельные случаи дискриминации буржуазные феминистки вполне могут и пресечь, и могут на жирные гранты беспрепятственно на темы феминизма трындеть, но везде, где дискриминация носит институциональный характер, системе удаётся её отстоять и даже усиливать. (То же самое с институциональным расизмом, но это отдельная тема).
Отсюда феминистское движение - естественный союзник коммунистического, ибо оно представляет реально угнетённых и сильно угнетённых, и не одних только женщин. Надо только способствовать, чтобы его идеалом было равноправие первого, а не второго типа, иными словами, пресекать обуржуазивание идеала равноправия - но это и рабочего движения касается. Второй момент - нужно, чтобы феминизм не выродился по тому же типу, что «национализм угнетённых» в 1970-2000-х гг., когда для национально-освободительного движения «своя» национальная государственность важней социального освобождения и прогресса, о которых речь уже не идёт, а возникший капитализм укрепляется средневековыми предрассудками и маскируется «антиимпериалистической» риторикой. Ситуация с «радикальным феминизмом» точно такая же.
Отсюда подмена женского равноправия и общечеловеческого братства «сестринством» и «специфической женской экзистенцией», которую «чужим не понять», сугубо реакционна. In a long run она служит сохранению буржуазного строя с его разделением людей по «клеточкам» нации, пола, возраста, религии, чтобы соответствующие перегородки облегчали и усиливали рыночную селекцию. Коммунистам следует эти стены дискредитировать и сносить, а не укреплять, пусть даже «со стороны угнетённых», ведь этот снос - единственный способ с угнетением справиться.
Почему экологи приходят к конфликту с капитализмом, уже было говорено много раз самыми разными людьми, вовсе даже не коммунистами. Капитализм уничтожает нашу общую среду обитания в соответствии со своей главной схемой «приватизация прибыли, социализация убытков», причём именно в силу специфики этого общественного строя на уничтожение природы в процессе производства товаров для потребления богатых & среднего класса выделяется заведомо больше ресурсов, чем на восстановление разрушенного вместе с очисткой отходов. Поэтому, не уничтожив капитализм, не избежать глобального экологического кризиса, который человечество просто не переживёт.
См.пруфы
http://wsf1917.livejournal.com/72064.html
http://aridmoors.livejournal.com/305188.html#comments
http://novostinauki.ru/news/39779/
http://wolf-kitses.livejournal.com/300007.html
http://wolf-kitses.livejournal.com/74925.html
(последняя ссылка - ни разу не антикапиталист, либерал-антисоветчик, но известный учёный-географ). О чём впервые сказали вовсе не коммунисты, а специалисты по системной динамике, профессоры Слоуновской школы бизнеса, члены совета директоров высокотехнологичных компаний и проч., - великие Денис и Доннелла Медоуз.
А вот с геями всё совсем не так. Нет никаких эмпирических доказательств, что именно ЛБГТ капитализм как-то специально дискриминирует. Мы не видим повышенного представительства геев ни среди бедняков, ни среди безработных. Опять же, доказательство «от противного»: известны реакционные движения, нападающие на людей по признаку расовой и национальной ненависти, чтобы остановить социальный прогресс идеей ставить негров (муслимов, евреев, студентов и т.п. на место); есть аналогичные движения, пытающиеся «ставить на место» женщин, там где они пытались и пытаются избавиться от существующего гнёта. А вот движений, стремящихся» ставить на место» геев и, скажем, атакующие обычные места их встреч, пока что не появлялось (исключая стремление попиариться на разгоне прайдов); я думаю, это потому, что борьба с геями в лучшем случае тешит частные предрассудки «борцов» (религиозные в первую очередь), но ничего не даёт ни сохранению существующей системы, ни подрыву ея.
А значит, массового движения на этом не построишь - ни реакционного, ни прогрессивного, ибо в ЛБГТ-проблеме нет социального компонента, это проблема частная - ну, скажем, как стремление добропорядочных граждан не стать жертвой преступников, при том что преступники видят в них не людей, а добычу. Примерно таким же образом гомофоб не считает геев людьми - и обычно тем больше, чем сильнее он борется с самим собой; см.также республиканский гей-парад + недавнее исследование. В отличие, к слову, от дискриминации старых (эйджизм) и толстых, ибо вероятность под это подпасть связана именно с капитализмом, и повышена именно у бедняков, женщин и «цветных». Однако это проблема частная, не социальная и не политическая, в отличие от женщин и экологии.
Понятное дело, до сих пор геев часто дискриминируют, в более диких обществах - преследуют и убивают, но тут нет никакой классовой подоплёки, поэтому ни левые, ни правые (ни реакционеры, ни прогрессисты) ничего для ЛБГТ сделать не могут - только просвещение, излечивающее архаические предрассудки + преследовать за дискриминацию и насилие в общем порядке. Но пока по понятным причинам это «фронт работ» либералов, тем более что это почти единственный случай угнетения, который чётко вписывается в их и не вписывается в нашу идеологию: угнетается здесь индивид за свою биологическую девиацию (как некогда в архаическом обществе боялись рыжих, косых, хромых), а не социальная группа, угнетаемая ради эксплуатации их труда, приносящей прибыль.
Не случайно же Клинтониха так двигает идею, что «права человека - это права геев» (а не бедняков), и евролевых тамошнее общество разными способами побуждает вписывать этот пункт, ибо лучше симулякра не сыщешь. С одной стороны, в проблеме ЛБГТ есть и ненависть, и насилие, вызывающие отвращение у всякого порядочного человека (см. комменты тут). Но с другой стороны, всё перечисленное не носит классового/социального характера, не связано с капитализмом - а что касается ненависти, пренебрежения и жестокости как чувств, так у преступника к жертве того и другого намного больше.
И вообще, криминальное насилие - как продукт ещё доклассовой архаики - жесточей и отвратительней любого классового насилия, даже белого и фашистского террора. См.характерный пример: особенно если считать объём сделанного на человекоединицу преступника и помнить, что преступники действуют сами, частным образом, без поддержки государственного аппарата и т.д.
Собственно, именно поэтому либертарианство нереализуемо даже как утопия, его даже нельзя помыслить без petitio principi (в отличие от утопии власти над миром «белокурой бестии» и прочего ницшеанства, которому оно наследует). Если вдруг частные индивиды смогут свободно проявлять себя, немедленно явятся общество, идеология и государство, или людишки пожрут друг друга, не сдержав рвущееся из них «злое начало». Ибо эти самые частные проявления носят вполне себе зоологический характер, в основе всех социальных явлений, отношений или структуры лежит биологическое влечение, как его стержень и скелет, но скелет неживой без нервов, кожи и мягких тканей, «обрастания его мясом» и т.д. Весь прогресс человеческой истории состоит во всё большем подчинении «биологии» «социальностью», увеличении управляемости первой со стороны второй, и т.д. укрощении «внутренней свиньи», за счёт чего происходит нарастание человеческого в человеке.
И вот по отношению ко всей этой архаике левые и правые, прогрессисты и консерваторы одинаковы -вынуждены поддерживать общественный порядок, и хотя бы в теории отделять политические действия от криминальных. См. обсуждение вопроса, может ли власть, представляющая общество - или претендующая на это представительство - стрелять в «вышедших на улицы», и в каком случае? При том, что правые и реакционеры, поддерживающие права и свободы частных лиц, сильней размывают эту границу, и трактуют попытки общества пресечь криминальное поведение частных лиц, угрожающее правам и свободам других людей, как «тоталитаризм» и «недопустимое вмешательство в частную жизнь». А вот прогрессисты и левые, напротив, склонны ставить частную жизнь под всё больший контроль прогрессивных общественных институтов, ибо знают, где водятся демоны насилия, порока и криминала: в частном пространстве и частных практиках «сильных людей», «крепких хозяев», «настоящих мужчин», «глав семейств» и т.д.
В том числе потому, что классовое угнетение со стороны частных лиц - рабовладельцев, помещиков или предпринимателей - всегда хуже, жесточей для угнетённых, чем такое же, но со стороны государства. Вот пример из феодализма: М.Н.Покровский описывает, что отношения крепостника-частного лица к крепостным отличалось в сильно худшую сторону от такового же крепостнического государства.
«Буржуазные наслоения первых лет XVIII века были смыты теперь основательно, и старый социальный материк должен был выступить наружу. Если при елизаветинском дворе феодальные черты уже били в глаза, то елизаветинская деревня даёт столь ярко феодальную картину, что аналогичной мы не найдём, пожалуй, и в предшествующем столетии, правда, не найдём, быть может, только по недостатку данных. Елизаветинский дворянин был таким «государем в своём имении», каким был разве московский боярин до Грозного. Центральная власть, ещё недавно, при Петре, довольно энергично вмешивавшаяся во внутренние отношения вотчины, незаметно отходит в сторону. Указ 1719 года, предписывавший отдавать в монастырь «под начал для исправления тех дворян, которые разоряют крестьян своих вотчин, был, собственно, единственной юридической сдержкой помещичьего произвола на весь XVIII век, но и о ней «предшественники ЕкатериныII, по-видимому, совсем забыли»…
Елизаветинский закон (1760), предоставивший помещикам право налагать на своих крестьян одно из самых тяжёлых уголовных взысканий - ссылать их в Сибирь, - был одним из дальнейших шагов на пути этого распыления государственной власти между отдельными землевладельцами. Как бы для того, чтобы подчеркнуть суверенный характер помещичьего господства, на решение барина в этом случае не полагалось апелляции, в то же время, чтобы барин не потерпел материального ущерба от результатов своей расправы, сосланный засчитывался ему в рекруты…
…За границу помещичьего государства центральная власть могла проникнуть или по собственному почину, или по почину самого помещика; но для подданных этого последнего государство кончалось его барином - идти дальше без позволения барина они не смели.
Нравы маленького государства, меньше подвергавшегося влиянию наносных буржуазных тенденций, чем большая царская вотчина, лучше сохранили допетровскую старину. Это сказывалось, прежде всего, на названиях. Из иностранных терминов сюда проник только бурмистр, а то мы встречаем «земских», «целовальников», «приказную избу», совсем как в Московской Руси XVII века. Ещё более духом XVII века веет на нас от помещичьей уголовной юстиции: помещичьи судебники (таких, как известно, осталось несколько от XVIII века), особенно более ранние из них, как судебник Румянцева, относящийся к 1751 году, не знают ещё наказания розгами, а говорят только о батогах. Розги в то время были иноземным новшеством, усиленно пропагандировавшимся у нас остзейскими помещиками, считавшими это наказание более, если можно так выразиться, гигиеничным: боль такая же, а для здоровья не так вредно, как палки (батоги).
Едва ли где-нибудь в официальной практике можно было встретить в то время «рогатину», применявшуюся на одном уральском заводе: тяжёлый железный ошейник, с рогами до одного аршина во все стороны и с железным висячим замком, который бил заключённого в «рогатину» по спине. Пытка в государственной практике начала отмирать в то время, её применяли теперь только при политическом розыске, да при следствии по важнейшим уголовным делам. В одном случае, запрещая употреблять пытку при маловажных преступлениях, елизаветинский сенат высказался даже принципиально против неё. В помещичьем государстве пытка продолжала процветать, и находились особые любители заплечного мастерства, которые в своё время, вероятно, не ударили бы лицом в грязь перед самим «князь-кесарем» Ромодановским. Уже в начале царствования Екатерины один орловский помещик, Шеншин, устроил у себя в деревне фирменный застенок со всеми приспособлениями - дыбой, клещами и т.д. Причём это было учреждение таких размеров, что далеко не всякая воеводская изба XVII века могла бы похвастаться подобным: у Шеншина «работало» иногда до 50 человек палачей и их помощников. Не хуже Преображенского приказа! Пытали не только крепостных, но и свободных: однодворцев, канцеляристов, даже священников. На пытке одного купца и сорвалось дело: купец пожаловался, и, так как он был не крепостной, начался процесс.
Поводы к помещичьей пытке тоже живо напоминают годуновские времена: священника Шеншин пытал, подозревая в том, что тот давал его дворовым «чародейский корень», чтобы извести барина. Другой помещик пытал своего крестьянина, его жену и сына по подозрению в том, что они его испортили. Любители пытки были, конечно, редкостью, однако они не были всё-таки какими-нибудь извергами. Бить крепостного считалось настолько нормальным делом, что этим не гнушались представители тогдашней интеллигенции, притом, что особенно интересно, они сами потом рассказывали о своих подвигах как о деле вполне обычном. Болотов, автор известных мемуаров и автор книжки «Путеводитель к истинному человеческом счастью», изданной Новиковым, сам рассказывает, как он истязал своего крепостного столяра, подвергая его сечению в несколько приёмов, чтобы не засечь до смерти, а в промежутках держа его на цепи. Он довёл этим самого столяра до самоубийства, одного из его сыновей до покушения на самоубийство, а другого до покушения на убийство самого Болотова, но даже этот трагический исход не навёл Болотова на мысль, что он совершил нечто ненормальное; напротив, ненормальными людьми, «сущими злодеями, бунтовщиками и извергами» оказались у него замученные им крепостные, хотя он сам признаёт, что раньше сыновья столяра были хорошими работниками».
(Русская история. М.: АСТ, 2005. Т.2., с.232-235).
Другой пример из современности: средний обыватель сейчас готов простить работодателю-частнику то, что никогда не простит государству - эксплуатацию, обман, манипуляцию, пренебрежение и унижение, а производственной демократии, с честными выборами и рабочим контролем, у него нет даже в мыслях. См.примеры: 1- 2-3. И именно потому, что данные существа исходят из мифологемы невмешательства в частную жизнь, а значит, свободности частных сделок. Тогда как в обществе, разделённом на классы, равноправные и более-менее честные сделки могут быть лишь между субъектами «равной силы», кто может нанести друг другу равный ущерб в конкурентной борьбе, а между неравными - сила солому ломит. Не зря же сказала честная бабаЛера, privacy особенно драгоценно для порока, и, добавим, для эксплуатации.
Вернёмся к геям. Если ненависть к ним связана не с капитализмом, а ближе к ненависти профессионального преступника к «лоху» и «фраеру», то каково её происхождение? Я думаю, это пережиток первобытной дикости, родственный практикуемым в крестьянской среде убийствам односельчан по подозрению в колдовстве (или - во время эпидемий холеры - убийствам врачей потому, что «разносят заразу»). Вот пример, как это выглядело у адыгов 18-19 вв.:
«Мучения, причинения боли, физических страданий без прагматической цели было … естественным по отношению к людям, выпавшим из общества. Ни кровник, ни абрек не переставали восприниматься как люди. Зато на людей, подозреваемых в колдовстве, смотрели как на представителей другого мира. Их могли подвергнуть жутким пыткам, которые вполне могли закончиться смертью. Уже само подозрение на связь со злыми духами, по сообщению Хан-Гирея, было причиной жестоких страданий. Таких людей, считавшихся колдунами (удди), подвергали пыткам; клали между двумя огнями, секли колючими розгами.
В одном из эпизодов произведения современного адыгейского писателя Тембота Керашева «Одинокий всадник», построенном на использовании этнографических материалов, колдунье прочищают горло веткой терновника, на которую намотаны внутренности змеи. По сведениям Н.Дубровина, на колючках была печень чёрной, без единого пятна, собаки. Мучениям подвергались и сумасшедшие: их протаскивали по воде, извлекая в полумёртвом состоянии»
[В.А.Дмитриев, 2001. Насильственные действия и их проявления в традиционном и современном социоре адыгов // Антропология насилия. СПб.: Наука. С.349].
И действительно, как рассказывают психологи иррациональный страх «потерять мужественность», побуждающий ненавидеть и бояться геев, родственен столь же иррациональному страху первобытного человека (и крестьянина, не сильно ушедшего от первобытности) перед порчей и колдовством. Это, конечно, дикость, но с классовым угнетением не связанная и политическим действием не разрешимая.
Поэтому левым имеет смысл учиться различать сущности, и не путать движения, союз с которыми полезен именно в плане сперва постепенного ограничения, а потом и ниспровержения капитализма, с теми, которые это самое ниспровержение могут только дискредитировать - именно тем, что их положение со спецификой этого общественного строя никак не связано.
И чтобы два раза не вставать - что такое гомосексуализм? С нашей точки зрения биологов, гомосексуальность - ровно того же рода аномалия, что асексуальность; вторая распространена не менее первой, но ни разу не вызывает осуждения, а в определённых обстоятельствах может даже почитаться как святость. Тут мы следуем мнению известного антрополога и археолога Л.С.Клейна (гомосексуалиста): это личностная особенность из числа вредных привычек, но таких, которые общественной проблемы не создаёт и поэтому окружающих не касается. В отличие от алкоголизма, поклонников Порфирия Иванова или энтузиастов домашних родов.
Типа того, что кто-то носками воняет, кто-то ногти грызёт и устраивает свинарник на кухне, а кто-то любит людей своего пола и поэтому практически неспособен к тому воспроизводству жизни и присущей людям социальности, которое обеспечивается любовными союзами нормальных людей. Другое проявление девиантности гомосексуализма состоит в том, что их личность больше определяется их специфической сексуальностью, чем профессией, политическим самоопределением и пр. См. занятный разговор одного из нас с Якобинцем
http://yakobinets.livejournal.com/157113.html?thread=3829177#t3829177
Тогда как в норме человек определяется в первую очередь профессией, мастерством, ну и политическими взглядами, тогда как сексуальность - такое же дело десятое, как и гастрономические привязанности. Если вдруг оказывается иначе - это такое же нарушение, как нарушение обмена при диабете 2-го типа, когда все силы ума и души напмравлены на контроль рациона и сахара в крови. Т.е. гомосексуализм - девиация, не потому что это «извращение» и тем более «порок», но ровно в той степени, в какой соответствующее пристрастие притязает на всего человека, вместо естественной для физиологии подчинённости производственному и социальному аспектам нашего бытия.
Соответственно, если увеличение равноправия мужчин и женщин благотворно сказывается на оном воспроизводстве, столь необходимом обществу «после демографического перехода» (а «семейные ценности» мешают решить эту задачу), то борьба за права ЛБГТ эту цель только дискредитирует. В том числе женскому движениию надо отделиться от лесбиянского, поскольку у них совсем разные цели и задачи.
Пока соответствующая ориентация носит частный характер, и не демонстрируется остальным, это не может вызывать ни неприязни, ни обличений, ни тем более насилия. И если они практикуются, общество должно наказывать так же строго, как за иные попытки бить не по паспорту, а по морде. Но когда эта склонность навязчиво демонстрируется в публичной сфере - это также недопустимо, как гетеросексуальная порнография или насилие на телеэкране, в играх и пр.
То есть грань тут тонка, но реальна, как все социальные грани, их надо уметь различать. Понятно, что это труднее - люди (также как, к слову, человекообразные обезьяны) куда легче производят обобщение-абстрагирование, чем различают два внешне сходных, но сущностно разных понятия, явления или процесса. Т.е. борьба с гомофобией необходима как минимум потому что общество не может допускать частного насилия в отношении добрых граждан, но пока это не наша задача, а вот пропаганда гомосексуализма недопустима по тем же причинам, что домашних родов или нездорового питания. Диалектика. Личность может сполна проявлять свою индивидуальном в частном пространстве, публичное предназначено для культивирования нормы.